Что стоит выжить в Лос-Анджелесе?

Чёрт… Это была лучшая ночь в моей жизни. Никогда мне не было так хорошо. Это было даже лучше, чем в первый раз. Как же круто лежать в объятьях сильного мужчины. Чувствовать, как он сжимает в руках твоё хрупкое тело. У него такие венистые руки. И он с лёгкостью поднимал меня, укладывал в нужную позу. Иногда он говорил что-то на своём языке. В сексе он довольно грубый, но мне это нравится. Хотя, Тима в принципе нельзя назвать слишком нежным. Это мне в нём и нравится. Он настоящий мужчина. Пусть он иногда и перегибает палку с грубостью, но зато он не тюфяк. За всю ночь мы сменили множество разных поз. Для своих лет Скольд очень энергичен. Я бы даже сказала слишком. Когда он кончил в третий раз, я устало грохнулась рядом с ним на бок и уже собиралась вырубиться, тогда Тим толкнул меня в плечо и сказал не засыпать, так как через десять минут он собирается продолжить. Затем он потянулся к пачке сигарет и закурил. Я охренела. Интересно, все мужики такие? Три раза, блин, мы уже это делали. Три раза! И он ещё собирается продолжать! Сначала я пыталась протестовать, но Скольд пригрозил потушить об меня окурок, если я не прекращу скулить. Тогда я заткнулась. Мне хватило того, что он меня в озере искупал. Тим вообще не любит, когда кто-то ноет или жалуется. Когда он во время оргазма слишком сильно сжимал моё бедро, я просила его отпустить, сказала, что мне больно, но он лишь заткнул мне рот ладонью. Или же когда он начинал слишком грубо двигаться, я тоже пыталась протестовать, а он опять игнорировал и только уткнул меня лицом в подушку, дабы не слышать моих жалоб. По-видимому, он любит доминировать и подчинять. Боюсь, после такого обращения у меня останутся нехилые синяки. Так и вышло… Проснувшись утром, я сразу ощутила жуткую боль. Ужасно болели ноги, особенно бёдра. Как оказалась на внешней и внутренней стороне бёдер были жуткие синяки. Так же они «красовались» на руках и талии. Пипец какой-то. Такое чувство, будто меня избили. Поворачиваю голову на своего мучителя. Он, как ни в чём не бывало, развалился на доброй половине кровати, при этом прижав меня к краю. Смотрю на его полуобнажённую грудь. На то, как он умиротворённо дышит. Красивый сука, ничего не скажешь. Даже его жуткий характер не может заставить меня не отдастся ему. Тим слишком охуенен, чтоб его отшить. Не думаю, что когда-нибудь ещё у меня будет такой классный мужчина. Внезапно Скольд заворочался и улёгся на бок, повернувшись ко мне спиной. Скотина. Я тут им любуюсь, а он задом поворачивается. Вот так вот. Он вредный даже когда спит! Лежу ещё минут пять и тупо пялюсь в его спину. Интересно, долго он ещё собирается спать? Вдруг мне в голову пришла идея. А что если… Ну почему бы и нет? Он позволяет себе на до мной издеваться, так почему бы и мне над ним не пошутить? Со зловещей улыбкой на лице я тихонько сажусь на кровати, одеваю на себя его футболку и стараясь не шуметь, иду к своему рюкзаку. Медленно расстёгиваю молнию и оглядываясь на спящего Скольда, начинаю в слепую шарить по портфелю, пытаясь найти помаду, которую мне купил отец, дабы я была более женственной, правда помады я не люблю и поэтому ни разу ей не красилась. Что ж, хоть для чего-то она пригодится. Несколько минут я тупо шарила по сумке пытаясь выудить эту чёртову помаду. Больше всего я боялась, что Тим проснётся раньше времени и мне не удастся воплотить свой план в действие. Наконец, я нащупала что-то похожее на помаду. Вытащив, поняла, что это то, что я искала. На цыпочках вновь подкрадываюсь к кровати и ложусь на своё место лицом к Тимкиной спине. Я, конечно, понимаю, что это слишком безобидный и детский розыгрыш, но сделать что-то посерьёзней, например, облить ледяной водой или испортить его одежду, это может очень плачевно для меня закончиться. Всё-таки у него слишком взрывной характер и так жёстко с ним шутить нельзя. Поудобней устроившись на боку, беру помаду в правую руку и начинаю рисовать на спине Тима, как на холсте. Бледная спина шведа особенно красиво сочетается с ярко-красной помадой. А вообще было бы куда круче рисовать у него на лице, но боюсь, от этого он тут же проснётся. Медленно вывожу большими буквами слова: «fuck me». Рядышком подрисовываю маленькое сердечко. Вот тебе. Это за все мои синяки, страдания, унижения, короче, за все мои испорченные нервы. Жаль, что кроме меня никто не видит этот шедевр. А хотя… Нет! Надо ещё кое-что добавить. Под надписью подрисовываю стрелку вниз, указывающую на его задницу. Только я закончила дорисовывать, как Тим внезапно зашевелился. Видимо ему стало щекотно, когда я начала рисовать на его копчике. Он тут же завёл руку за спину и провёл тыльной стороной ладони по рисунку, чуть смазав стрелу. Вот сволочь. Всё испортил. Когда Скольд убрал свою ручищу, я решила подправить всё испорченное, как вдруг вздрогнула, услышав его хрипловатый после сна голос. — Ты чего там делаешь? — спросил он, чуть повернув голову. Я замерла с помадой в руке. — Ничего. Спи! Скольд поднёс свою руку к лицу и увидел на ней красные разводы. — Ты чё? — Тим тут же сел на кровати и посмотрел на меня. Я даже помаду спрятать не успела. Увидев то, что у меня в руке он поднялся и попытался рассмотреть свою спину, но мало что увидел, поэтому пошёл в ванную к зеркалу. Ну блин. Я даже сфоткать не успела. Интересно, он оценит моё художество? Это я узнала, когда спустя пять минут разгневанный швед вышел из ванной, уже с чистой спиной, но со скрученным полотенцем в руках. Тиму моя шутка не понравилась. Он слишком серьёзно всё воспринял. Несколько раз он нехило врезал мне тем самым полотенцем. Мне пришлось сесть на пол, закрыться руками и просить прощения. Значит, когда он меня в ледяной воде искупал — это нормально, а когда я ему немножко на спине порисовала, то он тут за полотенце хватается! И всё-таки… Чего бы он не делал, сколько бы раз не стебал и не ругался я всё равно его люблю. — Всё. Собирайся сейчас поедем. — заявил Скольд выйдя из ванной вытирая мокрую голову полотенцем. — Ну-у! Не хочу! Давай останемся ещё… — заныла я, обняв подушку. Так не хочется домой возвращаться. Не хочу видеть психованного отца, приставучего Твигги, наглых подруг и эту дурацкую школу. — Думаешь, у меня больше дел никаких нет, как с тобой тут нянчиться? — Тим кинул в меня сырое полотенце. — В смысле нянчиться? — Мне надоели твои жалобы и нытьё. Ведёшь себя, как ребёнок. Ты ноешь даже когда трахаешся. Меня это бесит блять. — по лицу шведа видно, что он раздражён. — Ах так, да? Давай я тебе бедро до синяков сожму! Тебе, конечно, легко говорить, не тебя же ебут в конце концов! — взбесилась я и кинула полотенце обратно в него. — Заткнись. — прошипел Тим сквозь зубы и покинул комнату. Дурак ты Скольд. Я же тебя люблю. А ты вместо того, что бы ответить мне взаимностью отталкиваешь.