Бурбон, кровь и шоколад

Дом Клауса. Утро… Кэтрин проснулась от глухого стука входной двери. Кто-то ушёл и захлопнул дверь в дом. Девушка неспешно потянувшись и поправив падающую на плечи густую каштановую шевелюру, выбралась с постели. «Какого чёрта?» — брюнетке уже не терпелось узнать, кто ушёл. Она заметила, что Ник постоянно дома и не оставляет её в одиночестве, а Ребекка, напротив, полдня собиралась, красилась и исчезала до тёмной ночи. Это выглядело подозрительно, но всё же Пирс это мало волновало. Бекка не особо болтлива и не делится шмотками ради дружбы. Петрова поднялась с кровати и пошла в глубь дома, не тратя времени на поиск своих мягких тапочек. Пол был прохладный и гладкий. В большом и уютном двухэтажном доме было тихо и темно. Солнце озаряло серое небо и билось струйками света в окна. — Клаус?! — позвала Кэтрин, её голос был тёплым и приятным. Поднявшись в спальню друга, она поняла, что Древний вампир покинул своё насиженное место и где-то вдыхает пряное утро городка. Погода была тёплой и безветренной, что давало повод прогуляться и посмотреть на людишек, которые носят розовые очки и растрачиваются на чепуху. В этот момент Кэт представила зелёные очи Стефана, который был бы не рад встречи с этой властной шатенкой, как две капли похожей на его любовь — Елену. Интересно, а вспоминал ли Сальваторе о вампирше? Скорее всего, нет. Это наводило тоску и печаль на очаровательную девушку. Жизнь с Клаусом налаживалась, казалось, уже как-то глупо отрицать их теплоту, понимание, дружбу… ну и флирт, который столетие назад был нереален, невозможен, глуп. — Никлаус?! — не унималась Петрова. — Ты на чердаке? Древний часто рисовал наверху. Он погружался в себя, в иной мир и танцевал кистями на белоснежном холсте. Это выходило очень красиво и неописуемо завораживало вампиршу. — Уехал, а меня не взял. — девушка плюхнулась на большую и мягкую кровать в спальне блондина. Она одна в целом доме и отдана сама себе. Ещё пару морозных дней назад она мечтала разнести этот дом кувалдой, битой или огромным металлическим стулом, теперь это всё не имело ни малейшего смысла. В комнате Древнего было уютно и пахло ментолом, девушка не могла надышаться остатками волшебного парфюма на мягкой подушке. — Жаль, что ты негодяй, мистер Майклсон. Возможно, мы предназначены друг другу… Возможно…

***

На днях… Кэтрин Пирс не доверяла людям и даже себе. Странно, но она ещё не встречала человека, который достоин её доверия, на которого можно всецело положиться и не пожалеть. Братья Сальваторе были красивы, приятны и сексуальны, но они не доросли до всех тайн мисс Пирс. Слишком молоды, юны, наивны… Больше подобных любовных связей девушка не имела. Хотя лет так триста назад за ней ухлёстывал вампир Элайджа Майклонсон. Он был смелый, добрый, милый и очень зрелый кареглазый парень. Она принимала его ухаживания, прогулки, но ночному городу, танцы, наряды, пиры…, но затем Клаус разлучил их. Теперь всё пошло кувырком. В обед морозного дня, который не нагрело солнышко, раздался нежданный звонок. Это был Элайджа, который умолял младшего братца позвать Кэтрин. После долгих перипетий и язвительного смеха Ребекки, Ник уступил. — Здравствуй, Катерина. — Элайджа? — строила глазки шатенка. Она любила флиртовать с братьями, то с Сальваторе, а теперь Майклсоны. С такой внешностью и статью это было несложно. — Да. Я скучаю по тебе. — Элайджа, ты меня смущаешь. — играла на публику Кэт. Глядя на всё это и на реакцию ревнивого Клауса, Ребекка захотела сломать девушке шею, это было несложно. Блондинка сверлила Петрову дерзким и злым взглядом. — Ты играешь со мной, Катерина? — Нет. Я не умею играть… — враньё у девушки вошло в привычку. — Ты будишь во мне зверя. — голос Элайджи становился глубже, чувственнее, напряжённее. — Хах. — Кэт прикидывалась дурочкой и кокетливо смеялась. Клаус злился и отводил дикий взгляд от вампирши. Странно, но шатенка интересовала его всё больше. Парень становился более добр к ней, хотя раньше он бы оторвал её ухоженную голову. Любовь? Нет, привычка, которая заставляет возжелать эту стерву. — Катерина, я выполнил свою часть сделки. — Серьезно объявил вампир. Элайджа был горд и доволен собой, хотя жертвы и ярость Коула, которого он не мог контролировать, пугали. Но зачем Кэтрин лишние подробности?! Девушка машинально поправила волосы, затем упавшее с немаленькой груди платье, которое поблёскивало пайетками. Да, Ник не был жадным и скупым. Он баловал свою гостью-заложницу нарядами с подиума. Ему доставляло удовольствие её восторженное визжание и радость. Сам же вампир давно не испытывал столь желанного чувства. Ничто его так не радует. — Хм… Что? — не понимала шатенка. Она давно виделась с шатеном лично. Разговор был, но по большей степени в шуточной форме. Катерина давно уже отсеяла Элайджу от основных претендентов на её сердце, тело, душу. — Наш уговор… — мешкался смущённый вампир. — Напомни, о дорогой Элайджа. — Смерть Елены в обмен на нашу любовь… — Хм… — девушка нервничала и не знала, как себя вести. Голос Элайджи начинал напрягать. Да и напор жениха был уж слишком виден. — Ты забыла? — растеряно спросил вампир. Он явно был шокирован и разочарован, ведь на кону стояли невинные человеческие жизни. — Нет. — Елена у Коула и скоро он её прикончит. — спешно заявил шатен. Кажется, что это для него ничего не значило и он утратил свою правильность, честолюбие. Тишина… Молчание… — Что? Коул? — нахмурилась девушка. Она отвернула свою недовольную и шокированную мину от Клауса и Бекки. Пусть думают, что всё отлично. — Да, любовь моя. Я разбудил братишку и поручил ему это дело. Ты не против? — говорил завораживающе Элайджа. Кэтрин не понимала, что делать и как выкрутиться из этой ситуации. Хотя после смерти милашки Елены Стефан будет одиноким и побитым жизнью. Катерина всегда готова принять бедняжку Сальваторе с его зелёными, как луговая трава, глазами. Но Элайджа так просто не отстанет, да и странные отношения с Ником всё путают. — Я порчу тебя, о Элайджа. — НЕТ! — заявил шатен. — Когда я рядом с тобой, я чувствую себя живым… человеком. — Теперь ты похож на Клауса и мне не нужен! — заявила Катерина и бросила трубку. Девушка замаскировала расстроенное лицо милой ухмылкой и присела за стол к Древним. — Ну, и как наш брат? — спросили в один голос Ник и Бекка. Блондин не скрывал ревности и злости и щёлкал по чашке с кофе длинными пальцами. — Признался в любви. — А ты чего? — спросил с интересом парень. — Я его отшила. Извините… — девушка не смогла сдержать слёз и рванула из-за стола, опрокинув графин с молоком на пол. Ей было стыдно за содеянное, но ничего уже не изменить.