Мгновения боли

Гнев всегда подталкивает нас к необдуманным поступкам. Заставляет иначе взглянуть на ситуацию, довольствуясь лишь своими узкими представлениями о том, что хорошо, а что плохо. Ярость, выплёскиваемая на окружающих, превращается в карающий меч, который не делит на своих и чужих, а просто казнит всех. Без разбору. И как только гнев отступает, облизывая берега нашего разума в последний раз, остаётся лишь гнетущая пустота. И чувство вины, от него никуда не спрятаться, будь ты хоть десять раз защищён от уколов собственной совести. — Скажи мне, добрый охотник церкви… Слова отзывались в голове Людвига болезненным эхом. — Видел ли ты свет? — Замолкни. Оттолкнув от себя обезображенного нищего, он переступил через ворох грязного тряпья, некогда называющее себя человеком, и прошёл вглубь тёмных задворок Старого Ярнама. Меч лунного света тускло поблескивал за его широкой спиной. — Чудовища — это проклятие. А проклятие — это оковы… — доносились до него шепотки из каждого угла. По грязным мостовым едва заметной дымкой стелилась невыносимая трупная вонь. Чья-то изъязвлённая рука схватила Людвига за край плащаницы и потянула на себя — ему пришлось постараться, чтобы не убить бездомного на месте и аккуратно вырваться. — Помоги нам… — шептала темнота. — Я всех вас здесь сожгу. Вслед ему глядели болезненно-бледные лица. Маски некогда живших здесь людей, скрытые под грязными капюшонами. Миновав карантинную зону, Людвиг вытащил из ножен меч и ступил на не менее привлекательную пустынную улицу. Пока его охотники развлекались в трущобах, глава церковных псов пустился в путешествие по землям смерти в одиночку. Потому что его переполнял гнев. — Людвиг? Рядом с ним раздался скрежет — это трость прочертила на брусчатке невидимый след. Вальтр, глава Лиги, вышел из темноты прямо на охотника, ступая так легко, будто ночная охота превратилась в вечернюю пешую прогулку. За мастером Лиги вился кровавый туман. — Я просил не вмешиваться в дела Церкви, еретик. С дороги. Слова вырывались из горла яростным рычанием. Людвиг пригрозил Вальтру мечом, и его лезвие отразило багровый лунный свет. — А я пришёл сюда не за тем, чтобы препятствовать вашим делам, охотник. Я пришёл предостеречь тебя. Глупо угрожать человеку, который давно уже прозван безумцем в кулуарах Церкви. Но Людвига не пугала ни провокация, ни огромная циркулярная пила за спиной мастера. — Ты хочешь убивать. Я вижу это в твоих глазах… — Вальтр сделал осторожный шаг вбок, и церковный охотник напрягся, будто зверь, готовый к прыжку. — Жажда крови влечёт тебя вперёд. Разорвать добычу. Съесть её плоть. Уничтожить. — Замолкни… — прорычал Людвиг и шумно выдохнул с еле сдерживаемым хрипом. — Такие, как ты, никогда не поймут истинного предназначения охоты. — Ой ли? — Вальтр хохотнул, отстукивая тростью по брусчатке ритм своих шагов. — Это паразиты говорят в тебе. Ты заражён. И такие, как я, выходят на охоту за такими, как ты. Скажи мне… — он подался вперёд, глядя на охотника сквозь круглую прорезь шлема. — Почему ты стал рабом своего гнева? Сорвавшись с места, глава церковников рассёк воздух своим мечом, в слепой ярости надеясь снести голову врагу, но мастер элегантно отклонился в сторону и парировал удар своей тростью, высекая искры. Хрипло дыша, Людвиг издал звериный вопль и вновь набросился на Вальтра, но задел лишь край плаща констебля. Глава Лиги тихо хохотнул. — Потому что тебе… страшно? Страшно блуждать в темноте своих заблуждений? — Заткнись, еретик! Тяжёлое древко циркулярной пилы едва не выбило меч из рук Людвига, и тот отпрянул в тень, следя за неприятелем безумным взглядом. От напряжения запястье заболело, но охотник этого не почувствовал. — Страшно? Боишься превратиться в зверя страшнее каждой твари в этом проклятом месте? Вальтр и не думал нападать. Это злило сильнее. Распаляло жаровню гнева, отключая сознание Людвига от реальности. Он слышал, что говорил ему мастер, но не понимал его слова. Потому что ярость ослепляет и оглушает. На мгновение воцарилась гудящая тишина. — Тогда гнить тебе на могиле убитых тобой невинных людей. — резюмировал мастер без тени насмешки. — Ты паразит. Раздался текучий звук струящегося лунного света. В возникшей темноте Людвиг снова видел путеводные огни, влекущие его к единственной звезде на чёрном небосводе. Но едва сорвавшийся всплеск магии настиг неподвижно стоящую цель, как реальность перед глазами охотника померкла. Очнулся он тогда, когда астральные часы почти пробили бесконечную полночь. Помимо него на дороге никого не было. Но церковник всё ещё отчётливо слышал стук трости, напоминающий ему отдалённо знакомый звук. Кап. Кап. Кап. Будто в его голове плакала Великая Мать Кос, проклиная его раз за разом и вызывая постепенно растущее, съедающее всё на своём пути чувство. Чувство вины.