Навечно преданный

      В кабинет Его Светлости Джон вынужден был явиться не только без охраны, разоружённой и оставленной в караульном помещении под присмотром княжеской стражи, но и без личного оружия: настаивать на монарших привилегиях, как и на принятых повсеместно законах дворянской чести и достоинства, было в его положении совершенно бесполезно.       Разразившаяся за стенами дворца первая весенняя гроза, громыхая и бесчинствуя, стуча в узкое окно подхваченными порывами ветра оголенными ветвями стоящего вблизи узловатого дерева, словно жилистыми дланями неведомо откуда взявшегося монстра, только усугубляла и без того мрачную драматичность происходящего.       Заставив венценосного гостя помучиться некоторым ожиданием, правитель Эплдора вышел к нему без всяких церемоний, словно к прибывшему для доклада вассалу. Удостоив шотландского монарха граничащим с пренебрежением кивком, герр Магнуссен прошествовал к креслу и уселся в него, не предложив Джону присоединиться. Сделав короткий шаг вперед, Его Величество пригасил вспыхнувшее в душе негодование и ответил на сию наглость достаточно вежливым поклоном.       Чарльз невозмутимо наполнил стоящий на столике у кресла стакан янтарным алкоголем — как в том сне, подумалось королю — сделал глоток и, наконец, с ленцой произнёс:       — Я бы предложил и Вам выпить, но виски очень дорогое и редкое. Да и Вы явились сюда с неизвестно какими намерениями, так что…       — Я хочу видеть Шерлока, — позволил себе прервать негостеприимную тираду хозяина Джон, не желающий поддерживать предлагаемую князем игру.       — Хотите взглянуть в глаза рабу, который Вас предал? — губы Чарльза скривились в подобии улыбки.       — Шерлок меня не предавал. — Король оставался внешне спокоен, несмотря на то, что внутри у него всё пылало и плавилось, но всё же не удержался от привычного возражения: — И он мне не раб!       — Вот как? — откровенно ухмыльнулся князь. — А кто же тогда? Друг? Брат по духу? Может быть, возлюбленный?..       — В ваших устах самые светлые имена звучат пошло, — жёстко парировал Джон.       — Вы надеетесь задеть меня подобным замечанием, Ваше Величество? Напрасно, напрасно… Впрочем, Вы правы: Шерлок действительно не Ваш раб, а мой. И его возвращение в родные пенаты только ещё раз доказывает это.       — Простите, сэр, но я пришёл сюда не за тем, чтобы обмениваться язвительными замечаниями или выслушивать ваши фантазийные истории, — скрестив на груди руки, строго заявил Шотландец. — Мы оба прекрасно знаем, как всё обстоит на самом деле, и, полагаю, взаимно заинтересованы решить возникшую между нами проблему.       — Вот так, сразу? — князь взглянул на собеседника поверх стакана и покачал головой. — Подход военного, а не дипломата. Не зря у Вас слава неотёсанного солдафона.       — Думаю, в нашей ситуации неуместные расшаркивания и бессодержательные разговоры о погоде излишни, — пропуская мимо ушей все пущенные в его самолюбие стрелы, неуклонно придерживался избранной линии король. — Мне известно, что вы заманили моего… Преданного к себе, что заключили с ним какой-то ужасающий договор, и догадываюсь, что за этим стоит не только ваша безудержная тяга к пыткам и насилию. Я готов торговаться с вами за жизнь Шерлока и его безопасность, поэтому просто скажите: что вам от меня нужно?       — Это что — какая-то болезнь? — откинувшись на высокую спинку, удивлённо поднял брови князь. — Сперва раб явился ко мне с подобным предложением, теперь и господин. Резкое обострение человеколюбия и самопожертвования? Надеюсь, это хотя бы не заразно?       — Сэр Магнуссен!.. — в тоне молодого короля звенело с трудом сдерживаемое раздражение. — Я понимаю ваше желание позабавиться, но не советую испытывать моё терпение слишком долго.       — А Вы бравый вояка, Ваше Величество, — снова усмехнулся князь. — Хотя «бравый» часто означает не более чем «глупый», Вам не кажется? Но довольно! Вы проделали долгий путь, к тому же — не в лучшем состоянии здоровья, судя по бледному и осунувшемуся виду, не буду томить Вас более. Хотите видеть Шерлока? Извольте. Но предупреждаю: Вам вряд ли понравится увиденное.       Со слаженностью хорошо отрепетированной пьесы сразу же за произнесёнными Его Светлостью словами дверь в кабинет распахнулась, и в комнату вошёл высокий крепкий слуга, ведя за намотанную на кулак тонкую цепь измученного обнажённого мужчину, в котором Джон с ужасом узнал своего Преданного.       Шерлок.       Шотландец несколько раз моргнул, чтобы удостовериться, не очередной ли это сон, захвативший его подточенное недугом сознание, и сделал шаг к замершему со склонённой головой парню.       — Шерлок! — голос мгновенно охрип, а рука невольно потянулась в попытке коснуться тела, на котором, казалось, не осталось живого места. Но Преданный, не поднимая глаз на своего короля, неуловимо отстранился, звякнув цепью, прикреплённой к сжимающему стройную шею ошейнику.       — Нет, никаких контактов, пока не договоримся о цене, Ваше Величество, — лукаво скривился Магнуссен.       — Называйте вашу цену, — Джон с трудом оторвал взгляд от ссутулившейся фигуры пленника, еле сдерживаясь, чтобы не выплеснуть в наглую лисью физиономию князя клокочущий в душе праведный гнев.       — Для начала позвольте мне продемонстрировать все особенности предлагаемого товара, — наследуя собственные манеры и интонации из давешнего королевского сна деловито произнёс Чарльз, покидая кресло. — Думаю, кое-что окажется для Вас настоящим сюрпризом. Например то, что Ваш Преданный не может сопротивляться отдаваемым мной приказам. Не верите? Мы тут перед Вашим приездом как раз упражнялись в правописании. Хотите взглянуть?       Не дожидаясь ответа Шотландца, сбитого с толку столь странными разглагольствованиями, князь обратился к Шерлоку повелительным тоном:       — Ну-с, ты так и не дописал то, что я тебе велел. Моран, дайте молодому человеку инструмент.       Слуга с готовностью протянул Преданному извлечённый из-за пояса кинжал, поблёскивающее лезвие которого всё ещё хранило следы засохшей крови.       — Закончи начатое, — отчеканил Чарльз, с интересом наблюдая за тревожным недоумением, залившим лицо молодого монарха мертвенной бледностью.       Подняв, наконец, голову и уставившись перед собой невидящим взором, Шерлок безропотно принял оружие из рук конвоира. Но как только остриё коснулось истерзанной груди, на которой вполне отчётливо читались первые буквы назначенной Его Светлостью надписи, повисшую зыбкую тишину разорвал сдавленный хрип короля:       — Не надо! Прошу… Пожалуйста!.. Я готов сделать всё, о чём вы попросите.       — Так уж и всё? — Чарльз растянул губы в плотоядной ухмылке. — И Вы отступитесь от своих реформ?       — Да.       — Вы распустите ваш смехотворный комитет, перейдете на мою сторону и так же рьяно станете отстаивать свою новую позицию перед Императором, как до этого отстаивали прежнюю?       Джон сглотнул, однако, еще раз окинув взглядом замершего с лезвием в руке и едва держащегося на ногах Шерлока, ответил тише, но так же твёрдо:       — Да.       — Оу? — Магнуссен заинтересованно поднял бровь. — А, может быть, мне стоит потребовать от Вас права наследования Шотландского престола? Все мы тут в какой-то степени друг другу родственники, и, думаю, при некотором усердии, мы с Вами вполне сможем найти весомую причину, почему следующим королем Шотландии должен буду стать я или, скажем, мой племянник, сын герцога курляндского и моей сестры — мальчик уже подрос и в последнее время подаёт большие надежды. Как думаете, Ваше Величество?       Джон никак не думал. Он смотрел на разгорающееся в чертах Шерлока отчаяние и не смел отвести от его измученного лица такого же, как и у Преданного, больного взгляда. Выдавил с трудом:       — Если вы сейчас же отпустите вашего пленника и позволите мне его забрать, даю слово — мы обсудим и это.       — Хм… — дёрнул подбородком князь. — Меня радует Ваша готовность к сотрудничеству, Джон. Я же могу называть Вас Джоном? Надеюсь, в дальнейшем Вы проявите такую же покладистость…       Чарльз, прищурившись, посмотрел в окно на разбушевавшуюся за стеклом стихию. Помедлил минуту и абсолютно ровным тоном произнёс:       — Увы, на данный момент мне не нужно ничего из вышеперечисленного. Нет, — тут же среагировал он на изумлённый вдох шотландского короля, — наш Ангел всё же имеет свою цену, и, конечно, она будет совершенно адекватной такому великолепному образчику любви и преданности. Впрочем, я не попрошу от Вас ничего сверхъестественного. Ведь жизнь за жизнь — вполне разумная плата, не так ли?       Ватсон, настраивая себя на принятие непростых решений, казалось бы, за время пути в Эсперанж уже приготовился ко всему, раз за разом прокручивая в голове массу всевозможных вариантов и предполагаемых требований Чарльза, тем не менее, к такому заявлению оказался до нелепости не готов.       — Чья жизнь? — спросил он немеющими губами, холодея от догадки, что вовсе не его персона имеется ввиду, и краем сознания отмечая, как глаза Преданного вдруг стали настороженными и почти чёрными от расширившихся зрачков: Шотландец отчётливо почувствовал ударившую от молодого мужчины волну панического ужаса.       — Не бойтесь, не Ваша, — фыркнув, подтвердил предположение герр Магнуссен и помолчал, выдерживая драматическую паузу. — Я хочу, чтобы Вы убили Короля-Императора.       — Что?.. — Джон был почти уверен, что после всего пережитого разум и слух просто подвели его, и он либо ослышался, либо попросту не понял сказанного князем. Но Его Светлость произнёс громко и отчётливо:       — За жизнь Преданного Вы заплатите мне жизнью нашего дражайшего сира Майкрофта Холмса. Надеюсь, мне не нужно будет повторять ещё раз? — Чарльз самодовольно усмехнулся: — А Вы что же, рассчитывали, что я потребую отказаться от всяких там идиотских реформ или отречься от престола? Да, признаюсь, поначалу меня это интересовало. Однако, зачем довольствоваться малым, если можно получить всё? Пришло время играть по-крупному, Вы не находите?       — Я не понимаю… — услышанное всё ещё никак не хотело укладываться в голове опешившего шотландского монарха.       — Это что — Ваш девиз? — раздражённо хмыкнул князь. — Тогда стоит написать его на гербе дома Ватсонов.       —  …вы требуете, чтобы я... убил Императора?! — будто не расслышав язвительной реплики собеседника, ломающимся голосом уточнил Джон, ощущая, как в груди расползается ледяная могильная пустота, и понимая — это конец. Несмотря на всю готовность к любым личным жертвам, несмотря на непреодолимое стремление спасти и выжить, дать защиту и надежду, несмотря на всю его чертову любовь. И несмотря на всю возможную любовь к нему.       Синий, полный отчаяния и безнадёжности взор Шотландца в который раз метнулся к Преданному в доведённом до привычки желании знакомой поддержки и вдруг получил её — почти нежданную, но с внезапной ясностью читаемую в просветлевшей глубине бесконечно родных глаз. Шерлок?.. Шерлок… Я шёл к тебе. Здесь я, по-видимому, и останусь. Что ж, в любом случае — вместе, чем бы всё ни закончилось.       И, почерпнув силы в солидарном с монаршим решением и готовом ко всему бирюзовом взгляде, Его Величество ответил с поистине королевской твёрдостью:       — Нет. Это невозможно.       — Почему же невозможно? — пожал плечами герр Магнуссен. — Сир Майкрофт сам натолкнул меня на эту идею, проявив необыкновенную предвзятость на том памятном суде. Вы ведь для него значите многим больше, чем просто собрат по короне, не правда ли? Его Императорское Величество видит в Вас друга, а значит и доверяет безоговорочно. Я размышлял над этим с того самого момента, как мой… хорошо, — князь с издёвкой дёрнул уголком губ, — наш Преданный явился ко мне со своими жертвенными предложениями, и считаю, что придуманный мной план безукоризнен. Мне нужен был только исполнитель, и Вы, примчавшись сюда по зову глупого влюблённого сердца, подходите на подобную роль просто идеально. Я лелеял эту мечту достаточно давно, не делясь ею ни с кем — ведь даже у стен есть глаза и уши, а ставки в подобной игре очень высоки, и почти не надеялся, что мне удастся её осуществить. Но благодаря Вам, Шерлоку и вашей великой любви всё становится возможным. Какая ирония: никогда бы не подумал, что презираемое мною чувство когда-нибудь сможет оказать мне столь неоценимую услугу.       Правитель Эплдора вновь погрузился в уютный комфорт своего бархатного трона и угостился изрядным глотком драгоценного виски. Сложив переплетённые пальцы на остром колене заброшенной на ногу ноги, он продолжил тоном безоговорочного победителя:       — План прост и гениален. Естественно, Шерлок останется здесь, гарантом Вашей лояльности, ну, а Вы, Джон, отправитесь в Лондон к сиру Майкрофту с жалобой на то, что я выкрал Вашего любовника и пытаюсь шантажировать Вас этим. Оу? Или Император не в курсе ваших с Шерлоком отношений? Хорошо, тогда Вашего личного советника и друга — думаю, наш государь оценит сей благородный порыв. Вы попросите у Холмса помощи: ситуация-то действительно незаурядная, а для Вас почти безвыходная, ведь никаких доказательств, кроме анонимной записки — разумеется, я сам её послал — у Вас нет. Само собой, столь пикантный эксцесс потребует личной встречи без свидетелей. Я дам Вам очень хороший яд: полагаю, для Вас не составит особого труда пролить несколько капель на некий предмет на императорском столе, до которого Его Величество непременно дотронется: перо или шкатулка с личной печатью, да мало ли что? Идеально было бы, конечно, в еду или питьё, но так тоже сойдёт. Естественно, сиру Майкрофту понадобится некоторое время, чтобы придумать, как Вам помочь — действовать импульсивно не в его характере. И этого времени будет более чем достаточно, чтобы его благородное сердце перестало биться. Спокойная, безболезненная смерть, не вызывающая особых подозрений. Третий срок на посту Короля-Императора — такой груз может подорвать любое здоровье. Никто не додумается обвинить Вас, моя же причастность будет абсолютно недоказуема. Ну и, разумеется, я рассчитываю на Вашу полную поддержку, когда некоторые уважаемые европейские правители предложат мою кандидатуру в качестве нового Короля-Императора.       Джон, с каждым словом Чарльза всё более деревенея, с трудом разжал стиснутые в кулак до впившихся под кожу ногтей пальцы и покачал головой.       — Я сказал «невозможно» не потому, что сие неосуществимо, — с твёрдостью, наполнившей всё его естество непоколебимым спокойствием окончательно принятого решения, произнёс шотландский король, — а потому, что я не собираюсь этого делать.       Физиономия Его Светлости вытянулась в выражении крайнего недоумения — весьма редкого гостя на этом узком пресыщенном лице.       — Вижу, теперь и вы меня не совсем понимаете, — чуть злорадно прокомментировал исказившую княжеские черты гримасу Шотландец, невозмутимый в своей бескомпромиссности. — Должно быть, это потому, что вам совершенно чужды такие понятия, как честь и благородство. Что ж, вынужден вас огорчить: сделанная вами ставка не сыграла. Направляясь сюда, я готов был пожертвовать многим. Реформами, короной. Своей собственной жизнью, в конце концов, если бы это понадобилось. Но вы перешли грань мыслимых требований, и в этом ваша ошибка, сэр Магнуссен. Подобных условий я выполнять не стану. Какими бы последствиями мне сие не угрожало.       Слегка помедлив при столь неожиданном финале, казалось бы, безупречно разыгранного спектакля, князь Чарльз резко поднялся с кресла:       — Я надеюсь, Вы отдаёте себе отчёт в том, какими будут эти последствия? — решимость в глазах молодого короля с потрясающей ясностью не оставляла никакой надежды на то, что Джона удастся переубедить даже самыми жестокими аргументами, и на холодном хищном лице отражением прорезавшей заоконную темноту молнии промелькнула вспышка бессильной злобы. Однако, быстро придя в себя, герр Магнуссен заложил руки за спину и, покачиваясь с носка на пятку, продолжил:       — Ну что ж… Это Ваше право, господин безупречный рыцарь. Своим отказом Вы не оставляете мне выбора, подписывая смертный приговор не только себе, но и тем, кто прибыл с Вами в Эсперанж*. Надеюсь, Вы понимаете, что теперь у меня нет иного выхода, как устранить вас всех? Слишком уж многое стало Вам известно. Полагаю, сир Майкрофт весьма огорчится, когда узнает, что Вы зачем-то следовали в замок Эплдора, но были вероломно убиты в пути — не иначе, как врагами Империи, хитроумно выманившими Вас из Эдинбурга и пытающимися свалить всю вину на меня. Я сообщу ему об этом со всем возможным прискорбием, лично доставив Ваше бездыханное тело в Лондон. А Шерлок… — Чарльз повернулся к стоящему в напряжении Преданному, впервые за весь разговор всверливаясь в лицо молодого человека жёстким взглядом. — О, Ваш прекрасный возлюбленный ещё долго будет платить мне за сие разочарование. И я больше не буду милостивым. Что? Можете не смотреть на меня так — я пока не применил к нашему Ангелу и десятой доли всех задумок, над которыми размышлял со времени вашего с ним фееричного триумфа на том посмешище, в которое вылилось давешнее слушание, уж поверьте, Джон. — Водянистые глаза заблестели садистской мечтательностью: — Обещаю, его личное чистилище на самом деле станет настоящим адом и растянется на годы, а свою смерть он встретит замурованным живьём в одну из стен эплдорских подвалов. Вот что Вы выбираете для себя и своих людей. Вот что Вы выбираете для него, — Магнуссен перевёл взгляд с Преданного на шотландского короля. — На самом деле? Такова Ваша любовь, благороднейший, милосерднейший рыцарь Джон Ватсон? Такой судьбы Вы желаете своему Ангелу? Да у Вас попросту нет сердца!       — Не вам судить о моём сердце! — гневно воскликнул Джон, подаваясь навстречу ненавистному акульему оскалу. — Если мне суждено погибнуть от вашей нечестивой руки, унося в душе неподъёмный груз ужасающей вины — я готов. Так же, как и прибывшие со мной воины, и тот, кого я, без всяких сомнений и ханжеского стыда, здесь и сейчас готов назвать своим единственным возлюбленным, — горящий взор Его Величества обратился к Шерлоку, встречаясь с таким же полным решимости взглядом неземных очей. — Высшая ценность, что есть у каждого человека — это честь, и принести её в жертву, пусть даже любви, так же немыслимо, как позволить такому омерзительному ничтожеству, как вы, захватить власть над целой Империей. Скольких невинных жертв будет стоить ваше правление? Какие ужасающие беды принесёт с собой? И стать приспешниками в подобном богомерзком деле — значит покрыть себя вечным несмываемым позором, а собственную душу подвергнуть пожизненным испепеляющим мукам совести. Я никогда и ни при каких обстоятельствах не пойду на это сам, и не могу обречь на подобный кошмар тех, кто мне дорог. Поэтому отвечаю вам совершенно убеждённо: да, я отдаю себе отчёт в последствиях своего отказа и готов принять их, каким бы болезненным ни было для меня это решение.       Если какие-то сомнения всё же и затмевали решимость Джона, то исходящее от Шерлока воистину стоическое согласие со словами короля развеяли их окончательно. Увы! Две не совсем полноценные Связи, переплетясь вокруг ослабленного пытками Преданного невероятным клубком самых противоречивых побуждений и позывов, не позволяли несчастному слуге двух господ оказать Его Величеству более действенную поддержку. Но яркая бирюза необычных глаз светилась уверенностью и гордостью.       Князь же, казалось, смирившийся с поражением, но не пожелавший остаться неотмщённым, старался выжать из сложившейся ситуации как можно больше извращённого удовольствия.       — Что ж, тогда не буду томить вас ожиданием, — ехидство и желчь в голосе герра Магнуссена пропитывали кабинет почти ощутимыми ядовитыми испарениями. — И вот тебе мой прощальный подарок, Шотландец! Ты умрёшь от руки своего дорогого любовника. Романтично, не правда ли? Вполне в духе рыцарских романов, из которых, по всей видимости, ты и почерпнул весь этот бред о чести и прочих глупостях. Мир создан для сильных людей, а не для играющих в благородство чистоплюев, и вы оба — прямое тому доказательство. Я всё равно рано или поздно достигну своей цели, а ты подохнешь здесь и сейчас.       Повелительный жест указал Морану отойти в сторону, а полный ледяной ненависти взгляд вновь обратился на Преданного, вонзаясь в душу подавляющей всякую волю сталью:       — Ты слышал, раб? Я, твой Господин, приказываю тебе перерезать глотку Джону Ватсону. Выполняй! Немедленно!       Воздух вспыхнул в груди, сжигая лёгкие, опаляя нутро невыносимой болью, затопляя разум мраком, пронизываемым мучительными вспышками оглушающих молний. Из этой тьмы, сменяя друг друга невероятным калейдоскопом, один за другим всплывали образы, то пронзительно яркие, то расплывчато-туманные: качающаяся под ногами палуба и солёный ветер, путающийся в волосах; сырой подвал и свист опускающейся на худую мальчишескую спину плети; влажные руки, деловито ощупывающие обнажённое тело будущего приобретения; стучащаяся в висках мука изнывающего от бездействия ума и гадливое безразличие, приносимое липкой близостью бледной дряблой плоти, — и, в противовес этому: ласковый взгляд аквамариновых смеющихся глаз, и добрая поощрительная улыбка, и полные заботливой нежности крепкие ладони, бережно и страстно оглаживающие замирающее в сладком предвкушении тело, и родной голос, полный нескрываемого восхищения.       Дёрнувшаяся было рука, сжимающая резную рукоять княжеского кинжала, замерла на полпути, но грозный настойчивый окрик ударил по натянутым до предела нервам, сминая сопротивление и принуждая довершить начатое.       — Убей его, раб! Я приказываю тебе! Немедленно!       Застывшие у приоткрытой двери и не смеющие пошевелиться без приказа господина стражники напряглись, безмолвно наблюдая за разыгрывающейся в кабинете их лорда трагедией.       — Шерлок… — шёпот Джона был почти неслышным, но в нём отчётливо угадывалось приправленное смирением отчаянное понимание невозможности для любимого избежать чудовищного приказа и одновременная, почти неуловимая надежда на чудо.       Закрыв глаза, не имея больше сил противостоять чужой удушающей воле, Шерлок поднял дрожащую руку и со стоном нанёс удар, падая на подогнувшиеся колени одновременно со сражённым Хозяином, заливающим паркет бьющей из распоротого горла кровью. Адская боль, пронзившая Преданного вслед за этим немыслимым для всякого Идеального Слуги преступлением, скрутила в узел готовые разорваться мышцы, а голову словно залило растопленным свинцом. Сжав разламывающиеся виски похолодевшими ладонями, Шерлок взвыл смертельно раненым зверем и, тщетно стараясь удержать гаснущее сознание, повалился на окровавленное тело своей бьющейся в последней агонии жертвы.       Позолоченные шпили Эплдора, частично сокрытые массивом высоких замковых стен, то на секунду вспыхивали в отсветах огненных росчерков молний, то снова погружались во тьму неожиданно быстро поглотивших окрестности сумерек. Громыхало так, что закладывало уши, словно в канонаду при битве на Спей.       Но если бы не частые грозовые раскаты, то и шума низвергающихся с небес потоков ледяной мокряди, заправски барабанящей по листве невысоких деревьев, по вмиг размытой и превратившейся в жуткое месиво доселе утоптанной земле, было бы вполне достаточно, чтобы насквозь промокший Лестрейд подскочил от неожиданности, услышав совсем рядом:       — Всем стоять. Передайте милорду, что здесь шотландцы. Срочно.       Грег, ещё мгновение назад терзаемый, надо отдать ему должное, не отсутствием комфорта, а лишь волнением за своего государя, и отчаянно пытающийся сдержать ежесекундные порывы броситься тому на выручку в логово безумного князя Магнуссена вместе со всеми оставшимися в его распоряжении силами из шести таких же нещадно вымокших гвардейцев, вдруг обнаружил, что они окружены и взяты под прицел неизвестно откуда возникшими людьми без опознавательных знаков какого-либо Дома. И ему, бывалому воину, прошедшему огонь и воду, готовому и сейчас поклясться, что обнаружить их место дислокации в этом овраге, заросшем дикой азалией, представлялось весьма сложным, оставалось только кусать губы и, во избежание ненужного кровопролития, дать знак своим людям не дёргаться. Их миссия не в скорой смерти. Они нужны Джону.       Впрочем, ждать и терзаться пришлось недолго. Не прошло и нескольких минут, как еще один размытый плотной завесой дождя силуэт совершенно бесшумно появился из темноты, будто призрак представ перед окончательно озадаченным Лестрейдом.       — Капитан, — не вопрос, констатация факта.       Тот изумлённо поднял глаза. Этот голос… Этот голос, наполненный незыблемым спокойствием и властностью, осязаемой даже через шумную пелену небесных хлябей, НИКАК не вязался с простым шерстяным плащом, тяжело и мокро облепившим плечи подошедшего мужчины, и грубыми, заляпанными грязью ботфортами только что преодолевшего верхом по бездорожью немалое расстояние всадника. Этому голосу много больше приличествовали генуэзский бархат и фламандское кружево, золотая цепь с закреплёнными на ней регалиями первого лица государства и соответствующее окружение высокопоставленных чиновников. И никакой струящейся по бледным щекам и проникающей под воротник ледяной апрельской воды, нетерпеливый напор которой не сдерживала и добротная широкополая шляпа.       Но этот голос с некоторых пор он узнал бы из тысячи.       Тем не менее, обалдевший Грег в растерянности счёл бы сие появление просто мороком или разыгравшимся собственным воображением, предоставившим своему владельцу то, что с каждой минутой ожидания казалось ему всё более неизбежным и необходимым, если бы не дуло пистолета, все ещё напоминавшее о своём присутствии вблизи правого подреберья. Не морок, однозначно… Не рискуя дёрнуться корпусом, он почтительно склонил голову:       — Ваше Импера…       — Не стоит продолжать. — Лестрейд покорно замер: голос не оставлял ни единого шанса для мысли о неповиновении. Впрочем, точно так же повинуясь мимолетному жесту, ещё секунду назад вжимавшееся в бок огнестрельное оружие исчезло, как не бывало.       Император, не обращая внимания на разбушевавшуюся стихию, тревожно охватывал Грега со товарищи цепким взглядом, подмечая мельчайшие детали и молниеносно приходя одному ему известным способом к верному решению возникшей перед ним загадки:       — Капитан Лестрейд, где король?       Грег убрал пятернёй налипшие на лоб мокрые пряди и открыл было рот, попутно соображая, что время, оговорённое его сюзереном, ещё не вышло, и что надо бы подробно объяснить Императору все обстоятельства, приведшие их под эти стены, дабы не возникло какой-либо ошибки или недоразумения. Но тот нетерпеливо прищёлкнул затянутыми в перчатку пальцами и нахмурил брови, требуя немедленного ответа:       — Грегори, отвечайте, Джон с вами?       Лестрейду осталось лишь кивнуть в сторону осветившихся очередной молнией эплдорских стен:       — Он в замке.       Последовавшее за сполохом громыхание почти заглушило вырвавшееся из уст Императора ругательство:       — Дьявол, — он поморщился. — Сколько? Сколько времени он уже там?       — Почти час…       Сир Майкрофт энергично потёр ладонями заледеневшее мокрое лицо и на секунду замер… Видимо, её хватило, чтобы переоценить ситуацию, сделать новые выводы и просчитать возможные вероятности — и, судя по прорезавшей лоб глубокой складке между нахмуренных бровей, выводы и расчёты не радовали. Император вновь щёлкнул пальцами и, уже не скрываясь, громко распорядился в дождь:       — К чёрту всё, у нас больше нет времени. Приступайте к плану «Е». Немедленно. — Он стремительно развернулся к мгновенно подведённой ему фыркающей под грозовыми потоками лошади и, уже вскочив в седло, бросил капитану шотландской гвардии, вновь окружённому лишь своими людьми:       — Грегори, вы можете присоединиться. Ваша миссия гонца выполнена раньше, чем вы предполагали.       — Но как Вы… — опешил Лестрейд, однако, в который раз был прерван нетерпеливым и не принимающим промедления призывом:       — По коням, капитан!       Уже из седла подав знак шотландцам следовать за ним, капитан, разглядев среди спутников сира Майкрофта знакомое лицо, подъехал поближе к лейтенанту Стэплтону и, приветственно кивнув, поинтересовался негромко, но так, чтобы его можно было расслышать сквозь шум дождя:       — План «Е»? А что, были ещё «A», «В», «С» и «D»?       Неопределённо хмыкнув, лейтенант всё же подтвердил:       — Были.       — И в чём они заключались? — не смог сдержать любопытства Грег.       В этот раз последовал более развёрнутый, но столь же сдержанный по содержанию ответ:       — Боюсь, я не вправе говорить на эту тему, капитан, но цели наших государей, похоже, совпадают — думаю, это главное.       А от кованых ворот Эплдора, перебивая шум непогоды, уже раздавалось громогласное и грозное:       — Именем Императора, немедленно открыть!       Замершее на миг время вдруг взорвалось неудержимым водоворотом, в котором всё и вся происходит одновременно и с головокружительной быстротой.        Шерлок, сотрясаясь от затмевающей разум и сознание, охватившей всё и без того истерзанное существо боли, оседал на пол бесформенно и бессильно. Короткий кинжал, выпущенный из побелевших, судорожно сведённых пальцев, подрагивал в булькающем багряной влагой горле поверженного врага, а очнувшийся на пару секунд раньше остальных от охватившего всех присутствующих шока бронзоволицый Моран, рыча, кинулся на Преданного и, набросив тому на шею прикреплённую к ошейнику цепь, принялся душить бесчувственного мужчину, безумно вращая почти вылезшими из орбит горящими злобой глазами.       Едва слышный хрип, слетевший с искаженных судорогой любимых губ мгновенно выдернул и Джона из прострации, в которую его погрузил не только совершенно неожиданный поступок друга и возлюбленного, но и долетевший через Связь невероятной силы ментальный удар, спровоцированный убийством пусть и почти что бывшего, но Хозяина. Уже в прыжке через длинные ноги низвергнутого правителя Эплдора привычно скользнув ладонью по бедру и не обнаружив у себя такого необходимого в данный момент оружия, Его Величество ястребом налетел на княжеского слугу, на ходу заменив отсутствующий меч схваченным со стола увесистым подсвечником. Сдавленно крякнув под обрушившимся ему на голову литым серебряным монстром, Моран отпустил затянутую на горле жертвы цепь, заваливаясь набок, прямо в лужу растёкшейся по дубовому паркету крови своего господина. А Джон уже оборачивался навстречу влетевшим в распахнутые двери стражникам, инстинктивно вставая между тяжело хватающим воздух Преданным и ощерившимися сталью и яростными оскалами людьми, слыша, как по коридорам замка летит визгливое и оглушительное:       — Убили! Его Светлость убили!       Что ж, через пару минут против зажатого в решительной руке канделябра, — дай Бог здоровья всем мастерам, что производят столь ценные и столь неожиданно часто пригождающиеся не только в быту, но и в драке предметы, — здесь будет уже не двое ошарашенных стремительностью произошедшего караульных, а, по меньшей мере, половина эплдорской охраны. Шерлок, каким бы умелым он ни был, увы, сейчас не помощник, а рассчитывать на оставшихся в караульном помещении ребят и вовсе не приходилось — даже если они ещё живы, им не позволят добраться до своего короля.        Джон исподлобья хмуро взглянул на приближающихся бойцов, мимолётно оценивая расстояние до рукояти торчащего из магнуссеновского горла короткого лезвия, и поудобнее перехватил своё сомнительное оружие: во всяком случае, просто так отдавать свою жизнь, как и жизнь распростёртого у его ног Шерлока, он не собирался.       Однако зычное: «Именем Императора!» — прогремевшее из-за приоткрытой двери, которая под могучим ударом почти слетела с петель, впуская в кабинет целую толпу людей в промокшей насквозь одежде и с мечами наголо, стало очередным потрясением для едва поспевающего за событиями Шотландца.       Княжеские стражники, мгновение назад готовые изрубить короля вместе с его Преданным на куски, замерли, уставившись на прибывших испуганными глазами.       — Оставить оружие! На колени! — короткие звучные приказы подействовали безотказно.       Джон, всё ещё до конца не верящий в происходящее, с изумлением воззрился на подбегающего к нему капитана Лестрейда.       — Грег, как, откуда?..       — Потом, сир, всё потом! — быстрым шёпотом ответил командир охраны, окидывая государя взглядом на предмет ранений, и, не найдя никаких повреждений, присел возле всё ещё бесчувственного Шерлока. — Он жив?       — Да, — кивнул Джон, облизывая сухие, как ноябрьская листва, губы, не будучи в силах произнести больше ни слова.       Грег, хмурясь и изрыгая беззвучные проклятия, распутал цепь на шее Преданного и расстегнул тугой ошейник, давая возможность Шерлоку дышать свободнее. Скользнув потемневшим взором по израненному телу, капитан стянул с себя промокший плащ и прикрыл им обнажённого парня от любопытных, хотя и сочувствующих глаз императорских стражников.       Меж тем, отряд спасителей расступился, пропуская вошедшего в кабинет собственной персоной Короля-Императора. У Джона, никак не ожидавшего увидеть сира Майкрофта даже после появления имперских гвардейцев, непроизвольно отвисла челюсть, а брови взлетели почти до кромки светлых волос. Внимательный взгляд Холмса секундно охватил всё помещение разом, а негромкий голос произнёс требовательно и повелительно:       — Что здесь произошло?       — Ваше Императорское Величество, сир… — прочистив охрипшее горло, начал было Джон, но донёсшийся из коридора отчаянный крик заставил его замолчать.       Протиснувшиеся сквозь толпу сгрудившихся стражников полуодетые женщина и юноша бросились к лежащему на полу телу, бывшему совсем недавно князем Магнуссеном, отчаянно вопя и заламывая руки.       — О, Чарльз! Мой дорогой Чарльз! — причитала женщина, кружа возле трупа на некотором расстоянии, явно опасаясь измазать в крови подол ночной сорочки и накинутого поверх неё стёганного халата. — Брат мой! Кто сделал с тобой такое?       — Дядюшка! — юноша оказался смелее своей, по всей видимости, матушки, опустившись на колени прямо в кровавую лужу и припав к груди убитого белокурой головой. Тщедушное тело парня содрогнулось от громких и безутешных рыданий.       — Герцогиня Кетлер? — недовольно поморщился сир Майкрофт. — Откуда Вы здесь?       — Мы с Иоганом приехали навестить брата, Ваше Императорское Величество, — шмыгая носом ответила женщина и промокнула глаза платочком. — А что Вы делаете в Эплдоре в этот… в этот… печальный ча-а-ас?.. — вопрос утонул в хлынувших снова слезах.       — Мне сообщили, что во дворце правящего Дома Магнуссенов должно произойти тяжкое преступление, угрожающее безопасности всей Империи, — холодно ответил сир Майкрофт, всем своим видом демонстрируя неуместность любых последующих вопросов. Впрочем, герцогиню сейчас волновало совсем другое.       — Как видите, Вам сказали правду, государь, но, увы, Вы опоздали! — воскликнула осиротевшая сестра герра Магнуссена. — Надеюсь, виновники сего преступления понесут должное наказание? Вы ведь позаботитесь об этом, Ваше Императорское Величество? Кто эти мерзавцы, посмевшие отнять жизнь у моего дорогого Чарльза?!       В кабинете повисла тревожная тишина. Оторвавшись от тела почившего дядюшки, поднял голову белокурый Иоган, а чувствующий, как в груди зарождается тяжёлое предчувствие, Джон открыл было рот, чтобы поведать присутствующим причины произошедшего, как за его спиной послышалось напряжённое движение, и тихий, но отчётливый голос произнёс:       — Это я убил князя Магнуссена. Перерезал ему горло его собственным кинжалом. Он угрожал моему Господину — королю Джону. Я принял решение действовать в интересах Хозяина.       — Шерлок… — почти простонал Шотландец в отчаянии, поворачиваясь к Преданному, который едва стоял, — но уже стоял, стоял! — опираясь на плечо поддерживающего его Лестрейда. — Замолчи, прошу!       — У этого не может быть другого объяснения, государь, разве не ясно? — каждое слово давалось молодому мужчине с видимым усилием. — К тому же, в кабинете было достаточно свидетелей. Невозможно отрицать очевидное.       — А никто и не собирается отрицать, — зло прошипел Джон, чувствуя, как земля в очередной раз уходит у него из-под ног. — Но у тебя были причины, смягчающие обстоятельства. Мы должны рассказать всё и всё объяснить…       — Объяснить? — стремительно вскочил белокурый племянник, сверкая на Шотландца гневным взглядом. — Какие могут быть объяснения? Мой дядюшка мёртв, и этот негодяй, — юноша ткнул пальцем в Шерлока, — только что признался в совершённом преступлении! Я видел его раньше — это бывший слуга князя, точнее, его Преданный. И, насколько мне известно, наказание простолюдину за покушение на жизнь вельможной особы — виселица. Без всяких смягчающих обстоятельств. Тем более, что теперь можно придумать что угодно, лишь бы оправдать своё преступление. Или, может быть, у этого раба есть какие-то особые привилегии, освобождающие его от ответственности за убийство правящего главы государства? — обратился он к молчаливо наблюдающим за происходящим Императору. — Прикажите арестовать мерзавца немедленно, государь, как того и требует закон.       Аристократическое лицо сира Майкрофта оставалось абсолютно бесстрастным, но за этим внешним спокойствием Джон безошибочно угадал напряжённую работу блистательного ума великого государственного мужа. К сожалению, поиск иного решения, по всей видимости, результата не дал, и Его Императорское Величество, обменявшись с вынужденным убийцей коротким нечитаемым взглядом, кивнул имперским стражникам, отдавая молчаливый приказ.       — Именем Императора, вы арестованы, — без особого энтузиазма произнёс лейтенант Стэплтон, и двое гвардейцев, подхватив Шерлока под руки, почти вынесли обессиленного парня из кабинета под одобрительные возгласы родственников и княжеской прислуги.       — У него не было выхода, — отчаянно сжимая кулаки, Джон приблизился к сиру Майкрофту, провожающему арестованного задумчивым взглядом.       — Я знаю, Джон, — в голосе Императора сквозила явственно ощутимая горечь, — но, боюсь, это не станет решающим аргументом. Шерлок перерезал горло правителю Эплдора на глазах у свидетелей. И признался в этом при первой же возможности, чтобы не позволить упасть на Вас даже тени подозрения. Не забывайте: по закону он Ваш Преданный, а значит, Вас могут обвинить в том, что он действовал по Вашему же приказу. А это принципиально отличается от формулировки «действовал в интересах». — Сир Майкрофт еле слышно вздохнул: — Он будет защищать Вас до конца, Джон, чего бы ему это не стоило.