***
— Эти шавки совсем… — в порыве блэковского гнева начал тираду Орион, но, заметив внимание прислушивающихся сыновей, осёкся: — ...зарвались. — Милый? — полюбопытствовала Вальбурга, не отрывая глаз от кусочка французского батона, на который аккуратно намазывала масло. — «Несколько лиц, чья личность пока не установлена, напали на мистера Олливандера в попытке ограбить почтенного мастера. К счастью для жителей Британии, доблестные стражи порядка успели вовремя, чтобы предотвратить хищение волшебных палочек…» — зачитал отрывок из «Пророка» муж и сердито отложил газету на стол, к «Министерскому вестнику», с содержанием которого он уже ознакомился. — Остальное — сплошь бравада и пропаганда министерства. — А почему именно оборотни? — поинтересовался Сириус, подперев щёку кулаком. Локоть юного Блэка сдвинул несколько неиспользуемых приборов на столе, что тихо звякнули, и Вальбурга, оторвавшись от созерцания завтрака, наградила сына весьма красноречивым взглядом. Сириус мигом выпрямился и сделал самый невинный вид из возможных. — Можно? — Регулус потянулся к газете, и Орион, с мгновение подумав, безмолвно передал ту младшему из сыновей. Судя по всему, на вопрос старшего глава семейства отвечать не собирался. Было ли дело в том, что муж считал детей недостаточно взрослыми для подобных разговоров, или же на это существовала другая причина, Ольга не знала, но ей было любопытно, что предпримут Сириус и Регулус. — Тут ни слова об оборотнях, — заявил младший сын спустя несколько минут, которые потратил на полноценное чтение статьи, занимавшей передовицу «Пророка». Сириус, заинтересовавшийся темой, вырвал газету из рук брата, чем заслужил ещё один внимательный взгляд от матери. Его юный Блэк проигнорировал, увлечённый чтением — прорываясь сквозь канцеляризмы и то официальный, то неофициальный слог, он вскоре убедился, что о личностях преступников не сказано ничего, кроме того, что они вообще существовали. — Отец? — тихо спросил Регулус. — Так почему? Орион вздохнул и перевёл взгляд карих глаз на сыновей — на лицах тех было написано столь неприкрытое недоумение, что мужчина расщедрился на наводящий вопрос. — Кому нужны волшебные палочки? — Детям. — Первым сориентировался Сириус. — Но их можно законно купить. А если кто-то пойдёт в Хогвартс с краденой, то это могут узнать. — Преступникам, — неуверенно предположил Регулус, — тем, кто не имеет права пользоваться палочкой. Орион откинулся на спинку стула, что позволял себе делать редко, и, положив локти на ручки, скрестил пальцы домиком. Чуть дёрнув левой бровью — Вальбурга подметила этот мимических жест почти неосознанно, — он внимательно окинул взглядом вначале старшего, потом младшего сына. — И дети, и преступники могут приобрести палочки. — Голос его был сух, будто бы Орион читал братьям нотацию. — Первых обеспечат родители, а вторые добудут их в менее престижных местах, чем Косой переулок. — Значит, те преступники, — нахмурив брови, уточнил Регулус, — кому не продадут палочки? Вид у него был донельзя серьёзный и вдумчивый, и Ольга на мгновение улыбнулась — настолько умилительна была эта картина. В разговор мужа и сыновей она старалась не вмешиваться, не желая мешать их общению и раздражать Ориона ещё и своими вопросами. В последнюю неделю она вообще придерживалась правила «молчи, дурак, — за умного сойдешь». — Или те, у кого нет денег, — порывисто выпалил Сириус, недовольный тем, что внимание обоих родителей сосредоточилось на младшем брате. Орион, явно довольный догадками сыновей, кивнул. — Зная ещё немного о мире, в котором живёте, — мужчина с намёком поднял в руки «Министерский Вестник», — вы будете понимать, что хочет сказать правительство, о чём оно молчит, а что происходит на самом деле. И, показывая, что разговор на этом окончен, вернулся к трапезе. Сириус и Регулус обменялись совершенно одинаковыми взглядами и тоже уткнулись в тарелки, а Ольга, даже не пытаясь скрыть улыбку, налила себе в чашку немного чая. С того утра дети заинтересовались газетами.***
— Чем оборотни тебе не угодили? — полюбопытствовала спустя пару дней Ольга, когда муж ещё раз нелицеприятно отозвался о «блохастых». Занимающийся экранированием бального зала Орион недовольно скривился и бросил что-то наподобие «Женщина, не говори мне под руку». Магия, вырывающаяся из его палочки, полыхнула особенно ярко, и Вальбурга прикусила язык. Спустя пару минут муж завершил цепочку чар заковыристым взмахом палочки и с досадой обернулся к супруге. — Почему ты вечно лезешь в то, что тебя не касается? — впервые за долгое время позволил себе высказать что-то он, переходя к следующему оконному проёму. — Может, мне интересно, что происходит с моим мужем? — предложила ответ Вальбурга, следующая за ним с коробкой различных инструментов. Штуки, лежащие в маленьком ящичке с чарами расширения, не поддавались распознаванию, а Орион не воспользовался ни одной из них в течение того часа, что потратил на зачарование зала. — Не в твоём духе, — фыркнул муж и вновь принялся магичить. — Озабочена проблемами семьи? — предприняла ещё одну попытку Вальбурга. — Боюсь за честь рода Блэк? — Это уже больше на тебя похоже, — улыбнулся в усы Орион, заканчивая со следующим окном. — Позволь заверить: ничего криминального, опасного и бесчестного. — И всё же? Орион вздохнул устало и сердито дёрнул плечами. То, что супруга допрашивает его в обманчиво мягкой манере, никак не способствовало ни сосредоточенности, ни концентрации на заклинаниях. Оценив пронзительный прищур пепельно-серых глаз, мужчина решил, что рассказать будет проще, чем увиливать от ответа. — Одно из мелких предприятий, курируемых мной, было связано с оборотнями. — Он обратил горящий пламенем взгляд куда-то в потолок. — И эти… прохвосты нарушили договор. Моя сторона понесла убытки. Ольга кивнула, вспоминая подобные моменты в собственной супружеской жизни с предпринимателем. Плохое случалось в их жизни и раньше, и она прекрасно понимала, что оборотни не столько нанесли мужу серьёзный ущерб, сколько потоптались по чувствительному самолюбию. Так что леди Блэк никак не отреагировала на речь, приняв к сведению, и, видимо, ещё больше распалила Ориона. — Не бери в голову, тебя это не касается, — грубо бросил он, разворачиваясь к супруге спиной. И, что удивительно, женщина послушалась. Впрочем, долго тишина в поместье, где находились три юные девицы, два сорванца, десяток эльфов и две супружеские пары, длиться не могла, а потому никто не удивился, когда двери зала распахнулись и в проёме появилась запыхавшаяся Беллатриса. Глаза девушки горели предвкушением, а в руках она держала какое-то письмо. Красивая, живая, стремительная, словно ртуть, племянница скользнула внутрь, шурша приподнятым подолом чёрной лёгкой юбки. Вальбурга залюбовалась и подумала, что через год или два Сигнусу придётся сражаться на дуэлях так, как это прежде делал Поллукс. — Тётя, это мой шанс! — Улыбалась Беллатриса, вихрем кружа вокруг женщины. Она вытащила из рук Вальбурги ящичек с инструментами и сунула его в лапки домовику, склонилась в быстром реверансе перед дядей и, извинившись и поблагодарив за работу над залом, подхватила тётю под белы ручки и увела в сад. В саду девушка немного успокоилась — зелёная аллея и серый камень дорожек способствовали душевному равновесию в лучшей мере, — и, наконец, дала Вальбурге прочитать письмо. То было написано витиеватым почерком Рудольфуса Лестрейнджа, который приглашал Беллу на небольшой пикник в парке, прилегающем к мэнору. В постскриптуме значилось, что это время он намерен посвятить общению с ней, с братом Рабастаном и Меланией Прюэтт, которая приглашена на правах невесты Лестрейнджа-младшего. — Это идеальная возможность! — Огонь в чёрных глазах напомнил Вальбурге адское пламя. — Зелье подействует только через три недели, а я к тому времени уже буду в Дурмстранге. Молли получит своё! Вальбурга улыбнулась и, вернув крестнице письмо, поднялась. Девушка проследила за ней любопытным взглядом, но удовольствие её было слишком велико, чтобы задавать какие-то вопросы. — Мадам Кассиопея недавно связалась с твоей матерью, — неожиданно сообщила Вальбурга, когда племянница догнала её на ступенях крыльца. — Она заключила годовой контракт с Румынской гильдией Зельеваров, так что будет неподалеку от твоей новой школы. — Ох, — только и смогла выдать Белла, а после просияла в улыбке. — Мадам только строит из себя такую…? — А кто бы отпустил тебя одну, в другую страну, без поддержки Рода? — ни подтвердила, ни опровергла догадку Вальбурга. Она знала, что Кассиопея была весьма странной и порывистой дамой, но почему-то привязывалась к тем, кто был на неё похож. В данный момент в роду Блэк оказалось целых две леди подобного характера: и если Вальбурге опека, по сути, была не нужна, то Беллатриса тянулась к ярким родственницам. К примеру, именно тётке, а не мягкой матери, она хвасталась удавшейся интригой, и именно поддержкой бабушки воспользовалась, когда ситуация того потребовала. Нужно ли говорить, что подсознательно девушка перекладывала на себя их модель поведения, и оттого так часто ссорилась с окружающими — статус, что хотела закрепить за собой Белла, требовал личной силы и веса в семье, которых у неё, понятное дело, не было.***
Абрахас проглядел приглашение с той долей небрежности, которая должна была показать сыну, что он оторвал лорда Малфоя от важной беседы. Его гость побарабанил костяшками длинных пальцев по обложке книги, и звук этот, глухой и ненужный среди тихого шума поместья, вынудил Абрахаса сжать пальцы на чёрной бумаге. Малфой на мгновение перевёл серые глаза на старого друга, а после кивнул сыну. — Я напишу Андромеде. — До боли расправил плечи Люциус, стараясь не встречаться взглядом с гостем отца. Мистер Реддл вызывал у Малфоя-младшего потаённый страх, и даже восхищение не могло заставить чувствовать себя спокойно в присутствии лорда. Была ли то аура, которую он ощущал, или просто привычка уважать и избегать влиятельного мага, но Люциус всегда терялся и прилагал нечеловеческие усилия, чтобы не ударить в грязь лицом. Впрочем, как замечал он неоднократно, подобный страх испытывали почти все, кто находился рядом. Исключениями являлись лишь Антонин Долохов — суровый немногословный колдун, которого Люциус искренне уважал, — и его собственный отец, Абрахас. — Я бы не отказался присутствовать на званом вечере юной Блэк, — произнёс Лорд в тот самый момент, когда Люциус уже хотел попрощаться с отцом и покинуть его кабинет. Слова легли на благодатную почву, и Абрахас скупо улыбнулся сыну. Юноша неосознанно переступил с ноги на ногу и поднял растерянный взгляд на отца, чтобы увидеть тень, промелькнувшую на его лице. Пальцы с помолвочным кольцом сжали приглашение, но их хозяин не отдавал себе отчёта в том, что делал. — Ты знаешь, что делать, Люциус, — кивнул, наконец, лорд Малфой, отпуская отпрыска. — Иди. Люциус развернулся и, чувствуя, как пот струится по спине, на негнущихся ногах дошёл до двери. Дотронулся до изогнутой ручки, с усилием нажал на неё и оказался за пределами кабинета. Но только взгляд тёмных глаз с алыми всполохами он чувствовал затылком.***
— Это подойдёт! — Солнечно улыбнулась Нарцисса, размахивая самым чёрным из платьев старшей сестры. Покружившись с мгновение по комнате, девочка приложила его к себе и, замерев перед зеркалом, грозно нахмурила бровки. Беллатриса и Андромеда, не переставая хихикать, наблюдали за выкрутасами младшей сестрицы. В первом часу пришло письмо от Малфоя, и около получаса невеста соображала, что ответить, а около часа — что надеть. Нарцисса, с присущей ей шкодливостью, предложила одолжить гардероб у Беллы, чтобы немного шокировать жениха. Андромеда, не восхищённая перспективой посиделок в Фортескью, охотно согласилась на авантюру и теперь старательно наносила светло-коричневые тени в складки век, затемняя их и визуально придавая им надобной тяжести. Используемая в качестве живого пособия Беллатриса сидела рядом и начёсывала кудри сестрички, вьющиеся не столь буйно, как у неё самой. — Он в обморок упадёт! — прочирикала Нарцисса, мило хлопая голубыми глазками, и вновь закружилась по комнате. Волан чёрного платья вился за ней шлейфом, и старшие сёстры недовольно зашипели, когда одна из лент едва не сбила баночку пудры со стола. Девочка на мгновение утихомирилась, а после присела на кровать Андромеды и благонравно опустила платье рядом с собой. — А когда мне жениха найдут? — вздохнула она, подперев щёку кулачком. — Мама с папой даже переговоров не ведут! — Нарцисса, держи осанку! — бросила ей Андромеда, разглядывая пригорюнившуюся сестричку через отражение. — Не нужно тебе это счастье… — Хочешь, Лестрейнджа отдам? — хохотнула Беллатриса, ища в ящиках будуара невидимки. Проклятые заколочки оказались в последнем, и девушка, вооружившись расчёской с частыми зубьями, принялась упорядочивать воздушную кудрявую копну волос. Андромеда послушно выпрямилась и, стараясь не шевелить головой, кисточкой наносила на губы тёмную кремовую помаду. — Он старый! — опомнилась от шока Нарцисса и подскочила так резво, как только могла. Маленькие домашние туфельки зачастили по паркету, и Андромеде пришлось наморщить нос, чтобы не рассмеяться. — Ах, какая разборчивость, — дурашливо закатила глаза Белла, по третьему разу закрепляя невидимкой особенно непослушный локон. — Рудольфусу всего двадцать лет… — А мне двенадцать! — упорствовала раскрасневшаяся, и оттого ещё более смешная и хорошенькая Нарцисса. Старшие сёстры залились смехом и обменялись хитрыми взглядами — младшенькая не в первый раз заводила разговор о женихе, и девушки, порядком уставшие выслушивать нытьё сестрёнки, озаботились тем, чтобы подвести родителей к нужной мысли. Увы, Друэлла вбила себе в голову, что младшенькая может выйти замуж по любви, однако дочери этого объявлять не собиралась, надеясь, что всё случится само собой. Отец был с ней солидарен, но, поскольку все разговоры о помолвках брала на себя Друэлла, тоже не двигался в данном направлении. И Беллатрису, и Андромеду подобный расклад не устраивал, и девочки, вооружившись списком чистокровных волшебников от двенадцати до пятнадцати лет, уже больше месяца высчитывали, кому можно будет вручить младшую сестрицу. Увы, пока расчёты не приносили успехов, а тот, на котором значилось имя Малфоя-младшего, был ревниво запрятан в самый дальний ящик письменного стола. Посчитанный Андромедой из чистого любопытства, расчёт ей не понравился. То, что у Нарциссы совместимость с Люциусом оказалась выше, чем у неё, заставило Андромеду присмотреться к обоим. Понять, что светлоглазые блондины смотрятся вместе слишком хорошо, было легко. И это не понравилось Андромеде ещё больше.