Without rules.

Сынчоль не слышит ничего вокруг. Кровь стучит в висках, а в голове мысли путаются, смешиваются, превращаются в нечто кашеобразное, но.. в каждом кусочке его сознания сейчас он — Юн Джонхан. Сынчоль жмурится на мгновение и скользит кроссовками на повороте. Юн Джонхан и его очаровательная улыбка. Видит удаляющуюся спину Мингю и прибавляет скорость. Юн Джонхан и его шелковистые волосы цвета золота со смесью серебра. Он почти подлетает к Мингю и дергает того за руку, заглядывает в лицо Джонхану. Юн Джонхан и его глаза, глубиной в целую Вселенную. Мингю, кажется, плевать на присутствие Сынчоля. Он прижимает к себе Джонхана мелко трясущимися руками и болтает наперебой.  — Не вырубайся, Джонхан. Давай, не закрывай глаза. Терпи, слышишь? Давай, Ханни. Как тебя зовут? Что тебя бесит? Помнишь тех мальчишек из раздевалки? Начинаешь злиться, да? Черт бы тебя побрал, потерпи еще немного, Капитан Юн! Сынчоль цепляется взглядом за алое на лице Джонхана — полосы крови прочертили неровные дорожки от поврежденного носа вниз по скулам и коснулись своим цветом светлых волос, пачкая и опадая на пол. Сынчоль невольно опустил взгляд — раны на руке Джонхана открылись и кровоточили тоже. Что творит этот идиот? Сынчоль идет рядом с Мингю и не сдерживается, поспешно сжимая неповрежденную руку Джонхана, начиная говорить с Мингю тоже, будто бы действительно верил, что так станет лучше. - Эй, Джонхан, держись, ладно? Смотри, все же хорошо. Немного крови для нашего крутого капитана же фигня, так ведь? Что с тобой не так, парень? Мингю вскидывает на Сынчоля взгляд, но ничего не говорит по этому поводу, лишь кивает на дверь. Сынчоль распахивает ее, а Мингю заносит Джонхана. Укладывает на кушетку и оглядывается — медсестры в кабинете нет. Сынчоль уже сжимает вновь ладонь Джонхана, стоя по другую сторону и едва ли не рычит.  — Где эта баба, когда нужна? Он вскидывает взгляд на Мингю и видит в его глазах растерянность и страх одновременно. Мингю мимолетно опускает взгляд на Джонхана, а после цепляется глазами за его ладонь, сжатую крепко пальцами Сынчоля.  — Оставайся с ним, тебя он хотя бы слышит. А я найду ее и вернусь, — Мингю срывается с места со звучным скрипом кроссовок и бежит вдоль коридора. Сынчоль переводит взгляд на Джонхана и сжимает его руку крепче. Протягивает вторую ладонь и поглаживает чужую щеку, стирает кровь. — Эй, парень, давай, ты же у меня сильный, — Сынчоль и не замечает, как фактически называет Джонхана своим, — не закрывай глаза, ладно? Ты же слышишь меня, Джонхан? Джонхан смотрит на него из-под ресниц измученно и дышит через рот с легким хрипом. Сынчоль подхватывает его под лопатки и заставляет приподняться, прижимает к себе боком. — Ты нужен мне, Джонхан. Держись, ладно? Джонхан даже кивает, кажется. Переводит затуманенный взгляд на Сынчоля. А после закрывает глаза и проваливается сначала в алое под веками, а после в кромешную тишину. Сынчоль кричит в голос. Сначала он зовет Джонхана, затем Мингю. А уже через минуту трясущимися руками прижимает к себе Джонхана и просит медсестру шевелиться быстрее. Мингю в дверях поджимает губы и цепляется пальцами за косяк. Сынчоль перепачкан в крови Джонхана. У Сынчоля трясутся руки. Он стоит за школой и сжимает меж пальцев сигарету, прижимается губами к фильтру и глубоко затягивается. Его всего трясет. Сердце бешено бьется тоже. Он прикрывает глаза и думает о Джонхане. Только сейчас ощущает, до какой же степени перепугался тогда, когда Джонхан закрыл глаза. Как будто земля ушла из-под ног. Он выдыхает судорожно и откидывает окурок, тушит носком кроссовка. Присаживается на корточки и закрывает лицо руками. Блядь. Дышит тяжело, кусает губы и поднимается. Возвращается обратно в кабинет. Заходит и остается у двери. Джонхан уже очнулся и теперь как-то вымученно и потеряно смотрит на женщину напротив. Она улыбается ему ободряюще и показывает два пальца.  — Сколько пальцев? — Два.  — Как тебя зовут?  — Юн Джонхан.  — Где ты?  — Не знаю. Сынчоль смотрит на него и тяжело выдыхает. Таким загнанным Джонхана он не видел никогда. Медсестра, однако, улыбается и кивает, мол, нормально все, а уже после оставляет Джонхана в покое и подходит к Сынчолю.  — Вы его друг? Сынчоль мгновение тормозит, а после кивает поспешно. Кто из них двоих еще больше тормозит — думает медсестра.  — С ним все в порядке. Тут больше виной истощение, а не травма, полученная в ходе игры, — она говорит что-то еще, а Сынчоль уже и не слушает ее. Переводит взгляд на Джонхана. Тот сидит на кушетке и потирает легко собственное запястье, плотно обтянутое толстым слоем бинта. Затем неловко касается широкого пластыря на переносице и тут же одергивает руку, смешно и как-то по-детски шипит. Сынчоль улыбается и сам не замечает, как перебивает женщину, вслух выдыхая.  — Хорошо, что все позади. Она выгибает выразительно бровь и кивает — черт его знает, что в голове у этого парня. Смотрелся он странно, и когда прижимал к себе капитана волейбольной команды в начале, и сейчас. В глазах Сынчоля плескались два океана тепла и нежности. Таких ничтожных во Вселенных Джонхана. Она выдыхает тяжело и говорит, что должна взять какую-то печать у директора. А на самом деле просто выходит из кабинета и прикрывает дверь, будто бы чувствуя себя лишней. Под дверью сидит Мингю. Он смотрит в стену напротив пустым взглядом и кусает губы скорее неосознанно, нежели в желании причинить себе же боль. Нужен ли он сейчас Джонхану? Определенно, нет. И как только этот Сынчоль умудрился так быстро прийти в себя? Медсестра бросает взгляд и на него тоже. Думает что-то о том, что все это весьма странно. Эти мальчишки — странные. Куда катится нынешнее поколение? Сынчоль подходит к Джонхану медленно и чувствует, как с каждым новым шагом уверенность улетучивается. Опускается на край кушетки рядом и улыбается легко, неловко, заглядывая Джонхану в глаза. — Эй, ты как?  — Нормально, — Джонхан легко кивает, но на Сынчоля почему-то не смотрит. Внутри Джонхана столько противоречий. С одной стороны, Сынчоль ему ничем не обязан и, целуя его вчера, он прекрасно понимал, что именно в тот момент все и могло оборваться. Надежды питать было бы с его стороны изначально бессмысленно и безнадежно, однако внутри от чего-то болело. А теперь, когда Сынчоль разговаривал с ним, прижимал к себе, сжимал его ладонь в своей и сказал, что Джонхан ему нужен… Действительно ли он нужен был или же это был единственный способ удержать Джонхана в сознании? Джонхан вскидывает на него взгляд, а Сынчоль, как будто уже знает. Протягивает ладонь и поглаживает подушечками пальцев чужую щеку ласково.  — Действительно нужен, Джонхан. А ты вырубился, — и глупо так, неуместно посмеивается. Все это было так страшно тогда, а теперь кажется каким-то странным приключением. Джонхан так и сидит — приоткрыв губы для вопроса, так и повисшего в воздухе за ненадобностью. Сердце его в груди бьется громко, быстро, почти болезненно. Серьезно? А Сынчоль тихонько посмеивается на такое удивление. Не Джонхан ли вчера тянулся к нему и целовал сам? Сынчоль присаживается ближе, опускает ладонь ему на шею и притягивает к себе, обнимая крепко и утыкаясь носом куда-то в висок. Прикрывает глаза, а уже после обхватывает его двумя руками крепче и шепчет на ухо тихо, едва слышно.  — Господи, ты бы знал, как сильно я испугался. Джонхан тянет к нему руки неуверенно, будто не веря, опускает на спину, а чуть погодя прикрывает глаза и сжимает пальцами ткань футболки крепко. Прижимается щекой к чужому плечу и выдыхает, то ли тяжело, то ли облегченно. Джонхан, если честно, уже совсем запутался во всех этих чувствах, недо-отношениях и пере-дружбе. Он совсем не знает, как себя вести и что говорить, однако тепло Сынчоля отпускать от себя не хочет. Сынчоль рядом с ним, кажется, еще теплее, чем вчера. А может, Джонхану просто холодно. Мингю за дверью ударяется намеренно затылком о стену и тихо воет, зарываясь пальцами в собственные волосы. Как могло все так легко пойти к черту?