Прибавление в клубе сводников, или его ненужность

Дом! Милый дом! Что может быть лучше этого после трудного дня?! Ну, возможно, только расслабляющая ванна... Заветный звук поворачивающегося ключа в дверной скважине, скрип ручки, и оглушающий крик: - Ты - Куон Хизури! - в уже охрипшем мужском голосе Кёко с лёгкостью узнала голос своего названного отца. - Я - Тсуруга Рен! - такой родной, но в тоже время и чужой. Кёко знала этот голос, он принадлежал Куону, другой стороне Рена, которую он ненавидел в себе. Девушка вспомнила их разговор о той страшной ночи. У её жениха были все причины на то, что бы запереть своё второе "я" как можно дальше. Она это знала, как никто другой. Тогда он её попросил никогда не называть его настоящим именем, и сейчас слышать это было немного страшно. - Я тысячу раз уже говорил, что я никогда не стану снова Куоном! С меня хватило тех шестнадцати лет! И как бы вы меня с мамой не уговаривали, для меня это имя - пустой звук! - он был рад. Нет, не Рен. Сам Куон. Он злился, что его не выпускают, а сейчас появилась такая возможность хорошенько наорать на отца, прикрываясь чувствами Тсуруги. И Кёко это поняла уже по голосу, стоя в прихожей. - Ты всегда был, есть, и останешься Куоном! - что-то явно хрупкое хорошенько приложилось об пол и разбилось. Этот звук был для девушки выходом их своеобразного транса. Она ринулась на голоса. Чёрт, и почему эта квартира такая большая?! - Рен! - добежав до их спальни, рыжеволосая увидела двух мужчин, стоявших друг напротив друга с прожигающим взглядом. По кисти брюнета стекала струйка крови, а на полу лежала в дребезги разбитая стеклянная ваза. - Рен! - рыжеволосая подбежала с нему и посмотрела на него обеспокоенным и напуганным взглядом. - Кёко? - в один голос сказали Куу и Рен. - Дочка, что ты тут делаешь? - У меня к тебе такой же вопрос, папа. - она с укоризной посмотрела на блондина. Он что, не знает, как неприятна эта тема его собственному сыну?! - Я пришёл поговорить с К... Реном. - с каким-то омерзением на лице он сказал это имя, как будто оно было ему глубоко противно. - Но я уже ухожу. - он вновь глянул на Тсуругу, а затем удалился. Послышался звук закрывающейся входной двери. - Почему ты так рано? - Меня президент домой отправил... - "Слишком безразлично он это у меня спросил... Это плохо!" - Как твоя рука?! - Кёко аккуратно взяла руку Рена. - Всё нормально, это просто царапина. - "Слишком отречённо!" Ладонь парня была пересечена глубоким порезом. - И это ты называешь "нормальным"?! Это нужно срочно обработать! - Сказал же, это просто царапина! - "Кёко, держись. Он себя не контролирует, это не он, не он! Но он всё равно не имел право на меня кричать!" - Отлично! Хорошо! Подожди пока рана загноится и тебе ампутируют кисть! Мне-то какое дело?! - и со слезами на глазах Кёко выбежала из комнаты. "Мне срочно нужна кружка чая с чабрецом, мятой и мелиссой, а то у меня нервный срыв будет! Так, Кёко, помни, что нервные клетки не восстанавливаются!" Руки девушки тряслись от душащих её слёз, но она старалась их не замечать. Включив чайник, она полезла за травами в шкаф. Как хорошо, что он всё спустил с верхних полок, а то каждый раз Кёко приходилось подставлять стул, чтобы что-то достать. Засвистел чайник, послышался тихий звон чашки, которую опустили на мраморную столешницу. - Ай! Ксо! - разумеется она ошпарила руку, не удержав в руках чайник с кипятком. В дверях показался Рен. Он не смотрел на Кёко. Его лицо было опущено, а чёлка скрыла глаза. Он подошёл к морозильнику, достал несколько кубиков льда, и, завернув их в полотенце, замотал ошпаренную руку. - Рен? - срывающимся от слёз голосом шёпотом произнесла рыжеволосая. Ничего не сказав, он прижал её к себе. Домашняя футболка брюнета сразу намокла от возобновившихся слёз. Тсуруга прижал к себе девушку ещё сильнее и стал поглаживать её по голове. - Прости меня, родная. Прости, я... Я не хотел на тебя кричать. Сам не знаю, как это вышло. Я, я просто... Прости меня, Кёко. - зарываясь рукой в рыжие, как огонь волосы, повторял свою "молитву" Рен. - Всё хорошо, я не обижаюсь. - она робко обняла его за плечи. Слёзы давно прекратились. - Почему вы ругались? - "Зря я это спросила, очень даже зря... Ну вот и кто меня за язык-то тянул?! Вот так всегда: сначала говорю, а потом думаю! Он ведь опять разозлится!" Как ни странно, не последовало никакой бурной реакции, которую так ждала Кёко. Тсуруга просто выпрямился, вздохнул и посмотрел на невесту грустным и уставшим взглядом. - Это был далеко не первый раз. Ты просто сегодня пришла раньше. С твоего Дня Рождения и мама и папа пытаются повлиять на моё решение. Сначала по телефону. А сегодня Куу решил зайти... - нехотя начал повествование брюнет. - Какое решение? - Я - Тсуруга Рен. - А папа с мамой хотят, чтобы ты вновь стал Куо... - Не произноси это имя! - кулаки парня сжались. - Прости. - Они хотят, чтобы я возвратил имя и фамилию и уехал жить в Америку... - В Америку! Но... - Кёко, я всё равно не собираюсь делать что-то из выше сказанного, так что давай закроем эту тему, хорошо? - голос не то что просил, он просто умолял. - Да, конечно. - "Опять он убегает от своего прошлого... Вновь, даже после нашего с ним разговора. Но тогда он сказал, что ему стало легче..." Кёко совсем забыла, что когда она не следит за мимикой, её лицо - открытая книга, которую не захочешь, а прочтёшь. - Кёко, я не убегаю. Просто свыкнуться с тем, чего боялся на протяжении долгих пяти лет не так то легко. - "Он что, мысли читает?!" На Рена уставились шокированные медовые глаза, что развеселило парня. Не в силах сдерживаться, он подошёл к девушке, обнял её и легонько поцеловал в макушку. - У тебя всё на лице написано, родная. - Она слышала его улыбку, и от этого всё беспокойство улетучивалось. Кёко прижалась к груди Рена и облегчённо выдохнула. - Ты уже придумала, как мы будем мстить президенту? - в серых глазах плясали искорки. - Разумеется. - их близнецы появились и в карих глазах. - Вот что мы сделаем...