10 жанров

«Твой семпай у меня. Поспеши, пока он не надоел моим змейкам». У Штейна было полминуты на то, чтобы как следует выматериться. (Спирит, обильно использовавший нецензурную лексику во времена студенчества, говорил, что это помогает справиться со стрессом. Не помогло: сердце так и стучало как бешеное, руки тряслись, а паника и не думала проходить). Ещё две минуты ушло на то, чтобы придумать и написать Марии такую записку, чтобы она не вздумала волноваться, и уж точно не пошла бы за ним. А потом счёт пошёл на секунды. Штейн понятия не имел, где находится логово Медузы и как его искать, но в одном сомневаться не приходилось: она хочет, чтобы он её нашёл, а значит, он её найдёт. Конечно, это могла бы быть ловушка, и единственное, что угрожает Спириту – это смерть от икоты, напавшей на него из-за того, что бывший напарник слишком часто повторяет его имя, носясь по самым дальним и тёмным районам Города Смерти. Да даже если он и впрямь попал в плен, это всё равно сделано только ради того, чтобы привести Штейна к ней – и Франкен понимает, но бежит, задыхаясь от страха и гнева. «Твой семпай». Какая наглость. И что значит «не надоел моим змейкам»? Штейн кусает губу и представляет себе. Альбан в клубке змей, извивающихся, душащих, не дающих двигаться. Коса никогда не любил рептилий, этих хладнокровных бездушных тварей, и Франкен прямо-таки видит, как расширяются от ужаса зрачки его бывшего напарника, когда на него в упор уставляются жёлтые неживые глаза. В боку начинает колоть. Штейн сбавляет шаг, и неприятные картины всё чётче встают перед глазами. Вот большая змея заползает под рубашку, обвивает грудь, выползает из воротника, скользит по щеке. Спирит выгибается, но не может пошевелить руками: две ленты уже скользят под тонкой тканью рукавов, угрожающе шипят, и их холодные раздвоенные языки проходятся по разгорячённой коже. Рубашка становится мокрой от пота и прилипает к грудной клетке, даёт возможность постороннему наблюдателю увидеть всё происходящее в полной красе. Франкен мотает головой, стараясь прогнать непрошенные видения, но абсолютная беспомощность, читающаяся в глазах семпая, гипнотизирует не хуже всё тех же змей. Лицо Альбана крупным планом. Щёки порозовели, губы приоткрыты, на ресницах дрожат капли слёз. Он поднимает голову, и не надо даже слышать, что он говорит, достаточно только посмотреть в его глаза, чтобы понять: он просит о помощи. Спирит никогда не просил помощи у напарника. Иногда требовал, но такого профессор от него никогда не слышал. «Помоги мне, Штейн. Пожалуйста…» - но косе не удаётся договорить: толстый змеиный хвост проникает в его рот, вползает глубоко внутрь. Альбан давится; хвост начинает мерно двигаться, вколачиваясь всё дальше в глотку со странным хлюпающим звуком. Франкен останавливается и пытается отдышаться. Змеи, наконец, справляются с пряжкой ремня. Франкен закрывает глаза и приказывает себя успокоиться. Змеи проскальзывают под резинку трусов. Спирит нечеловечески сильно изгибается, бесшумно кричит, бесцеремонно заткнутый хвостом. На его щеках играет ярко-алый румянец… Штейн машинально подносит руку к лицу, проводит по губам, и пару секунд бездумно смотрит на алые пятна, оставшиеся на пальцах. У него идёт кровь из носа. - Только этого не хватало, - бормочет он, доставая из кармана платок, весь заляпанный цветными разводами неизвестного происхождения, задирает голову вверх. На потолке каменной арки, где он остановился, чернеет маленькая стрелка. Логово Медузы он находит через три с половиной минуты. Все двери на его пути распахнуты настежь: его тут ждут. Все чувства напряжены до предела: он чересчур хорошо ощущает приближение одной слишком хорошо знакомой ему души. - Ну здравствуйте, профессор, - слышит он знакомый свистящий шёпот за своей спиной. Штейну хватает четырёх минут на то, чтобы справиться с шоком, увидев ведьму в её новом обличии. Медуза выглядит уязвлённой: она рассчитывала как минимум на шесть. Смотреть на доктора со своего детского роста неудобно, и она поднимается на хвосте, скрестив ноги и трогательным жестом одёргивая на себе платьишко. - Где Спирит? - вместо ответного приветствия выпаливает Франкен, всё ещё тяжело дыша после долгого бега. - Там, - махнула рукой Медуза, и была чрезвычайно удивлена, когда мужчина, не удостоив её более вниманием, пронёсся в указанном направлении – только полы халата взметнулись. - Семпай! – двери распахнулись, и Штейн с трудом подавил в себе желание зажмуриться. Жуткие постыдные картины так и стояли перед глазами. - Что? – невозмутимо поинтересовался тот. На то, чтобы отойти от этого шока, профессору, к ярой злобе ведьмы, потребовалось ровно шесть минут. Коса Смерти сидел в окружении трёх очаровательных молодых девушек, чьи откровенные наряды и раздвоенные языки, на доли секунды показывающиеся из соблазнительно приоткрытых губ, выдавали в них ведьм – помощниц Медузы. Они слушали весёлую болтовню Альбана, качали изящными головами, и хоть на их лицах не отражалось почти никаких эмоций, но можно было не волноваться о том, что мужчина им надоел. Одна из них, увидев застывшего в проёме Штейна, положила на плечо Спирита узкую ладонь с острыми ноготками, и в её жёлтых зрачках отразилось что-то такое, что если бы Франкен удостоил её хотя бы каплей внимания, он бы забеспокоился. - А вы что ожидали увидеть, профессор? - протянула Медуза, всё так же бесшумно сзади. «Не это» - ответил себе Штейн, прислушиваясь к своим ощущениям. Слава Богу, конечно, что с семпаем всё хорошо – но если быть абсолютно честным, то доктор больше чувствовал не облегчение, но… разочарование? Впрочем, он тут же запретил себе вспоминать те картины, что преследовали его всю дорогу – а то снова кровь пойдёт, и уж это будет совсем не к месту. - Семпай, мы уходим, - сообщил Франкен, выходя, наконец, из ступора. - Да мне, в общем-то, и здесь неплохо, - настороженно отозвался Спирит, чувствуя, как сжимаются на его плече тонкие пальчики, и смотря в глаза Медузе, глядящей на него с искренней злостью. Нет, Штейн, конечно, молодец, что пришёл его вытащить, но неужели он не понимает, что их так просто не отпустят? Но Франкен почему-то отреагировал на подобный ответ неожиданно агрессивно. - Да мне плевать, плохо тебе тут или нет, - вскинулся он, подходя к семпаю и, к полному изумлению всех присутствующих, без особых усилий закидывая того себе на плечо. – Я сказал, что уходим, значит уходим. Ведьмы проводили взглядами решительно настроенного профессора и его семпая, безвольно повисшего и покорившегося своей судьбе – по его выражению лица было видно, что подобный способ передвижения ему хорошо знаком. - По-моему, я что-то упустила во взаимоотношениях этих двоих, - сообщила, наконец, Медуза, опускаясь на пол и задумчиво скрещивая на груди маленькие ручки. – Да они, похоже, и сами не в курсе. Операция по спасению семпая заняла чуть меньше трёх часов. Ещё неделя потребовалась Штейну на то, чтобы разобраться в собственных ощущениях, и две – на то, чтобы перестать представлять бывшего напарника обнажённым при каждом взгляде на него. А Спирит так и не понял, почему после того как он, не вовремя заглянув в аудиторию, уронил на себя коробку со змеями для препарирования, Штейн спешно ретировался из класса, прижимая к лицу платок.