Другой

Ясный осенний день встретил Джанлуку в Оттаве. Краткий период золотой осени, что так недолог в этих местах, радовал жителей города тёплыми днями, уже не по-летнему тёплым солнцем и прохладным, но свежим воздухом. Внезапный порыв ветра растрепал густую шевелюру красивого парня, неспеша шагающего к отелю, синий шарф развязался, и его длинные концы развевались за ним. Джанлука улыбался, искренне, радостно. Приехав в город, он впервые увидел его красоту, его тихое очарование в шумном оживлении улиц, любовался модерном в отделке зданий, восхищаясь мастерством современных архитекторов. Осень в его душе сменялась расцветающей весной. Он что-то тихо напевал про себя, вспоминая прошедшие дни, проведённые с другим человеком, таким близким и уже родным. Как же приятно чувствовать себя любимым! Это чувство словно дарит тебе вдохновение, окрыляет, окрашивает жизнь во все цвета радуги. И в этот миг в нем боролись две противоположные ипостаси: одна из них мечтала вновь оказаться в объятиях юного парня, вдыхать его запах, наслаждаясь нежными прикосновениями; другая же, отчаянно желала вновь почувствовать на себе задумчивый взгляд глубоких, темных глаз. Когда он зашёл в двери отеля, то сразу увидел, что в вестибюле, с тревогой в глазах его ждал Иньяцио. — Наконец-то, ты здесь! Брат, ты не представляешь, как я рад тебя видеть! — он крепко, с чувством обнял его. Джан с удивлением посмотрел на своего, обычно веселого друга, вопросительно приподнимая бровь. — Что случилось, Инья? — Джанлука оглянулся. — И где Пьеро? — Вот о нем я и хотел поговорить. Он сейчас отсыпается в номере после хорошей попойки. Джан, с ним что-то происходит. Вчера, сразу, как прилетел, я узнал, что он уже два дня отрывается в местных клубах. Я пытался с ним поговорить, но мы только поссорились. Я искренне пытался понять его, но это выше моих сил. Только ты способен вразумить его. Вы всегда прислушивались друг к другу. Завтра у нас концерт, и сам понимаешь, Пьеро должен быть вменяем, — выдав все это на одном дыхании, он запихал, не сопротивляющегося абруццезе в лифт и нажал кнопку. Тот уже не улыбался. Джанлука прекрасно знал, что тревожит сицилийца, какие силы рвут его на части изнутри. Возможно, это рано или поздно настигает каждого известного человека, который напряжённо работает день и ночь, на которого сутками направлены объективы камер, когда все поступки, каждый шаг обсуждается в прессе и подвергается микроскопическому разбору. Что же касается самого Пьеро, то на него выпадает большая часть работы в группе, как по вокальной партии, так и по общественной. Он всегда улыбался, был весел, полон сил и энергии, отвечал на самые каверзные вопросы, был лицом группы, и что тут скрывать — её лидером и мозговым центром. Поэтому не удивительно, что спустя столько лет он сорвался и нуждался в помощи и поддержке. Сам Джан никогда не оказался бы в подобной ситуации, просто потому, что он был совсем другим. Его сложная натура была одновременно простой, чистой и нисколько не самовлюблённой или подверженной к высокомерию. Но он понимал Пьеро и искренне хотел помочь, раз Иньяцио так неловко перекладывал на его плечи ответственность за поведение их друга. Джанлука тихо открыл дверь и медленно прошёл внутрь светлого номера. На постели, в обуви и куртке, спал смысл его жизни. Лука глубоко вздохнул и сел на краешек кровати, убирая челку с его лица. За эти четыре дня его друг похудел, под глазами залегли неглубокие тени, скулы резко выделялись на красивом лице. Джан провёл пальцами по щеке покрытой щетиной, по мягким волосам и тихо прошептал: — Что же ты творишь с собой… Он снял с него верхнюю одежду, обувь, накрыл тёплым пледом и ушёл в свой номер, принять душ и переодеться после дальней дороги. Он вернулся через несколько часов, сел в кресло в углу, скрестил ноги и стал ждать пробуждения своего друга, ушедшего в бытовой алкоголизм. Спустя два часа его стойкого бдения, Пьеро пошевелился, а затем с громким стоном открыл один глаз. Джан подождал пока он окончательно очнётся, и только после этого подошёл и вновь сел рядом с ним. — Проснулся? Пьеро, не ожидавший увидеть ещё кого-то в комнате, резко отшатнулся, а признав Джанлуку, облегченно вздохнул. — Ты напугал меня. Что, черт возьми, ты тут делаешь? — он сел в постели и сразу поморщился, одной рукой схватившись за голову. Джан хмыкнул, встал и отправился за водой и таблетками. Пьеро с благодарностью принял стакан из его рук, а затем снова откинулся на подушки. — Как будто поезд проехался по мне, — он закрыл глаза. - Ты тут давно сидишь? — Довольно давно, ты крепко спал, я в один момент подумал: может действительно поезд? — Лука подавил улыбку, глядя как Пьеро укутывается в одеяло. — Поговорить не хочешь? — О чем? — его глаза все так же были закрыты. — Можно о прекрасной погоде за окном, которую ты не видишь, об Иньяцио, который, как идиот волнуется за тебя или о твоём пьянстве? — голос его становился строже с каждой фразой. Пьеро открыл глаза. — Ты только что меня алкоголиком назвал, или мне послышалось? — Не послышалось. Пьеро, прекрати. Я понимаю, что с тобой происходит. Мы справимся с этим вместе, а не каждый в одиночку. — Ты в последнее время стал такой понятливый, даже слишком. Что, резко повзрослел? Больше не держишься за мамину юбку? — зло произнес он. Джанлука спокойно встал. — Ты можешь говорить что угодно, я не обижусь. В тебе говорят горечь и мысли о непонимании твоей натуры. Но больше я повторять не стану: либо ты прекращаешь таскаться по ночным клубам и напиваться до потери памяти, либо ты мне больше не друг, — и с абсолютно серьезным лицом он покинул номер, ни разу не оглянувшись на хмурое лицо товарища. Уже глубокой ночью, когда после часов бессонницы Джанлука, наконец, забылся тревожным сном, его разбудил телефонный звонок. И пусть хоть ад разверзнулся бы в этот момент под ним, но он не поднял бы трубку, если бы не имя звонившего. Спустя десять минут, он уже входил в номер к Пьеро. — Надеюсь ты умираешь…, — он сонно прошлепал к кровати. — Мне кажется, что да, — голос Пьеро охрип, он лежал весь завёрнутый, на лбу выступили капли холодного пота, а сам он весь трясся. Сон вмиг слетел с Джана. Он обеспокоенно склонился над ним, приложил ладонь ко лбу и тут же подскочил. — Да ты горячий, как солнце! Необходимо вызвать скорую! — он схватил телефон, но Пьеро перехватил его руку. — Пожалуйста, просто принеси мне лекарство, и меня сразу отпустит. Завтра я буду готов к выступлению. Я не могу его сорвать, — хрипло прошептал он, и Джанлука положил мобильник обратно. Он вздохнул и вновь пошёл за лекарством. Всю ночь он провёл рядом с Пьеро, напаивая его горячим чаем, протирая, подкладывая горячую грелку, подавая сухую одежду и снова бегая за лекарствами. — Ты же понимаешь, что это все из-за того, что ты гулял, где не следует? — сонно проговорил Джан, ложа влажное полотенце ему на лоб. — Если ты хочешь сделать мне ещё хуже, то не старайся. Я все понял и раскаиваюсь, как никогда, — с иронией прошептал Пьеро. К счастью, под утро температура спала, и он смог спокойно уснуть. Джанлука, не имея сил вернуться к себе в номер, устало опустился на другую половину кровати и погрузился в сон вслед за другом. Утром, ранние лучи позднего осеннего солнца разбудили Пьеро. Он медленно открыл глаза, чувствуя себя разбитым, но уже не таким больным. Температуры уже не было, озноб прошёл, да и горло уже не так сильно беспокоило. Пьеро повернул голову и увидел, свернувшегося калачиком Джана, рядом с собой. Он так плотно укрыл Пьеро, что на него самого одеяла не осталось, и он, видимо, замёрз пока спал. Сицилиец умиленно улыбнулся, смотря на спящего друга, который самозабвенно ухаживал за ним всю ночь. Он укрыл его второй половиной пледа и придвинулся поближе, чтобы рассмотреть все черты этого, такого знакомого и родного лица. Столько лет Пьеро принимал его дружбу как должное, не замечая его искренности, его настоящих чувств и, хотя они всегда были друг к другу ближе, всегда поддерживали друг друга, последнее время Пьеро все время чувствовал себя виноватым, начиная с тех пор, как тот признался ему в своих чувствах. Тогда он так сильно растерялся, что не знал, как ответить ему, чтобы не обидеть. Но, как оказалось, он все испортил, не умея подобрать слова и высказать свои мысли и чувства. Слишком резкий отказ, затем последовавшие подколы, маленькие издевательства — он не понимал, как слова сами вырывались из его уст, не успевал контролировать их, и все эти годы, пытаясь исправить ситуацию, делал только хуже. О Джан! Если бы ты только знал, как же больно было видеть твои грустные и обиженные глаза, как же страшно было наблюдать за переменами, происходившими с тобой, и понимать, что всему виной ты сам. Он был его лучшим другом, и Пьеро не хотел его терять. Поклявшись себе, что больше и капли не выпьет и ни одно оскорбительное слово не слетит с его губ, он устроился поудобнее рядом с ним и вновь уснул. Если бы наша история была сказкой, то на этом моменте можно было бы закончить словами: «и жили они долго и счастливо, и беды обходили их стороной», но, к сожалению, она ею не является. Посему, ограничусь лишь заявлением, что с тех пор Пьеро вновь стал самим собой, вернулся к обязанностям в группе, и их отношения становились крепче с каждым днём. Джанлука тихо радовался за друга, они снова разговаривали, ничего не скрывая друг от друга, понимая буквально с полуслова, на всех фото они вновь появлялись вместе, то держась за руки, то обнимаясь, дружно смеялись над шутками Иньяцио. Кстати, последний облегченно вздохнул, когда, создавшаяся напряженная атмосфера в группе спала, и мир воцарился между ними. Казалось, у группы открылось второе дыхание, и все концерты проходили с большей отдачей, с большим энтузиазмом, заражая им всех, кто был в команде. *** И именно в эти благодатные месяцы в их жизни появилась она. Словно смеясь над ними, судьба послала им темноволосую нежную девушку, с шоколадным цветом глаз, имя которой было Алессандра. Она родилась и выросла в окрестностях Рима, в небольшом городке под названием Фраскати, знаменитом своими превосходными белыми винами. Она была по образованию дизайнером одежды и модельером, и по счастливому стечению обстоятельств, попала помощником стилиста в команду группы Il volo. Пьеро не сразу заметил её. Это произошло на вечеринке по случаю дня рождения их знаменитого гитариста, на который собрались все члены команды. И вроде ничем не примечательная девушка, обычно в темной оправе толстых очков и с собранными на затылке волосами, в этот вечер оказалась довольно милой и симпатичной, с копной длинных вьющихся волос, с сияющими глазами в незаметных линзах и, как выразился Иньяцио, «упакованная» в классическое чёрное платье. Именно тогда Пьеро обратил на неё внимание и, узнав её имя, подумал, что кто-то издевается над ними на небе. Девушка оказалась не только привлекательной снаружи, но и достаточно интересной внутри. Они сразу разговорились, и по прошествии нескольких недель начали появляться везде вместе, держась за руки. Алессандра…. Алессандро…. Джана раздражало её имя, раздражала она сама, и злила реакция Пьеро на неё. В первый день зимы они официально объявили, что встречаются. И с этого момента в группе их стало четверо, потому что будучи помощницей их стилиста, она сопровождала их повсюду, как в рабочее время, так и вне его. Для них начинался новый период отношений в группе, так как Пьеро по-настоящему влюбился. По-крайней мере, сам он в это искренне верил, и счастливая улыбка не сходила с его лица. Лицемерил ли он? Скорее всего нет, новое чувство зарождалось в недрах его сердца, и только в его руках была возможность удержать и развить его. Что же касается Джанлуки, он отпустил его ещё несколько месяцев назад, благословляя на новую жизнь себя и его, но попытки радоваться за друга пока претерпевали крах. Возможно, для этого необходимо было больше времени, или существует вероятность, что истинную любовь нельзя им вылечить? Джану это предстояло выяснить позже, а пока… он каждый раз вздрагивал, слыша её имя, ведь он не видел Алекса уже почти три месяца. И не потому, что у него почти не было времени, ведь осенний график группы был просто сумасшедшим, а скорее по той причине, что хотел дать Алексу шанс пожить вне его чувств, постараться найти свой путь, забыть его. Хотел ли он этого на самом деле или просто оправдывал себя, когда его сближение с Пьеро вновь подарило ему слабую надежду на счастье? Нет. Джанлука не был эгоистом, который пользовался и возвращался к Алексу только в те моменты, когда Пьеро отталкивал его. Все дело было в том, что спустя месяц после их последней встречи, Джан позвонил Алессандро с предложением встретиться, но тот не захотел его видеть, говоря, что у него слишком много занятий, и он ничего не успевает, прося отложить их встречу. Джанлука с удивлением согласился, понимая, что Алекс хочет разобраться в себе, пытается осознать их отношения и его чувства к нему. Лука согласился, чувствуя разочарование в своей душе, и, еле сдерживаемые слезы, в голосе Алекса.