Китобой

Сон Мино внимательно следил за тем, как в большую спортивную сумку, стоящую на кровати, одна за другой укладываются какие-то вещи. Ханбин паковал свои скромные пожитки с солдатской аккуратностью и полным бесстрастием на лице. Сам же Мино был хмур, отказав своему парню в помощи. Он стоял на выходе из комнаты, подперев спиной косяк двери и скрестив на груди руки. – От того, что ты мне не помогаешь, я не передумаю, – наконец не выдержал молчания Ханбин. – Ты слишком упрям, чтобы передумать, – поддел его старший. – Послушай, Мино, теперь я снова вышел на работу, и мне необходимо будет постоянно мотаться в офис и на выезды, если вызовут, – Ханбин замер с толстовкой в руках и строго посмотрел в сторону Мино, но тот промолчал. – Ты работаешь и не можешь постоянно отвозить меня, когда в этом появляется необходимость. Так? Так, – продолжил Ким. – Сам я не могу просто взять и ходить до остановки через весь этот ваш элитный район. У твоих соседей сразу сложится превратное мнение, которое будет, кстати, истинно верным. – Ханбин, я просто... – вздохнул Мино. – Не хочешь жить раздельно? – вопрос был отчасти риторическим, поэтому Ханбин не стал ждать ответа. – Это мило. – Ты плохо спишь, и в последний раз у тебя было что-то вроде лунатизма, – Мино действительно не хотел возвращения их отношений на ступень ниже. Присутствие Ханбина в его жизни так близко и каждый день стало необходимостью. От упоминания той ночи Ханбин вздрогнул, начав непроизвольно мять толстовку в руках, и осуждающе глянул на старшего. Он всё ещё не был уверен, был ли это лишь сон или всё же реальность. Первое было привлекательнее, конечно, но внутри всё равно что-то недобро щекоталось. – Всё будет нормально, – тихо сказал Ханбин. – Какой же ты всё-таки... – вздохнул Мино, оторвавшись от дверного косяка и растерев лицо сухими ладонями. – Как я теперь должен спать по ночам? – Без меня или из-за меня? – Ханбин продолжал внимательно смотреть, не отводя своего тяжёлого взгляда от глаз Сона. – Всё вместе. – Это тоже мило, – Ким неожиданно тепло улыбнулся. Это было достаточной редкостью, чтобы подкосить Мино. Вся раздражительность с него моментально схлынула, и он в два шага оказался вплотную к младшему, подцепляя пальцами подбородок Ханбина. – Задабриваешь, – констатировал факт Сон. Ханбин виновато вздёрнул вверх уголки губ, позволяя горячим губам Мино прижаться к своим, а рукам старшего сжать бока и подтянуть ближе. – Помоги сумку собрать, – выдохнул в губы Мино Ханбин, когда Сон оторвался от него. – Всё-таки ты невозможный, – разочарованно ответил старший, отнимая у Кима зажатую между двух тел толстовку. Ханбин лишь пожал плечами, весело глядя тому в глаза. – Принесу из ванной свои вещи, а ты уложи остатки, – младший кивнул на кучу около сумки и похлопал хёна по плечу. – Не командуй, – бросил вслед выходящему из комнаты парню Мино, принимаясь за упаковывание. На младшего невозможно было злиться, хотя иногда умение вертеть другими искренне удивляло Сона. Когда они только познакомились, Мино и подумать не мог, что такой с виду простоватый и тяжёлый на характер парень как Ханбин может так ловко, пусть и редко, направлять события в нужное ему русло. И людей тоже направлять. Старший ненавидел подобное, когда его используют даже в малых целях, но Ким Ханбин был исключением. Впервые. Мино горько усмехнулся, аккуратно сложив в сумку толстовку. Сценарий опять развивается так, как сказал Ханбин. Его игра – его правила. Неожиданный тихий звук со стороны входной двери насторожил Мино, и он поспешил в коридор. Подбегая к нише с обувью, успел толкнуть вышедшего на этот же шум Ханбина обратно за поворот стены. Замок наконец щёлкнул. В коридоре сразу зажёгся основной свет, обнажая перед Мино незваного гостя. – Отец, – в голосе Мино мгновенно зазвенела сталь. – Здравствуй, Минхо, – хриплый голос стареющего мужчины едва был слышен, но его переполняла власть. Ханбин вжался в стену, единственную преграду, укрывающую его от посетителя. Его сердце быстро забилось, он никогда не встречался с отцом Мино и никогда не желал этого. Пальцы непроизвольно сжали прихваченную из ванной футболку, в которую были завёрнуты некоторые его личные вещи. Парень прикрыл глаза, надеясь, что мужчина исчезнет сию минуту. – Зачем ты здесь? – напряжённым голосом спросил старший отца, после приветственного поклона. – Разве я не могу навестить своего единственного ребёнка? – с ноткой насмешки спросил мужчина. – Я просил не приезжать сюда, – Мино уже вернул себе спокойствие в голосе. – Тем более без предупреждения. – Щенок, как ты разговариваешь с тем, кто дал тебе эту жизнь, – процедил гость. Ханбин выронил футболку из рук, когда услышал резкий и неожиданный звук хлёсткой пощёчины. По полу из-за стены предательски выкатилась бутылочка с гелем для умывания, замерев прямо на середине коридора. Все звуки около двери сразу же стихли. – Да, теперь вспомнил, – вновь послышался надменный голос отца Мино. – Ты, кажется, завёл себе кого-то. Неожиданно перед носом Ханбина выросла спина Мино. Старший перегородил коридор собой, опершись рукой на косяк стены, за которой притаился Ким, всем видом показывая, что отцу нельзя проходить в этот дом. Мельком Ханбин заметил разбитую губу Мино, и ощутил себя так, словно ему в душу здорово плюнули, ведь он просто продолжал стоять в укрытии и притворяться невидимкой. – Уходи, отец, – спокойно сказал Мино. – Если я сказал не приходить, значит, не приходи в мой дом. – Что ж, раз тебе хочется разыграть сцену перед очередной своей шлюхой, так тому и быть, – сухо проговорил мужчина. – Надеюсь, секс с ней того стоит, – Мино проглотил оскорбление без единого движения мимики. Зато Ханбин весь затрясся внутри. – Или с ним, – вдруг подметил гость. – Обувь явно не женская, – в голосе у него вновь зазвучала насмешка. – Кроссовки? Да ещё такого плохого качества. Где ты его подобрал? – До свиданья, отец, провожать не буду, – Мино по-прежнему умело держался, не реагируя на выпады мужчины. – Мы поговорим позже, – спокойно ответил гость, послышался шорох открываемой двери. – И сделай одолжение, хотя бы приводи своих подстилок в нормальный вид. Это, – он кивнул на кроссовки: – Позорит тебя. Мино отмер лишь через пять минут, на протяжении которых он стойко наблюдал за дверью, чтобы не пропустить момент, если вдруг гость решит вернуться. Ханбин взмокшей спиной буквально прилип к стене и кусал губы, но он не решался заговорить со старшим, видя как тело того словно застыло, пропитавшись напряжением. – Извини, – вдруг заговорил Мино, спокойно разворачиваясь к Ханбину. – Я предупреждал его не приходить. Мой папаша не самая приятная личность. – У тебя немного кровит, – Ханбин постучал пальцем по собственной губе. – Он что, тебя бьёт? – Как-нибудь я расскажу тебе историю своей семьи, – Мино усмехнулся, и младший понял, что тот, вероятно, не расположен это обсуждать сейчас. Даже, может быть, никогда. Ханбин прошёл на середину коридора, чтобы подобрать злосчастный тюбик, но глаза как назло всё же посмотрели в сторону стоящих в нише кроссовок. – Нормальные кроссовки, – просипел он. – Не обращай на него внимания, – Мино вытащил из брюк пачку бумажных платков и приложил один к разбитой губе. Рана была смехотворная, но достаточно унизительная. – Ну, они не новые, конечно, – Ханбина слова отца его парня всё же успели глубоко уязвить, пусть младший ещё не отдавал себе в этом отчёта. – Подумаешь, покупал их... да какая разница, как давно я их покупал. – Ханбин, – мягко потянул его за локоть Мино. – Мне просто не до обуви было в последнее время. – Ханбин! – Что? – младший наконец оторвал глаза от потрёпанных кроссовок, которым, по правде, было года два, и вид они имели жалкий. – Принеси мне аптечку из ванной, – улыбнулся Мино, отвлекая того, и подтолкнул парня в нужную сторону. – Ты ведь всё равно не хочешь, чтобы я тебе что-то покупал, – бросил ему вдогонку старший. – А мой отец настоящий ублюдок, поэтому не смей вбивать эту чушь себе в голову. – И не подумаю, – излишне бодро ответил Ханбин, мысленно всё же понимая, что за полминуты успел припомнить всю свою обувь, и самой новой паре было не менее года. Да он, по правде говоря, ровно столько не покупал себе ничего из одежды. Мино лишь покачал головой за его спиной. Он сейчас был настолько зол, что боялся сдвинуться с места. У него была лишь пара минут, чтобы успокоиться, пока Ханбин не вернётся с аптечкой. И этот процесс стоил ему невероятных трудов. Бобби быстрым шагом пробирался сквозь толпу молодых людей, прогуливающихся в центре города в тёплый вечер. В отличие от них, его мало интересовала погода. Он спешил в штаб, если это место можно было так назвать. Да, наверное, это было именно штабом. Ранняя тьма уже полностью осела на улицы, и единственным, что ещё не давало ей поглотить город и людей, – были повсеместные фонари и яркие витрины магазинов. А ещё огромное количество рекламных экранов, с которых так заманчиво светились излишки для человеческой жизни. По сути, не очень нужные, но желанные жадной людской натурой. Бобби скользил между одинокими прохожими, парочками и группками друзей. В какой-то момент ему даже начало казаться, что он упал в реку, и теперь борется против течения. Но не в людях было дело, а в том, что боролся он против своих мыслей. Идти в штаб было боязливо, пожалуй. Но слишком необходимо. Преодолев центральный район и заполонённые живыми улицы, он наконец-то вздохнул спокойно. Холодеющий с каждой минутой воздух приятно щекотал лёгкие внутри. Вокруг по-прежнему высились огромные высотные дома, ещё не жилые в большей своей массе, но менее прогнившие внутри от дел, которыми воротили хозяева аккуратных и чистых офисов во многих центральных небоскрёбах. На одной из платных парковок его ждала неприметная простенькая машина, чьи шины, казалось, уже вызубрили дорогу за те несколько месяцев, что он находится в этом городе. Вот и сейчас они терпеливо несли свою ношу мягкой поступью вдоль всё менее освещаемых улиц. Он бросил свою железку около непримечательного кирпичного здания в десять этажей. «Департамент внутренних расследований. Отдел №7» – гласила табличка над входной дверью. Бобби кивнул сотруднику контроля, зафиксировал свой пропуск у турникета и успел заскочить в лифт, как раз доставивший на первый этаж спешащих с работы людей. Они одарили молодого парня удивлёнными с нотками подозрения взглядами, но Ким непринуждённо заскочил в лифт, улыбаясь им напоследок вытянутыми от уха до уха сцепленными губами. Он вышел на седьмом этаже, карточкой-пропуском открыл себе огороженную стеклянными стенами территорию с несколькими письменными столами внутри, за которыми виднелась ещё одна дверь. К верхнему замку он приблизил глаз для считывания сетчатки, и в следующее мгновение оказался в прохладном светлом помещении. За углом небольшого коридора притаился ещё один лифт. Он-то и нужен был Бобби, чтобы добраться до подвального минус пятого этажа. – Что-то ты долго, – вместо приветствия сказала ему девушка на ресепшене. – Прости, прости, я перекусить забегал, – примирительно заскалился улыбкой Бобби. – Старушенция ещё тут? – Госпожа Ким ожидает в своём кабинете, она перекусить никуда не забегала. Улыбка скатилась с лица парня, он выпятил нижнюю губу и укоризненно глянул на несговорчивую девушку. Но вступать в словесную баталию не хотелось. У них всегда ничья. – Ты такая не милая, никто замуж ведь не возьмёт, – покачал головой Бобби и дал дёру, потому что знал, что по больному бил. В спину ему прилетело несколько возмущённых реплик. Госпожа Ким была уже в том возрасте, когда стоит выращивать цветочки в своём саду в какой-нибудь деревеньке, а по вечерам сидеть на крыльце с кошкой на коленях, однако в главном кабинете штаба восседала женщина, чьё лицо было покрыто бороздами крупных шрамов, один вид которых приводил в ужас любого, кто случайно сталкивался с ней на улице. К шрамам на лице плюсом шли обгоревшие руки и плечи, теперь покрытые уродливой бугристой кожей. Она была совсем небольшого роста, худосочной высушенной старушкой. Даже имела на голове шишку волос, подобную тем, в которые собирали волосы её погодки перед тем, как выйти в тот самый сад полить свои драгоценные цветы. Бобби тихо проскользнул в кабинет и запрыгнул на кресло напротив стола, забрасывая ноги на столешницу, выжидательно разглядывая скрывшуюся за папкой документов начальницу. Госпожа Ким медленно закрыла папку и, отложив в сторону документы, свысока глянула на вальяжно растёкшегося по креслу парня, хотя сама достигала ему едва до середины плеча. – Старушка Ким, я устал, не пили меня, – опередил её Бобби. – Ты не можешь уставать, ты киборг, – прокряхтела та скрипучим голосом. – Моим нано-малышам тоже нужно релаксировать. – Ты мне зубы-то не заговаривай, я тебя почти двадцать лет знаю, и за эти годы выучила все твои отговорки, – откуда ни возьмись на макушку Бобби опустился гибкий кончик пружинистой указки. – Ай! – обидчиво поджал губы парень. – Вот тебе все данные, что были собраны по отряду Китов. Там много интересного о твоём втором объекте, но не забывай, что первый важнее. Не заигрывайся. – Да помню я, – Бобби взял в руки папку, что до этого внимательно изучала женщина. – В лаборатории уже всё готово к осмотру, мне нужны результаты к завтрашнему утру. – Но я же нормально себя чувствую, зачем проверяться? – проворчал Бобби. – Это приказ. Шагом марш! Бобби вышел из кабинета хмурый. Проверяться он не любил. Возможно, он просто боялся, что у него действительно найдут какие-то отклонения, отстранят, спишут в госпиталь, где придётся проходить, как говорят, невероятно болезненную процедуру изъятия повреждённых нано-частиц из организма. А, возможно, это просто было неприятие любых медицинских осмотров, ведь всё его детство прошло именно в больницах. И он их ненавидел, все до одной. – Привет, Бо, – нерадостно пробормотал Бобби и махнул мужчине в халате. Бо выглядел как типичный чокнутый учёный, Ким раньше часто над ним подтрунивал, но, к счастью, перерос этот возраст. Достигал врач головой Бобби до подбородка, его волосы не поддавались никаким расчёскам и укладочным средствам, а бороду он постоянно забывал то брить, то даже подстригать. Однажды Бобби предложил ему заплести её в косичку, и Бо решил, что парень говорил серьёзно. Косичка была нелепой, но почему-то нравилась всем сослуживцам в штабе, поэтому никто не предлагал чудаковатому врачу избавиться от неё. – Так-так, быстрее раздевайся и ложись, – пробормотал Бо, не отрываясь от настройки капсулы сканера. – Так быстро? – притворно возмутился Бобби. – Давай помедленнее, оппа. – Пора бы тебе уже вырасти из казарменных шуток, – покачал головой Бо. – Ложись, а то всю ночь здесь потеряем. Он был прав. Сканирование всего тела занимало несколько часов, чтобы проверить всю «плёнку» на целостность, и заодно функционирование нервной системы и мозга. Бобби поспешно стянул с себя одежду, оставшись только чёрных плавках, снял часы, несколько колец и жетон на цепочке. Он устроился поудобнее на мягкой обивке внутри капсулы, взял из рук врача таблетку снотворного, запив её стаканом воды, и закрыл глаза, намереваясь проспать всё время сканирования. Пока мозг спит, данные получаются куда точнее, так считает Бо. Бобби тоже было спокойнее, во сне. – Почему только я мою посуду? – Ханбин встряхнул последнюю тарелку над раковиной и, подхватив белое полотенце, тщательно вытер. – Потому что я готовлю – ты моешь, – улыбнулся ему Мино, сидящий за столом. Он кивнул Ханбину на стул, на котором до этого парень сидел, ужиная. – Ты сыт и помыт, теперь я могу узнать, как прошёл твой первый рабочий день? Ханбин неохотно сел за стол, начав крутить между ладонями гранёный стакан с остатками пива. – Тяжело, – пространственно отговорился он. – Почему ты никогда не хочешь мне ничего рассказывать? – неожиданно в лоб спросил старший. – Потому что мне нечего рассказывать, – Ханбин вздёрнул голову и внимательно посмотрел на Мино. – К тому же, о моей работе не принято трепаться, учитывай это. Я же не лезу в твои дела, – последнее предложение прозвучало довольно грубо, поэтому вслед за финальной точкой за столом повисла мгновенная тишина. – Ты не спрашиваешь, потому что тебе и правда дела нет до моей скучной работы, – Мино как всегда заговорил первым. – И мне не то чтобы интересно слушать про трупы и перестрелки, но хотелось бы знать, что у тебя в конце дня всё хорошо. Моя работа не опасна, в отличие от твоей, – Ханбину снова стало стыдно за свой неугомонный язык. – Слушай, просто это... сложно объяснять, – младший понимал, что самое время извиниться, но никак не мог выговорить это единственное слово. – День был трудный. Столько всего случилось, сейчас многое навалилось, я просто не знаю, хорошо у меня дела идут или не очень, – Мино вздёрнул брови в вопросе, но Ханбин малодушно отвёл глаза, понимая, что последние слова не следовало произносить. – А разве твои дела должны идти плохо? – Сон был предельно серьёзен в голосе, между бровей залегла складка. Стало понятно, что старший не пропустил мимо ушей невнятное бормотание Ханбина. – Разве перевод в отдел детективов не стал отчасти повышением и, стоит сказать, к моей радости, местом менее опасным? – Да, но… – Ханбин замялся, растерявшись. – Но? – Если я провалю экзамен на повышение, меня выпрут из полиции, – Ханбин говорил тихо, словно отчитывался за оценки в школе, и, когда увидел, что лицо хёна смягчилось, облегчённо вздохнул. – Нет, вот почему ты всегда всё держишь в себе? – встряхнул головой Мино. – Тебе самому не легче иногда пожаловаться на жизнь? – Ханбин осторожно пожал плечами. – Чёртов солдафон, – вздохнул старший. – Но, если честно, я только за то, что ты потеряешь работу в полиции, – добавил в конце Сон. – Да что ты понимаешь! – не удержавшись, воскликнул Ханбин. – Ничего не понимаю в твоём желании там работать, – спокойно ответил на его выпад Мино. – Но я не питаю симпатии к тому, что ты подвергаешь себя большим стрессовым нагрузкам и опасности. Особенно сейчас. Есть ведь куча других профессий. Я всегда могу устроить тебя работать… – Давай закончим, – оборвал его Ханбин. – Отвези меня с вещами в мою квартиру. Мне завтра рано вставать. Он хотел встать со стула, но Мино перегнулся через стол и ухватил его за запястья, едва не сшибая стакан с пивом. – Погоди, останься сегодня здесь, – серьёзно проговорил он, не отпустив рук парня, но переползая пальцами с запястий на кисти, бережно накрывая своими ладонями поверх и слегка сжимая. Ханбин смутился, так неожиданно это произошло и так тепло стало от касаний Мино. – Хён, я же предупреждал, что съеду сегодня, – сдавленно пробормотал Ханбин, но всё же нашёл в себе силы после посмотреть упрямо в глаза. – Просто останься на эту ночь со мной, – Мино был не менее упрям, продолжая держать Ханбина за обе руки и слегка поглаживая большими пальцами. Младший почувствовал, как начинает поддаваться. Наверное, так это можно было бы назвать. Трение пальцев Мино о кожу провоцировало разрастание очагов приятных ощущений. Выше и выше. По запястьям к локтям, от локтей к шее. И вдоль линии подбородка достигли ушей и щёк. Ханбин начинал краснеть. Пока покрываясь лишь лёгким румянцем, но уже становясь достаточно уязвимым. И поэтому он попытался вырвать свои руки, но пальцы Мино мгновенно усилили хватку. – Завтра я пораньше отвезу тебя домой с вещами, поэтому просто оставайся на ночь здесь, – в голосе Мино не было ни давления, ни просящих ноток. Он был ровный и мягкий, обычный голос Мино, по которому Ханбин никогда не мог ничего считать и поэтому не знал, как себя вести – злиться ли или наоборот. – Иногда меня не покидает чувство, что ты просто хочешь сбежать, – бормотал Мино в ухо младшему, укладывая его на спружинившую под весом двух тел кровать. Пятками Ханбин продолжал упираться в пол. Мино завалил его, едва дойдя до кровати, да так на краю и подмяв под себя. Колено старшего упиралось Ханбину в пах и коленом же Мино опирался о кровать, чтобы удерживать равновесие, пока ладонями сжимал лицо Кима и беспорядочно целовал того в разные не прикрытые одеждой места. Ханбин цеплялся пальцами за плечи и непроизвольно сжимал бёдрами колено хёна у себя между ног. Переезд сам собою потерял всякую актуальность, что злило Ханбина, но беспрерывные поцелуи Мино не давали ему сосредоточиться, и топили собой. – Я хочу сбежать, потому что мне завтра на работу, идиот, – огрызнулся в поцелуй Ханбин, сразу умолкая, будучи заткнутым требовательным языком, полностью занявшего весь его рот, не давая ни единой возможности болтать об опостылевшем Мино переезде. Мино тоже злился. Злился на то, что ему не удалось заставить Ханбина остаться в этом доме. Под его присмотром, и под его властью, в большей степени. Поцелуи стали жёстче. Довлеющими и нагретыми постоянными трениями об кожу. Ханбин крепко держался за рубашку Мино, выдыхал, когда Сон позволял, вздрагивал ресницами, стоило лишь старшему снова коснуться губами взмокшей кожи. – Хён, ты что делаешь?! – простонал Ханбин. Его лицо наполовину было закрыто задранной к голове футболкой, но он был не в силах расцепить сведённые напряжением пальцы от рубашки старшего, чтобы снять с себя одежду или сбить с лица вздыбившуюся ткань. Мино довольно улыбнулся и снова подцепил зубами маленький коричневый сосок, оттягивая его на себя. – Хён! Ханбин хрипло и громко застонал, пытаясь вывернуться, наконец размыкая затёкшие пальцы, пытаясь перекатиться на живот, но руки Мино внезапно словно налились силой, крепко удерживая Ханбина в той позе, в которой хотелось Сону. – Пусти, – пробормотал Ханбин, вздрагивая от лизнувшего его сосок языка Мино. – Нет, – коротко бросил в ответ тот, и прошёлся языком от соска по пропечатанным и напряжённым мышцам к подмышке, в конце целуя в чувствительную кожу около редких, коротких, почти незаметных волос. Мино нравился естественный запах Ханбина. Даже когда тот потел, младший всё равно притягательно пах. Для Сона. И сейчас старший глубоко вдохнул, шумно выдыхая и заставляя Ханбина краснеть от смущения. – Ты невозможен, – возмутился пришедший в себя через секунду Ханбин, и всё же вывернулся из рук Мино. Ханбин перевернулся на живот и прополз в центр кровати, подтягивая к себе подушку, вцепившись в неё мертвой хваткой, всем видом показывая, что из этой позиции его ни одна сила не выдернет. Мино тихо рассмеялся, и медленно на коленях подобрался ближе к парню, заходя тому за спину, отчего Ким, опомнившись, вздрогнул, на миг вспоминая киборга со склада. Сон сел на поясницу Ханбину и наклонился к самому уху Кима, весело нашёптывая упрямому парню: – Ханбин, серьёзно?! Не скучновато ли? – поддел старший, похлопав дезертира по ягодице. – А что ты к моим соскам пристал, а?! – просипел Ханбин. Иногда он действительно ненавидел прелюдии в исполнении Мино. Как тот медленно с ним играл, вылизывал языком, нашёптывал пошлости на ухо, кусал за разные части тела, бегал пальцами по нему всему. Потому что Ханбин каждый раз словно загорался. Болезненно. И болезненно же кончал раньше, чем Мино входил в него. А потом кончал снова, когда тот уже был внутри. И раз за разом оставался вымотанным и словно беззащитным. Потому что сил к завершающей минуте у Ханбина оставалось ровно на последний глухой и долгий стон. И в то же время он от любого прикосновения пальцев, языка, губ сходил с ума, так хотел продолжения. Тело понимало всё лучше вечно воюющего с Ханбином его же характера и сознания, подставлялось под доминирующую власть Мино без воли Кима, оно просто двигалось навстречу, само по себе. Прогибалось, когда нужно, сжималось, где нужно, подавалось вперёд, тёрлось об тело Мино. Отдавалось без остатка, и без стыда. Оно просто хотело всего, что мог дать Ханбину Мино и как тот мог взять младшего. И это тоже изматывало. Потому что было слишком стыдно, что он так открыто отдается кому-то, что так бессовестно беспомощен. Он не любил слабость в себе. Он ненавидел себя слабым. Это чувство напоминало ему о детстве. И ровно столько, сколько он ненавидел в себе уязвимость, Ханбин обожал, когда его любят. – Сволочь, – ругнулся Ханбин, когда руки Мино проползли между ним и подушкой, на ощупь найдя затвердевшие от возбуждения соски. Позади послышался смешок, и тёплые губы прижались к позвоночнику между лопаток. Медленно выцеловывая дорожку вверх, в конце нежно касаясь затылка. – С тобой нельзя не быть сволочью, – весело прошептал Мино. – Ты слишком напрашиваешься. – Меня воспитывали командовать, а ты всё время бунтуешь, – Мино продолжал нашёптывать, полностью ложась на Ханбина, ощутимо придавив того к постели. – Поэтому терпи наказание за то, что ты – плохой мальчик. Ханбин закусил губу и упёрся лбом в подушку, потому что Мино беспощадно сжал его соски, продавливась между ног младшего, сразу раздвигая их своими коленями. Между ягодиц Ханбин почувствовал недвусмысленную твёрдость в брюках хёна и непроизвольно подался задницей к ней, слегка потираясь. Мино рвано выдохнул ему в шею. – Развернись, – тихо сказал Мино, слегка касаясь губами мочки уха. – Не хочу, чтобы ты вздрагивал из-за этого фантомного страха каждый раз, когда я шевелюсь позади тебя. Старший встал на колени, и Ханбин под ним послушно перекатился на спину. Мино неохотно сполз с кровати, чтобы взять в ящике смазку, но это не заняло и половины минуты. Снова оказавшись над притихшим Ханбином, который пытался стянуть с себя скрученную вокруг шеи измятую футболку, Сон просунул обе руки в ворот футболки, помогая тому освободиться от одежды. Ханбину стало заметнее легче дышать, и он сделал глубокий вдох. Мино, тем временем, расстегнул свою рубашку, быстро стянув с себя и откинув в сторону. Следом он завозился с джинсами Ханбина и легко стащил широкие штаны с худого тела. Последними на пол осели его собственные брюки, а Мино снова устроился на Ханбине, раздвинув его бёдра в стороны. Младший поёрзал и, в конце концов, нашелся, как ему удобнее всего лежать. Он потянулся руками к шее Мино, но тот покачал головой. Сон приложил палец к губам и с лёгкой улыбкой на лице открутил крышку на тюбике смазки. Сначала он осторожно растянет Ханбина, а уже потом даст тому крепко себя обнять и даже царапать. Ханбин действительно его крепко обнимал и вдавливал ногти в кожу на спине, тяжело дыша и сминая свои губы о плечо Мино, когда не откидывался назад и не выгибался от особо глубокого толчка. Одной рукой Сон опирался на матрац, чтобы не завалиться полностью на тянущего к себе младшего, второй держал ногу Ханбина под коленом, чтобы, в случае надобности, слегка поворачивать Кима, ища нужные углы. Оба парня сильно взмокли, и руки Ханбина то и дело соскальзывали с гладкой спины старшего, оставляя след из красных полос. – Минхо, – с трудом прохрипел Ханбин. И Мино на миг замер, младший крайне редко называл его полным именем, от этого у него рвало крышу каждый раз. Хотя в то время, когда они только познакомились, Ханбин всегда обращался лишь по полному имени. Тогда это раздражало, ведь парень невзначай подчеркивал, что не принадлежал Сону. А сейчас в хриплом гортанном «Минхо» был свой изысканный привкус. – Минхо, – снова забормотал Ханбин, с трудом открывая тяжёлые веки. – Что? – выдохнул ему в губы Мино. – Давай сильнее. С последним толчком Ханбин сильно зажмурил глаза, позволяя себе почти громко простонать. Губы бессильно тёрлись о солёную от пота кожу старшего. Ханбин силился что-то сказать, но мог лишь скрести зубами по горячей коже плеча, пока Мино пытался отдышаться, уткнувшись Киму в шею. Он всё ещё сжимал бедро Ханбина рукой и не выходил из него. Через какое-то время Сон всё же приподнялся над младшим, сжимая его лицо ладонями и целуя улыбающимися губами в губы. Ханбин обмяк под ним окончательно. Руки плохо слушались и просто скатились с плеч на талию. Он с трудом смог сфокусировать мутный взгляд на лице Сона. – Прости, ты сильно устал? – Мино скатился с него в сторону, притягивая к себе и припадая к уху, украдкой целуя во взмыленные торчащие волосы на макушке. – Норм, – тихо и невнятно проговорил Ханбин, почти сразу засыпая. – Кажется, совсем не норм, да? – усмехнулся в пустоту Мино, укладывая Ханбина головой на подушку. Он достал из комода запасное одеяло и накрыл им Ханбина. – Ты раньше так не отключался, что бы ты, Ханбин, ни привирал мне про свои «нормальные дела», – тихо прошептал Мино в ухо спящему, долго ещё стоя подле кровати, бродя глазами по замершему в одной позе парню. В конце концов, он сдвинулся с места. Какое-то время продолжительно курил на балконе одну за другой сигареты. Всего получилось три штуки, ровно столько проблем крутилось в голове у Сон Минхо. Он вернулся в дом продрогшим, быстро принял душ и пробрался в постель к Ханбину, прижимая к себе парня и мгновенно проваливаясь в сон. Ханбин сам не понял, отчего проснулся, просто вдруг открыл глаза, глупо всматриваясь в окутанные темнотой вздымающиеся во сне ключицы Мино. Он осторожно выполз из-под руки старшего и перекатился на другой бок, сползая с кровати. Сон словно испарился. Его режим сна продолжал играть с ним злые шутки, не желая нормализоваться. Босые ноги пробежались по холодному полу, над которым витал сквозняк. Ханбин быстро подобрал с пола свои трусы и футболку, выскальзывая из спальни. Часы на кухне показывали три часа ночи. Или утра. Голова была тяжёлой, глаза высушенными, а ниже поясницы здорово саднило. Он выпил стакан воды, принял быстрый душ, отскребая от себя сперму хёна его же мочалкой, потому что всё своё он уже упаковал. Дальше, ровным счётом, заняться было нечем. Сквозняк по-прежнему витал в нескольких сантиметрах над полом, и тянуло явно с балкона. Дверь была приоткрыта, едва удерживаемая не до конца провёрнутой ручкой. Ханбин осторожно высунулся наружу и втянул носом свежего воздуха. По мокрым волосам мазнуло ночным холодом. Ким вылез на просторный непокрытый крышей балкон, с которого можно было подолгу любоваться ночным городом. Пожалуй, самое лучшее занятие для неспящих. И, кажется, немного съезжающего с катушек из-за проблем со сном, разве не так можно охарактеризовать сейчас Ханбина, стоящего у перил балкона в одних трусах и длинной широкой старой футболке. И если оправдание полураздетому виду ещё можно найти, то видение вновь показавшегося около кустов парня в чёрном Ханбин не мог объяснить даже себе. Внутри всё сжалось, сначала от страха, потом недоверия. Ханбина не трясло, как в первый раз, он просто смотрел на Мертвеца, силясь понять, спит он или нет, а незваный гость, задрав голову, так же молча смотрел на застывшего в нескольких метрах от него Кима, кажущегося совсем мальчиком в клубящейся предутренней тьме. – Тебя нет, – беззвучно проговорил Ханбин. Но Мертвец никуда не исчез.