Исход земной цивилизации: Анклав

Ривка, как и другие курсанты, стояла на плацу по стойке смирно в ровных рядах, всех сняли с послеобеденных занятий и выстроили в зиккурате, не потрудившись объяснить цель общего сбора. На трибуну, где установили кафедру, поднялась незнакомая женщина в строгом деловом костюме. Ее короткие пепельные волосы были идеально уложены, весь профессорский состав стоял позади в ровной шеренге. Она тронула пальцем микрофон и, убедившись, что звук есть, начала речь: — Добрый день, курсанты, меня зовут Ангела Новак, — разнесся по зиккурату усиленный динамиками низковатый для женщины голос. — Сообщаю вам об изменениях в структуре академии в связи с выявленными нарушениями дисциплины и несоблюдением устава в ходе сегодняшней проверки… — Какая еще проверка? — прошептала Ривка, которая не заметила посторонних в академии. — Я не слышала ни о какой проверке. — Пока мы были на занятиях, наверное, — тихонько ответила Мин Чжи. - …Штефан Вернер снимается с должности ректора академии. С сегодняшнего дня вашим ректором буду я. Ривка бросила быстрый взгляд вперед, где стояли старосты, но они были неподвижны, точно изваяния — наверное, переваривали информацию. - …Изменения коснутся не только этого. В связи с рядом нарушений и превышением своих полномочий с должностей старост снимаются и отстраняются от учебы на неделю Сет Кённиг и Марианна Ринальди… Лоренс Нильсен и Медетту Гарсиа также снимаются с должностей старост с устным выговором. Курсанты Ринальди и Кённиг должны будут сегодня же покинуть академию до завершения наказания. Ривка увидела как дрогнули пальцы Мары, которая едва ли могла осознать подобные вести. «Что происходит?» — только один вопрос почти видимо повис над толпой. Александр, стоявший среди остальных трех деканов, смотрел на Ангелу Новак, на его лице не отражалось ни одной эмоции. Неужели это устроил он? Нет, это невозможно, ведь только позавчера фараоны избили Ривку и Летти. Он просто не мог организовать всё так быстро, ведь он всего лишь преподаватель, да и послушали бы его верха? Или… Кто этот человек? Ривка задумалась, понимая, что Александр не так прост, как кажется. Может, он сын какого-то важного человека в совете кланов? - …В связи с изменениями, старостой по женской части назначается мисс Летиция Хендерсон, по мужской части — Джек Мур, — Ангела посмотрела в планшет, лежащий на кафедре и вернулась к речи: — Новыми старостами направлений назначаются: мисс Дана О`Салливан — научный факультет, мистер Джон Харди — коммуникации с внешним миром, мисс Ребекка МакГрегор — пилотский корпус, мистер Айзак Бирсен — пехота, — она осмотрела застывших курсантов. — Назначенные старосты, перед ужином подойдите к деканам своих факультетов за инструкциями и нашивками. Первое собрание в десять вечера в деканате… Ривка стояла как громом пораженная, не в силах поверить, что услышала свою фамилию. За какие такие заслуги ее назначили старостой? На лице Мин Чжи застыло удивление, но все, что могла сделать Ривка — это изобразить удивление. Такой же взгляд она отправила и Александру, он ответил ей как будто даже с легкой одобряющей полуулыбкой. Закончив с речью, Ангела отправила студентов обратно на занятия, и в зиккурате остались только пилоты, у которых были уроки стрельбы под предводительством декана пехоты — капрала Конорса. — Сколько чести, Ривка, — мимоходом заметил Сэм, по-дружески толкнув ее в плечо. — Да уж, — пробурчала она, не зная, радоваться подобному назначению или бить тревогу. — Летти, ты что-нибудь понимаешь? — обратилась Ривка к Летти, задумчиво собирающей автомат Калашникова. — Не имею ни малейшего понятия, — она была явно напряжена. — Думаешь, Бен-Эзер приложил к этому руку? — негромко уточнила она. — Не думаю, что декан мог приложить к этому руку. За такой короткий срок это невозможно, да и Вернера убрать не так просто. — И кто эта Ангела Новак? — Моя тётя, — равнодушно сообщила Летти, даже не взглянув на Ривку, и щелкнула затвором автомата. — И ты хочешь сказать, что не знала, что ее назначат ректором? — Понятия не имела, — столь же холодно ответила она. — Фараонов отстранили, но некоторые остались, так что тебе все же стоит быть чуть повнимательнее, — недовольно заметил Клэйтон Финиг, который приходился каким-то там родственником Сету. Ривка одарила его уничтожающим взглядом, взяла полуавтоматический пистолет и, сняв его с предохранителя, как бы случайно мазнула дулом по Клэйтону, нарушая правила безопасности. У Клэйтона встала дыбом рыжая шевелюра и наполнились ужасом глаза. — МакГрегор! Ты сдурела? — возмутился он, отпрыгнув назад. — Смелый парень, — она подмигнула ему, натянула защитные наушники и хищно улыбнулась, направив пистолет в сторону мишени. Раздался выстрел, и на мишени возле ближайшего к центру круга появилась дырка. *** Александр подошел к столу и, выдвинув ящик, извлек оттуда два кусочка ткани — один для Летти, на чьей груди пока красовалась нашивка старосты направления с двумя лычками и для Ривки, чья нашивка имела только одну курсантскую. Ривка, оглядевшись в кабинете со стеклянными стенами, проверила не подслушивает ли кто, и спросила: — Профессор, как такое могло произойти, что проверку назначили на сегодня? Вы с этим как-то связаны? Он расправил невидимые складки на пиджаке и выпрямился во всю стать. — А похоже, что я мог подобное предвидеть? — он улыбнулся и посмотрел на нее снисходительно. — Внезапная проверка не имеет ко мне ни малейшего отношения, однако она произошла очень вовремя. Ваши ночные похождения засняли камеры, мисс Новак их увидела и правильно расценила, кто жертвы, а кто нападающие. Также она узнала и об украденных ответах. Ривка вылупила на него глаза, но быстро взяла себя в руки. Она прилепила лычку с липучками на нашивку и вернула взгляд на профессора: — Хорошо, но тогда почему меня сделали старостой? Я не лучшая на курсе, у Мин Чжи в общем зачете по всем предметам оценки намного выше. — Ривка, я иногда сомневаюсь в твоих умственных способностях, — усмехнулась Летти. — Ты попала на камеры, все в курсе, что ты из мира людей. Полагаю, что тётя назначила тебя, чтобы компенсировать деспотию и усмирить классовость в академии. Образцово-показательная мера. Ривка усмехнулась следом, теперь все встало на свои места. — А я то решила, что это потому что я лучший пилот на курсе, — она подмигнула Летти; та вмиг посерьезнела, потому что она никак не могла обогнать Ривку по результатам, однако пилотирование было единственным предметом, по которому Летти уступала, обходя Ривку даже в ее любимой кибернетике. — Мисс Хендерсон, я думаю, что вы сможете объяснить мисс МакГрегор обязанности, которые вы выполняли на протяжении трех месяцев — сказал Александр, и та кивнула в подтверждение. — Тогда рассчитываю на вас, — он взглянул на закусившую губу Ривку. — Что-то не так? Но Ривка замотала головой, она вообще не была рада назначению, полагая, что у нее не останется свободного времени. Единственное, что могло порадовать — это соседство с Даной в отдельном кубрике всего на четыре кровати. Осталось только подождать когда съедет Летти. Втроем они отправились на ужин, и Александр все еще ловил на себе озадаченные взгляды Ривки, но старался их игнорировать. Когда они вошли в столовую, новые старосты уже сидели за отдельным столом. Летти села рядом с Джеком. По-честному, Ривке не хотелось находиться в их компании, ее устраивало общество пилотов. Единственной хорошей новостью было то, что там находилась Дана. Бросив короткий взгляд Мин Чжи и Харуке, она отправилась к прилавку с едой, прихватив поднос. — Почему вы недовольны, мисс МакГрегор? — спросил Александр, накладывая в тарелку побольше овощей; он прошел мимо гарнира и положил себе несколько кусков нежирного мяса. — Не то чтобы недовольна, профессор, наверное, слегка обескуражена, — без лукавства сообщила она, положив себе несколько кусочков куриной грудки. — Подливку будете? — уточнил Александр, держа в руках половник и наливая себе. — Да, спасибо, — согласилась она, хотя не слишком ее любила. — Быть старостой — это значит подавать пример другим, я на вас рассчитываю, — Александр улыбнулся и, прихватив хлеба, отправился к преподавательскому столу, находившемуся вдали от входа возле окна с иллюзией панорамы моста Красные Ворота. — Да, сэр, — уже ему в спину негромко сказала Ривка и, чуть помедлив, пошла к остальным старостам. *** — В рамках помощи сокурсникам начиная с завтрашнего дня вы будете помогать отстающим по некоторым предметам, — Ангела отправила на планшеты старост списки курсантов, которым необходимо оказать помощь в доэкзаменационной подготовке. — Мы отменяем вечерний обход академии, вместо него вводятся факультативы, которые будут проводиться силами курсантов после ужина в кабинетах учебного корпуса. Назначаются следующие ответственные: О`Салливан — химия, Мур — физика, Харди — политология, Хендерсон — кибернетика, Бирсен — самооборона. МакГрегор, — она посмотрела на Ривку строгим ректорским взглядом, — устройство космических кораблей и летных аппаратов. Да, мисс МакГрегор? — Но, мэм, у меня не стопроцентные результаты по данному курсу. — Вы предпочитаете химию или физику? — уточнила Ангела с долей иронии, несколько старост хмыкнули. — Заодно и сами подтянетесь, вы должны подавать пример остальным. — Да, мэм, — Ривка посмотрела на список из семи имен, в котором, помимо курсантов Лахму, был один человек с научного факультета и двое с пехоты. Предметы в академии давались всем одинаковые, но количество часов по основным для каждого факультета было разным. Например, у пилотов в неделю был всего один час химии и один час физики, на замену остальных часов по этим предметам встал летный тренажер. Изначальное расписание скорректировали согласно нуждам факультетов. После собрания, пока Летти собирала сумку, чтобы переехать в освободившуюся комнату Мары, она давала указания Ривке касательно утренней проверки пилотских казарм, а также по поводу ведения журнала посещений занятий и протоколирования нарушений. Старосты записывали любую мелочь. Теперь, когда старосты были на всех факультетах, задачи вроде бы упростились — а не как раньше, когда пехота после промежуточного тестирования осталась сразу без двух, ведь Ларс с Медетту перешли в Лахму. Однако поочередно они оба продолжали исполнять эти обязанности. Несмотря на то, что сейчас у каждого факультета появились старосты, приход строгой Ангелы Новак мог усложнить всем жизнь. — Также твоей обязанностью будет помощь декану в административной работе — каждый четверг после ужина и до отбоя. Занятия по летательным аппаратам по воскресеньям и вторникам. Профессор Кириченко подготовит программу, — Летти закрыла дорожную сумку, заправила за ухо выбившуюся прядку. — Да, касательно проверки казарм после отбоя — это не значит что ты можешь шататься после одиннадцати вечера по академии. Быстрая проверка — и к себе в комнату. — Ну, на вас это правило не распространялось, — не преминула напомнить Ривка о том, что фараонам частенько не спалось по ночам. Летти одарила ее вполне ожидаемым ледяным взглядом. — Невзирая на то, что происходило по ночам, Мара и Сет были превосходными старостами, их беспрекословно слушались курсанты. Но будут ли слушаться тебя? Ривка бросила сумку на кровать поближе к окну, за которым проецировался Тель-Авив и Средиземное море, надо сказать, она была рада подобной проекции — это напоминало о доме. — Как ты можешь защищать тех, кто избил тебя? — Ривка открыла сумку и стала выкладывать вещи. — Круто, такая миленькая комната! — вошедшая Дана присвистнула и бросила сумку на соседнюю кровать. — Душ только на двоих, вау, я уже и забыла что это такое — личное пространство, — она подмигнула Ривке и на миг скрылась за дверью. — Меня больше радуют нормальные кровати, я так и не смогла привыкнуть к капсулам, — пожаловалась Ривка, наконец осознавая плюсы внезапного назначения. Когда Летти, собрав сумку, ушла, оставив пару вопросов без ответов, Дана и Ривка развалились на кроватях и, позабыв о том, что нужно готовиться к завтрашнему дню, пустились в обсуждения произошедших изменений в академии, а после сигнала об отбое отправились проверять казармы своих факультетов. *** Ривка, приосанившись, вышагивала в мужской казарме, проверяя порядок и внешний вид курсантов. Складные столы, встроенные в стенки капсул были убраны, постели заправлены — ни единого лишнего предмета в поле видимости. Личные вещи — в шкафчиках, курсанты стояли перед капсулами, глядя перед собой. Аккуратность во всем — расчесанные волосы, гладко выбриты, в идеально сидящей по фигуре форме. Эти ребята выглядели армией красавчиков. — Скотт, — обратилась Ривка к парню, вытянувшемуся по струнке от звука ее голоса. — Ваша кровать заправлена небрежно. Займитесь этим. — Есть! — бодро сказал он, заставив ее вздрогнуть, и приступил к исправлению оплошности. Ривка затылком ощущала на себе взгляды Медетту и Ларса и чувствовала себя неуютно. Она была рада, что их внешний вид и порядок в капсулах соответствовали требованиям и им не пришлось делать замечаний. За беспристрастными лицами скорее всего скрывалась озлобленность и ненависть к ней — недостойной звания старосты анкийке, найденной среди людей. *** — Сет и Мара избивали студентов, а их отстранили всего лишь на неделю, — негромко возмутилась Ривка на завтраке, поглядывая на Медетту и Ларса за столом пилотов; притихшие, они не вступали ни с кем в разговоры и периодически поглядывали на стол старост. — Ты много болтаешь, — заметил Джек; на его бледном лице отразилось осуждение. — Если серьезно, то как неделя отдыха может компенсировать все то, что они сделали? — не унималась Ривка, размешивая сахар в кофе уже минуту или две словно зомби. — Это наказание — не отдых, — сказала Летти с усмешкой, словно объясняя маленькому ребенку простые истины. — Ты понятия не имеешь, что ждет их дома. Их с позором сняли с должностей старост, думаешь, родителям будет приятно об этом узнать? Отец Сета сотрет его в порошок, я уверена, не обойдется без рукоприкладства. У Мары родители еще более строгие. — Мисс Новак непременно доведет до их родителей все проступки, — добавила Дана. — Странно, конечно, что решили реорганизовать академию так внезапно. Ривка и Летти переглянулись и синхронно посмотрели на преподавательский стол, но Александра там не было. Значит, у Летти тоже были какие-то подозрения, хотя вслух она говорила другое, называя все догадки Ривки беспочвенными. — Такие проверки были и в других академиях, — внезапно сказал Айзак. — Мой троюродный брат работает в министерстве образования в Бад-Тибира, в США также сместили ректора, в Перу была аналогичная проблема со старостами. Кажется, при проверке не было никаких нарушений только в Пусанской школе в Южной Корее. Его слова полностью снимали все подозрения с Александра и доказывали, что это простое совпадение. Невзирая на строгость воспитания и наказания, которое должны будут понести Мара и Сет дома, Ривке было их вовсе не жаль. Жестокость порождает жестокость, может, именно из-за воспитания они выросли такими выродками? Летти и Джек мало от них отличались, разве что вели себя немного тише, но оставались такими же надменными и жестокими. Насколько было известно, для подобных им уже готовились теплые местечки в Бад-Тибира и на Лахму. От пилотских столов донесся смех, кажется, Харука каким-то немыслимым способом опрокинула тарелку чего-то отдаленно напоминавшего кашу не только на одежду, но и на голову — комочки каши незатейливо вписались в прическу. Она была на диво неуклюжей, всегда все роняла, билась мизинцами ног о все препятствия на пути, падала на мокром полу в душе, но как пилот всегда была сосредоточена и не упускала ни одной детали, только за штурвалом ее рассеянность куда-то пропадала. — Наоми — ходячая катастрофа, — Харди покачал головой и усмехнулся. — Нелепее создания еще не видел. Джон Харди — староста Сиппура, харизматичный молодой человек с обаятельной улыбкой и густой шапкой волос, которые ему приходилось собирать в хвост, в разрез со своими словами мечтательно посмотрел на Харуку. — Почему не пригласишь ее куда-нибудь на выходных? — Джек ткнул его локтем в плечо. Джон непонимающе уставился на развеселившегося видом Харуки Джека. — Да уж, я думала, у тебя сердечки из глаз посыпятся, — заметила Летти, хихикнув за прикрытой ладошкой. Вот так, смеясь над чем-то и дружелюбно подтрунивая, оставшиеся старостами фараоны могли сойти за нормальных курсантов. — Ривка, подойди сегодня к профессору Кириченко, он подготовил программу первых уроков, — сказала Летти. *** В стеклянном «аквариуме» кабинета Александра были опущены жалюзи, Ривка постучала в дверь и после короткого «войдите» зашла, обнаружив сосредоточенного декана на софе с обыкновенной бумажной книгой в руках. Он нравился ей таким — спокойным, уравновешенным и начитанным мужчиной. Невзирая на почтенный возраст, уйму денег и интеллект, светящийся в глазах, он был каким-то приземленным, простым, и у Ривки, видевшей его в шлепанцах, спортивных штанах, чуть разношенной футболке и с пакетом из соседнего супермаркета, это вызывало смешанные чувства. Она не могла воспринимать его как старшего по званию, а считала, скорее, другом, и из памяти уже стерся эпизод из Эйлата, словно ничего и не было, однако почему-то сейчас, глядя на его губы, Ривке захотелось коснуться их. Сейчас на нем не было форменного пиджака, а только лишь водолазка в тон темно-синим брюкам. Его форма была похожа на пилотскую, какую носили КВС* в гражданской авиации, не хватало только фуражки, а Ривка всегда восхищенно смотрела на летный экипаж, у нее даже был недолгий, но очень страстный роман с пилотом из Люфтганзы, втайне от Алестера, конечно. — Слышал от профессора Кириченко, что вы неплохо справляетесь с возложенными на вас обязанностями, — сказал Александр, захлопнув книгу и поднявшись с софы; прихватив пиджак с подлокотника, он подошел к вешалке и повесил его на плечики. — Да, это не так страшно, как казалось раньше — быть старостой. И Джек с Летти вроде бы не такие плохие ребята. Крутая форма, — непроизвольно вырвалось у Ривки. — Курсантская, конечно, отстает. — Не знаю как вы определяете степень крутизны, Ребекка, но ваша выглядит вполне ничего, — он усмехнулся, а она оценивающе посмотрела вниз на свои серые брюки из плотного материала, высокие сапоги с нашивками на голенищах и на рукава облегающей куртки. — Займемся делом? — Александр указал на стол с лэптопом, и Ривка приступила к описанной Летти работе — заполнению журналов и отчетностей по успеваемости курсантов Лахму — эта информация была конфиденциальной, и к ней имели доступ только декан и старосты, поэтому на вынос не давалась. Александр вернулся на диван и стал листать книгу по кибернетике, что-то там помечая. Ривка пригляделась и поняла, что он зачеркивает целые предложения, периодически качая головой. Она вернулась к работе, желая побыстрее закончить. — Ума не приложу какой идиот это писал, — пробубнил Александр, зачеркнув целую страницу, затем, почесав нос, он захлопнул книгу и просто бросил ее в мусорное ведро, до чертиков испугав сосредоточенную на работе Ривку. — Вас легко испугать, не очень хорошее качество для пилота. Она посмотрела на него из-под своих густых бровей и сказала: — Это не испуг, профессор, не люблю внезапности. Что это была за книжка такая? — она кивнула в сторону мусорки. Он встал за ее спиной, глядя в открытый электронный журнал: — Подарил один знакомый, сказал — толковая, а оказалась макулатурой. Вам еще долго? Ривка оценила объем работы и ответила, что справится за полчаса, затем предложила Александру, если у него есть другие дела, оставить ее здесь в одиночестве до завершения, однако он вернулся на стоящую впритык к столу софу и, открыв на планшете блокнот, стал записывать какой-то алгоритм, от длины которого у Ривки едва не выпали глаза. Закончив свою работу раньше, она просто неотрывно следила за написанием программы, судя по всему, связанной с усовершенствованием платформы для планшетов. Она тихо наблюдала за тем, как глухо стучат по тачскрину пальцы Александра, и ощущала себя тупицей. Ривка окончила Сити и могла писать программы, но на фоне декана ей становилось стыдно за свои скромные способности и знания. Она переместилась на софу, не спросив его разрешения и, словно загипнотизированная, смотрела на его труды, практически разинув рот и уже едва ли соображая, что, наверное, придвинулась к Александру слишком близко. — Вы закончили? — не отрываясь, сказал он. — Угу, — протянула она, даже не открывая рта. — Идите к себе, вам наверняка нужно подготовиться к завтрашним занятиям. — Угу, — донеслось в ответ, но Ривка не сдвинулась с места. Александр выключил планшет, отложил его и только тогда она пришла в себя и проморгалась. — Курсант МакГрегор, — он засмеялся, — вы меня иногда пугаете, готов поспорить, что еще немного и вы бы отобрали у меня планшет. — Прошу прощения, — она поднялась с софы и, взглянув на декана в последний раз перед уходом, пожелала спокойной ночи. Александр еще секунд пять смотрел на дверь, затем, взяв пиджак с вешалки, пошел к лестницам, ведущим в профессорское жилое крыло, по пути встретив Ангелу Новак и пожелав ей спокойной ночи. Он с интересом наблюдал за ее работой в академии, прекрасно зная, что Новак была не робкого десятка и, в отличии от Вернера, следила за дисциплиной в академии. Новые старосты неплохо справлялись с обязанностями, посему было бы здорово всегда выбирать по способностям, а не по классовому признаку, как это делалось долгие столетия. Реформа образования просто необходима, учитывая, как изменился мир. *** — Ты ни разу не позвонила, только написала однажды, — вдруг сказал Бен, прижимая Ривку к себе; после семейного ужина дома у семьи Бена они решили никуда не ходить, а просто завалились на диван с бутылкой вина, смотря сериал. — Извини, была очень занята, — она и не подумала, что, став старостой, поневоле стала все меньше уделять времени Бену. — На меня кое-что свалили… Бен гладил ее по волосам, он чувствовал, что что-то не так, но старался не замечать этого. Он видел, как она изменилась, что стала меньше улыбаться и все время уходить в глубокие раздумья. Он провел пальцем по ее плечу, очертя появившийся рельеф, изменения произошли и с ее и без того плоским животом — на нем были заметные кубики пресса. — Не знаю, что ты с собой делаешь, но кажется, что ты все время занимаешься спортом. Ривка посмотрела на него, сосредоточенно разглядывающего ее тело — из одежды на ней был только спортивный лиф и шорты — теперь стало действительно заметно, что она занимается каким-то профессиональным спортом: ежедневные зарядки, рукопашный бой, занятия на тренажерах и впрямь быстро привели ее в форму. Это было сложно скрыть, поэтому Ривка сказала: — Так и есть, хочу выглядеть лучше. Хожу на муай тай, — она улыбнулась, потрепала его по волосам, чмокнув в кончик носа и поднялась, чтобы закрыть окно; из-за смены ветра в квартире стало холодно. — Ты же приедешь в сочельник? Рождество все-таки, ты вроде бы его празднуешь, — сказал Бен, накинув на нее одеяло, чтобы согреть. — Пока не знаю, раньше всяко я ездила к отцу на Рождество… Ривка задумалась, она пропустила Хануку, но курсантам давались каникулы, захватывавшие католическое Рождество и Новый Год, вот только она пока не говорила об этом Бену… *** — Ты чего такая притихшая весь день? — поинтересовалась Дана, пришедшая на собрание старост вместе с Ривкой на десять минут раньше. Ривка посмотрела на нее и тяжело вздохнула: — Мне кажется, я использую Бена, чтобы не потерять связь с внешним миром, — она закусила губу и посмотрела в воцап на присланную от него фотографию их обоих с утра пораньше на кухне; если бы Ривка не удалила инстаграм и страничку на фейсбуке, то непременно поставила бы такие хэштеги, как #мывместе #готовимзавтрак #селфи #котикготовиткискеомлет #мимими. — А теперь я чувствую себя еще более лживой тварью. Дана присела рядышком и посмотрела на эту в действительности прикольную фотку двух смеющихся влюбленных. — Хорошо смотритесь. У всех есть сомнения, и да, в твоем случае они должны быть еще сильнее, ведь он человек. Но ты любишь его, я же вижу. — Вот в этом-то я как раз и не очень уверена, — Ривка увеличила его лицо на фотографии, пытаясь понять что же чувствует ее сердце. — Однако стоит мне только представить, что я разорву отношения, как сердце ноет от тоски по нему. Наши мамы мысленно уже отпраздновали нашу свадьбу. И это внушает ужас… Дана погладила ее по плечу. — Вы встречаетесь очень недолго. — Мы признали, что мы встречаемся недавно, но наши отношения длятся уже более года, Дана. Мы друг друга хорошо знаем и понимаем. — Но? — она сосредоточено посмотрела на подругу. — Но теперь мне труднее с ним, учитывая, как много я от него скрываю. Все изменилось. Мне кажется, он несчастен со мной. Бен о многом умалчивает, но я вижу как ему больно, — поделилась Ривка своими переживаниями. Дана вдруг погрустнела, словно переняла ее эмоции и вдруг поделилась: — Я была влюблена в человека, когда училась в Гарварде. Было трудно принять то, что мы из разных миров. Мы начали встречаться, но когда родители об этом узнали, то перевели меня в другой университет в другой стране, и мы расстались, — она провела по планшету пальцем, чтобы проверить время; кажется, никто не торопился на собрание. — И как ты справилась с чувствами? — Они утихли со временем, ведь я знала, что ждет меня в будущем, — но по глазам Даны можно было сказать, что отголоски этих чувств остались. — Это было давно, на первом курсе, но такое впечатление, что только вчера. У тебя нет родителей, которые могут разорвать твои отношения, но я думаю, что это даже хуже, ведь они не знают, кто ты такая. В кабинет для собраний в деканате вошел задумчивый Джек, с ним — Летти. Их головная боль была известна Ривке и Дане, ведь недавно вернулись Сет и Мара. Они обозлились на весь мир и в первый же вечер устроили разборки с посмевшими стравить пару саркастичных комментариев курсантами. И сейчас они бегали по зиккурату, буксируя за собой шины — любимое наказание для провинившихся курсантов. Ривка успела заметить на скуле Сета небольшой синяк, возможно — след домашнего наказания. *** — Почему вы вызвались дежурить в сочельник, когда остальные разъехались по домам? — спросил Александр, присаживаясь на ужине за опустевший стол старост; стол преподавателей тоже пустовал и, вместо того чтобы составить компанию профессору Вагнеру, который любил заводить за столом нудные разговоры, он выбрал Ривку. — Мне казалось, что у вас есть с кем отпраздновать. Да и семья… Она посмотрела на него как-то уж слишком печально, и на миг в ее глазах отразилось чувство вины, но не перед Александром, а перед Беном, ведь она действительно нашла повод не праздновать сегодняшний сочельник с ним, а остаться среди курсантов, улетающих из Израиля только в субботу. — Просто никто больше не хотел оставаться. Старосты разъехались. По крайней мере я живу неподалёку, — на одном дыхании соврала она, но лукавство не скрылось от его глаз. — У меня есть бутылка хорошего виски, а после отбоя я официально буду находиться на каникулах, как и остальные. — То есть, вы говорите своему декану, что собираетесь распивать спиртные напитки, что категорически запрещено в академии? Она состроила «упс-фейс» и сказала: — Иногда я забываю, что вы мой декан. Сделайте вид, что ничего не слышали, — попросила она, даже не извинившись, и вдруг заметила, что он выглядит как-то сонно и устало. — А почему вы здесь? Я, конечно, понимаю, что для анкийцев Рождество вряд ли что-то значит, но наверняка у вас есть семья, с которой можно хотя бы провести время, ведь это семейный праздник. Лицо Александра приобрело серьезность и долю грусти. — Моя семья… — он вздохнул. — У нас не очень хорошие отношения, и мы не собирались вместе уже очень давно. Я бы сказал, что они не хотят видеть меня также сильно, как и я их. — Звучит так, будто вы сделали что-то плохое, и они отвернулись от вас, — заметила Ривка, но потом прикрыла рот ладонью, явно ляпнув лишнего. — Извините, не мое дело. Александр улыбкой принял ее извинения и, положив подбородок на кулак, сказал: — Да, есть многое, что я хочу забыть и за что мне бывает стыдно и по сей день. — Вы не создаете впечатления плохого человека, простите, анкийца, — поправилась она и придвинула к себе чашку чая. Курсанты, проходящие мимо, не придавали какого-то особого значения тому, что декан ужинает со своей старостой, лишь одна девушка с Сиппура, кажется, Лейла, с интересом наблюдала за ними, поглощая праздничный вишневый пирог, приготовленный специально для оставшихся в академии до завтра. — Какое же впечатление я создаю? Она задумалась, внимательно глядя в его чуть усталые карие глаза, сейчас излучающие интерес и вместе с тем будто смеющиеся над ней. — Вы спокойный и внимательный к мелочам, возможно, и впрямь пацифист. Иногда мне кажется, что вы очень устали. Но может, спустя четыреста лет на Земле и я буду такой? — сквозь недолгую паузу Ривка чуть подалась вперед, шутливо изучая его. — Мне кажется, что вы добрый. — Вау, — он засмеялся. — Добрым меня еще никто не называл. — Я сказала что-то не то? — она оскорбленно приложила к груди ладонь. — Вы носились со мной, когда меня избили фараоны, спасли меня от дождя и холода в Тель-Авиве. Или это не проявление доброты? — Тише, Ребекка, не так громко. Любой бы сделал то же самое, — не согласился он. — Кто бы из ваших знакомых смог пройти мимо, когда вы остались на улице под дождем? Или как не помочь, видя травмы? Может быть, он был и прав, но Ривка все равно видела в его поступках нечто большее, кроме пресловутого «не мог пройти мимо». Александр чуть раззадорился разговором и уже не выглядел таким сонным, как вначале. Ривка вдруг почувствовала неловкость, вспомнив, как проснулась в профессорской комнате, а он держал ее за руку. — Вы покраснели, — заметил он и придвинул к себе пирог и чашку чая. — Я вас чем-то смутил? — Я покраснела? — она удивилась и тронула свою щеку, будто каким-то образом это могло скрыть ее нелепый конфуз. — Это какая-то нетипичная для вас реакция? — чуть насмехаясь, сказал Александр. — Кстати, пирог неплохой. — Я обычно не краснею… — ее фраза прозвучала несколько глупо, а чуть туповатый обескураженный вид рассмешил декана еще больше, да так, что некоторые студенты с ближайшего стола заинтересовались ими. — Не смешно, — она придвинула пирог и вгрызлась в него, словно боялась, что Александр его отберет. — Кстати, если завтра у вас не будет пассажиров, подбросите до Тель-Авива? — Да, конечно. А почему у вас нет машины? — поинтересовалась Ривка, только сейчас найдя это странным. — Я не собираюсь надолго оставаться в Израиле. — А как же Нью-Бабили? Мне казалось, вы любите преподавать, это видно по тому, как вы умеете заинтересовывать курсантов. Он откинулся на спинку и сложил руки на груди. — Я никогда и нигде не задерживаюсь надолго, постоянно странствую. Единственное место, где я задержался больше чем на пять лет — Германия, но это, скорее, потому что я не мог найти ответственного человека, который управлял бы компанией вместо меня, — он пожал плечами. — Если я долго нахожусь в одном месте, это начинает угнетать. Есть всего лишь два места куда я, пожалуй, люблю возвращаться — это Израиль и Египет, не знаю почему, но меня тянет магнитом сюда и в Гизу. Наверное, интерес к истории. — Должно быть, вы побывали во всех странах мира… *** «С наступающим Рождеством, любимая, надеюсь, у тебя все в порядке», — гласило сообщение от Бена. Простая фраза, написанная на экране, была тревожной и какой-то безысходной, и Ривка всё больше окуналась в чувство вины, понимая, что совершила необдуманный поступок, впустив Бена в свою жизнь. Это была всего лишь попытка надышаться прежней жизнью. И хотя она, наверное, по-своему любила его, но не следовало идти на поводу у эмоций. Дана как назло улетела в Дублин, а Мин Чжи и Мин Чжун вместе с семьей на Чеджу. Остальных ей видеть особо не хотелось. Ривка достала из дорожной сумки виски, вытащила из тумбочки припрятанный пирог, который прихватила с ужина, коробку любимых шоколадных конфет и уселась на кровать сочинять поздравление Бену, хотя можно было просто позвонить. Но говорить ей не хотелось. Она написала что-то про то, что скучает и желает ему и его семье всего наилучшего и нажала «отправить», чувствуя себя крайне паршиво. Как могло случиться такое, что она хотела одновременно обнять его и оттолкнуть? Вскрыв виски, она плеснула в пластмассовый стакан и включила планшет, решив посмотреть какую-нибудь рождественскую комедию перед сном, чтобы отвлечься. Наверное, пара глотков, и она уснет, ведь организм, привыкший к режиму, непременно потребует дозу сна, невзирая на то, что завтра она могла поспать чуть подольше. Стук в дверь. Взгляд на часы — почти двенадцать. Что-то стряслось у курсантов? Ривка припрятала виски и стакан под кровать и стащив с салфетки пирог, подошла к двери, надеясь что никто не подрался. Но каково было ее удивление, когда за дверью обнаружился Александр. — Отличный видок, — оценил он, глядя на нее в спальных шортах с нашивкой Нью-Бабили, белой майке, на голове — неопрятный пучок светлых волос, в руках — кусок пирога. — Сейчас без десяти двенадцать, сэр. Я, конечно, понимаю, что на вас правила академии не распространяются, но у меня уже давно отбой… Что-то случилось? Он обвел неторопливым взглядом пустоватую комнату и повел носом, точно голодный кот, почувствовав запах спиртного. — Так виски вы все же вскрыли. — Эм, нет, — как ни в чем не бывало соврала она. — Ложь, — он сощурился, изучая ее реакцию, но Ривка была невозмутима. — Сэр, так что стряслось? — Ничего не стряслось, пропустим по стаканчику? — прямолинейно заявил он, а у Ривки непроизвольно поднялись брови, но она отошла в сторону, пропуская Александра в комнату, при этом гадая, чем же это чревато. — Разве не подозрительно, что декан зашел в комнату курсантки? Камеры же заснимут. — Хакнул, — сообщил он и повертел перед ней планшетом, на котором показывались изображения с камер жилого корпуса. — О’кей, — но Ривка все же проверила замок двери, еще раз дернув ручку. Затем она подошла к кровати, по дороге захватив кружку Даны и вручив Александру. Выудив из-под кровати бутылку, она без разговоров плеснула ему, не испытывая почему-то никакого удивления от его присутствия в комнате. Александр присел на койку Даны, молчаливо наблюдая за Ривкой. Она усмехнулась чему-то своему и включила фоном фильм, а сама подошла к зеркалу на двери, чтобы хотя бы волосы распустить. Протерев уголки глаз, она заправила волосы, находящиеся в легком беспорядке, за уши и вернулась к кровати. Александр зачем-то встал, и Ривка обнаружила, что его кружка уже пуста. — Трубы горят? — она усмехнулась, взяла в руки бутылку и налила ему многим больше чем в прошлый раз. — Не спится или в Рождество все же захотелось компании? — Очень много вопросов, курсант МакГрегор, — он на миг взглянул на содержимое кружки с котенком, которую обожала Дана. — Симпатичная кружка, в самый раз для виски. С Рождеством! — С Рождеством, профессор! — Ривка улыбнулась, чокнулась с ним, выпила до дна и закусила на этот раз конфеткой. — Что вы делаете? — она слегка прибалдела, когда Александр коснулся пальцами ее щеки, сделав шаг навстречу. — Профессор? Он откровенно гипнотизировал ее своим взглядом, и Ривка не понимала, почему не может сопротивляться. Может, виной была пусть и небольшая, но расслабляющая доза виски, но она вдруг ощутила как по спине бегут мурашки, и стало нестерпимо жарко от осознания, что она жаждет его настолько сильно, что вмиг ослабели ноги… — Я — Александр, а не профессор, — прошептал он, зарывшись пальцами в ее волосы. — Мы в академии, — чувствуя, что никакие возражения не спасут, сказала Ривка. — Уже на каникулах. — Вы мой декан. — Еще аргументы? Но она только покачала головой, не понимая смену его поведения. Он почти всегда казался равнодушным и профессионально отстраненным. Но что сейчас заставляло Александра вздрагивать от собственных к ней прикосновений? Как так мастерски и так долго он мог скрывать желание все это время? Химия между ними определенна была, и она вспыхнула с новой силой сейчас в этой маленькой комнате старост. — Я не могу… — попыталась она отказаться от соблазна, но, чувствуя тепло его руки, прикоснулась к ней и прижала еще крепче, на миг закрыв глаза. — Я хочу тебя и ничего не могу с собой поделать, — его глаза наполнились невероятной жаждой, в них бурлило первобытное желание обладать; он с шумом втянул носом воздух и провел большим пальцем по ее щеке. Он стоял совсем близко, вторгался в личное пространство, тихо нашептывая какие-то бессмысленные слова, которые она благополучно пропускала мимо ушей. Он был настолько красив в приглушенном свете лампы, наполненный его запахом воздух едва доходил до ее легких, а сознание ускользало под властью его странных чар. То был настоящий гипноз, впервые в жизни Ривка совершенно не владела собой и готова была пойти за его взглядом, губами, тихим голосом хоть на край света. Она не помнила, не знала как он оказался так близко, что она даже не сразу ощутила тепло его тела. Он что-то сказал, наверное, какой-то комплимент, намеренно сокращая расстояние между их лицами, и для нее померкло все вокруг, когда аккуратно, едва ощутимо его губы коснулись ее губ… Всего на долю секунды она поверила, что все так и должно быть, что все правильно, что это логично, невообразимо желаемо… Но туман в глазах внезапно рассеялся, она отстранилась и с непониманием посмотрела на него, сбросив оцепенение. Он выглядел не менее обескураженным, словно не мог поверить, что ему отказали. — Это как-то… не знаю, очень внезапно, — она пожала плечами, зачем-то оправдываясь, хотя это он пришел к ней в комнату посреди ночи и полез целоваться; прекратив мямлить, Ривка сделала голос тверже: — У меня есть Бен. — Он человек, Ребекка, — будто не понимая её, сказал Александр и тяжело вздохнул. — Для меня нет разницы кто он, — но она все еще ощущала натянутое чувство в груди, словно отказалась от чего-то очень важного, необходимого ей как воздух. — И потом, мы в академии, и вы действительно мой декан. Он покачал головой в ответ. — Через пару месяцев это не будет иметь никакого значения. Ривка ощущала, как разрывается на части чувством сексуального голода, тянущим её к Александру. Она была напугана собственной реакцией, не могла устоять перед его чарами, и колебалась всего секунду, прежде чем, подойдя к нему в плотную, предупредила: — Завтра все будет по прежнему. Он кивнул и легонько коснулся ее губ поцелуем, словно проверяя ее реакцию. Ривка задумалась над своими ощущениями, а затем подалась вперед и поцеловала его сама, ощутив сумасшедший восторг, словно раньше скрывала от себя это влечение. Она почувствовала его руки под майкой, и Александр осторожно потянул Ривку на себя, присев на кровать Даны. Встав над ним на коленях, она с каким-то невероятным остервенением стянула с него водолазку и провела ладонью по его груди, купаясь в желании Александра, в его сумасшедшем взгляде. Он стянул с нее майку и залюбовался прекрасным подтянутым телом, небольшой аккуратной грудью. Она и тогда была чудесна в постели, он прекрасно помнил ту несомненно жаркую ночь в Эйлате с ненасытной девушкой, прекрасно осознающей насколько она потрясающая, насколько чувственная, как волнительно выражение ее лица в неге наслаждения, как мелодичен шепот ее сбившегося дыхания. Александр в ту ночь упивался тем, как она запрокидывает голову, двигаясь на нем, как трепещут ее ресницы и подрагивают руки… Он целовал Ривку, чувствуя, как поддается ласкам ее гибкое тело, как он сам стонет от наслаждения. Единственным минусом этой комнаты были маленькие кровати, и в какой-то момент он просто поднял ее на руки и отнес в душ — расслабленная горячими струями воды, она едва сдерживала крики, опасаясь, что кто-нибудь услышит. Александр прислонил ее спиной к стене и поднял на руки, ускоряясь, а она царапала его плечи и запрокидывала голову — именно так, как он запомнил, именно так, как хотел увидеть вновь. Ручейки воды очерчивали ее грудь, устремляясь вниз. Он издавал гортанные низкие стоны, и это возбуждало ее еще больше. Как такое могло произойти снова — Ривка не понимала. Но ей нравилось, как с его губ срывалось ее имя. Ребекка… Он был единственным мужчиной, кто так ее звал, и из его уст имя звучало музыкой. Почему здесь, среди красивейших людей, среди анкийцев Александр хотел именно её? Она не была самой умной и, уж тем более, как она считала, самой красивой, но он целовал ее с такой страстью, вкладывая такие чувства, что впору было поверить, что он просто не может дарить такого наслаждения другим… Они были совместимы в сексуальном плане на сто процентов, каждый угадывал малейшие желания партнера, и когда она застонала, задрожав всем телом, он почувствовал, что не в силах больше сдерживаться… *** КВС — Командир воздушного судна, первый пилот в гражданской авиации