Китобой

Впервые Ханбин не чувствовал себя хозяином в подобном месте. Или, хотя бы, кем-то своим. Кем-то, кто не должен трястись в этой комнате ни от нервов, ни от страха, ни от горя. Но его трясло. Листки бумаги мелко дрожали в руках, сбивая строчки в глазах Ханбина. У него начала кружиться голова. Шов, поросший ещё короткими волосами, спрятанный под шапку, зазудел. Но Ханбин снова и снова возвращался к чтению отпечатанного по стандарту нового контракта. Ему нужно закончить до прихода его адвоката, выделенного внутренним ведомством полиции, чтобы решить на месте возникшие вопросы. Подобию покоя не способствовало отсутствие других людей в комнате, Ханбин знал, что за огромным зеркалом справа за ним внимательно наблюдают. – Босс, этого парня всё же определили к нам? – не столько спросил, сколько огорчился невысокий мужчина в потёртой джинсовой куртке, обращаясь к старшему мужчине рядом с ним. – Я надеялась, что этого парня просто спишут, – подала голос женщина, стоявшая наравне с капитаном отдела и не оторвавшая ни разу глаз от обратной стороны зеркала за всё время нахождения там новичка. – Неужели, они хотят, чтобы мы нянчились с двинутым «дикарём»?! – Вот мы и должны понять, есть ли у него нарушения в поведении после пережитой резни, – спокойно заговорил самый главный. – Эти умники наверху просто боятся, что если отправить парня в отставку без оснований, он подаст на них в суд, – мужчина усмехнулся, и от его глаз моментально пробежали узкие нити возрастных морщин. – Впрочем, он будет прав. У каждого солдата должна быть гарантия какого-то будущего. – Но, босс, разве в справке из больницы не указано, что у него есть… как их там… провалы в памяти, – тот невысокий полицейский был явно не против отделаться от нового подопечного. – Это как раз нормально, при его травме головы, – не согласился шеф Донван. – Память может вернуться в любой момент. – Всё-таки он из отряда низкосортных чистильщиков, что он ещё умеет, кроме отлова киборгов? – женщина тоже не горела желанием включения нового сотрудника в их отдел. – Вот и посмотрим, – продолжил старший. – Как бы то ни было, я надеюсь, что вы всему обучите вашего нового сослуживца, – Донван похлопал обоих по плечу, одаривая беспрекословной начальственной улыбкой и разворачиваясь к выходу из помещения. – Но шеф, – невысокий мужчина поплёлся за ним, давая волю своим чувствам трагичным голосом. – Чёрт, – выругалась женщина, оставшись одна. – Только необученных дуболомов здесь и не хватало. Она знала, что капитан сам предложил перевести Ким Ханбина в их отдел в угоду чьей-то личной просьбе. И ей совершенно не нравилась эта затея. Она отвернулась от смотрового окна и поспешила за мужчинами в допросную. Дверь в помещение открылась резко и неожиданно, когда Ханбин наконец-то смог вчитаться в плавающие перед глазами слова. Большая часть договора была такой же, какая содержалась в том документе, что он подписывал при поступлении на службу несколько лет назад, но были и особенные пункты, связанные со спецификой работы данного отдела. И от всего этого липкого потока информации, требующей аккуратного усвоения, у парня отяжелела голова. Думать после больничного отпуска совершенно не хотелось. – Добрый день, Ким Ханбин, – первым вошёл мужчина сорока лет, приветствуя лёгким кивком головы. – Меня зовут О Донван. Ханбин на миг замер, бездумно моргая, но, поняв, что перед ним его новый начальник, подскочил со стула и вежливо поклонился. – Не стоит делать таких резких движений, я слышал, что ты всё ещё не поправился до конца. Ханбин не знал, что ему ответить, поэтому просто молчал и мял листки бумаги, которые так и не выпустил из рук. – Странно, я также слышал, что ты не из робких, – усмехнулся Донван и занял один из стульев напротив. По разные стороны от него расселись другие: невысокий мужчина, младше капитана лет на пять или даже десять, и женщина в схожем возрасте со вторым. – Я немного растерян, – выдавил из себя Ханбин, усаживаясь на своё место. – Представляю, – спокойно ответил Донван. – Весь твой отряд мёртв, это делает человека не только растерянным, я полагаю. Ханбин посмотрел на него с подозрением и через силу кивнул. Ему было абсолютно плевать на всех тех, кто сдох на том складе, но ему приходилось постоянно притворяться и принимать сочувствующие, пусть и не искренние, слова и взгляды. – Что ж, теперь я буду твоим начальником, – продолжил мужчина. – Я ознакомился с твоей историей, – он демонстративно открыл небольшую папку личного дела Ханбина. Парень напрягся, только этого ему ещё и не хватало. – Тебе нелегко пришлось. – Нормально, – буркнул Ханбин. Донван замолчал на несколько секунд, но почти сразу усмехнулся. – С характером, как и говорили про тебя, – в его голосе Ханбин не услышал осуждения и недовольства, что его даже удивило. Но от упоминания характера парня передёрнуло. «С характером» – в этой фразе было что-то неприятно знакомое. – Надеюсь, однако, ты понимаешь, что деятельность нашего отряда отличается от того места, где работал всё это время ты? – Ханбин приоткрыл рот, чтобы ответить заготовленными фразами, но дверь снова распахнулась, сбив его с мысли. – А вот и господин адвокат, – Донван вновь спокойно улыбнулся и встал для приветствия. – Капитан Донван-ши, вы же знаете, что не должны были начинать беседу до моего прихода, – пропыхтел седеющий адвокат, проскальзывая на единственное свободнее место около Ханбина и кивая ему. Ханбин поклонился в ответ, не вставая, но отметив про себя, что эти двое кажутся давними знакомыми. – Виновен, – смиренно кивнул Донван. – Но мы лишь познакомились. – Итак, – заговорил адвокат. – Раз знакомство произошло, перейдём к документам. Господин Ким, вы успели ознакомиться с Вашим новым контрактом? – Я только что прочитал, – осторожно ответил Ханбин. Собственный голос в этом давящим на нервы помещении показался ему прозябшим и едва слышимым в вакууме густой атмосферы между этими знакомыми друг с другом людьми. Он чувствовал себя слишком неуютно, даже казалось, что здесь нет ничего от него настоящего, кроме оболочки, поэтому мечтал немедленно сбежать из этого места. – Сегодня вам не обязательно его подписывать, если Вы не уверены, что хорошо поняли все аспекты контракта, – уточнил адвокат. – Донван-ши может вас проинформировать о специфике своего отдела, чтобы Вы более чётко представляли себе эту работу. – Хороший вариант, – согласился Донван. – Если можно, – промямлил Ханбин. – Что ж, – начал Донван. – Для начала Ханбину стоит знать то, чему его не учили в его первом отряде. – Например, кто же такие Мертвецы, – Ханбин ожидал чего угодно, но не этого. Уж о Мертвецах он знает достаточно. – То есть? – насмешливо произнёс Ханбин, на миг обнажая закостеневшую в нём манеру держаться с другими людьми. – Йа, щенок, ты какого хера перебиваешь старших? – возмутился невысокий мужчина, молчавший всё это время. Ханбин поперхнулся воздухом и недобро глянул на грубияна, но Донван поднял руку, пресекая все разговоры. – В отряде зачистки принято считать, что любой киборг – Мертвец. И, значит, Кит на службе имеет право на уничтожение «заражённого» объекта. Но это далеко не так. Мертвецами классифицируют только тех, кто утратил разум – это класс «Б». Есть ещё класс «А» – те, кто изменил достаточно многое и не потерял разум, или же смог сохранить большую часть ясности ума. – Альфы, – с ужасом выдохнул Ханбин. – Нет, – с довольным видом покачал головой Донван. Сейчас перед ним сидел не столько офицер полиции, сколько человек с улицы, и его растерянность даже доставляла удовольствие. – Класс «Альфа» – те, кто изменил всё и их разум не утерян в достаточной мере. Все части тела или же полное покрытие «плёнкой». Но даже я никогда их не встречал и не слышал подобного от коллег. – Там на складе… – начал Ханбин и замолчал, потому что Донван вновь поднял руку в знак просьбы не перебивать его. – Итак, три класса Мертвецов. Остальные киборги – не Мертвецы, а преступившие закон люди. Мы их не убиваем ни при каких обстоятельствах. Никаких, ты понимаешь? – он посмотрел на Ханбина, и того словно сжало иглами со всех сторон. – Система функционирования Китов довольно дискомфортна, и, скорее всего, после инцидента на складе новых отрядов чистильщиков не будет сформировано. Всё к тому шло последние лет пять, поскольку давно говорилось о том, что людей нужно лечить, ведь со времён эпидемии минуло немало лет, и медицина прогрессирует достаточно быстро, чтобы пытаться сберечь человеческую жизнь, а не бездумно убивать. Мы не на войне. Это не то, что тебе вбивали в голову, не так ли? – мужчина усмехнулся, и Ханбин ошарашено кивнул. – Есть ещё одна вещь, которую ты должен знать. Класс «Б», как я говорил, – те, кто утратили разум. Но на самом деле они не так уж безумны. Ты ведь видел это на складе? Ханбин сглотнул. Он знал, что ему придётся ещё не раз отвечать на вопросы о тех событиях, но каждый раз его словно выворачивало наизнанку от всплывающих перед глазами сцен. Говорить об этом, думать об этом, вспоминать даже краем разума – не хотелось. – Да, – с трудом ответил он. – Они нападали только на солдат. И я слышал, как некоторые из них внятно выкрикивали слова, призывали убивать Китов. – Именно, – кивнул Донван. – Они безумны, как сбрендившие от чего-либо люди. Их разум повреждается из-за некачественных операций или отторжения организмом нанотехнологий, чаще всего порождая тем самым агрессию и желание убивать. Иногда они даже сбиваются в группы, но и это довольно редко. Но более подробный курс ты всегда сможешь пройти в будущем, сейчас это отнимет слишком много времени, – на мгновение повисла тишина, но вскоре капитан продолжил: – Наш отдел не выезжает на отлов. Конечно, мы проводим аресты, но выезжая за преступником, мы заранее знаем, что нам ждать, нас не направляют на слепые задания. Как ты уже должен знать, мы расследуем убийства, сделанные или связанные с нанотехнологиями, с киборгами, Мертвецами. Мы скорее работаем мозгами, чем кулаками. При любом подозрении на преступление, совершённое с помощью человеческих модификаций, это дело автоматически вверяется в наши руки. – Поэтому Вам, господин Ким, не нужно будет больше подвергать себя опасности, как при предыдущей службе, – быстро затараторил адвокат. – Это, несомненно, пойдёт Вам на пользу, и Вы быстрее поправитесь. – Я не болен, – резко оборвал его Ханбин, но тут же сконфуженно замолчал. – Конечно, конечно, – адвокат безразлично согласился, не скрывая сочувственной улыбки. – Твоё запястье, – заговорил Донван. – Оно ведь всё ещё не зажило? Ты не сможешь держать тяжёлый автомат, это уже делает тебя непригодным для военной службы. В спецназ тебе путь закрыт, пока не пройдёшь медкомиссию. А твой отряд больше не существует. Единственное, что тебе остаётся: либо бумажная работа, либо уличные патрули, либо мы – таким образом ты сохранишь своё звание и оклад Кита, вместе со страховкой и пенсионными начислениями. – Я знаю, – ответил Ханбин, вновь умолкая. У него не было выбора, он знал об этом ещё до того, как ступить за порог этого здания. – У тебя будет напарник, тебя ведь уведомили? – впервые женщина подала голос, обращаясь к Ханбину. – Да. – Он не наш штатный сотрудник, это ты тоже должен знать. – Да. – Твой напарник назначен департаментом полиции в связи с начатым внутренним расследованием. Он также должен будет составлять отчёты о твоём психическом поведении. – Да, – третье «да» было совершенно неуместным и ненужным. И прозвучало бессмысленно, потонув в провисшей в комнате тишине. Внутреннее расследование, конечно, Ханбин знал об этом. Как только стали расследовать резню на складе, всплыли немалые аферы парней из его отряда и у других чистильщиков. Шеф полиции схватился за голову, и все отделы были поставлены на уши. Ханбин даже радовался, что первую неделю был практически в полной отключке, чтобы это как-то коснулось его. И сейчас он до сих пор внутренне содрогался, боясь, что докопаются и до него. – Мне всё ясно, я готов подписать контракт, – Ханбин запустил руку во внутренний карман своей куртки, вытягивая на свет коробочку с личной печатью. – Ты можешь ещё раз перечитать контракт на выходных и при возникших вопросах обратиться в понедельник к адвокату Хо, – напомнил ему Донван. – Я понимаю это, но меня всё устраивает, – тихо поговорил Ханбин, не почувствовав в себе ни капли радости от непыльного нового места работы. – Правда, я никогда не работал детективом, и у меня нет образования. – В процессе работы ты сам приобретёшь нужную квалификацию, а в конце года сдашь итоговый экзамен, чтобы остаться на службе, – ответила ему женщина. – Это редкая практика, но департамент иногда делает уступки своим служащим. – Как удобно, – ровным голосом проговорил Ханбин, передавая подписанный контракт адвокату и пряча печать. Но внутри чувствовал себя так, словно его окатили помоями. – Тогда, на этом сегодня закончим, – Донван встал первым. «Не должны ведь», – убеждал себя Ханбин, раз за разом перебирая в голове всё, что его связывало с погибшими сослуживцами, и пытаясь точно выстроить мысленную модель своих действий. Ханбин был более чем уверен, что свои хвосты он спрятал, потому что подметал их сразу же и не влезал в сомнительные аферы. Но червь страха продолжал точить его изнутри. Если бы он только мог, он бы бросил всё, забрал заначку и дал дёру. – Можешь выйти на службу уже через неделю в понедельник, – голос женщины вырвал парня из мрачных мыслей. – Твой пропуск будет на проходной, где ты должен будешь отметиться у контроля. – Хорошо, – безразлично бросил Ханбин. – Аджумма, а кто будет моим напарником? – Эй! Какая я тебе аджумма?! – женщина моментально вспылила, занося руку ребром ладони для поучительного удара, но едва успела остановить себя. Ханбин смотрел на неё как телёнок: с широко открытыми глазами, часто моргая и приоткрыв рот. – И как ты с такой реакцией только жив остался, – пробурчала женщина. – Или это у тебя после больницы? Поди сидишь на успокоительном и обезболивающем? – Ханбин по инерции кивнул. – Меня зовут И Бануль, мне двадцать девять, ещё раз назовёшь аджуммой, – она грозно глянула на него и почти прорычала: – И я тебя закопаю в пустыне. Усёк? – А, – встрепенулся Ким. – А… ага. – Чёрт, повесили же на шею калеку, даже не ударить, – начала ворчать себе под нос Бануль. – Не забудь: в понедельник через неделю должен быть на службе в девять утра. А теперь иди! – двери лифта вовремя распахнулись, и женщина безапелляционно впихнула внутрь железной коробки Ханбина. – Что скажешь? – спросил Донван, когда Бануль подошла к нему и адвокату Хо, наблюдавшим через окно за тем, как Ханбин удаляется от здания детективного отдела. – Хрен просечёшь с первого раза, – ругнулась та. – Ох, девушки нынче… – завёл старую шарманку адвокат Хо, но умолк под взглядом пыхтящей «девушки». – Мне он показался не таким глупым, как я ожидал, – сказал Донван. – Он явно ловит всё на лету, это полезное качество. – Он не дурак, я согласна. Но есть в нём что-то настораживающее. – Возможно, это потому, что мальчик сам насторожен, – усмехнулся Донван. – Но держи его под присмотром. То, в чём оказались замешаны почти все члены его отряда, накладывает на него огромную тень. Он ведь был напарником одного из продажных. В двадцать пять лет – и уже так вляпаться, – старший покачал головой. – Всё-таки, что же творилось в этих отделах зачистки, раз они так долго могли мародёрствовать под самым носом у начальства?! Мне показалось, что Ким Ханбин не так уж рад вернуться на службу. – В любом случае, директор Чон готов головой биться, а уволить Ким Ханбина не может. Пресса его на лоскутки порвёт, – вставил свои пять копеек адвокат Хо. – Все сердобольные женщины мира сейчас готовы устраивать пикеты и митинги во имя единственного уцелевшего. – Не удивлюсь, если уже появились фан-клубы, – согласилась Бануль. Донван рассмеялся прокуренным смехом. – Если его приодеть, он сойдёт за артиста, – подвёл итог капитан. – Смазливый больно, – проворчала Бануль и едва не сожгла взглядом спину Ханбина, почти растворившегося в разросшемся расстоянии между ними. – Но самое главное – понять, причастен ли Ким Ханбин к убийствам и грабежам, – закончил за всех адвокат Хо. Ханбин лопатками чувствовал скребущиеся взгляды огромных глаз-окон офисного здания отдела расследований, но стойко выдерживал размеренный шаг и ни разу не позволил оглянуться. К полудню солнце разошлось, и в кожаной куртке стало жарко. Ханбин скинул её, оставшись в толстовке и хорошенько вдохнув тёплого воздуха. Головная боль разошлась по всему черепу, и тело казалось тяжёлым. Он мог бы продлить свой отпуск, но в последнее время просьбы вернуться на службу переросли в недвусмысленные приказы. Если бы он только мог – он бы бежал и бежал без оглядки. Мысли об этом саднили у Ханбина внутри и сбивали ему аппетит, сон, способность мыслить рационально. Ему казалось, что он уже в тюрьме. Даже если до него не докопаются, вряд ли Ханбин когда-нибудь выпутается из всего этого дерьма. Мино настоял на том, чтобы забрать его после обсуждения контракта. Ханбин бесился, что их могут увидеть, и заставил того припарковаться как можно дальше. Оттопав несколько кварталов, Ханбин наконец заметил нужный автомобиль. Это была служебная машина с тёмными окнами. – Хоть догадался, – буркнул Ханбин, заваливаясь на сиденье рядом с местом водителя. – Как прошло? – спокойно спросил Минхо, заводя мотор. – Через неделю заступаю. – Не понимаю твоего рвения, – всё так же меланхолично прокомментировал Мино, наблюдая краем глаза, как Ханбин трясущимися пальцами откручивает крышку банки с обезболивающим. – Ты ещё не поправился. – Слушай, завали уже, – прошамкал Ханбин, брызгаясь водой, которую пытался проглотить вместе с таблетками. Мино молча достал из кармана пиджака платок и вытер им влажный рот парня. – Ну и дурак, – вынес вердикт он, больше не поднимая вопрос о делах и здоровье Ханбина до самого коттеджа. На самом деле Ханбин был до противного жжения в душе благодарен хёну, ведь тот здорово поднапрягся во время его выздоровления, но молчал, как партизан. Почти весь этот период Ханбин жил у Мино, который только и успевал уворачиваться от плохого настроения своего парня. Доктор предупреждал Ханбина, что его ждут постоянные сильные эмоциональные перепады, в частности из-за сотрясения мозга, частых головных болей и не только головных, нестабильного сна и психологического шока от пережитого, но ему всё равно казалось, что он чересчур невыносим. И перед хёном было стыдно, но он так и не попросил у него ни единого раза прощения за неудобства. Сам Мино лишь посмеивался и спокойным голосом ставил на место. Была у него такая удивительная способность. Ханбин не понимал, почему он, в конце концов, всегда подчиняется. На улице уже стемнело, и Ханбин задёрнул все шторы в доме, чтобы поскорее скрыться от чужих глаз, которых на самом деле поблизости не было, но это его не успокаивало. Он решил вымыть всю посуду, пока Мино принимал душ, и прибрать остатки еды, не упокоенные в их желудках во время ужина. Намывая тарелку под шум воды из крана, Ханбин не заметил, как к нему подошли сзади, и Мино обвил руками его талию, сминая толстовку с Микки Маусом складками, утыкаясь в ещё мокрые и пахнущие шампунем волосы Ханбина, выбившего право первого душа сразу после ужина. Ханбин вздрогнул так, что Мино моментально ослабил хватку. По полу разбежались осколки разбитой вдребезги тарелки, выпавшей из рук Ханбина. Он резко развернулся, непроизвольно занося руку для удара. Мино понял, что опять сглупил. Это было что-то вроде психологической травмы, кажется. Как-то так Ханбин сбивчиво ему объяснял. Но с тех пор, после выписки из больницы, он не переносил, если кто-то приближался к нему со спины слишком близко. Мино постоянно забывал, потому что слишком привык, что ему Ханбин был всегда доступен в любом положении. – Извини, – тихо сказал Мино, подходя ближе и заглядывая в широко распахнутые глаза Ханбину. – Я не хотел. Он выключил кран, ухватил младшего за руку и утянул за собой с кухонной территории, в спальню. Ханбин проснулся посреди ночи. Опять. Это его невероятно бесило и изматывало. Он уже не помнил, когда высыпался хорошо и чувствовал себя отдохнувшим. За голые плечи его обнимал Мино, прижавшись грудью к его груди. Ему можно было позавидовать – старший спал так крепко, что не проснулся даже после того, как Ханбин свалился с края кровати, пытаясь нащупать второй тапок. Ханбин тихо прошёл на кухню, налил в стакан воды и достал ещё одну таблетку обезболивающего. Всё это заняло не более двух минут. Но сон окончательно умудрился испариться. Ханбин пошатался по гостиной, заглянул в комнату, грустным взглядом оглядывая силуэт спящего Мино под пышным одеялом, и решил, что уснуть ему уже не удастся. Он принял душ, отшоркав от себя уже подсохшую сперму, в который раз подумав, что надо делать это сразу, чтобы не обтираться всей этой ерундой о чистые простыни, но каждый раз ему, конечно, было слишком лениво выползать и мыться. Особенно если Мино сам всегда засыпал в следующую же минуту, крепко прижимая его к себе. Это создавало ощущение защиты и покоя. В спальне Ханбин подобрал с пола толстовку и штаны, натянув на себя. Он хотел выйти на балкон покурить и, может быть, перекусить потом и посмотреть какой-нибудь фильм – вряд ли Мино проснётся до самого утра. Ханбин отодвинул шторину, оглядывая окружающий мир за окном. Он сомневался, что кто-то из этих богатеньких соседей гуляет по окрестностям среди ночи, но ему по-прежнему не хотелось светиться в этом месте и как-то обозначать свои отношения с другим мужчиной. Пальцы Ханбина с силой сжали ткань штор. За окном спал весь город, но за парковочным местом около дома, в разросшихся кустах – он был готов поклясться, – стоял человек. Ханбина тряхануло, он оглянулся на Мино и метнулся к пульту управлении около входной двери. Зажёгшийся свет на площадке возле гаража не осветил укрывавшегося в кустах человека полностью, но Ким его узнал. Человек в капюшоне, тот самый, со склада. Из темноты на Ханбина смотрели два светящихся по-волчьи глаза, а маска точно скрывала улыбку. Ханбин отшатнулся от окна, забыв задёрнуть шторину. Он, спотыкаясь, бросился к телефону, но тот был мёртв. Сигнал на него не поступал. Телефон Мино был также без сети. Ханбин лихорадочно пытался понять, что ему делать. Если сети в округе заблокированы, что по силам даже самому захудалому хакеру, то сейчас он и Мино отрезаны от возможности вызвать полицию. У Ханбина не было оружия, а Мино не боец. Да и что они вдвоём могли бы сделать против этого парня?! Ханбин снова бросил взгляд на окно и сглотнул: киборг вышел из тени под фонарь и задрал голову вверх, наблюдая за действиями Ханбина. Ханбин попятился, и его телефон неожиданно ожил, высвечивая сообщение. «Не буди его», – говорилось в нём. И Ханбин готов был сползти по стенке от страха. Мертвец на улице поднял руку и поманил Ханбина пальцем. «Выходи», – приказало новое сообщение прежде, чем сеть снова пропала. В доме были огромные стеклянные окна – никакого подобия прочного укрытия. Заходи и убивай. Настолько всё было сейчас просто. Ханбин всё же осел на пол, подтянув к носу колени и пытаясь протолкнуть внутрь воздух. Мино во сне что-то пробормотал и перевернулся на бок. Ханбин чётко понял – либо он выйдет, либо тот войдёт. Кажется, у него не осталось выбора. А подкрепления в пяти минутах езды явно не предвиделось. Ханбин усилием воли заставил себя подняться и, шатаясь, дойти до кухни. Он вытащил из подставки самый острый и большой нож. И, просчитывая в уме все варианты расклада, прошёл по тропинке к воротам. Через небольшую калитку он оказался снаружи, мгновенно поднимая в оборонной позе руку с ножом. – Ублюдок, притащился, чтобы убрать последнего свидетеля? – прошипел Ханбин, обращаясь к Мертвецу. Нож в руке позорно затрясся. Незнакомец приложил палец к области рта и сделал резкий шаг к Ханбину, заставив того быстро отшатнуться, отскочив едва не на метр. Но Мертвец неожиданно тут же поспешил скрыться в кустах. – Эй, куда? – вскрикнул Ханбин и при отключённом на мгновение мозге сделал самый глупый поступок – ломанулся за Мертвецом в кусты, опомнившись только тогда, когда погряз в темноте ночи, переступив освещаемую фонарём границу. – Что за чёрт, – выругался Ханбин, быстро начав пятиться обратно к свету, но предусмотрительно держа нож впереди. Мертвец замер напротив на почтительном расстоянии, не двигаясь. Он так и не произнёс ни слова, но Ханбин почувствовал, как в кармане штанов вновь ожил телефон, передавая по телу вибрацию от полученного сообщения. «Неужели ты забыл мою просьбу, мышонок?» – Да какого чёрта? Какую просьбу? Что тебе надо? – закричал Ханбин, но когда он оторвал глаза от экрана, Мертвец пропал. – Ублюдок, что тебе надо? Отвечай! Ханбин кричал и вертелся по сторонам с ножом в вытянутой руке, но его глаза нигде не могли уловить даже малейшее шевеление в этой непроглядной тьме. – Ханбин! – послышался позади голос Мино. Он моментально застыл, боясь упустить момент, когда Мертвец может напасть на его парня. – Ты с ума сошёл? – Мино врезался с разбега в кусты. – Немедленно отдай мне нож! – Нет, – тихо проговорил Ханбин. – Не могу, уходи быстро домой. Он где-то здесь. – Кто «он»? – Мино перехватил руку Ханбина, заставляя опустить нож вниз. – Здесь никого нет, Ханбин-а. – Нет, он был тут. Он точно был тут! – Ханбин, тебе кошмар приснился? – спросил Мино и вытянул из пальцев младшего нож, пытаясь уволочь парня в дом. – Здесь точно никого нет. – Мне не приснилось! – Ханбин остановился резко, крепко сжав в кармане смартфон. Но в памяти не оказалось ни одного сообщения, зато сеть была цела и невредима. Мино с трудом утащил взмыленного раскрасневшегося Ханбина с холодного ночного воздуха, принося клятвы в том, что он никого не видел и ничего не слышал, и что Ханбин просто не до конца проснулся. Весь остаток ночи Ханбин просидел у окна, не спуская глаз с того места, где часом ранее увидел того, о ком так старательно пытался забыть последние недели. На рассвете Ханбин и сам поверил, что просто видел сон. Ровно в девять утра Ханбин вышагивал рядом с Бануль, показывающей ему важные помещения в отделе расследований наноубийств. Вооружившись стаканчиком кофе, он внимательно слушал свою новоприобретённую нуну-сонбэ, но помалкивал. На удивление, девушка оказалась болтливее, чем могло показаться при их первой встрече, поэтому Ханбину не составляло труда молчать. Его новый напарник опаздывал, за что уже получил несколько крепких слов от Бануль. Ей пришлось как-то развлекать одинокого Ханбина, ведь в девять утра по понедельникам, как оказалось, никто из добропорядочных детективов и следователей на работу не ходит. – Ну что, готов познакомиться с новым напарником? – спросила Бануль после полученного звонка с проходной. – С тем, кто будет копать на меня досье и мозги сканировать? Нет, что-то не хочется, – не удержался Ханбин. – А придётся, – отрезала нуна, подходя к лифту, который вёз с первого этажа большие перемены для Ханбина. Тому от этого было очень страшно, и в его кофе волнами забегали мурашки, обнажая Ханбина перед всем миром больше, нежели застывшая маска безразличия на лице.