Другой

Флоренция, ты ирис нежный; По ком томился я один Любовью длинной, безнадежной, Весь день в пыли твоих Кашин? О, сладко вспомнить безнадежность: Мечтать и жить в твоей глуши; Уйти в твой древний зной и в нежность Своей стареющей души… Но суждено нам разлучиться, И через дальние края Твой дымный ирис будет сниться, Как юность ранняя моя. Александр Блок «Флоренция». Обитель древних Богов и античной цивилизации, город духов и легенд, место упокоения Великих правителей ушедших веков и мастеров эпохи Возрождения. Флоренция, основанная ещё в Iм веке до н.э., один из крупнейших центров итальянской культуры, сердце Тосканы, являл собою восьмое чудо света. В этом городе жили и творили гиганты мысли и пера, она является Родиной гениальных архитекторов, скульпторов и живописцев, которые увековечили имя города в мраморе и акварели. Количество произведений искусства здесь так велико, что иногда вызывает у туристов легкий шок, названный «синдромом Флоренции». Воистину великолепие музеев, театров, дворцов и мостов поражало даже неискушенные умы и души, возвращая их в эпоху королей и величественных свершений. Флоренция, эта сокровищница мировой культуры, пересекается по всей территории древней рекой, названной этрусками Арно, которая делит город на две неравные части. Десятилетия город находился под властью самой могущественной италийской династии — герцогов Медичи. Именно поколения этой семьи влияли на ход истории Тосканской области, решали судьбы жителей и передавали своё наследие потомкам. Историки считают, что именно здесь зародились начальные истоки Ренессанса, и самые прекрасные шедевры мировой цивилизации увидели свет в городе цветов. Такие титаны, как Леонардо да Винчи, Ботичелли, Микеланджело и Рафаэль воздвигли себе надгробные плиты, запечатлев их в вечных памятниках искусства, которые навсегда останутся в сердцах, как осколки лучей солнца на земле. Многочисленные башни, соборы и дворцы с суровыми фасадами делают Флоренцию сдержанно-монументальной. Жемчужина на карте Италии, она давно заняла достойное место в истории, наполненная многочисленными памятниками архитектуры, храня в себе дух эпохи Возрождения, традиции того времени, получив название «чуда человеческого мастерства под открытым небом». «Колыбелью Ренессанса» называют Флоренцию, ей спустя многие годы удалось сохранить исторический облик, и теперь она считается самым «музейным» городом Италии. В пределах города сосредоточено бесчисленное количество музеев, выставочных залов и картинных галерей, а центр города — это огромный архитектурный комплекс с дворцами, соборами и уличными скульптурами. Именно в это живописное место, окружённое с трёх сторон зелёными холмами и утопающее в цветах, приехали наши парни, прервав свой североамериканский тур ради благотворительного концерта, устроенного администрацией города в честь пятисотлетия существования Флорентийской Республики. Как оказалось, несмотря на древнее величие города, поклонники современной группы нашлись и здесь, причём их количество было неимоверно огромным, и властям города ничего не оставалось, как попросить ребят выступить на самой большей сцене города, носящей имя одного из ярых борцов за свободу — Нельсона Манделы. И именно об этом чудесном месте, один человек из известного итальянского трио, хранил самые светлые воспоминания. Джанлука вдыхал знакомый аромат города, в котором впервые почувствовал себя счастливым. Он был для него третьим местом по значимости после Абруццо и Рима, где сошлись линии его сердца под неровными лучами заходящего солнца. Уже из окна иллюминатора он видел очертания старинных зданий и башен, церквей и их колоколен, с благоговением в душе предвкушая очередную прогулку по шумным и веселым днём и усталым, тихим улицам ночью. Проезжая мимо площади Синьории, церкви Сан-Сальви и собора Санта-Мария-дель-Фьоре, Джанлука ощущал себя крохотной и незначительной частью этого мира, кратким выдохом тысячелетий, пылинкой в зыбучих песках времени. Но это чувство не давило на него, в противоположность ему он обретал крылья, позволяющие смотреть на это величие с небес. Расположившись в отеле и освежившись перед долгой прогулкой, Лука с таинственной и счастливой улыбкой сбегал по лестнице, сразу ведущей на площадь Синьории, чтобы начать своё путешествие по городу. Но на последней ступеньке его остановил ЕГО голос. — Джан! Подожди, я с тобой! — Пьеро затормозил рядом с ним, в джинсах и легкой белой футболке, с кожаной курткой в руках, улыбаясь ему и поправляя оправу сиреневых очков. — Не против, если я составлю тебе компанию? — Пошли, — Джан кивнул и первым вышел на бульвар. Они в молчании дошли до Via dei Calzaiuoli, где свернули в направлении одной из самых древнейших и живописных площадей Флоренции. — Ты разве не собирался прогуляться вместе с ней? — Джан не любил называть его девушку по имени, но Пьеро делал вид, что не замечает. — Нет, не хотел. В последнее время я ничего не хочу делать с ней. Кажется, я устал от этих отношений, мы расстанемся, я думаю, — Пьеро говорил, а сам задумчивым взглядом осматривал статую «Давида». — Пьеро, почему я не удивлён, слыша это заявление из твоих уст? — с легкой иронией произнес Джан. — Несколько месяцев безумной влюблённости и тебе надоело… есть ли в мире существо, которое ты смог бы полюбить больше, чем самого себя? — У всех свои недостатки, — философски изрёк его друг и повёл рукой в сторону скульптуры. — Ты видишь? Вот венец человеческого гения, но и он создан не без изъянов. Лука внимательно осмотрел фигуру атлетически сложённого мужчины, готовящегося к бою и приподнял одну бровь в удивлении. — Какие же недостатки ты в нем видишь? Хочешь обвинить Микеланджело в неточной анатомии? — Нет, нет, но Давид же иудей, а разве они не должны быть обрезанными? — с умным видом ответил ему сицилиец. Секунд тридцать понадобилось Джану, чтобы перевести взгляд с мраморного достоинства израильтянина на серьезное лицо итальянца и обратно, а затем, не обращая внимания на других поклонников работы Великого мастера, громко расхохотаться. — Пьеро…. ты иногда произносишь такие вещи…., — переведя дух, он спросил уже более чётко: — Во имя Бога, как ты углядел это в статуе и откуда, откуда у тебя эта мысль? Никогда не поверю, что ты догадался сам. — Ммм…. я читал об этом в путеводителе, — нисколько не смутившись, ответил Пьеро. — Но не в этом суть: главное, что все мы не безгрешны, так что не говори мне, что я самовлюбленный Нарцисс. Ты и сам ведь порочен, — тут он посмотрел на него пристально, тая в глубине невысказанную мысль. — Пойдем дальше? Мне интересно, как ещё ты постараешься оправдать себя в вечном и незыблемом творении гениев? — Джан двинулся дальше, а Пьеро, быстро отклонив вызов мобильного, последовал за ним. Вернувшись в номер несколькими часами позже, Джан сразу ушёл в душ, размышляя о том, что это была одна из самых благодатных их с Пьеро прогулок. Они много шутили и смеялись, совсем как раньше, когда между ними не стояла стена его чувства. Но даже в эти минуты, когда их мысли и души были максимально близки друг к другу в этой обители любви и покоя, они все равно были настолько далеки друг от друга, как небо от земли, как рай от ада. Когда-то давно, возможно, уже не в этой жизни, Джанлука был так счастлив в этом месте, что каждый раз возвращаясь сюда, его сердце замирало от сладости воспоминаний. Странно, но именно в этом городе так сильно тянет к античности, к древним легендам и преданиям, и разум, поневоле, соотносит события настоящего с делами давно минувших дней. Во Флоренции существовала старинная легенда о Via del Cornо, в которой рассказывается о неестественной дружбе человека и гоблина, который в конце их долгой дружбы спас жизнь хозяина, отдав свою взамен. Почему именно этот миф так часто вспоминался нашему другу? Может потому, что в нем говорится о том, что гоблин обладал потрясающим глубоким голосом, и они часто пели дуэтом, заставляя слуг восхищаться и замирать от благоговейного страха при звуках, слившихся воедино тенора и баритона. Джанлука подошёл к окну и выглянул наружу, опираясь руками о подоконник, вдыхая ночной воздух, пропитанный загадкой и духом былых времён. Гоблин? Это существо вполне могло отразить сущность одного из них. Но вот вопрос: кого же? И в этот миг воспоминания затянули его, словно в омут памяти. Четыре года назад ребята приехали в столицу Флоры с теми же целями и задачами, что стояли перед ними сейчас. Но они были моложе, наивнее, а главное — более честны друг с другом. Шумная и веселая вечеринка, завершающая череду нескольких летних концертов, плавно переросла в буйную гулянку, посреди которой Пьеро громко заказал себе целую бутылку абсента, а Инья, вторя ему — бутылку бурбона. Казалось, в этот вечер они хотели лишиться не только разума и памяти, но и самих себя без остатка. Джанлука, предпочитая легкое опьянение утренней головной боли, со смехом наблюдал за их жалкими попытками переиграть профессиональных комедиантов. Все вокруг хохотали, глядя, как теряющий контроль над реальностью Пьеро валится с барной стойки, разливая вокруг зеленую жидкость из стеклянного сосуда, а затем Иньцио, желая помочь собутыльнику, неловко подскальзывается и падает сверху. В итоге, ближе к утру, когда практически невменяемую команду развезли по номерам, а Джан, отнеся наверх вместе с их гитаристом Иньцио, один вернулся за Пьеро, тот на какой-то миг отключился. — Пьеро, пойдём, я знаю, ты ещё можешь стоять на ногах, хотя и с трудом. Давай, обопрись об меня, — он пытался поднять друга со стойки, по которой тот растёкся, как вдруг Пьеро резко поднял голову и одним сильным движением усадил Джана на соседний стул, дёрнув его за ворот рубашки. — Ооо... — Пьеро пьяно наклонился, глаза его тщетно пытались сфокусироваться на кулоне, который выпал из выреза его рубашки, потому что укрытие кулона расшнуровалось. Он дотронулся до крыльев ангела пальцами и неожиданно захихикал. — О, Джани, ххххочешь я расскажу тебе сказку…. кккотороая произошла со мной под Ррождеествоо… только тссссс, никому не говори…, — он снова рассмеялся и икнул. Джанлука и хотел бы его остановить и помочь добраться до кровати, но его сердце забилось чаще, предчувствуя, волнуясь. — Однажды… не помню когда, я встретиил…, — он зевнул, — ангела! И не улыбайся мне тут, он был настоящим….тттакой маааааленький…миленький…. весь светился… и у него были такие же крылья каааак у тебя…, — тут он вдруг замер и придвинулся поближе, голос перешёл на шёпот, — и такие же глаза, как у тебя…. вы так похожи…Джанииии, — Пьеро наклонился и медленно провёл языком по его нижней губе, пробуя на вкус, а затем поцеловал его, страстно, глубоко, лишая воздуха парня, который и без того уже был на грани потери рассудка. — Передай этот поцелуй ему, — прошептал Пьеро ему в губы, потом положил руки на барную стойку и уснул тихим, мирным сном, а Джан, оглушённый, продолжал ещё сидеть, прикасаясь пальцами к губам, ощущая невиданное тепло во всем теле. На следующее утро его сицилийской солнце не помнило абсолютно ничего после падения на него Иньи, но так как всем было известно, что абсент и Пьеро генетически не совместимы, никто не удивился ни этому, ни тому, что тот провёл весь следующий день в уборной. А Джан… Джан ещё долгие месяцы вспоминал их поцелуй и рассказ о Рождественском ангеле, который навсегда теперь ассоциировался у него с этим городом. Любовь… кто выдумал это чувство на заре человечества? Люди тысячелетиями ищут ответ на этот вопрос, изыскивая и измышляя различные версии рождения любви на земле. Древние греки, эти античные философы, которые могли объяснить любое явление природы, наделили властью повелевать сердцами людей богиню Афродиту. Римляне называли её Венерой, египтяне Исидой, женой верховного Бога Осириса, у скандинавов её называли Фрейей, а этруски, первоначально заселившие долину реки Арно, звали её Туран. Но каким бы многоликим не было божество, воплощающее любовь, значение имён у всех одно — разящее вслепую чувство, стихийно выбирающее свои цели, и лишь одна высшая сила могла направить эту мощную руку — судьба. Что же она подготовила для молодого, красивого баритона, который искренне верил в существование высших сил, которые покровительствуют людям в их любовных делах. Утром, одеваясь, Джанлука слышал приглушённые голоса за стеной, которые не просто были недружелюбны, но скорее яро спорили о чем-то, а затем дверь соседнего номера громко хлопнула, и легкие женские шаги быстро удалились в направлении лифта. Когда он спустился вниз к завтраку, Пьеро с Иньяцио молча завтракали, а Барбара копалась в телефоне. Вид у Пьеро был хмурый и недовольный, но все уже привыкли к нему, потому что в последнее время это стало традицией. Их отношения с Алессандрой подходили к своей финишной черте, и все, что они делали, так это высасывали друг из друга силы и энергию. Бесконечная ревность и скандалы, постоянные обвинения — это сведёт на нет любую влюбленность. Но, к счастью, всего этого в их отношениях не было. Она была чудесным, милым и доверчивым созданием, с любовью в глазах взирающая на певца, готовая исполнить любое его желание, практически не имеющая недостатков. Проблема была лишь в сицилийце, который не мог быть в отношениях дольше года и не мог отдавать всего себя другому человеку, и ключевой момент заключался в слове «отдавать». Джан порой ловил себя на мысли, что Пьеро никогда не изменится, не сможет полюбить по-настоящему, никогда не познает истинного чувства, утопая в своём эгоизме. Ему было искренне жаль несчастную девушку, он бы и хотел, чтобы они нашли счастье, но где-то в глубине души Джанлука радовался их скорому разрыву. Благотворительный концерт, исполненный группой вечером, превратился в настоящую феерию, в торжество музыки и оперы, любви и радости, и восхищенные и счастливые лица, еще в течении всей ночи можно было встретить в самых отдаленных уголках города. Ребята, чтобы ни происходило в группе, не смотря на личные неурядицы или то, что творится с их любимыми, никогда не выносили отношения на сцену. Там царили только музыка, гармония голосов, слияние душ в высоком порыве донести до каждого слушателя красоту нот и звуков. Не сцене они могли быть самими собой, не притворяться, не играть, просто наслаждаться любимым делом, забывая о том, что происходит с ними вне её, и только тут, они были настоящими друзьями, товарищами, согрупниками, отбрасывая всю шелуху и непонимание. И в совокупности всего вышеперечисленного, дорогой читатель может сделать вывод, что концерт начался великолепно и грандиозно закончился. Публика ликовала. Туристу, оказавшемуся в городе случайно в этот вечер, могло показаться, что во Флоренции проходит Великий фестиваль, и люди перепутали время суток. Усталые, но счастливые ребята удалялись со стадиона под сопровождение криков и восхищенных возгласов, на ходу раздавая автографы и фотографируясь с самыми удачливыми фанатами. Когда они уже приближались к выходу, Джанлука, шедший позади всех, почувствовал, как кто-то крепко сжал его руку. Резко обернувшись, он встретился с взглядом изумрудных глаз, и радостное восклицание сорвалось с его губ: — Алекс!