Другой

Ответь ему «да». Даже если умираешь от страха, даже если потом раскаешься, потому что будешь каяться всю жизнь, если сейчас ответишь ему «нет». © Габриэль Гарсиа Маркес. Любовь во время чумы Он снова стоит на балконе, зажимая в пальцах очередную сигарету, разглядывая далёкие огни ночного города, совсем, как в ту ночь. Огонь потух, он достал новую пачку и вновь глубоко затянулся. Ироничная улыбка тронула его губы: прошло столько времени, а его память с точностью до секунды помнила шёпот его губ, а тело хранило прикосновение рук. Схожая ночь, знакомый воздух, то же время года и место… Он никогда не думал, что в мире найдётся ещё один город, где будут храниться его грёзы. Теплый ветер растрепал его волосы, и ему почудилось, что это ОН коснулся их своей рукой. Это был сон сбывшейся мечты, его кошмар, который преследовал его по ночам все эти долгие годы, и который, похоже, не покинет его никогда… — Ты не распаковал чемодан… — Джанлука недоуменно оглянулся: чемоданы были закрыты и стояли у стены. — Не успел, — пожал плечами сицилиец. — Ты лжёшь… Ты хотел уехать, пока никто не сможет остановить тебя, — прошептал Джан. — Прости. Я думал, так будет лучше, — Пьеро пожал плечами. — Зачем ты пришёл? — Инья сказал, что ты остаёшься. Ты и его обманул? Пьеро нахмурился. — Я ничего ему не говорил. Наступило напряженное молчание. — Бога ради, Джан, уходи, — Пьеро сунул руки в карманы и нервно дернулся. Уходи, потому что я больше не могу тебя видеть. У меня утром рейс. Я возвращаюсь домой, — Пьеро кивнул ему в сторону двери. — И это все? — в Джане начал подниматься утренний гнев. — Увы, дорогой друг. Или я больше не могу тебя так называть? — Пьеро грустно улыбнулся. Джанлука молча разглядывал его, о чем-то размышляя. Затем его взгляд медленно скользнул по ещё влажному после душа телу, прикрытому легким халатом. Он вздохнул, потом прикрыл глаза и стянул через голову футболку, расстегнул джинсы, стащил их на пол, снял носки, и, поколебавшись лишь на секунду, спустил боксеры, оставшись абсолютно обнаженным. Пьеро все это время спокойно наблюдал за ним, не пытаясь остановить его, но и не делая попыток приблизиться. Его глаза загорелись огнем страсти, когда последняя деталь одежды Джана оказалась на полу. Он переводил взгляд все ниже, ниже, к средоточию его мыслей и желаний, тело Джана оказалось не таким, каким было раньше. И пусть Пьеро часто видел его на пляжах и возле бассейнов, сейчас все было по-другому. Пьеро лениво улыбнулся, слегка наклонив голову набок, наслаждаясь представленным зрелищем. Джанлука не отрывал от него глаз. — Ждёшь приглашения? — Ты не хочешь этого. Лучше уходи, пока не стало слишком поздно, — хрипло прошептал Пьеро, не в силах отвести взгляд от него. — Это ведь последний шанс с твоей стороны доказать мне что-то. Ты в своё время мне не дал его, я же… я же даю его тебе сей… — Джан не успел договорить, потому что Пьеро в миг перекрыл расстояние, разделявшее их, и впился в его губы жадным поцелуем. Его руки обожгли горячим прикосновением ладоней к прохладной коже. Его губы оказались жарче раскалённых углей, его язык был настолько настойчив, что у Джана перехватило дыхание. Одно легкое движение — и его халат полетел вслед за одеждой друга. Но… Друга ли? Пьеро опрокинул Джанлуку на кровать, покрывая его лицо столь долгожданными поцелуями. С отчаянием утопающего он целовал его губы, нос, глаза, зарываясь пальцами в густые волосы, обводя языком ухо, проникая им внутрь, вызывая ответную дрожь в другом теле. Их глаза встретились — Пьеро, подернутые дымкой желания, в которых отчетливо читалось неверие в происходящее, и Джана, ясные, зеленые, с интересом взирающие на то, что же будет дальше. Пьеро хотелось одновременно и брать и отдавать, заставить сгорать в наслаждении его и рассыпаться пеплом вместе с ним. Пока его губы вели свой путь по нежной шее, слегка прикусывая и посасывая, пока его крепкие руки сжимали торс, оставляя красные следы от пальцев, мысли Пьеро разрывались на две части. Но вот он успокоился, выровнял дыхание и с ласковой улыбкой снова заглянул в любимые глаза. Джанлука удивился этому резкому переходу и вопросительно вскинул брови. — Молчи, — Пьеро приложил палец к его пухлым губам, и, лукаво улыбнувшись, начал покусывать уголок его губ, пальцами скользя по груди, понемногу спускаясь влажными поцелуями вниз, не упуская ни миллиметра кожи, покрывая поцелуями грудь, обводя языком очертания мышц. Он хотел бы запомнить эту ночь навек. В этот момент где-то вдалеке громыхнула гроза, небо заволокло тяжелыми тучами, в которых яркими вспышками сверкали молнии. Погода изменилась за считанные секунды, словно сама природа ощущала, что происходит нечто невообразимое, то, что должно было произойти ещё много лет назад, событие, запланированное на небесах в начале времён. Порыв ветра ворвался в комнату, распахнув незакрытые окна, впуская в комнату прохладу ночи. Раскат грома разорвал тишину номера. Он ещё никогда не смешивал страсть с нежностью, никогда не думал доставить партнеру больше удовольствия, чем хотел получить сам. Его руки в эти мгновения не принадлежали ему, методично распаляя мужчину, лежавшего под ним. Его пальцы словно изучали, находили самые сокровенные, самые чувствительные точки тела, и первый стон, сорвавшийся с губ Джана, когда Пьеро обхватил губами маленький сосок, играясь с ним языком, поднял в душе сицилийца волну ликования. Джанлука не потерял голову. Он видел огонь, сжигающий душу друга, чувствовал этот огонь между их телами, наслаждался прикосновениями его рук, которые на удивление оказались очень нежными. В его душе боролись желание отдаться волне страсти, исходящей от Пьеро и разум, который сдерживал все его душевные порывы. Пьеро втянул в рот второй сосок, зажав между пальцев другой, его вздымающееся желание упиралось в живот Джану, вторая рука поглаживала бок. Затем поцелуи стали покрывать подтянутый живот, опускаясь все ниже. Пьеро остановился и поднял глаза на Джана, который внимательно следил за его движениями. Его член был наполовину возбуждён. Не долго думая, Пьеро резко стащил Джана на край кровати, сам встал на колени, широко раздвинул его ноги и сразу полностью взял его в рот. Ещё один стон сорвался с сомкнутых губ абруццезе, пальцы сжали шёлковые простыни. Пьеро же, напрочь игнорируя своё желание, хотел подвести к черте Джана. Он видел, чувствовал, как тот внутренне сопротивляется, ставя между ними барьер. Его целью было сломить эту стену. И преимуществом Пьеро был его богатый опыт. Страсть снова опалила его, заставляя быть более грубым, двигаться быстрее, сильнее, глубже, пальцами сжимая мошонку, массируя яички. Член Джана стал твёрдым, упираясь Пьеро в небо, истекая смазкой. Его стоны стали прерывистыми, редкими, дыхание же наоборот частым и тяжёлым. Сицилиец внезапно остановился и поднялся на ноги, вновь залезая на кровать, подтягивая Джана выше, склоняясь над ним и вновь приникая к его губам, давая ощутить ему свой же вкус. В какой-то миг Джанлука понял, что его ещё никто и никогда так не целовал: это было крышесносяще, когда его язык проникал глубоко, переплетаясь с ним, захватывая, забирая к себе, посасывая, покусывая. Щеки Джана пылали, его твёрдая плоть соприкасалась с плотью Пьеро, трение вызывало страсть, страсть — подчинение. Руки Пьеро легко приподняли его тело, сжимая в сильных ладонях две упругие половинки, затем возвращались к члену, также крепко сжимая, нежно поглаживая чувствительную кожу, проводя указательным пальцем по венам, очерчивая большим пальцем головку, размазывая густую жидкость по всему стволу. Пьеро не допускал в голове развитие мыслей, что это их самый первый раз, что тело, которое снилось ему по ночам, сейчас в его руках наливалось желанием, что каждый стон, сорванный с губ Джана, это его маленькая победа. Сознание уплывало, напряжение требовало немедленного исхода, но Пьеро нечеловеческим усилием сосредоточился на ощущениях Джанлуки. Веки Джана подрагивали, глаза были закрыты, он все время кусал нижнюю губу, руки стремились освободить себя, но Пьеро снова и снова перехватывал их, продолжая свою маленькую пытку. Наконец Джан почувствовал, что горячее, тяжелое тело больше не придавливает его сверху, вздох сорвался с его губ, но в то же мгновение сильные руки перевернули его на живот, а пальцы раздвинули подтянутые половинки и уперлись в упругое кольцо. Сердце пропустило удар. — Ты доверяешь мне? — Пьеро наклонился к самому его уху. Джанлука, мысли которого путались, коротко кивнул и сразу почувствовал, как горячая, влажная головка уперлась ему прямо во вход, а секунду спустя он громко вскрикнул, когда Пьеро резко вошёл в него полностью и на всю свою внушительную длину. Этот крик отразился от стен, затем повторился вновь, когда он начал двигаться, прижимая Джана к постели. Его руки заломили руки Джанлуки назад, не давая ему возможности получить долгожданную разрядку, наращивая темп. Это было грубо, жестко, и это было так же, как в его снах. Джанлука словно балансировал на границе грёз и реальности. Пьеро брал его мощно, словно доказывая, что только он может обладать этим телом, самым желанным телом на всем свете. Громкие стоны срывались с искусанных губ Джана, глухой рык вырывался из груди Пьеро. Он буквально вжал его в простыни, вдалбливаясь в его тело все быстрее. Он отпустил одну руку Джана, просунул свою между ними и сжал его член у основания, не позволяя ему кончить. Звук, похожий на приглушенное рычание донёсся до ушей Пьеро. Но было ещё рано. Джанлука изогнулся, каждый раз приподнимаясь на встречу, Пьеро крепче сжал зубы, но… — Пьеро!!! — казалось этот крик проник сквозь стены. Торжествующая улыбка тронула губы сицилийца, он дважды прошёлся по напряженному стволу, и Джанлука с глухим стоном повалился на влажные простыни. Пьеро в то же мгновение последовал за ним, проваливаясь в чёрную пропасть. Прошла вечность и ещё, как минимум столетие, прежде чем Пьеро пошевелился и лёг рядом с Джаном, разглядывая его умиротворённое, спящее лицо, которое в этот миг обладало сверхъестественной красотой. Он отбросил прядь волос с влажного лба, подтянул и накрыл их покрывалом, а затем уснул, переплетя их пальцы, улыбаясь своим мыслям. И пусть барьер в душе Джанлуки не был сломлен до конца, пусть Пьеро повлиял на его желание, пусть сам Лука сделал это из жалости к нему или из-за какого-либо другого, не связанного с любовью чувства, но сегодня Пьеро понял, что где-то в глубине души, так глубоко, что сам Джан верил в это, в маленькой шкатулке было спрятано то чувство, которое может изменить его жизнь. И утром он скажет ему об этом. Это будет новое лучшее утро, следующее после лучшей ночи в его жизни. С этими думами Пьеро впервые за долгие месяцы спокойно уснул, ощущая рядом тепло любимого тела. Утром все решится.