Другой

Пьеро нервно барабанил пальцами по передней панели машины, глядя, как в окне проносятся огни улиц. Вопросы, сотни вопросов крутились в его голове, и он должен был их задать. Нетерпение сжигало его изнутри, он закрывал глаза, вновь стараясь погрузиться в волшебство той ночи, вспомнить лицо… Они, наконец, вернулись в отель, поднялись в номер, и Джанлука, ничего не подозревая о намерениях друга, отправился в душ. Пьеро незаметно проследил за ним взглядом, а потом опустился на постель и уставился в потолок, напрягая память. И чем больше он думал, тем сильнее становилось ощущение, что тем парнем был именно Лука. Джан вышел из ванны, напевая себе мелодию из новой песни, в написании которой он принимал участие. Пьеро улыбнулся, рассматривая его: вроде бы в нем ничего не изменилось за эти дни, но, странно, теперь совсем по-иному он выглядел в глазах Пьеро. Сицилиец отвёл взгляд на окна, подождал пока в голове сформируется четкий вопрос, а потом, небрежно откинувшись на спинку кровати, посмотрел на Джана и, улыбнувшись, спросил: — Слушай, действительно, хороший вопрос сегодня тебе задали на программе, — издалека начал он. Джанлука, в этот момент расстеливающий постель, неожиданно замер на секунду и посмотрел на друга. — Думаешь? Меня же уже спрашивали, — он забрался в кровать и повернулся лицом к Пьеро. — А почему ты вдруг решил поднять эту тему? — Просто, я ведь твой лучший друг, верно? — он внимательно посмотрел на него. — Да, конечно, — Джан не понимал к чему тот ведёт. — Тогда расскажи мне, какую тайну скрывает кулон на твоей шее? — Никакую, — просто ответил Джан. — В таком случае… покажи, — тихо сказал Пьеро. Джанлука молчал секунду, а затем мелодично рассмеялся. Пьеро ещё никогда не слышал, чтобы его смех был таким нежным, глубоким, будоражащим душу. Черт, сколько всего он не замечал? — Прости, Пьеро, но я не могу. Помнится мне, ты уже пытался снять кулон с моей шеи? Давай договоримся: хоть мы и друзья, но у меня должно быть что-то личное. Прошу, не спрашивай больше, я все равно честно тебе не отвечу. — Почему? — Не хочу. Пьеро замолчал, в замешательстве глядя в спокойное лицо друга. — И это все? Просто не хочешь? Ладно, а почему ты сказал, что тебе его выбрал дух Рождества? Что это значит? — взволнованно спросил он. — Что приобрёл его на Рождество. Пьеро, не ищи смысла там, где его нет. Что на тебя нашло вообще? — он удивленно приподнял красивую бровь. — Ммм… да нет, просто есть у меня одна мысль… скажи, ты когда-нибудь был на пьяцца Навона в сочельник? Ни один мускул не дрогнул на лице Джана, но вся кровь отлила от его лица, хлынув к сердцу. Тем не менее, он ответил совершенно спокойно: — Не припомню такого. — Ааа… ясно, — протянул Пьеро, — что ж, спокойной ночи, — он укутался в одеяло и отвернулся. Джанлука ещё немного полежал, время от времени поглядывая на спину друга, гадая, смог ли тот припомнить их первую встречу, либо же только слабые догадки проникали в его разум. Через четверть часа стало ясно, что тот спит, тихонько посапывая. Джан закинул руку за голову и тоже попытался уснуть. Но сон, этот капризный кудесник, не шёл к его утомленному сознанию, предоставляя возможность мучиться вопросами и прислушиваться к дыханию соседа. Спустя полчаса Джанлука услышал, как Пьеро перестал издавать звуки и перевернулся к нему лицом, Джан продолжал лежать на спине с закрытыми глазами. Вдруг он услышал шорох, а затем ноги его друга тихо ступили по мягкому ковру, приближаясь к его кровати. Пьеро склонился над Джаном и задержал дыхание: в холодном лунном свете его профиль казался высеченным в мраморе, идеальным созданием рук мастера, и, если бы не подрагивающие ресницы, то можно было подумать, что это статуя лежит на постаменте. Джанлука был безукоризненно красив. Взгляд сицилийца переместился ниже, туда, где под тонкой тканью футболки проглядывались очертания талисмана. И Пьеро встал перед выбором: разрешить все свои сомнения и узнать, был ли Джан его Ангелом, или это все обман его фантазии? Шли минуты, а он все стоял, любуясь высеченными чертами лица, заполняясь желанием прикоснуться к этому творению природы. Что даст ему это знание? Это ничего не изменит. Пьеро уже принял как данность, как неизбежность то, что его влечёт к Джанлуке. Непонятно зачем и почему, но так случилось, и видит Бог, он боролся, но проиграл чувствам. А его воспоминания и думы… они лишь плод его воображения, несбыточные мечты, когда как реальность жила в глубине зеленых глаз его лучшего друга. Джанлука замер, чувствуя, как в Пьеро столкнулись две противоположные силы, и ждал… Если Пьеро решится, значит для него не имеют ценность ни та рождественская ночь, ни их встреча, но только он сам, и лишь желание удовлетворить своё любопытство, как всегда, продолжает владеть им. Пьеро вздохнул, осторожно провёл рукой по волнистым волосам, а затем наклонился и нежно коснулся лба губами. Джан почувствовал его горячее дыхание, его запах, что долгие годы сводил его с ума… Продлив это мгновение на секунды, Пьеро медленно выпрямился и вернулся в свою постель. Этой ночью долгожданный сон не шёл к ним обоим. *** Это было великолепное выступление. И не потому что голоса ребят в этот вечер звучали особенно прекрасно, или выбор песен был бесконечно чувственен, но потому что в воздухе витало нечто большее, чем простое желание понравиться зрителям. Это неуловимое состояние души, когда гармония находит единение со спокойствием. Смех, веселье, шутки — для них находились минуты, которые были наполнены теплом и радостью. Пьеро особенно выделялся среди своих коллег, яркой улыбкой и проникновенным исполнением песен. Но самым важным было то, что он неизменно оказывался рядом с Джаном, и его хорошее настроение выражалось в легких движениях рук, незаметных поворотах головы, нежных касаниях и долгих взглядах, которые были направлены на одного человека. Джанлука улыбался в ответ, обнимал его, иногда пальцами осторожно касаясь кожи, шептал на ухо важные глупости, но его глаза оставались холодными, в них не отражался тот огонь, коим весь вечер горел взгляд Пьеро. И сицилиец не мог не заметить этого. А чего он, собственно, хотел? После концерта Пьеро сидел в номере Иньяцио, а Джан ушёл отдыхать к себе. Через некоторое время, пожаловавшись на усталость, Пьеро последовал за ним. — Джан? Ты спишь? — Нет, — Джанлука лежал на кровати и читал книгу. — «Сто лет одиночества?» Ты чувствуешь себя одиноким? — Пьеро опустился рядом с ним на кровать. — При чем тут это, — Джан закрыл книгу и посмотрел на друга. — Ты что-то хотел? — Да, прогуляйся со мной, — Пьеро улыбнулся. — Сейчас? Ты разве не устал? — Нет. — А я очень, поэтому, прости, но, если ты не возражаешь, я ещё немного посижу и лягу, — Джан снова раскрыл книгу. — Нет, что ты… я не возражаю… — Пьеро встал и отправился в душ, когда он вышел, Джан мирно спал. Пьеро подошел к открытому окну и вдохнул свежий ночной воздух. Ему снова предоставилась возможность успокоить свой разум и, наконец, раскрыть тайну друга. Но ведь такое уже было когда-то… Пьеро с Иньяцио, будучи ещё совсем несмышлеными, часто пытались застать Джана врасплох и сорвать с его шеи, по их мнению, простую безделушку. Но судьба словно сама хранила секрет их младшего друга и оберегала его. Джан злился и обижался на них, не разговаривал по дням, и в итоге они отказались от своих бесплодных попыток. Но однажды… Они были ещё подростками, им не были ведомы пути любви и её соблазны, но искушение уже пробиралось в их души. Это была шумная вечеринка, организованная в честь дня рождения Джанлуки. Ребята немного выпили, были на веселе, несколько часов отдыха после утомительных рабочих дней действовали расслабляюще. Группа образовалась не так давно, успех ещё не успел вскружить им головы, а девушки лишь недавно стали увлекать их. Но желание уже бродило в венах, настаиваясь как хорошее вино. В разгар вечера, весело смеясь, Пьеро с Джаном поднялись наверх якобы в поисках подарка для именинника, который Иньяцио спрятал в его спальне до прихода гостей. Их добрый друг заявил, что Джан сам должен его отыскать, а Пьеро вызвался помочь. — Куда он его положил? — Джан, со смехом стал искать в комнате. — Сказал, что под кроватью вроде, — Пьеро опустился на колени и стал шарить рукой в темноте. — И почему он сам не поднялся, лентяй этакий? — Джан опустился рядом. — Видимо, хочет тебе сюрприз сделать, да и там у них сейчас соревнование в разгаре, — Пьеро сел, оперевшись спиной о кровать. — Может свет включим? — Джан пристроился рядом. — Нет, так найдём. — А телефон ты тоже внизу оставил? — Джан посмотрел на профиль друга, который едва различал в темноте. — Да, не подумал, — Пьеро повернулся к Джану. — Сейчас посидим две секунды и будем искать. Я так устал, — Джан положил голову на его плечо и блаженно закрыл глаза. Пьеро поднял руку и провёл пальцами по густым волосам. Джан вздрогнул и открыл глаза. Какое счастливое стечение обстоятельств: они вдвоём, их скрывает темнота ночи… он мог бы сейчас признаться в своих чувствах, сказать, что любит его с первого дня их встречи и до сих пор. Сердце забилось чаще, дыхание стало шумным… — Все, вставай. Спорим, он под подушку его засунул? — Пьеро вдруг встал, разрушая момент, и потянул Джана за собой. Они забрались на кровать и подняли подушки, под которыми ничего не оказалось. Пьеро, чей разум слегка был затуманен действием легкого алкогольного напитка, начал громко смеяться и повалился на постель, увлекая за собой, несопротивляющегося друга. Отсмеявшись, он посмотрел в глаза Джана, который все это время, затаив дыхание, смотрел на него снизу вверх. Пьеро перестал смеяться и пристальным взглядом окинул лицо Джанлуки. Тишина затопила комнату, и только с улицы доносилось громкое веселье праздника. — Ты очень красивый Лука, — прошептал Пьеро, разглядывая профиль друга, слабо освещенного светом луны. — И ты… тоже, — Джан шумно сглотнул. Пьеро все ещё нависал над ним, крепко прижимая к кровати, их тела соприкасались, ноги переплелись. — Тебе нужна девушка, нельзя этой красоте пропадать даром, — все ещё тихо шептал сицилиец. — Думаешь? — Джан слегка нахмурился. Пьеро склонился ниже и прошептал прямо ему в ухо: — У тебя ведь ещё не было девушки, да? — Я… Пьеро? — Джанлука растерянно смотрел в его глаза, в которых зажглись непонятные искорки. — Можешь не отвечать, я знаю, что не было. Это неправильно. Тебе же уже шестнадцать, — они продолжали смотреть друг на друга в темноте, и воздух между ними становился жарче. Джанлука весь горел от близости столь желанного тела, ему было трудно дышать, ночь скрывала его пылающие щеки, а губы… ждали поцелуя. И он не заставил себя ждать: Пьеро прикоснулся к его губам вначале нежно, ласково, но потом настойчивый язык проник глубже, словно проверяя, как далеко позволит ему зайти Джан. Тихий, отчаянный стон сорвался с губ Джанлуки, он изогнулся, притянул Пьеро ближе и ответил на свой первый поцелуй, отдаваясь всецело новому чувству. А Пьеро игрался, дразнил, обхватывая его язык, вбирая, и вновь позволяя вдохнуть. Когда он оторвался от него и заглянул в глаза, то прочёл в них безумное желание. — Вот так надо целовать девушку, чтобы она тебе дала, понимаешь? — Пьеро провёл рукой вниз по телу Джана и накрыл ладонью пах. — Я…кажется…я… — Джан стыдливо прикрыл веки. — Да, я понял, — Пьеро сжал сквозь ткань джинсов возбужденный член, Джанлука застонал. — Я помогу тебе, мы же все-таки друзья. К своему ужасу, Джан услышал, как звякнула пряжка ремня, а затем властная рука, освободив его желание, крепко обхватила его и начала двигаться в ритм. Не выдержав, он распахнул глаза и встретился с черным, как ночь взглядом: Пьеро все ещё нависал над ним. Он двигал рукой, меняя скорость, заставляя парня под собой извиваться от нахлынувших ощущений, глядя ему в лицо, наблюдая, как дёргаются мышцы на этом красивом лице, как призывно раскрываются губы, исторгая сладкие стоны. Пьеро, не убирая руку, наклонился, чтобы вновь подарить тому желанный поцелуй, провести другой рукой по груди, шее, коснуться языком уха, а затем, услышать короткий вскрик и почувствовать, как горячая жидкость изливается ему в руку. Пьеро внимательно посмотрел на парня, провёл взглядом по груди и заметил тонкую серебряную цепочку, он потянулся к ней рукой, но, внезапно передумав, отдернул её, словно боялся обжечься о сердце Джана. Джанлука же, пробиваемый экстазом, ещё несколько минут приходил в себя, пока его друг извлекал из-под кровати обёрнутую коробку и ставил её на тумбу. — С Днём Рождения, Лука, — он улыбнулся, глядя, как медленно приподнимаются отяжелевшие веки Джана, затем вернулся к веселой компании внизу. А Джанлука остался один в темноте, наедине со своим стыдом и удовлетворением, и его тихие рыдания заглушили белоснежные подушки. Они никогда больше не вспоминали ту ночь, тот день рождения, словно его никогда и не было. Что владело им в тот миг — ответ на этот вопрос не знал даже он сам. Пьеро вдруг подумал, что не знает, когда потом у Джана появилась девушка, не знает, как он ступил на путь, который привёл его к мужчинам. Ему вдруг мучительно захотелось узнать обо всем, чего он знал, что пропустил. Он оглянулся и застыл: Джанлука лежал с раскрытыми глазами и все это время наблюдал за ним.