***
После трудной ночи идти в город пешком было тяжеловато, однако Джейми рассудил, что это будет наилучшим решением: его кобыла все еще прихрамывала, а брать лошадь Сайту было бы слишком рискованно — Кэш и его сподручные все еще могли ошиваться где-то поблизости, и даже если он не попадется им на пути, кто-нибудь из местных вполне мог ляпнуть о новой лошади врача и тем самым, сам того не желая, навлечь на него беду. Погода, однако, не располагала к мрачным мыслям — в воздухе наконец отчетливо, приятно запахло весной. Сумасшедший буран, гулявший в прерии буквально пару дней назад, казалось, выдул весь снег в горы (почти весь, часть он явно позабыл во дворе Джейми), и теперь тут и там виднелись рыжие пучки прошлогодней травы, среди которой уже начинали пробиваться молодые бледно-зеленые побеги. В дорожных колеях начала проглядывать серо-коричневая земля, кое-где после полудня образовывались даже лужи. Скоро весенняя грязь превратит дороги в непролазное месиво, и кучера кэбов, повозок и простых телег будут ругать весь божий свет, увязая в ней колесами по самое днище… Но несмотря на это — на бездорожье, грязь, слякоть, резко меняющуюся погоду — Джейми нравилось это время, время пробуждения природы, когда небо чище, мир живее, а дышится чуточку легче. Впрочем, несмотря на благое расположение духа и то, что дела вроде как шли на поправку, отказываться от того, что задумал, молодой врач не спешил. С собой в город он прихватил почти все сбережения, что у него были, и накрепко засевшую в голове идею о том, что ему, черт возьми, надоело быть вечным заложником обстоятельств. Именно поэтому первым делом по прибытии он отправился не к своим постоянным пациентам, а в сторону бакалейной лавки, хозяин которой, хромой Сэм «Гризли» Корнер, по слухам, приторговывал оружием. Сам Сэм, похоже, только недавно поднялся с кровати — его широкое, побитое старыми шрамами оспин лицо еще хранило на себе отпечаток складок наволочки. Грузный мужчина дремал, когда Джейми вошел в лавку; он всхрапнул и открыл глаза, едва над дверью звякнул колокольчик. — Доброго дня, мистер Корнер, — шляпа врача переместилась с головы в его правую руку, в которой он также сжимал небольшой докторский саквояж; оглядывая полки, он вспомнил, что ему, помимо основной покупки, еще нужны бинты и спиртовые настои. — И тебе не хворать, Джеймс — крякнув, Гризли поднялся из продавленного кресла и, потирая глаз, припадая на покалеченную некогда медведем ногу, протопал к прилавку. — Мне казалось, еще утро. Что это тебя принесло в этакую рань? Из глубины дома послышался сварливый женский голос: — Это у тебя полдень — рань, а все честные люди уже давно работают! Один ты бездельник! Ох, говорила мне матушка, царствие ей… — Да замолчи ты! — перебил ее Гризли. — Нудит и нудит, что муха навозная. Джейми усмехнулся. Каждый раз одно и то же. — Нужны бинты, кое-какие медикаменты, спирт и, кхм, — молодой мужчина стрельнул глазами по сторонам, прислушался, не подходит ли кто к магазину — и только потом, наклонившись ближе к бакалейщику, тихо проговорил, — оружие. Нужен револьвер или что-нибудь в этом роде. Гризли, казалось, не сразу понял просьбу, но потом понимание отразилось в его маленьких глазах, и он в удивлении поскреб плешь на своей полуседой голове. — Хм, ну у меня конечно есть… но я тебе не говорил этого, мда… а тебе вообще зачем? — Сэм грузно оперся о прилавок, перенося свой немалый вес на потертое дерево столешницы. Повисла пауза, и в ней, позади, в доме, что-то шмякнулось и послышалась ругань — видно это Молли, жена Сэма, хотела узнать, о чем говорят мужчины, но то, что все ее внимание ушло в слух, сыграло с ней злую шутку. — В общем, ничего страшного, просто, — Джейми облизал губы, — иногда шакалы бродят вокруг дома. В последнее время меня это стало нервировать, да и лошадь тоже — ну, знаешь, плохо есть из-за этого стала. Джейми чертовски не любил врать, однако выкладывать правду о том, что к нему в дом недавно заявлялся один из самых отбитых «карманных головорезов» полиции штата ему совершенно не хотелось. Поползут слухи, потянутся любопытные носы… нет, сейчас привлекать внимание к себе, а уж тем более к пациенту, отлеживающемуся в его доме, было абсолютно противопоказано. — А-а. Видать, совсем по весне жрать нечего стало, раз они к городу потянулись, — флегматично заметил Сэм. Объяснение, похоже, полностью его устроило. — А то я уж думал, краснокожие тебе докучают, ахаха! Слои жира на брюхе Гризли затряслись в такт его смеху. — Н-нет, ну что ты, — заставил себя посмеяться вместе с бакалейщиком врач, — какие у нас тут индейцы! — То и верно, — отсмеявшись, Сэм полез под прилавок за «особым» товаром, пыхтя себе под нос, — и не надо нам их тут… пускай там себе… подальше от нормальных людей… Наигранная веселость окончательно слетела с лица Джейми; от бубнежа Гризли, ковыряющегося среди ящиков, ему стало тошно. Едва удерживая на лице кисловатую, должную казаться доброжелательной улыбку, он быстро расплатился за бинты, настойки и револьвер с коробкой патронов, обернутый в вощеную колбасную бумагу, и, поместив все в саквояж, убрался прочь из лавки под немного удивленным взглядом Гризли. Впрочем, вскоре тот вступил в очередную перепалку со своей сварливой женой и забыл думать о слегка странном поведении доктора.***
— Ох, сэр, мы не ожидали вашего визита так рано! В доме такой беспорядок… Обычно ведь вы приходите по понедельникам, — стрельнув заинтересованно чуть косящими к переносице глазами, пропела Мисти и приняла пальто и шляпу Джейми. Тот смущенно кашлянул и отвел взгляд. Пресвятый боже, еще не хватало, чтобы эта девушка подумала, что он ходит к тетушке Мо, чтобы волочиться за нею! — Просто решил проведать миссис; у людей с ее заболеванием из-за природных катаклизмов иногда случается ухудшение самочувствия, — подхватив свой чемоданчик, он поспешил скрыться в гостиной. Впрочем, та, похоже, без последствий для здоровья перенесла волнения природы — на ее похожем на пожухший абрикос лице даже проступил легкий румянец от лучей весеннего солнца, под которым пожилая женщина с удовольствием грелась у приоткрытого окна. Миссис Мо обернулась на шаги и, улыбнувшись, поприветствовала врача. — Прелестная погода сегодня, не так ли? Земля словно умылась последним снегом — ох, мне так хочется надеяться, что последним! — она тихо хихикнула, — и теперь готовится расцвести. Старость, мальчик мой… вот так ее и осознаешь: когда начинаешь радоваться каждому лучику солнца, как последнему. Присевший напротив старушки на стул Джейми со смехом отмахнулся: — Ну что вы, миссис Мо, какой еще последний лучик? Вы еще меня переживете, и, глядишь, Мисти тоже, — он кивнул на вошедшую с подносом чая гувернантку, та тоже скромно заулыбалась, раскладывая на столике приборы. — О, мои дорогие, не говорите глупостей, — пожилая женщина лукаво оглядела молодых людей поверх своей чашечки чая. — Вы слишком добры к сентиментальной старухе. К слову, Джеймс, что привело тебя в город так рано? Мы ждали тебя не раньше следующего понедельника. Горничная окончила с сервировкой и удалилась из комнаты, тихо прикрыв за собой стеклянную дверь и напоследок одарив затылок доктора своим фирменным косящим влюбленно-тоскливым взглядом, который, впрочем, им замечен не был. — Закончились кое-какие медикаменты и перевязочный материал… К тому же, после прошедшей бури вам могло стать хуже. Так что я зашел по пути, удостовериться, что все в порядке. — Медикаменты? — старушка вскинула едва видные брови. — Но ведь в городе давно никто не болел — я даже удивлена, что этой весной у близняшек Ларсен не случилась опять ангина, как в прошлом и позапрошлом годах. Джейми чертыхнулся про себя на свой длинный язык. Можно же было сказать, что просто пришел за покупками и не уточнять! Он слишком привык выкладывать тетушке Мо все о своем простом и однообразном существовании. Пожалуй, пару дней назад только общение с нею и удерживало его в этой жизни — вроде как обязательство, врачебная обязанность вести пациентку… Которая, впрочем, говоря по правде, не особенно в этом и нуждалась. — Я… — он вздохнул и потер широкой ладонью затылок; давно не стриженые волосы уже начали отрастать. — До начала бури я подобрал зверька на поле, молодую чернобурку. Он попал в капкан и застрял там. Ну я ему помог, подлатал немножко. На какое-то мгновение старушка задержала внимательный взгляд на лице доктора — изучающий, несколько удивленный, однако прямой ответный взгляд серо-голубых глаз врача ее, похоже, заставил полностью поверить в сказанное. Пожевав губы, она задумчиво и грустно проговорила: — Это очень благородно, мой мальчик. Не каждый рискнет помочь попавшему в западню дикому зверю, принести его в свой дом… Ты смел, и притом у тебя доброе сердце, — она вздохнула и добавила еще тише, — как жаль, что Кэтрин этого в тебе не замечала. Даже сейчас сердце Джейми болезненно кольнуло при упоминании этого имени, хотя, как ему казалось, он давно уже пережил и похоронил в себе эту трагедию. Трагедию несбывшейся мечты, неоправданных надежд, трагедию, порожденную обыкновенным недопониманием. Пожалуй, во многом был виноват он сам: он заразил ее своей идеей о далеком путешествии, побеге из закостеневшего в своих убеждениях напыщенного Старого Света, вольной жизни в диких местах; он дал ей надежду, которая была слепа; и он уверил ее — как, впрочем, и себя — в любви, которой никогда не было. И когда вскрылась папула истины, уже было слишком поздно — их больной союз можно было лишь ампутировать, вырезать на живую, и Кэтрин сделала это со смелостью, присущей лишь мужчинам-хирургам, но никак не медицинским сестрам, которой она была. …Увы, она произвела эту операцию его чувствам без наркоза лишь затем, чтобы через год умереть прямо на его руках, оставив Джеймса одного в чужом краю. Врач с трудом проглотил ставший комком в горле глоток чая и выдавил: — Она замечала, и даже больше, чем было во мне на самом деле. Это я ее подвел. Миссис Мо покачала головой и отвела взгляд в окно. — Теперь, мой дорогой, это все равно уже не важно. Не кори себя за то, что что-то ей не додал… Боюсь, ты и без того сделал все, что только мог. Только Господь вам судья — и тебе, и ей.***
Джейми никогда бы не подумал, что револьвер и всего одна коробка патронов так заметно утяжелят его докторский саквояж; уже с середины обратного пути ему пришлось начать перекладывать его из руки в руку каждые тридцать-сорок футов, благо, ветер к вечеру так и не поднялся, и не было никакой необходимости задирать вторую руку, чтобы удерживать на положенном ей месте шляпу. Поравнявшись с деревьями, неподалеку от которых, как Джейми помнил, он повстречал своего нынешнего необычного гостя, мужчина притормозил. Следы на влажно мерцающих островках тающего снега давно разметал и спрятал от посторонних глаз ветер, и теперь врач шел в поля почти наугад, по памяти, изрядно подтертой событиями последних дней. Надо сказать, он почти и не надеялся найти то, о чем размышлял последнюю милю своего пути, однако, судя по всему, удача благоволила ему в последнее время, и неподалеку от одинокого сухого искореженного дерева под стопой врача что-то хрустнуло, и из-под снега вспучился продолговатый предмет — короткий топорик с рукояткой, обмотанной лентой отсыревшей крашеной в бордовый цвет кожи. Оружие, без которого, как верно предполагал Джейми, Сайту не выдвинулся бы в путь, откуда бы он ни пришел. Довольно профессионально любовно выкованный топорик, отряхнутый от снега и мерзлых комочков земли, переместился в его саквояж, заставив в очередной раз поменять руку; Джейми еще немного потоптался вокруг, но больше ничего не нашел и поспешил на основную дорогу. Солнце постепенно ползло к далеким снежным пикам невыносимо синих гор; врач вошел за калитку невысокого заборчика, окружавшего его скромные владения. Джейми прошел несколько шагов вперед, к двери, но потихоньку приостановился, заметив нечто странное. На старом, вытоптанном им самим серовато-коричневом снегу виднелись следы волочения, ведущие от входной двери, а также достаточно свежие отпечатки во влажном снегу, явно не принадлежащие Джеймсу. Насторожившись, он прислушался: щебет птиц, сходящих с ума от близости теплой поры, отзвуки лошадиной «болтовни» с заднего двора — оттуда, куда и вели следы — но больше ничего. Вытащив из саквояжа так непривычно холодно и тяжело легший в руку револьвер, он осторожно двинулся по тропе, держась стены дома. На углу ненадолго замер, проверил предохранитель, вздохнул — и резко выглянул, выбрасывая вперед руку с оружием. — Моаши? Нельзя сказать, кто из них в этот момент больше удивился — Джейми, у себя в голове уже нарисовавший самые страшные картины расправы кровожадных «законников»-головорезов над несчастным раненым, а теперь поджидающих его для того же самого, или же Сайту, вынужденный не так давно спасаться в чужом доме собственной смекалкой по причине отсутствия у одиноко живущего врача каких-либо средств самообороны. Мужчина опустил ствол вниз и сдул со взмокшего лба пшеничного цвета челку. Индеец, еще сутки назад балансировавший между жизнью и смертью, несколько бледноватый и очевидно слишком слабый, тем не менее весьма осознанно и уверенно смотрел на него, сидя на старом полурассохшемся пне, служившем в хозяйстве как чурка для рубки дров. В длинных смуглых пальцах он сжимал кухонный нож и метровую толстую жердь, явно бесцеремонно выдернутую из забора; судя по стружке вокруг и форме жерди, парень вознамерился создать себе нечто вроде костыля. Едва первое изумление и облегчение от того, что его страхи не оправдались, прошло, как Джейми, с чувством пихнув оружие назад в саквояж, со свойственной большинству докторов брюзгливостью относительно собственных предписаний, разразился возмущениями относительно того, что еще слишком слабый и больной Сайту встал с постели. Протопав по мокрому снегу к вверенному ему волей случая пациенту, он безапелляционно подхватил его за плечи и, подняв и поддерживая так, чтобы тот мог почти безболезненно ковылять рядом, частично опираясь на еще недоделанную клюку, потащил молодого индейца в дом. Сайту не особенно упирался; провисая на подуставшем за день, но все же более сильном и здоровом Джеймсе, он возмущенно, но все равно с какой-то скрытой усмешкой посматривал своими темно-ореховыми глазами на доктора. — Не сердись! Раненым нельзя долго лежать. Начнешь себя жалеть, — пояснил он, — нужно двигаться, делать что-то, чтобы быстрее стать на ноги. Я поднялся, было больно, но вышел — и вот сделал палку, — он кивнул на свой недообтесанный костыль, — размял ногу. Посмотрел на лошадей. Они ввалились в сумрак дома; Джейми, практически пронеся на себе парня через прихожую и жилую часть дома, как мог аккуратно сгрузил его на прежнее место и сразу же накинул на его плечи одеяло. Он хотел было вернуться назад, разуться и снять верхнюю одежду перед тем, как продолжить разговор и доходчиво отчитать горе-пациента, который наверняка получил бы переохлаждение, задержись врач в городе еще на час-другой, но молодой дикарь удержал его, ухватив длинными сухими пальцами за запястье. — Сайту благодарен тебе за то, что спас Иуу. Половина жизни краснокожих — наши лошади. Без них мы как горы без ветров, немые и недвижимые. Ты спас не только меня, но и мой ветер, Моаши. Джейми вздрогнул, на несколько секунд теряя смысл того, что было только что произнесено из-за того, что ощутил. Это прикосновение — теплое, уверенное, так интимно легшее прямо на частый пульс его запястья — ощутимый электрический разряд от него прошил всю его руку, проскочил вдоль позвоночника, отозвался странным томлением во всей груди, где сердце, кажется, пропустило удар. Неуверенно он высвободил руку из ладони индейца, опасаясь скорее, что тот тоже ощутил этот разряд, нежели из-за того, что это было неприятно. Скорее наоборот… но это было так странно и непривычно, что Джейми смутился и даже позабыл о том, что хотел ругаться на Сайту. — Я, э-э… да не за что. Я сейчас вернусь. На веранде он разделся, встряхнулся, сгоняя с себя странные ощущения, забрал медицинский чемоданчик и твердой походкой вернулся в комнату — пожалуй, даже слишком твердой. Впрочем, Сайту отвлекся от Джейми на свою рану, позволяя тому избежать встречи взглядов. Его самовольная прогулка не осталась без последствий: утренняя повязка, местами подкрашенная старыми бурыми пятнами, теперь пестрела яркими отметинами. Врач лишь вздохнул и покачал головой, тут же отправляясь мыть руки и готовить перевязочный материал. Индеец откинулся на подушки, мужественно приготовившись терпеть. Впрочем, все оказалось не так фатально — да, ранение, которое парень немного расходил, чуть кровило и блестело сукровицей, однако швы были на месте, а воспалительный процесс явно шел на убыль. Порадовавшись этому обстоятельству, врач быстро покончил с перевязкой. В остывшем доме начинал гулять сквозняк, да и они оба уже давно ничего не ели. Однако перед тем, как заняться домашними делами, он помог Сайту сесть поудобнее и, серьезно заглянув в его лицо, веско сказал: — Ты не должен вставать с постели, Сайту. Как минимум семь дней, слышишь? Семь дней, а потом посмотрим, как будет идти заживление. Если ты меня не послушаешь, все снова может стать плохо, гниль вернется, и тогда я могу тебя уже не спасти. Ты меня понял? Джейми говорил медленно и четко, так, чтобы парень, пусть и знающий английский язык, но все же не в совершенстве, понял каждое его слово. В конце его монолога тот уверенно кивнул. — Обо всем, что ты захочешь, можешь говорить мне — я постараюсь это выполнить, — темные глаза внимательно смотрели на Джейми, и почему-то от этого пристального взгляда его ладони начали слегка потеть. — В город пока что отлучаться мне незачем, я буду здесь… Кстати, у меня кое-что есть для тебя! — хлопнув себя по коленям, он пружинисто встал с табурета, на котором сидел, потянулся к саквояжу и выудил из него найденный ранее топорик. — Вот. Ты можешь работать над своим костылем прямо здесь — к слову, это была хорошая идея. Лицо парня, сначала слегка озадаченное, просияло, блеснули в широкой улыбке восторга белые зубы; на секунду Джейми даже показалось, что Сайту бросится к нему на шею с объятиями, но лишь на секунду — индеец очень быстро смог овладеть своими чувствами и унять бурную радость до умеренного, почти светского выражения довольства и благодарности. Впрочем, почему-то и это выражение очень быстро сползло с худого лица, обнажая настороженность и подозрительность. В сознании Джейми промелькнула в этот момент черная лиса, пригревшаяся у огня; она прижала уши к голове и заворчала, заподозрив подвох в излишне нежных прикосновениях руки. — Что-то не так? — рискнул поинтересоваться врач; тут же он испытал, как это было относительно недавно, всю силу обжигающего взгляда дикаря, от рождения не имеющего привычки доверять белым интервентам. — Ты отдаешь мне томагавк потому, что сам раздобыл огненный пистолет? Думаешь, теперь мне можно, для тебя я буду не опасным? Его откровенность обезоруживала настолько, что заставляла растеряться, и долгие размышления над правильной формулировкой ответа могли бы быть истолкованы неверно; к счастью, неосознанный язык тела Джейми опережал его разум — отрицательное движение головы и выражение лица о многом успели сказать индейцу до того, как его собеседник открыл рот. Его явная настороженность сначала застыла, а затем начала постепенно, но достаточно очевидно таять. Здесь уже и сам Джеймс смог собраться с мыслями. — Конечно же дело не в этом! Пистолет — не нужно добавлять «огненный», — между делом поправил он гостя, — я купил на тот случай, если вдруг сюда задумает вернуться эта мерзкая троица. Честно говоря, когда подходил к дому, я испугался, что именно это и произошло, — он покачал головой, чувствуя, как краткая вспышка тревоги ненадолго пережала горло; сама мимолетная мысль о возможности повторного визита бандитов в его дом была для него крайне неприятна. — Так что ты и мое к тебе доверие здесь совершенно не при чем. Стоически выдержав последние отблески пламенного взгляда, Джейми позволил себе чуть больше откровенности и открытости, нежели привык проявлять; неловко потерев широкой ладонью заднюю часть шеи, он выдавил: — Признаться, я здорово струхнул, когда увидел приоткрытую дверь и следы на снегу. Думал, придется стрелять, а я ведь и пистолет-то второй раз в жизни в руке держу. При желании Сайту мог бы нажать посильнее на последнее признание доктора и поставить его с его откровенностью в весьма неудобно положение, однако индеец, проявив удивительный для дикаря такт, лишь молча кивнул, вполне удовлетворенный. — Значит, Моаши все же доверяет Сайту. Это странно для бледнолицего… но хорошо для навахо*, — он констатировал факт, глядя куда-то вперед, в пустоту, несколько отрешенно. Довольный таким мирным выводом своего гостя и его спокойным состоянием, Джейми отошел на небольшую кухню и окунулся с головой в решение бытовых проблем. Он не мог знать о том, что, в то время как он разводил огонь и пытался придумать что-то съедобное из имеющихся у него ингредиентов, Сайту, вертя в руках свой старый верный топорик, раздумывал о своих обязательствах перед бледнолицым человеком, который, по велению Великого духа и стечению обстоятельств, стал спасителем и хранителем его жизни и благополучия. ______ Навахо - племя Сайту