***
Я знала всех, кто стоял сейчас со мной на сцене. С каждым мы пропускали по рюмочке, с каждым у нас была своя история, для каждого из них были распахнуты двери моего дома 24 часа в сутки и 365 дней в неделю. Я знала близких всех этих людей… Ну у кого они еще остались. Я стояла на этом помосте позора убийцы. Финник обнимал меня каждый раз, когда видел, что мои глаза наполняются слезами. Конечно, я не сомневалась, что это транслируют крупным планом на весь Панем. И меня тошнило от этого! Да, Господи, просто представьте государство, в котором превозносят и почитают убийц?! О них слагают легенды, к ним хотят прикоснуться, с ними хотят провести ночь. Да кто бы мне рассказал, что где-то ежегодно отправляют людей убивать друг ради забавы, ради шоу, зрелища, я бы засмеяла всех жителей этой страны со словами: «Уж мой народ бы не позволил такого». И на мои глаза снова наворачиваются слезы. А почему? А от того, что понимаю – завтра я буду перебивать шейные позвонки своим друзьям и знакомым, завтра человек, с которым я пила на брудершафт, или каталась по ночному Капитолию, или удила рыбу, или проводила с ним выходные, или знакомила со своей семьей, будет пытаться проткнуть меня ножом или копьем. И я снова держу слезы, а сильные руки Одэйра вновь обвивают меня и крепко сжимают.***
От собственных мыслей меня отвлек звук приближающихся шагов. Я подняла голову, про себя готовясь к словесному бою с охранниками Тренировочного Центра. Когда мой мозг сгенерировал пару саркастичных ответов, из-за угла показалась Энобария. Она коротко кивнула мне и пристроилась рядом на полу. Парад оттенков эмоции «удивление» продолжался в моем больном сознании от силы секунд 30. - Привет, Дистрикт 2,- я слабо улыбнулась. - Хороший вечер,- Голдинг выдохнула, опираясь головой о холодную стену коридора. – Привет, рыболов. - Ну не надо тут,- я пренебрежительно фыркнула. – Я сети плела. - Так ты сетоплет? – Энобария громко рассмеялась. - Тебе будет не смешно, если в ближайшее время запутаешься в моем произведении искусства. - Зато смогу по достоинству оценить твое ремесло, - она легко толкнула меня в плечо. - Тоже положительный момент в моей жизни. Я захвачу с собой книгу отзывов. Оставишь автограф? - И ручку тогда. Или мне кровью написать? – Энобария широко улыбнулась, обнажив свои заострённые зубы. - Боже, сколько мешков денег ты отволокла дантисту за такую мясорубку во рту? Тебе есть то не страшно? Жениху ничего не боишься повредить? - Жениха нет. А дантисту хватит на безбедную жизнь до конца его дней,- молодая женщина отмахнулась. – Смотри, а то, может, я вместо твоих сетей попробую тебя на вкус. Вот так мы сидели около получаса, разговаривая о всякой ерунде и отшучиваясь на тему смерти, как будто она наша общая подруга, которая не пришла на вечеринку, а мы решили перемыть ей все кости. Женская дружба – прекрасная вещь. Вообще, мы часто виделись с Энобарией, когда ей приходилось быть ментором. Она, конечно, жестковата, но трибуты из Второго ее любили. Лучше Голдинг, чем Брут. Его отличало полное отсутствие чувства юмора, можно даже сказать ниже 0 по Цельсию. - Думаешь, не отменят Игры? - Элла, ты первый день родилась? Да даже если бы у Эвердин был живот больше, чем голова Фликермана с его начесом, Президент никогда бы не отменил Игры. Максимум прислали бы микстуру, чтобы по утрам не тошнило, а то копьем в спину бы получила, пока блевала. - Я просто надеялась на лучшее, а ты так сурово развеяла все мои слабые и тающие мечты. - Не обольщайся. Завтра встретимся на Арене и проведем там незабываемый и, возможно, последний в жизни отпуск,- Энобария сдавленно хмыкнула. Когда из конференц-зала выходили Распорядители Игр и менторы, было уже за полночь. Я караулила Мэгз и Хеймитча в коридоре, пытаясь понять все, что происходило на собрании, по их лицам. И, поверьте, это было не трудно. Игры, конечно, не отменили, как и предсказывала Энобария. - Мэгз, прошу, не плачь,- я крепко обняла старушку, когда она вместе с Эбернети приблизились ко мне. – Не плачь. Я гладила ее подрагивающую от сдавленного плача спину, а она вцепилась в меня своими старческими узловатыми пальцами, словно я самое дорогое сокровище в ее жизни. - Мэгз, я так тебя люблю…. Ты даже не представляешь. Мои слова словно застывали в воздухе, они, как горох, отскакивали от стен. Я жадно хватала ртом воздух, чтобы мои слезы не пролились на глазах менторов других Дистриктов и Распорядителей. Моя грудь тяжело вздымалась, горло горело, словно там полыхал лес, а в глазах щипало, как будто кто-то выжал на меня апельсин, перепутав мое лицо и стакан. По спине меня по-отечески заботливо похлопал Хэймитч. В его затуманенных глазах читалось сожаление и что-то очень похожее на боль. Кто бы знал, сколько усилий мне понадобилось, чтобы в тот момент не броситься на пол, забиться в истерике и рыдать до потери сознания. Я медленно начинала сходить с ума. На меня внезапно обрушилось осознание всего происходящего. До этого все было, как во сне. Жатва. Доброволец. Капитолий. Парад. Хэймитч. Союзники. Тренировки. Заговор. Стилисты. Кошмары. Интервью. Ребенок… И вот… Финал. Завтра я буду на Арене. У меня есть всего лишь ночь, чтобы собраться с мыслями, вновь отстроить свою побитую психику по кирпичикам, сгрести в кучу все свое самообладание, навыки. У меня есть всего ночь, чтобы заново сделать саму себя. С восходом солнца на моем месте должен быть уверенный в себе человек, с железными нервами, выдержкой, твердой рукой и ясным разумом. Знаете, что я хочу сказать? «Нет ничего невозможного» - Мисс Глонэгэн, доброй ночи. Почему Вы не набираетесь сил перед завтрашним днем?- к нам приблизился новый главный Распорядитель Игр. - Доброй ночи, мистер Хэвенсби. Да вот первой хотелось услышать радостную новость, что Игры не отменили,- я нехотя отстранилась от Мэгз. - Не хотите пройтись перед беспокойной ночью?- мужчина с интересом посмотрел на меня, его губы тронула чуть заметная улыбка. - Конечно, - я слабо дернула плечами в знак согласия. Попробуем забыть О непоправимом, о том что нам до конца Так и не высказать вслух