Я бы тебя выбрал

БекХён чувствует себя вполне счастливым: ЧанЁль, конечно, порой полный идиот, но безобидный и надёжный — в какой-то мере, это кажется очаровательным. Ну, окей, так кажется только БекХёну, но ни парню с параллели, которому ЧанЁль «случайно» разбил нос баскетбольным мячом в период собственного гона (парниша неудачно оказался рядом с чужой омегой), ни обрисованным всякой любовной нелепицей партам (БекХён успевает прочесть всё, пока они оба драят пошарпанные поверхности в наказание, и даже не ругается — он засчитывает в пользу ЧанЁля пару очков). В общем, Пак ЧанЁль вряд ли кому-то ещё кажется очаровательным, кроме его пары. Идеально, разве нет? БекХён позволяет себе висеть на альфе, ныть ему за свою непростую жизнь и устраивать настоящее шоу в лучших традициях драма-квин. Тот не отпирается и продолжает дарить БекХёну всё своё внимание. И всё пёрфект, пока Судьба не решает вспомнить о своих прямых обязанностях. — Это пиздец. Слова слетают с языка быстрее, чем ошеломлённый БекХён успевает отфильтровать сказанное. Он во все глаза смотрит на ДжонИна — альфу из класса младше — и буквально чует то, чего не чувствовал и в помине пару месяцев назад. Его истинный. БекХён с долей паники прикрывает нос рукавом толстовки, которую он так удачно стащил у ЧанЁля сегодня утром и отворачивается в сторону лестницы, старательно выпроваживая из лёгких такой некогда искомый и теперь не нужный запах. — Какого хера ты вообще вспомнил, что надо в школу ходить?! — в отчаянии бормочет БекХён, наконец-то соображая, что не так: ДжонИн постоянно на выступлениях, репетициях, конкурсах — его толком-то и не видно здесь. А запах мог усилиться при начале активной половой жизни и… БекХён прижимает уже два рукава к носу и прячется в самом углу гардероба, где, по идее, должен оставить такую спасительную толстовку — если Ким ДжонИн сексуально активен, то и его обоняние должно стать острее. И когда омега находит в себе силы украдкой посмотреть на виновника, то едва не начинает икать с перепугу: ДжонИн смотрит на него нечитаемым взглядом и, кажется, уже всё понял. — Это пиздец, — не отличается оригинальностью БекХён, накидывая на лохматую голову капюшон. Он не знает, как долго так сидит, притворившись цветастым вазоном, но когда его ласково шлёпают по попе, готов заскулить: ЧанЁль всегда быстро его находит. — У нас три минуты до звонка, а если опоздаем, то физик пропишет нам люлей, так что давай поднимайся, — тараторит ЧанЁль, в голосе которого слишком много счастья для такого паршивого утра. БекХён нехотя поднимается и позволяет стащить с себя толстовку и забрать на занятие. *** — Если ты встретишь истинную пару, то как поступишь? — жуя нижнюю губу, спрашивает БекХён, почти прячась под парту. Ему постоянно кажется, что вот-вот зайдёт ДжонИн и предъявит свои права на него. — Ключевое слово «если», — отмахивается ЧанЁль, отправляя БекХёну в рот горсть риса. — Давай мы будем жить настоящим? Я люблю тебя, ты любишь меня и мой рис, который я нечаянно пересолил с утра. — Придурок, — бормочет омега, с трудом пережевывая ещё и кусок мяса, который ему добавили. ЧанЁль добродушно улыбается и ловко переводит тему на КёнСу, который снова отчитывает Тао за что-то. БекХён фыркает и немного расслабляется, позволяя себе потерять бдительность. — Хён, можно с тобой будет поговорить после урока на крыше? — ДжонИн не выглядит напряженным, скорее уставшим и даже сонным. Но вот его просьба прописывает на лице ЧанЁля удивление. Всё же его близкое «альфье» окружение ЧанЁль давно выучил, но малыша Нини там точно нет. Или уже есть? — Хорошо, — почти уверенно кивает БекХён, не желая тянуть дольше с этим делом и чувствовать на себе чрезмерно внимательные взгляды сразу двух альф — с одним ЧанЁлем справиться проще. — Твоя истинная пара? — косит тот в сторону уходящего донсена. В такие моменты БекХён жалеет, что ЧанЁль не бывает полным идиотом на постоянной основе. На языке вертится спасительная для гордости язвительная фраза, мол, твоё «если» уже наступило, но БекХён поджимает губы и легонько бодает альфу в плечо. — Всё может быть, — бормочет он, уже самостоятельно забивая рот рисом, чтобы не иметь возможности больше говорить, и ему абсолютно всё равно, что он похож на оголодалого хомяка, чьи щёки как-то уже несоизмеримы с лицом — БекХёна напрягает, что ЧанЁль откладывает свои палочки в сторону и задумчиво смотрит в окно. Дурацкий Ким ДжонИн, дурацкий запах, дурацкая парность! *** БекХён убийственно спокоен, когда ему навстречу идёт ДжонИн. Внутри нет ни страха, ни паники, ничего вообще. Всё его естество чует пару, и это не вызывает никакого отторжения, зато вот только сердце неприятно ноет и разум орёт, что это нечестно по отношению к ЧанЁлю, который от него ни на шаг и к нему всей душой. БекХён складывает руки на груди и просто ждёт того, что скажет ДжонИн. Вот правда он не дожидается ни единого слова, потому что ДжонИн не сбавляет шаг и едва ли не с разгона впивается в губы нервным поцелуем, в первые пару секунд успевая стукнуться зубами. БекХён отвечает безо всякой пылкости, хотя не может отрицать, что в какой-то мере это приятно, а сознание уже потихоньку сходит с ума от того, что, наверное, придётся делать выбор. — Не то, — выдыхает с толикой облегчения ДжонИн, отстраняясь. У него на лице мелькает мечтательная улыбка, и он тянет ничего не понимающего БекХёна подальше от входа на крышу. Это отчасти пугает, потому что ДжонИн всё же шестнадцатилетний альфа, который мало чем уже уступает в параметрах ЧанЁлю, и это означает, что БекХён может спастись только с помощью удара по яйцам. — Нет, можешь не думать о том, чтобы пнуть меня между ног, — как-то слишком весело говорит ДжонИн, жмурясь на солнышке. БекХён думает, дефект парности — это понимание с полувзгляда всех шкодливых мыслей. Окей, в данном случае, это — точно дефект. — Чё тебе надо, а? — придя в себя фыркает БекХён, упрямо дуя губы. Он сегодня и так целый день поток нецензурщины сдерживает, но жалеть нежные ушки ДжонИна он не намерен — пусть только повод даст! — Я предлагаю сделку, — тот потягивается и уже совсем добродушно смотрит на БекХёна. — Я честно не знаю, какого хрена мы парные, но я сколько за тобой раньше наблюдал, да и сейчас — ты такой болтливый и деятельный, что я добровольно повешусь уже на втором свидании. К тому же, ты старый — почти два года как-то много, знаешь. Так что давай сделаем вид, что мы ничего не заметили, ладно? — ДжонИн улыбается голливудской улыбкой и сваливает с крыши, оставляя БекХёна с открытым ртом. — Это ты кого старым назвал? А ну иди сюда, пиздюк! — запоздало реагирует БекХён, срываясь следом за альфой, пылая желанием отпинать чужой тощий зад. — Этот пиздюк предлагает тебе сделку: каждый из нас остаётся при своих теперешних отношениях (я вообще не вижу смысла делать из парности культ), а потом, лет так через сто, если вдруг такое всё же произойдёт, и мы сойдёмся, решив, что способны терпеть друг друга, то останемся вместе, идёт? — ДжонИн шипит всё это омеге на ухо уже на лестнице, торопясь выдать нужное до звонка на урок. БекХён усердно кивает и впервые обменивается с ДжонИном понимающе-заговорщицкими улыбками. *** — БекХённи устал, БекХённи хочет на ручки, — ноет всё тот же «БекХённи», строя жалобные рожицы, пока ЧанЁль отрешенно натягивает на него свою толстовку. Омега вздыхает от того, что его парень игнорирует все попытки побыть капризной прелестью, и от всей души пинает его по голени, вынуждая запрыгать на одной ноге и зашипеть от боли. Когда ЧанЁль, немного совладав с болью, щурит глаза и собирается высказаться, БекХён привычным захватом обнимает его за шею и прижимается к приоткрытому рту, наслаждаясь удивлённым вздохом. БекХён обожает целовать ЧанЁля (окей, только не тогда, когда тот нажрётся какой-то зловонной херни). — А теперь посмотри туда, ревнивец, — хихикает БекХён, разворачивая голову альфы так, чтобы тот увидел вход школы, где ДжонИна встречает какой-то парень (ДжонИн сказал, что они с СеХуном познакомились на генеральной репетиции танцевального конкурса) и сдержанно целует в уголок губ. — Ну, если он по альфам, то я не осуждаю, — подмечает заметно повеселевший ЧанЁль, явно купившись на довольно крепкое телосложение и высокий рост незнакомца. - Бля, это ж теперь мне остерегаться нужно! — И ты мне будешь рассказывать про парность, — показывает язык БекХён, искренне надеясь, что половая принадлежность СеХуна никогда не раскроется. Утром был истинный, вечером — уже нет. Кому нужен тот истинный, когда ЧанЁль вон наебнулся по дороге к выходу — его спасать надо. БекХён снова чувствует себя счастливым.