Навечно преданный

      Сидя за столом в кабинете, Его Величество исподволь поглядывал на своего секретаря, пытаясь уловить хотя бы тень реакции на только что прозвучавшую новость. Но на вежливо-невозмутимом лице не дрогнул ни единый мускул, а в глазах не вспыхнуло даже искры иных эмоций, кроме сосредоточенного внимания.       С подчёркнутым воодушевлением перечисляя моменты, которые следовало бы учесть в подготовке предстоящего ужина, король, против собственной воли, всё больше раздражался. Слишком спокойно принял Шерлок столь исключительное известие, слишком ревностно уточнял какие-то важные, на его взгляд, детали, слишком вдохновенно — иллюстрируя слова быстрыми набросками на разбросанных по столу листах — предлагал любопытные и изящные идеи для организации торжества.       В конце концов Джон не выдержал:       — И ты мне ничего не скажешь? — подавшись вперёд, он упёрся ладонями в гладко отполированное дерево столешницы. — Я говорю, что собираюсь жениться на какой-то женщине, а ты просто составляешь меню и рисуешь эскиз обручального кольца? И это всё, на что ты способен?       Невозмутимость сменилась таким же вежливым удивлением.       — Если Вы полагаете, что синий для украшения зала слишком традиционен, то можно использовать лиловый или сиреневый, хотя фамильные цвета Дома Ватсонов были бы более уместными…       — Шерлок, ради Бога! — в сердцах стукнув по столу, перебил король. — Не притворяйся, будто не понял, что я имею ввиду. Ты, конечно, чёртов умник, но я ведь тоже не идиот?       Преданный часто заморгал, глубоко вдохнул и взглянул на государя так, словно тот впервые поставил перед ним совершенно невыполнимую задачу. Но когда он открыл рот, прозвучавший ответ был вполне выдержанным и даже официальным.       — Простите, господин. Мне, прежде всего, следовало поздравить Вас со столь значительным событием. Я встретил леди Морстен по дороге к Вам, и могу заметить — она производит впечатление дамы благородной и достойной. И если судить по тому, что Вы именно её выбрали себе в супруги, в ней наверняка скрыто множество неоспоримых достоинств. Я искренне надеюсь, что Ваше Величество будет счастлив рядом с этой женщиной.       — Вот как? — Джон откинулся в кресле, хмуро сверля секретаря подозрительным взглядом. — Надеешься? Искренне? Что ж, ты прав: леди Морстен действительно удивительная и замечательная. Более того — сейчас мне кажется, она лучшее, что случилось со мной за последнее время. Она добрая, весёлая и открытая, умеет быть честной и не скрывать своих чувств. Она действительно знает, что значит — быть искренней и следовать зову собственного сердца. Она тот человек, которому я могу довериться полностью!       — Значит, Вам действительно повезло, господин, — Джону показалось, что голос Преданного дрогнул, но внешне он оставался абсолютно невозмутимым. — И задуманное торжество должно быть достойно сделанного Вами выбора.       Его Величество быстро облизал губы и скрестил руки на груди, всё ещё изучающе глядя на своего несостоявшегося любовника исподлобья.       — Тебе это действительно настолько безразлично?       — Мне не может быть безразличным ничего из того, что касается Ваших интересов, государь, — прозвучало тут же не вызывающим ни малейших сомнений эхом.       Несколько секунд Джон напряжённо всматривался в секретаря, а потом, словно смирившись, бросил:       — Хорошо! Вернёмся к нашим делам. Так говоришь, кольцо должно быть с сапфиром?..       Осознавая, что ему совершенно не за что сердиться ни на Шерлока, ни на кого-то ещё, Его Величество, при всём том, испытывал тем большую досаду, чем ближе подходил назначенный для помолвки день. Стараясь объяснить собственное взвинченное состояние обыкновенным беспокойством перед грядущими основательными переменами в личной жизни, а поиск самых разных поводов не видеть будущую невесту — не более чем невесть откуда взявшейся суеверностью, в глубине души Джон понимал, что это не совсем соответствует истине. Если говорить начистоту, Его Величество не мог не признать: он сомневался в принятом решении. А так как подобное случалось с ним крайне редко, осознание сего факта основательно выбивало шотландского короля из колеи.       Разумеется, он не считал себя правым всегда и во всём. Порой принимаемые решения требовали пересмотра или внесения корректив, но зачастую это касалось вещей простых и приземлённых, таких, как план атаки или проект очередного строительства. Там всё было продиктовано объективными и ясными фактами, доводами здравого смысла, в причинах же нынешних сомнений разобраться оказалось намного труднее. Да и проблема здесь была вовсе не в самом выборе или в том, что Джон сам не знал, чего хочет. Проблема была в том, что он не хотел этот самый выбор делать, желая всего и сразу, а вместить всё желаемое в одну реальность в данном конкретном случае, к сожалению, не считал для себя приемлемым.       Изнурённый непрекращающейся даже после судьбоносного разговора с леди Морстен внутренней борьбой, Его Величество стремился как можно меньше видеться с теми, кто вызывал в нём эти противоречивые чувства. К счастью, Мэри была настолько поглощена собственной подготовкой к предстоящему событию, что и сама не настаивала на частых свиданиях. Что же касается Шерлока…       Увы, с Шерлоком всё обстояло совершенно иначе! И хотя педантичный секретарь большую часть времени был занят доведением намеченного мероприятия до идеала, уделяя внимание не только списку приглашённых гостей и размещению их за праздничным столом, но даже узорам, вышитым на салфетках, ежедневные отчёты неизменно приводили его в королевский кабинет, где совершенно ошалевший от обилия подготовительных нюансов Джон, рассеяно вслушиваясь в обсуждения и споры Преданного с церемониймейстером, гофмейстером и прочими ответственными за придворный этикет и церемониал лицами, с ужасом думал о том, чего же ему нужно будет ожидать от свадьбы, если уже помолвка способна практически свести его с ума. Хорошо ещё, что от Его Величества во всём этом деле требовалось, в основном, только одобрительное хмыканье и согласное кивание.       Но когда они с Преданным оставались с глазу на глаз, кивками и хмыканьем обойтись было сложно. Усердно исполняя возложенные на него обязанности, Шерлок при этом умудрялся увеличивать дистанцию между собой и Хозяином до такой степени, что король порой начинал сомневаться в существовании пресловутой Связи. Не пытаясь больше выяснять отношения, Джон, тем не менее, почти инстинктивно старался уловить чувства и настроение своего секретаря, хотя с таким же успехом он мог бы попробовать уловить эмоции айсберга. Казалось, что трещины, появившиеся на гладкой поверхности годами выстраиваемых ограничений под воздействием излучаемого Джоном душевного тепла, снова затянулись холодным льдом слепой покорности. Вместо пусть противоречивого и непредсказуемого, но реально ощутимого пробуждения чувств, перед Его Величеством вновь была только сила — мощная и абсолютно безликая — и безоговорочное желание служить.       Чем больше король размышлял над этим неутешительным обстоятельством, тем больше убеждал себя, что леди Морстен здесь совершенно ни при чём, а виной всему, конечно же, его личное нетерпение и то давление, которое он так неосторожно оказал на Шерлока, грубо сминая хрупкий росток свободной воли доверившегося ему Преданного. И что, возможно, содеянное было необратимо.       Но сожалея с тоской и даже отчаянием о том, что процесс «размораживания» Шерлока так неожиданно и глупо прервался, Джон всё-таки не мог не признать: случись той ночью то, чего он так желал, и ситуация бы усложнилась ещё больше. Беря Преданного под своё покровительство, Его Величество совершенно забыл и о собственных планах, и о леди Морстен, и о данной ей надежде. Признавая за своей избранницей неоспоримые достоинства, король меж тем сильно сомневался, что может доверить ей объединяющую их с Шерлоком тайну. И как объяснить в дальнейшем супруге выходящую за обычные рамки привязанность секретаря к своему королю, а главное — государя к слуге, он не представлял. Единственное, на что Джон надеялся, так это на то, что однажды они с Мэри станут действительно по-настоящему близки, и тогда он сможет доверить ей этот важный секрет — как партнёру и близкому другу. Пока же холодность Шерлока была довольно своевременной, давая Джону возможность отложить трудное до невозможности объяснение, и заодно подтверждая, что решение короля относительно собственной женитьбы является правильным и, в сложившихся обстоятельствах, вполне уместным.       Многократное повторение подобных доводов в конце концов почти успокоило Его Величество, и день собственной помолвки он встретил если и не с полным восторгом, то, по крайней мере, достаточно уравновешенным.       Уделив с утра внимание неотложным делам, король терпеливо, хотя и без особого энтузиазма, отдал себя в руки пребывающего как раз в самом восторженном состоянии камердинера, после чего его покои приобрели вид дорогой галантерейной лавки и примерочной в портняжной мастерской одновременно. Анджело распорядился даже принести роскошное напольное зеркало, дабы государь смог лично оценить свой великолепный вид.       К огорчению старого слуги, Его Величество к собственному великолепию остался равнодушен, что, впрочем, вполне объяснялось волнительностью момента.       Часы пробили шесть, время рокового ужина неумолимо приближалось. Расторопные лакеи покинули королевские апартаменты, оставляя рядом с государем только преданного камердинера.       — Это будет один из самых счастливых дней в моей жизни, — серьёзно произнёс Его Величество, глядя в зеркало, в то время как суетливый Анджело сновал вокруг него, устраняя последние, заметные только его опытному глазу, недостатки в наряде монарха. Джон в зеркале состроил недоверчивую мину. — Да, это так! — король предостерегающе поднял палец, грозно уставясь на своё скептически настроенное отражение. — И даже не вздумай со мной спорить!       — О чём, сир? — удивлённо вскинулся камердинер. — Я даже не думал. Вы бесспорно прекрасны!       Расфуфыренный наподобие заморских павлинов церемониймейстер трижды стукнул жезлом о мраморный пол, требуя тишины и внимания, и громко объявил о выходе монарха.       Ступив под высокие своды убранного для пиршества зала, король не смог не отметить, что его верный помощник потрудился на славу. Сугубо не вникая в тонкости подобранных оттенков элегантных гобеленов, драпировок и скатертей — начиная с бледно-василькового и заканчивая тёмно-лазурным, — в особенности китайского фарфора роскошных праздничных сервизов и изящных, декорированных золотом, богемских бокалов, в зашифрованные на языке цветов пожелания любви и счастья в нежнейших букетах, наполняющих помещение ароматами весны и эдемских садов, и в прочие, составляющие восхитительно-изысканную атмосферу, важные мелочи, Его Величество с первых же шагов почувствовал царящий вокруг дух предстоящего торжества.       Придворные, расступившись, приветствовали короля почтительными поклонами, а музыканты заиграли нечто весёлое и праздничное.       Джон бегло осмотрел пёструю толпу. В почти машинальном поиске, глаза вдруг остановились на знакомой фигуре, неброская элегантность которой привлекала внимание похлеще блестящего и помпезного вида многих высокопоставленных дворян. Нет, Его Величество не мог хорошо рассмотреть выражения лица скромно стоящего в стороне Шерлока. Но одного взгляда на Преданного оказалось вполне достаточно, чтобы нарушить зыбкое душевное равновесие монарха.       Ему вдруг показалось, что всё происходящее — всего лишь странный спектакль, подобный тем, которые они с Гарриет и друзьями устраивали в детстве в честь Рождества или просто чтобы развлечься самим и порадовать своей незамысловатой игрой родителей. Всё чушь, ерунда, иллюзия! Нет никакого выбора, нет принятого решения, обманчиво правильного и подозрительно сомнительного. И это всего лишь роль: пройти между нарядными дамами и кавалерами, приветливо улыбаясь и благосклонно кивая, занять место в заменяющем королевский трон роскошном кресле, принимая восхищённые комплименты толпящихся вокруг вельмож и сановников, которые с плохо скрываемым нетерпением уже готовы обрушиться на Его Величество с поздравлениями, ведь ни для кого не секрет, по какому поводу устроено это пиршество. Всё заранее расписано и подчинено строгому плану, и ничего нельзя изменить или нарушить, выйти за рамки предписанной роли, хотя больше всего Джону сейчас хотелось бы плюнуть на предписания, пробиться сквозь всё это сборище просто к стоящему у затейливо задрапированной колоны стройному и отчаянно желанному парню, без лишних объяснений взять в ладони тонкое аристократическое лицо и поцеловать капризные ждущие губы.       Меж тем церемониймейстер, вновь потребовав внимания громким троекратным стуком, с особой торжественностью уже представил входящую в зал даму — действительно, самую изысканную и привлекательную из всех — и, подав леди руку, галантно сопроводил её к продолжающему безотчётно улыбаться королю.       Мэри была красива, мила и непостижимым образом соединяла в себе трогательную скромность и поистине королевское достоинство. Её взгляд сиял от счастья, а улыбка обещала блаженство мужчине, решившему назвать её своей избранницей.       Приняв руку леди Морстен, Джон слегка растеряно моргнул. Заранее изученный сценарий напрочь вылетел из венценосной головы, оставив вместо себя звенящую пустоту. Но изящные пальчики избранницы подрагивали в его ладони молчаливым призывом оберегать и защищать, и он мягко сжал их, успокаивая этим жестом и себя тоже — нужно вспомнить слова, просто вспомнить слова! Все замерли в ожидании, смазливый паж с ангельским личиком и золотыми кудряшками поднёс на бархатной подушечке маленький шедевр ювелирного искусства, предназначенный скрепить взаимные обещания и украсить руку невесты, как только король объявит о своём выборе. Отступать было слишком поздно, да и немыслимо. И Его Величество, набрав в грудь побольше воздуха, решительно, и даже немного пафосно, произнёс:       — Господа! Я хочу представить вам свою невесту и вашу будущую королеву — леди Мэри Морстен! Она оказала мне честь, приняв моё предложение, и не позднее мая станет моей законной супругой, о чём я сейчас с радостью и объявляю.       На большее воздуха почему-то не хватило, и Джон, подцепив с синего бархата изумительнейшей работы перстень — сапфир над россыпью бриллиантов — поспешил водрузить знак своей любви и верности на тонкий пальчик счастливо улыбающейся невесты.       Миллион подспудных сомнений Его Величества тут же был погребён под громом оваций и перебивающих друг друга пожеланий любви, благополучия и долгих лет процветания. Вино полилось в бокалы; бравурная музыка заполнила зал, выплёскиваясь сквозь приоткрытые окна в вечернюю стылость; забегали слуги, ловко и почти незаметно осуществляя нескончаемые перемены блюд; гости провозглашали тосты, соревнуясь в затейливости и демонстрируя королю и его избраннице самое искреннее расположение и вечную преданность.       Джон несколько отстранённо наблюдал за происходящим, рассеяно слушая непрекращающиеся поздравления и методично осушая неизменно наполняемый лакеем кубок. Королевская невеста, напротив, откровенно наслаждаясь оказываемыми ей почестями, хоть и выказывая приличествующее новому статусу смущение, едва притрагивалась к питью и кушаньям — видимо, из-за сильного волнения.       Праздник длился, ненавязчиво, легко, как ажурное кружево в руках умелой мастерицы, ложась на плечи присутствующих обещанием прекрасного будущего и готовых сбыться надежд. К тому времени, когда изрядно повеселевшие гости, заполнив середину зала, принялись выделывать под музыку замысловатые фигуры менуэта, чередуя его с экосезом* и гавотом, Его Величество, едва справившийся с парой обязательных кругов среди танцующих и несказанно довольный тем, что во время этого испытания ему удалось, по крайней мере, не наступить на ноги своей наречённой, тоже порядком захмелев, вдруг заозирался по сторонам, словно вспомнив о чём-то важном и не сделанном. Леди Морстен, склонившись к новоиспечённому жениху, накрыла его руку своей:       — Вас что-то тревожит, мой король? — в глазах невесты отчётливо читалось беспокойство.       — Да, — Его Величество, так и не обнаружив искомого, жестом подозвал лакея и, шепнув ему что-то на ухо, вновь обратился к невесте, — я хотел… Я обещал Вас кое с кем познакомить, моя дорогая. Кое-кого Вам представить… рекомендовать… — монарший язык слегка заплетался, и его владелец смущённо улыбнулся. — Простите, я, кажется, немножко увлёкся, — он покрутил в пальцах полупустой кубок. — Шерлок уверял, что это ваше любимое вино. Не знаю, откуда он узнал… Но похоже, этот парень знает всё… А Вы не пьёте… Неужели мой секретарь таки ошибся? А вот и он! — не дожидаясь ответа, радостный жених приветственно вскинул руку навстречу приближающемуся Преданному.       — Позвольте представить Вам, дорогая, моего верного помощника и, не побоюсь этого слова, правую руку — господина Шерлока. Его родовое имя нам, впрочем, как и ему самому, к сожалению, до сих пор не известно, но ведь настолько необычное первое способно компенсировать отсутствие недостающего, как вы считаете? — выпитое бурлило в королевском организме, туманя голову и придавая происходящему забавный оттенок, по крайней мере, в глазах Его Величества. — Это он организовал всё… это! — короткий взмах вокруг. — Прелестно, правда ведь?       — Вот как? — лицо леди Морстен охотно выразило восхищённое удивление. Не вставая, она протянула секретарю руку, выказывая тем самым высшую степень благоволения. — У вас отменный вкус, должна заметить. Всё просто идеально! Надеюсь, мы сможем использовать ваши таланты и в устройстве королевской свадьбы? Такое значимое событие потребует хорошего координатора.       — Само собой, миледи! — ответил вместо секретаря сам монарх. — А кому же ещё поручить такое важное мероприятие, как не вернейшему из слуг, правда, Шерлок? И это ведь только малая часть его дарований, — доверительным полушёпотом обратился Джон к невесте. — Поверьте, какие бы вопросы у вас не возникали — можете смело обращаться с ними к нашему гению…       — Что же, я учту это, — всё ещё не отнимая учтиво поцелованной руки, леди Морстен продолжала внимательно разглядывать склонившегося перед ней мужчину.       — Боюсь, Его Величество несколько преувеличивает мои способности, — с самым скромным видом, наконец, подал голос Преданный, осторожно отпуская доверенную ему изящную ручку. — Но могу Вас заверить, сударыня, что готов выполнить любое Ваше распоряжение, если такова воля государя.       — Впредь вы будете заботиться о госпоже Морстен так же ревностно, как и обо мне — таков мой приказ! — подтвердил король, важно надувшись.       — Как Вам угодно, Ваше Величество! Отныне я готов верно служить вам всем. Всем троим.       — Троим? — чуть нервно хихикнула леди Мэри, озадаченно взглянув на будущего супруга.       — Разумеется, госпожа, — заверил секретарь. — Его Величеству, Вам и будущему наследнику.       — Наследнику? — король, казалось, даже слегка протрезвел. — Не слишком ли далеко вы заглядываете, мой друг? Мы ведь ещё даже не повенчаны!       — Как раз это я и хотел уточнить, государь, — Преданный говорил негромко, стараясь не привлекать постороннего внимания. Впрочем, все были слишком захвачены весельем, да и подслушивать монаршие беседы было не так уж и безопасно, даже учитывая всю добросердечность короля Джона. Убедившись, что чужих ушей поблизости нет, Шерлок продолжил: — Май — не слишком ли это далеко?..       — Я хотела бы поблагодарить вас ещё раз за изумительно организованное торжество! — перебила его леди Морстен, беря со стола свой кубок. — И вино — моё любимое. Откуда вы узнали?       — Это не такой уж и секрет, миледи, — переключился на Мэри Преданный. — Перекинулся парой слов с мундшенком** — только и всего.       — Вы правы, всё великое — просто! — улыбнулась леди Морстен. — Но вот увидеть великое в простом — для этого нужен особый талант. Я вижу, Его Величество не зря так расхваливал вас. Надеюсь, ваше расположение ко мне будет продиктовано не только моим положением, но и искренней и взаимной симпатией. Во всяком случае, на мою благосклонность вы уже вполне можете рассчитывать.       Очередной танец закончился, разгорячённые пары потянулись к столам, желая освежить себя вином и прочими напитками, вновь зазвучали поздравительные тосты, и Шерлок, отпущенный Его Величеством, вынужден был вернуться к своим обязанностям организатора и распорядителя празднества.       — Странно, — задумчиво пробормотал чуть позже шотландский монарх, за нетрезвое сознание которого всё-таки зацепились сказанные Преданным слова. — Что он имел ввиду, говоря о дате свадьбы?       — Возможно, старинную народную примету, государь, — пожала плечиком Мэри. — Некоторые считают, что повенчанные в мае будут всю жизнь маяться.       — Шерлок и приметы? — засомневался Джон, но глаза его невесты сияли так светло и любяще, что тема разговора сменилась сама собой. — Тогда, может быть, лучше перенести бракосочетание на апрель?       — Если бы это зависело от меня, — лукаво улыбнулась леди Морстен, — то я уже завтра была бы Вашей женой, мой господин…       Это было произнесено так проникновенно, что на некоторое время Джон позабыл обо всём остальном, включая собственные сомнения и непонятные намёки Преданного.       — Вы сделали меня счастливейшей из женщин, государь, — продолжала Мэри, под покровом скатерти словно невзначай кладя руку на колено Его Величества и тихонько поглаживая. Джон, слегка напрягшись, почувствовал, как его разгорячённое винными парами тело послушно реагирует на ласковое прикосновение маленькой, но крепкой ладони. Не имея сил прервать неожиданную ласку — тем более, что леди Морстен, кажется, решила ограничить свои притязания на королевскую плоть только этим почти невинным касанием — он всё-таки попытался снизить интимность момента:       — Быть правителем — не такое уж большое счастье, поверьте мне, миледи! Ты перестаёшь принадлежать самому себе, твоя жизнь подчиняется строгим правилам, не позволяя делать то, чего действительно хочется, а ещё огромная ответственность и бесконечные обязанности… Кстати, Вы уже подумали о том, кто составит вашу свиту? Кого Вы хотите видеть в качестве первой статс-дамы?       — О, мой король! — тихонько рассмеялась Мэри. — Вы всегда и везде прежде всего остаётесь заботливым и предусмотрительным правителем, — шаловливая ручка соскользнула с монаршего колена. — Если Ваше Величество будет не против, то я хотела бы отдать эту должность своей давней подруге — леди Джанин Болингброк.       — Джанин? — Джон даже не пытался скрыть своего удивления. — Думаете, она не слишком легкомысленна для подобной роли? Это всё-таки большая ответственность. К тому же, леди Болингброк до сих пор не замужем.       — Ах, да! — улыбнулась леди Морстен, словно вспомнив что-то важное. — Я хотела просить Вас, государь, точнее, предложить Вам… Даже не знаю, как сказать…       — Говорите, как есть, миледи! Если я могу сделать для Вас что-то… — Его Величество был сама галантность.       — Это, скорее, не для меня, но… — Мэри с видимой нерешительностью дёрнула плечиком. — Мы недавно разговаривали с Джанин, и она призналась мне, что страстно влюблена в Вашего нового секретаря. Представляете? И когда только успела? Расхваливала мне его без конца, все уши прожужжала, а потом спросила, не могу ли я, как королевская избранница, посодействовать ей в сердечных делах. Разумеется, любовь — это дело божье, но мне подумалось: а что, если Вам действительно женить своего секретаря на леди Болингброк?       Чувствуя, как где-то глубоко в душе закипает негодование, король обескураженно уставился на свою невесту. Заметив его реакцию, женщина поспешила пояснить мысль:       — Я понимаю, что женить никому неизвестного юношу на дочери одной из старейших фамилий несколько неожиданно, но разве Вы сами не говорите, что обществу стоило бы быть демократичней? Давайте покажем пример нашей толерантности и уважения ко всем сословиям. Начинать изменения всегда стоит с самих себя, не так ли, государь? Тем более, что мисс Джанин действительно увлечена Шерлоком, да и ему, думаю, союз с леди Болингброк принесёт огромную пользу, ведь настолько талантливому молодому человеку сама судьба велит строить блестящую придворную карьеру, а для этого породниться с каким-нибудь знатным родом просто необходимо! К тому же, — леди Морстен слегка порозовела, — Ваш секретарь, прежде всего, мужчина, у него есть определённые потребности, и женское внимание ему, на мой взгляд, необходимо.       — О нём миссис Хадсон заботится, — буркнул Джон, чувствуя, как алая краска необъяснимого раздражения заливает его лицо и шею.       — Ваша кормилица — не совсем то, что я имела в виду, государь, — неуверенно возразила будущая королева.       — А я считаю, что внимания этой доброй женщины для Шерлока вполне достаточно, — яростно отрезал король, но тут же, опомнившись, поторопился смягчиться: — Простите, моя дорогая, но мне нисколько не импонирует идея становиться сводником, тем более, вмешиваться в сердечные дела других. И потом, я хочу, чтобы мой секретарь не отвлекался на всякого рода «определённые потребности», а был в моём распоряжении двадцать четыре часа в сутки, по крайней мере до тех пор, пока сам не пожелает обзавестись личной жизнью. Если и когда такое произойдёт, я буду рад оказать всякое возможное содействие, но своими собственными руками отдавать столь верного помощника в цепкие ручки вашей, с позволения сказать, леди Джанин — даже не просите! Тем более, что эта ветреная особа меняет предметы своих увлечений с завидной регулярностью. Если уж вам так хочется, вы можете назначить её своей статс-дамой, но посоветуйте ей подальше держаться от Шерлока: мне не нужен секретарь, замученный её женским вниманием. Пусть она обратит свой интерес на кого-то более подходящего: сына герцога Мальборо, например. Симпатичный юноша, неглупый, думаю, пойдёт по стопам своего отца — будет заведовать королевской казной и финансовыми делами. Как раз то, что нужно для девицы, подобной леди Болингброк, — Его Величество закончил свою эмоциональную тираду и, выдохнув, вновь приложился к кубку.       — Давайте не будем портить этот чудесный вечер настолько неважными спорами, мой король, — примирительно произнесла леди Морстен. — Вы правы: сегодня наш день, а остальные пусть сами решают свои амурные проблемы. И если мисс Джанин не внушает Вам доверия, я с удовольствием предложу должность статс-дамы кому-то другому, леди Хупер, например.       — Мэри, дорогая! Ваша покладистость обезоруживает, — король подхватил ручку своей избранницы и приложился к унизанным перстнями пальчикам. — Пусть выбор первой дамы будет за вами, я не хочу в это вмешиваться. Я доверяю вам, моя королева.       Лёгкая тень подозрительного недовольства, скользнув неприметным облачком по обрамлённому белокурыми локонами лицу, растаяла без следа, и леди Морстен, взглянув на Его Величество влюблёнными глазами, благосклонно кивнула.       Лучи восходящего солнца, пронизывая морозный воздух над просыпающимся Эдинбургом, на мгновение ослепили белого почтового голубя, трепыхающейся точкой зависшего над королевским дворцом. Но, следуя древнему как мир инстинкту, птица быстро отыскала нужное направление и устремилась прочь от упирающихся в лазурное небо башен. Вскоре за первым в безоблачную лазурь взмыл ещё один крылатый гонец и, сделав круг над серым камнем дворцовых стен, устремился вслед за своим собратом.