Китобой

(не бечено) Мино открыл дверь ключом. Время уже перешагнуло полдень, и он надеялся, что не разбудит Ханбина, но в квартире было тихо. Он прислушался, не раздавалось ни звука. Лишь около двери неаккуратно стояли потрёпанные кроссовки Ханбина, и, вероятно, тот дома. Первым делом Мино отправился на кухню – маленький закуток около входной двери. Там было всё самое необходимое для одинокого парня, но на Мино теснота комнатки всегда действовала угнетающе. Он поставил пакет на пол и окинул взглядом не свойственный порядок. Если Ханбин и ужинал, то не здесь. Что ж, не зря Мино купил немного съестного по пути. Разложив продукты, Мино заглянул в гостиную, но и там было пусто. В квартире оставалась только одна комната – спальня. Лохматая макушка Ханбина торчала тёмным пятном среди вороха светло-серых оттенков постельного белья, всё остальное тело пряталось под одеялом. Перед дверью на полу стояли несколько бумажных пакетов с отличительными эмблемами брендов. Мино прошёл к большому окну и поднял жалюзи. Ханбин медленно пошевелился, заворочался под одеялом, сдвинув брови к переносице и жмуря глаза из-за проникшего в полумрак комнаты солнца. – Какого хрена?! – возмутился Ханбин заплетающимся языком, и пытаясь поднять веки. Ему это отчасти удалось – на Мино смотрел один полуоткрытый глаз. – Уже час дня, – улыбнулся Мино. – Хватит спать. – Серьёзно? – прохрипел Ханбин. – Серьёзно. Ханбин потёр рукой глаза, откинул одеяло и сел посреди кровати. Мино повернулся спиной к окну, выжидая, пока тот окончательно проснётся. Сонный Ханбин чесал щёку, неловко поглядывая в сторону гостя. Мино сосредоточенно ощупывал его взглядом. Молчание затягивалось, провисая во временные ямы между ходом стрелок старых часов на не менее старом комоде. Почти всю мебель Ханбин купил с рук и поэтому его квартира казалась неуютной. Вещи не подходили друг другу и самому Ханбину, они были обезличенные, как и сам Ханбин, спрятавший себя в непроницаемый костюм невыразительности. Всё чаще и чаще Мино ловил себя на том, что хочет узнать всё. Хочет, чтобы Ханбин рассказывал ему о каждой секунде своей жизни, о каждой своей мысли, каждом случившемся событии, каждом желании. Хочет выколупать Ханбина из толстого кокона, выковырять из него эмоции, постоянно замалчиваемые слова, оторвать от Ханбина его смирение с собственным жалким существованием. Мино так остро чувствовал страстное желание вытрясти из Ханбина Ханбина – настоящего, свободного, живого. Он с трудом стал переносить Ханбина мёртвого, ни к чему не стремящегося, ничего не желающего, кроме как исчезнуть из этого мира. Ханбин начал пугать Мино. Пугать тем, чего Мино раньше не замечал, чему не придавал значения. Пугал своей откровенной обречённостью. Ханбин был сломанным и растоптанным. Такие люди кончают плохо, каждый из них рано или поздно сдаётся. Навсегда. И иногда Мино казалось, что Ханбин не способен быть счастливым. – Почему ты на меня так смотришь? – раздался тихий голос Ханбина. Мино вылез из своих мыслей и сфокусировался на Ханбине. Тот растерялся, и в комнате вновь повисла тишина. Мино, не разрывая зрительного контакта, приулыбнулся. Когда их отношения только завязывались, его не интересовали ни внутренняя красота Ханбина, ни его чувства, ни душевное состояние. Мино всегда знал, что ему придётся жениться в будущем, и не было смысла кому-то что-то обещать или самому питать глупые надежды. Ни для какой любви в его мире, жизни, будущем не могло быть места. Ни отца, ни мать, ни брата он не любил. Ни одного из своих мальчиков он не любил. Но Мино любил Ханбина. И Ханбин стал его судьбой. Когда их отношения закручивались во что-то уже более привычное Мино, его по-прежнему не интересовало ничего из стоящего за стеной Ким Ханбина. Мино просто нравилось это лицо, тело и даже внешняя сдержанность на грани равнодушия. Ханбин ничего не просил ему покупать, не ревновал, не требовал отчётов, не назначал встреч, не устраивал истерик. И эта его сдержанность даже подстёгивала Мино выбивать из Ханбина крупицы искренних эмоций в постели. Больше всего Мино любил Ханбина под собой. Но сейчас Мино хотел не просто трахать Ханбина, он хотел его целиком – со всеми секретами, желаниями, слезами и улыбками. – Мино, ты ответишь мне или нет? – Ханбин нахмурил брови, сверля в нём дыру своим тяжёлым взглядом из-под полуопущенных век. И это была ещё одна из особенностей Ханбина – веки словно бы никогда не поднимались до конца. Эти глаза напоминали Мино луноликие статуи древних божеств. Такие же чётко высеченные, полулунные. Такие же каменные и пронизывающие до пяток. Ханбин поджал губы от досады и приготовился повторить вопрос в третий раз, но не успел. Мино, ухмыляясь, выдернулся из своей статичности и повалил сидящего на кровати парня на спину. Губы натолкнулись на губы, руки столкнулись с руками, сплетаясь пальцами. Мино скользнул губами в сторону, по линии чужих губ, целуя уголок рта. Ханбин уткнулся носом в его щёку и замер. – И что это за парень был с тобой вчера? Только я имею право катать тебя на машине. Мино оторвался от лица Ханбина, встав на колени, но не расцепляя рук, а наоборот перенося вес на середину, нависнув над распростёртым под ним Ханбином и вдавив его руки в матрац. Ханбин от удивления широко раскрыл глаза и растерянно моргнул два раза. – Что? – дрожащим голосом выдавил он. – Я о том растрёпанном пацане с нелепой походкой. Он что подражает звёздам рэп-сцены?! – Мино хитро усмехнулся. Ханбин наконец-то понял к чему этот вопрос и попытался выбраться из-под Мино, но тот не позволил ему сдвинуться ни на миллиметр. – Мино, отпусти, – пробормотал Ханбин, дёргая руки. Но пальцы Мино ещё крепче вплелись в пальцы Ханбина, а ладони словно бы приклеились к ладоням. Подёргавшись ещё немного, Ханбин растерянно посмотрел на Мино снизу вверх. У того с шеи свисал кулон на тонкой цепочке, и стоило Ханбину выравнить голову, как его длинный нос задел подвеску. – Я серьёзно, Ханбин, что за мальчик? Мино нагнулся ближе и кулоном улёгся Ханбину на губы. Сталь была тёплой, такой же тёплой как тело Мино. Ханбин приоткрыл губы, высовывая кончик языка и пытаясь сдвинуть кулон. Как назло металл приклеился к влажным губам. Мино едва сдерживал смех: встревоженные глаза Ханбина внимательно следили за его лицом и одновременно робкий кончик языка толкался в кулон. Это выглядело настолько же нелепо, насколько соблазняющее. Мино расцепил одну руку, приложив её ладонью к скуле Ханбина, и большим пальцем, сминая пухлые губы, смахнул подвеску. Ханбин глубоко глотнул воздуха, не переставая смотреть глаза в глаза. – Мне не нравится тебя ревновать, не давай мне поводов, – Мино резко подался вперёд, сгибаясь над Ханбином и не позволяя тому ответить. Коленом Мино с лёгкостью протиснулся между ног Ханбина, упираясь в пах. Ханбин охнул, разрывая поцелуй. – Это мой напарник, – надрывно прошептал Ханбин в губы Мино, когда тот юркнул рукой ему под толстовку. Мино выпустил из тисков вторую руку Ханбина, но только лишь для того, чтобы ухватить его за волосы, оттянув голову назад и заставив выгнуться под собой. Ханбин инстинктивно сжал коленями бедро Мино, вжимавшееся ему между ног. – Прекрати, дурак! – простонал Ханбин, когда колено с силой потёрлось о член через ткань трусов. – Напарник это, тот который меня бесит. Ханбин упёрся рукой в подбородок Мино, отваживая его настырный рот от своего лица, но тот, разыгравшись, прищурился и нырнул вниз, проводя языком от пупка между мышцами пресса к впадинке у ключиц. И, едва остановившись, вновь вжал колено в член Ханбина. Тот застонал, пряча голову в капюшон. – Напарник или нет, я уже приревновал! Примчался к тебе в больницу, а ты там с другим, – Мино издевательски зашептал в краснеющее ухо Ханбину. – Он, конечно, не такой красавчик, как я, но молодой, симпатичный. Думал, к тебе приставят какого-нибудь стрёмного старикана. Так что не общайся с ним! – Совсем уже?! – возмутился Ханбин. – Мы работаем вместе, – и громко застонал, едва договорив – Мино подловил момент и залез рукой под резинку трусов. – Минхо-я! – возмутился Ханбин. Он перекатился со спины на бок и попытался свести колени, но бедро Мино всё ещё упиралось в пах, блокируя любые попытки сопротивления. Их обычная игра в кошки-мышки. – Слышать ничего не хочу, – отрезал Мино, притягивая Ханбина за ягодицы ближе к себе и раздвигая его ноги шире. – Минхо! – Ханбин резко сел, строго глядя в глаза напротив. – Ты издеваешься? Да, Ханбин давно понял и принял пристрастие Мино к собственничеству, в некотором роде даже подавлению Ханбина, но не всегда это ему нравилось и не всегда он мог понять слова и поступки парня. В такие моменты он чувствовал себя уязвимым и уязвлённым, слабым и глупым. Ханбину от такого было не по себе. Наверное, Мино не умел по другому. Да и сам Ханбин не знал, как правильно любить. В месте, где было так много ненужных, Ханбина никто не учил любить. Там никто этого не умел. Мино положил обе руки на худые бока Ханбина, больше не притягивая его ближе, но и не давая отползти, и подался вперёд, вминая свои улыбающиеся губы в мягкую щёку. – Издеваюсь, но совсем чуть-чуть, – тихо зашептал он, продвигаясь по скуле к уху. – Просто напоминаю, что катать тебя моя привилегия. Ханбин тоже подался вперёд, прижимаясь руками к широкой груди и укладывая округлый подбородок на плечо. – Иногда ты настоящий козёл, – выдохнул он, сжимая пальцами пиджак Мино. Мино отстранился от Ханбина и, надавив на плечи, уложил обратно на спину. Он скинул с себя пиджак и стянул хлопковую однотонную футболку. Вещи осели где-то на полу, а Мино потянулся к Ханбину за новым поцелуем. – Вообще-то, я не чистил зубы, – серьёзно произнёс Ханбин. Мино прыснул, промазав мимо губ и уткнувшись носом в подушку сбоку. – Ничего, я переживу, – Мино, отсмеявшись, вновь навис над Ханбином. – И душ не принимал. – Ты же знаешь, я люблю, когда ты грязный, – ухмыльнулся в ответ Мино. Ханбин не выдержал и улыбнулся ему в ответ. Кое-что в их отношениях было неизменно – Мино принимал Ханбина абсолютно любым. Ну почти. Прошлое Ханбина также было неизменно. Мино запустил руки под Ханбина, пролезая ими между ним и матрацем, прижав теснее к себе. Они лежали обнявшись и целовались несколько долгих минут. Ханбина всё ещё был по-утреннему вялым и едва поспевал за прытким языком Мино. Чувствуя, что они оба начали возбуждаться, Мино стянул с Ханбина толстовку, пока тот расстегивал ремень на его брюках. Он оторвал руки Ханбина от себя, разводя их в стороны и стаскивая с него трусы – последнее, что хоть как-то прикрывало тело Ханбина. Мино натирал рукой твердеющий член Ханбина, одновременно целуя того везде, куда удавалось дотянуться. Ханбин же хватал Мино за руки и плечи, оставляя на коже округлые вмятины от ногтей. Он шумно дышал и жмурил глаза, твердея внизу не только из-за руки Мино, но и от того, что горячий член Мино упирался ему между ягодиц. Ощущения были всё нестерпимее с каждой накатывающей волной. Они становились почти болезненными и заставляли мысли Ханбина метаться внутри от паники, что его разорвёт от прикосновений. Это дикое волнение повторялось из раза в раз, потому что Ханбин совершенно не умел контролироваться себя. Из-за Мино он едва ли мог совладать с разумом и телом, зато мог кончить за считанные минуты. Перед Мино Ханбин был беспомощен. Мино отчего-то медлил, снизив темп дрочки, и его поцелуи становились всё мягче и мягче. Ханбин приоткрыл один глаз, оценивая его довольное лицо, и залез рукой в расстегнутые брюки. – Мы или трахаемся, или я сейчас психану и пойду принимать холодный душ, – проворчал он, словив в ответ хитрый взгляд Мино. – В кои-то веки я хотел быть джентльменом. – Уйду от тебя к напарнику! Мино рассмеялся и сполз с кровати, подходя к комоду в поисках смазки. И хотя Ханбин всего лишь пошутил, память по-скотски подкинула ему в голову Бобби. Он прикрыл глаза, делая глубокий вздох. Ханбин совершенно не хотел думать о Бобби сейчас и мысленно умолял Мино поторопиться. Пусть Мино выебет его так, чтобы из этой дурной головы выбилось всё лишнее. Кровать снова спружинила. В скулу упёрлись чужие тёплые губы, ловкие пальцы, смазанные прохладным гелем надавили между ягодиц и мгновенно скользнули внутрь. Ханбин выгнулся, сматерился и приподнял веки – перед ним был Мино, не Бобби. Мино растягивал его пальцами – не Бобби. Пока Мино валялся в постели, Ханбин, приоткрыв окно, лениво курил сигарету и медленно набирал сообщение в телефоне. Это следовало сделать раньше, но Ханбин слишком малодушен и хотел находиться в стороне как можно дольше. Ответ пришёл с последней затяжкой: «Завтра, утром в 7, в точке Б». Ханбин отложил телефон, закрыл окно и забрался на постель, под бок задремавшего Мино. Тот мгновенно встрепенулся, приобнимая. Ханбин был прохладным после открытого окна и не среагировал ни на объятья, ни на лёгкий чмок в макушку. Мино, не дождавшись реакции, нахмурился. – Что-то случилось? – он съехал с подушки, чтобы оказаться с Ханбином лицом к лицу, но тот отвёл глаза и медлил с ответом. – Так много всего случилось, – тихо сказал Ханбин и вновь замолчал. Мино вздохнул. Хотелось Ханбина потрясти, чтобы из его копилки наконец повалило – всё несказанное. Только ссориться снова не хотелось, они и с прошлого раза не успели помириться. – Ты извини меня, ладно, – Ханбин перевернулся на живот. Мино подпёр щёку рукой и подвигал бровями, призывая Ханбина продолжить. – Да, блин, ты сам знаешь за что! Не собираюсь вдаваться в подробности. – Тогда и я не буду извиняться, – хмыкнул Мино. – Я еды купил, хватит и этого. – Блять, Мино… – простонал Ханбин. – Я в душ, – Мино решил вовремя удалиться и шустро вскочил с постели. Ханбин прикрыл глаза рукой. – Прикройся, а! – он запустил в Мино подушкой, но та уныло отскочила от голой задницы. Мино, нисколько не смущаясь, скрылся в коридоре. Вскоре до Ханбина донёсся шум воды. Ханбин принял душ ещё до перекура и теперь откровенно скучал. Ему безумно чего-то хотелось. Куда-то двигаться, что-то делать. Как-то быстрее всё наладить. И сейчас это было абсолютно невозможно. Поэтому жгло изнутри. Ханбин не мог решить проблемы сиюминутно, хотя очень этого хотел. Впервые за всю свою жизнь, пожалуй. – Ты на это потратил вчерашний вечер? – Мино, обернув бёдра полотенцем, вторым вытирая влажные волосы, стоял около пакетов с покупками. – Ага, – Ханбин зевнул. – Новые кроссовки? – Мино заглянул в один из пакетов. – Мне действительно нужно было обновить обувь. Это вовсе не… – Не из-за слов моего отца, – перебил его Мино. – А это приличный бренд, – он вытащил из пакета толстовку, подаренную Бобби. – Это хён подарил, – Ханбин сел, скрестив ноги и потягиваясь. – Хён? – удивился Мино. – Ну напарник, – нехотя уточнил Ханбин. – Тот, который тебя бесит? – усмехнулся Мино. – Неудобно было отказаться, – виновато проговорил Ханбин. – Сожги её, – толстовка полетела обратно в пакет. – С ума сошёл?! – возмутился Ханбин. – Крутая шмотка же. Мино показушно разжал пальцы, позволяя вещи упасть на пол перед собой, и, перешагнув через неё, подошёл к Ханбину, всунув тому под нос сжатый кулак: – Не спорь со старшими, а то получишь, – проговорил он. Ханбин моргнул, встал на колени и упёр свой кулак в минов нос. – Да я тебе на раз-два наваляю, офисный мальчик, – серьёзно резюмировал он. – Ты невыносим, Ким Ханбин, – Мино едва ощутимо шутливо хлопнул Ханбина кулаком по макушке. – пошли кушать, не положено столь грозному солдату шататься от дуновения ветерка. – Эй! – возмутился Ханбин, но Мино бодро стащил его с кровати и поволок на кухню. Ханбин сбежал по ступенькам. Толкнув стеклянную дверь, он выскользнул из парадной дома. У него в запасе около десяти минут, чтобы дойти до остановки и успеть на автобус по расписанию. До парка ехать около получаса, к семи утра он точно доберётся туда. Утренний город в будний день уже бурлил от просыпающихся на ходу людей, в спешке бегущих к местам своей работы. Ханбин прислонился лбом к прохладному стеклу окна и меланхолично наблюдал за людской вознёй на улицах. Сегодня он чувствовал себя по-особенному – почти свободным. Ча Хонгю уже курил на скамейке, прихлёбывая купленный по пути кофе в жестяной банке. Ханбин сел с другого края. Никто не заговорил первым, оба просто смотрели вдаль, за кусты, где бегали утренние спортсмены. – Если так и будешь молчать, то опоздаешь на свою новую работу, – наконец заговорил Ча Хонгю. Допив свой кофе, он запустил банкой в мусорный бак и промахнулся. – М-да, зрение уже не то. Ханбин поёжился. Он крепко сцепил руки в замок, положив локти на колени. – Я хочу уволиться, – сказал Ханбин. – Как интересно, – усмехнулся Ча Хонгю, развернувшись в сторону Ханбина. Тот, почувствовав пристальный взгляд, тоже повернул голову к бывшему начальнику. – Я не понимаю, что я делаю в отделе расследований, – осторожно начал Ханбин. – Там ничего не происходит, никто не обсуждает ни событий на складе, ни заговоров, ни дел Китов. Никто не пытается меня расспросить о том, правда ли Киты сбывали запчасти киборгов на чёрном рынке или о чём-то ещё. Ко мне приставили парня из внутренников, чтобы наблюдать за моим эмоциональным состоянием, а не выведывать что-то о Китах, – Ханбин специально юлил, утаивая то, что сообщил ему Бобби. Он долго думал, как же ему выйти из этой ситуации сухим и остаться под защитой профсоюза, прекрасно понимая, насколько опасно для него увольнение. – Я хочу уйти на раннюю пенсию. Как пострадавший в серьёзном инциденте я могу выйти на внеурочную пенсию и остаться под защитой профсоюза полиции. И тогда… Тогда меня ведь не отправят под суд. Руководство полиции не решится запятнать себя грязными разборками, слишком много политики. Поэтому, пожалуйста, позвольте мне уйти. Я буду молчать обо всём. За всё время монолога Ханбина Ча Хонгю улыбался всё хищнее и хищнее. Как только Ханбин закончил, он откинулся на спинку скамьи, почёсывая щетину на подбородке. Когда Ча Хонгю вдруг поднялся со своего места, Ханбин тоже вскочил, делая шаг в сторону, но его бывший начальник оказался шустрее. Одной рукой Хонгю схватил Ханбина за грудки, второй нанёс быстрый и точный удар в живот. Ханбина согнуло пополам. Он упал на колени и пытался вдохнуть воздуха, но тот едва ли пробивался в лёгкие, лишь через несколько долгих мгновений ему удалось закашлять. – Уволиться он хочет, – зашипел Хонгю, и Ханбин едва успел выставить блок руками, когда по ним ударило чужой ногой, аккурат в направлении лица. Но второй удар ногой в бок Ханбин пропустил. Его подбросило на месте. – А теперь слушай, сука! – Хонгю схватил Ханбина за шкирку и усадил скрючившегося парня на скамью, пока никто из бегунов не заметил. – Ты сейчас встанешь и пойдёшь на эту грёбанную работу, будешь там сидеть тихо и внимательно за всеми следить. Кто-то заложил твой отряд и этот кто-то должен быть в этом отделе, потому что кроме Китов только они выезжают на дела по киборгам. Понял? И только пикни мне ещё раз! Ханбин с трудом задрал голову, вытирая рукавом кровь с губ и второй прикрывая рёбра и живот. Он молча кивнул. – Вот и умница, – подобрел Ча Хонгю, похлопав Ханбина по щеке. – Ты со всеми грабил? Грабил. На чёрном рынке примочки мертвячьи сбывал? Сбывал. В киборгов стрелял? Стрелял. Так что помогай разгребать дерьмо! – бросил напоследок он. Ханбин дождался, пока бывший босс скроется из виду в парковых извилинах, и с трудом встал со скамьи. В местах, куда пришлись удары, всё горело от боли, но по ощущениям, Ханбин сомневался, что получил серьёзные травмы. Бывало и похуже. Он крепко сжал кулаки и зубы. Когда-нибудь он сам разобьёт рожу Ча Хонгю обо что-нибудь твёрдое, но сначала нужно снова всё обдумать. Ханбин сплюнул слюну, замешанную на крови, и заковылял в направлении автобусной остановки. Ему ещё предстояло добраться до работы и привести себя в порядок. На одежде виднелись следы ботинок, колени были в пыли и травинках, а во рту стойко ощущался специфичный стальной вкус и чёрт знает, как со стороны выглядел Ханбин. Ханбин шёл к остановке и, кряхтя, отряхивал куртку, свитшот и джинсы. Он злился на себя, потому что трус и дурак. Ему никогда не хватало смелости – вот и несколько минут назад тоже – сказать нет, сжать яйца в кулак и противостоять Ча и парням из отряда. Он должен был сбежать из Китов в первый же день, но боялся не найти другой работы, в конце концов, он же из детского дома и после достижения совершеннолетия ему помогли найти захудалую комнатушку под съём и выдали денег на один месяц, за который необходимо было встать на ноги самостоятельно. Случись что, Ханбину даже не к кому было обратиться за помощью. А теперь он не знает, как выкрутиться. Мозгов не хватало тогда, не прибавилось и сейчас. Каждый раз, вставая или садясь, Ханбин поджимал губы, иногда хватался за бок, жмурился, да и с самого утра был не в духе. Из-за Ханбина у Бобби появилась дурная привычка почёсывать нос в раздумьях. Слишком часто этот пацан заставляет шевелить извилинами. Слишком утомительно. Бобби, конечно, не любит напрягаться. Не любит думать. Но либо Ханбин с его смазливым мажором перестарались ночью, либо мальчик «упал». Шёл, шёл домой и наебнулся на ровном месте. Сложно не понять, что у кого-то в полуметре от тебя явные свежие травмы, особенно если этот кто-то каждый раз подолгу ёрзает на стуле, стараясь усесться с наименьшими болезненными ощущениями. Время тянулось. Бобби смотрел на медленно движущиеся стрелки больших настенных часов и ритмично постукивал пальцами, а брови так и норовили съехаться к переносице. Ханбин будто бы и сам заразился от напарника прокрастинацией, он непроизвольно начал постукивать ручкой в такт пальцам Бобби и уставился в одну точку на стене. На стене в том направлении не было ровным счётом ничего интересного, но Ханбин глаз не отводил. Бобби понемногу закипал. Вскочив резко со стула, он замер в напряжении, ловя на себе удивлённые взгляды коллег. Под ещё большее удивление, он зашёл за спину подозрительно косящегося на него Ханбина, скользнул руками тому под мышки и поставил на ноги: – Пошли-ка со мной, – Бобби ухватил Ханбина за запястье и потащил его в сторону туалета. Ханбин зашипел, покрепче сжимая стаканчик с горячим кофе, который едва не расплескал по полу подобно хлебным крошкам. Бобби накинулся на него так неожиданно, что Ханбин не успел ни отхлебнуть, ни поставить кофе на стол. Исключительно этот стаканчик не позволил ему вдарить Бобби, когда тот, затащив его в туалетную комнату, тормознул по центру и бесцеремонно задрал свитшот. По спине и животу Ханбина пробежал холодок, а в помещении образовалась завеса тишины, словно их обоих накрыло куполом и отрезало от внешнего мира. – Ага, я так и знал! – воскликнул Бобби. Ханбин посмотрел на него со смесью всей гаммы чувств. Он по-прежнему крепко держал свой кофе и по лицу его растекался непередаваемый клубок эмоций. – Ты охуел? – наконец-то смог заговорить Ханбин. – Кто это тебя так? – Бобби дёрнул подбородком в направлении наливающихся синим гематом. – Только не говори, что упал. – Это родимые пятна, – разозлился Ханбин. – О, – Бобби полуприкрыл глаза, кривя рот в ухмылке. – Значит, тебе так не больно?! – он ткнул Ханбина прямиком в один из синяков. – Не больно! – процедил сквозь крепко сжатые зубы Ханбин. Он отпихнул руки Бобби в сторону, одёрнул кофту и вылил кофе в раковину, выкинув стаканчик в урну. – Ты можешь увиливать сколько угодно, Ким Ханбин, – спиной Ханбин ощутил мурашки из-за похолодевшего голоса Бобби. – Но ничем хорошим это точно не кончится. Ханбин оглянулся на выходе, удивлённо поднимая брови. Он не знал, как ему отреагировать, ведь Бобби сказал это так, словно наблюдал из кустов за всеми делишками Ханбина с самого его поступления на службу в отряд Китов. Но Бобби проигнорировал этот немой вопрос, проскользнув мимо Ханбина в дверь, успев в последний момент хлопнуть того по щеке – не то приободряющее, не то с издёвкой. За дверью мир полицейского участка продолжал жить прежней жизнью, только вот у Ханбина ноги налились тяжестью и странное волнение закралось внутрь. О Донван, проводив взглядом извечно переругивающуюся парочку новичков, выпрямился, сжимая рукой выплюнутый автоматом энергетический батончик. Ханбин прихрамывал и неловко прижимал руку к рёбрам. А Бобби очень старался идти в ногу с ним, что было раза в два медленней обычного. Было заметно, как тому хотелось ускориться, вырваться из замедления. О Донван нахмурился. Пятью минутами ранее он, застряв у аппарата с перекусами, заметил, как Бобби волок туда Ханбина, который с самого утра был в явно не в лучшей своей форме. Донван осторожно приблизился к двери и прислушался. Бобби, как и он, также обратил внимание на состояние Ханбина. А возня внутри лишь подтвердила его опасения – на Ханбина серьёзно надавили. Донван уже несколько месяцев пытался понять, как ослабить влияние Ча Хонгю и его угроз на Ханбина. Похоже, он зря надеялся, что если пристроить пацана ближе к себе, то это собьёт спесь с Ча Хонгю. Старый лис крепко вцепился в мальчишку. Бобби и Ханбин скрылись из виду. Донван, разорвав упаковку, задумчиво жевал батончик, не двигаясь с места. Похоже грядёт большая заварушка не иначе. – Босс, и всё-таки, какого хера мы сюда прикатились? – ворчал Юнсок, не только всю дорогу от офиса, но и от машины до набережной. – Заткнись ты уже, – не выдержала Бануль. – Я думал, мы пожрать, – уже тише забормотал тот. – О Донван-щи, кажется, чем-то обеспокоен. Если бы ты не думал только о еде, давно заметил! – Бануль начала злиться. – С чего это ему беспокоиться? – хмыкнул Юнсок. – После тех дел на складе и вынужденной зачистки Мертвецов, работы почти нет. – Блин, как тебя вообще на работу взяли?! – Бануль ускорилась, чтобы больше не слышать нытьё напарника. О Донван первым достиг набережной и, облокотившись на парапет, вглядывался в тёмные воды реки. Бануль присоединилась к начальнику, когда тот прикуривал сигарету. Ленивый Юнсок добрался до курящих в молчании коллег последним. – Так чё мы собрались? – он тоже выудил из кармана пачку сигарет и зажигалку. Бануль настороженно застыла, не докурив, глазами намекая Юнсоку на необходимость быть поучтивее. – Заметили состояние Ханбина? – спросил Донван. – Да. – Нет. Бануль и Юнсок переглянулись. – Ну ладно, ладно, – проворчал Юнсок. – Я тоже заметил. Может быть, он просто упал. – Ага, упал, – сплюнула Бануль и дозатянула сигарету до конца. – Мне пришлось обратиться к серьёзным людям, чтобы как-то обезопасить Ким Ханбина, но кажется, это не слишком-то помогло, – заговорил О Донван. Бануль и Юнсок прекратили сверлить друг друга глазами и посмотрели на начальника. – То, что я вам сейчас расскажу, должно остаться только между нами тремя. Я знаю, что могу вам доверять, к тому же мне нужна ваша помощь. – Не, ну не вопрос, шеф, – Юнсок передёрнул плечами. Бануль скупо кивнула без слов. – Только я не совсем просёк фишку. – А с фишкой как раз всё очень просто, – усмехнулся Донван. – Фишка номер раз: Ханбин действительно продажный Кит, – он загнул один палец. – Фишка номер два: случай на складе был спланирован теми, кто заправлял теневыми делами Китов, – второй палец присоединился к первому. – Фишка номер три: я специально тайком предложил перевести к нам Ханбина, чтобы его не отдали под суд. – Захера?! – воскликнул Юнсок. Бануль с хмурым лицом долбила носком ботинка асфальт. – Потому что Ханбин не дошёл бы до здания суда живым. На время повисла по-настоящему гнетущая тишина. – Последняя фишка: именно я отправил запрос в конкретный отдел внутренней службы полиции, чтобы к нам назначили надсмоторщика, – вновь заговорил Донван. Юнсок присвистнул. Бануль продолжала хранить молчание. – Сегодня я не просто так попросил Бануль оставить Бобби и Ханбина разбирать определённые архивные дела, – продолжил Донван. – Хочу, чтобы Ханбин лично убедился в том, что при любом раскладе он уже не жилец и только содействие с отделом внутренних расследований может ему помочь. На всех допросах он упорно прикрывал верхушку этого преступного заговора, а его показания очень нужны. Не думаю, что ему известны все имена, но если бы он дал показания против своего непосредственного капитана, Ча Хонгю, тот бы сдал всех остальных. Но как я уже сказал, Ханбин стойко молчит. – Детектив Ча Хонгю замешан в этом? – не выдержав, воскликнула Бануль. – Его же полностью оправдали. – Нет, просто не нашли прямых улик, – осёк её Донван. – Сложно поверить, что начальник подразделения Китов ничего не знал, даже не догадывался. К тому же, он промышляет этим давно, ещё с тех пор, как сам был рядовым Китом, но умело подчищал за собой. Резня на складе должна была стать финальным аккордом этой песни, перед его пенсией. На пенсию то его отправили сразу после бойни, когда ещё тела парней остыть не успели. Вот только Ханбин выжил, а умереть обязаны были все. – У меня сейчас мозг взорвётся! – раздражённо сказал Юнсок. – Нихрена не понимаю! Если все должны были умереть, то почему их киборг оставил Ханбина в живых?! – Предполагаю, что тот киборг не из числа марионеток Ча Хонгю. Его до сих пор ищут, но он как сквозь землю провалился. И если Ханбин правильно вспомнил слова, что киборг ему тогда сказал, то у данной тёмной лошадки имеются свои претензии к Ча Хонгю и его подельникам. У меня есть причины считать, что этот киборг может оказаться каким-то без вести пропавшим Китом, кем-то, кого пытались убрать как Ким Ханбина и ребят из его отряда. О Донван оглядел своих молчавших подопечных, те очень выразительно переглядывались. – Хотите послушать все подробности? – мягко улыбаясь, спросил Донван. – Ещё бы! – едва не закричал Юнсок. – Я вот не хочу работать с продажным засранцем! – Я тоже не понимаю, зачем прикрывать Ханбина, – спокойно сказала Бануль. – Если есть информация о том, что он состоял в сговоре с остальными, почему не надавить на него и не вытащить нужные показания. Или же никаких доказательств нет? – Для начала уточню, что Ким Бобби, которого прислали из отдела внутренних расследований, является сотрудником именно международного отделения. И делом Китов по моей просьбе занимаются международные специалисты, поскольку вся корейская полиция, включая подразделения армии, сейчас под подозрением. Об этом почти никому не известно и уж тем более Ча Хонгю. Необходимость такого вмешательства поддержал мэр и глава департамента полиции. – А что у вас, босс, есть такие связи? – удивился Юнсок. – Я об этом не распространялся, но было дело – служил в особом подразделении, – ухмыльнулся Донван. – Дипломатом служил, так что не спрашивай, – Юнсок закрыл рот на полу слове, пробормотав себе под нос: – Знаем, мы этих дипломатов. – Это вовсе не значит, что там, наверху, меня принимают с распростёртыми объятьями. Но я сумел их убедить. – Дипломат, – проворчал Юнсок. – Зачем вы работаете здесь? – спросила Бануль. – Здесь спокойно, – ответил Донван. – Мне предлагали место главы департамента полиции, но я не думаю, что достоин занимать эту должность. Когда-то я подвёл друга, могу подвести и страну, – он горько усмехнулся. – К тому же, чем меньше бумажной работы, тем жить веселее. – Тсч, – Бануль снова сплюнула и закурила новую сигарету. – Так вы защищаете Ханбина из чувства вины?! – Может быть, – Донван составил ей компанию, прикуривая свою. – Мой друг тоже служил в Китах и был убит десять лет назад. – Мне жаль, – тихо сказала она. – Документы из архива, что вы просили разобрать Бобби и Ханбина содержат расследования в детских домах. Как это может быть связано с продажными Китами? Бануль задумчиво вертела в пальцах сигарету, части головоломки начинали складываться в её голове, но общей картины пока не вырисовывалось. – Босс, да расскажите всё нормально уже, а?! – взвыл Юнсок. – Хм, – Донван докурил сигарету и отправил её в мусорный бак. – По-порядку не так просто, я сам собирал этот пазл множество лет и это даже словами сложно описать. Как сейчас известно, Киты при задержании повадились грабить киборгов. Грабить посмертно. Киборги якобы погибали при задержании, а некоторые детали их модификаций исчезали. Собственно, вскрытия киборгов почти не проводились, чтобы заметить пропажу. Эти детали сбывались на чёрном рынке, прибыль расходилась по зарубежным счетам. Именно поэтому я и обратился в международный отдел внутренних расследований. Точнее, это не внутренние расследования, а служба безопасности, в их ведомстве все защитные силы. В том числе их собственные киборги. Помолчи, Юнсок! – цыкнул на открывающего рот подчинённого О Донван. – В армии есть киборги, в основном они служат в горячих точках. Об этом не принято болтать, усекли?! – Бануль и Юнсок кивнули. – Не знаю, насколько модифицированы такие солдаты и не знаю, является ли Ким Бобби киборгом, но он точно не полицейский психолог. – Что касается архивных дел по детским домам… – продолжил Донван. – Ча Хонгю вербовал многих своих Китов, ещё когда они были детьми. По документам он был волонтёром ряда частных приютов, существовавших за счёт благотворительности, а по факту соучредителем. Эдакий серый кардинал. Официально деятельность последнего из всех этих заведений аннулирована пять лет назад. Следы начали подчищать ещё тогда. – Долгоиграющие планы, – сказал Юнсок. – Я не читала те архивные дела, – тихо проговорила Бануль. – Но предполагаю, что со всеми детскими приютами что-то случилось? – Где-то утечка газа, где-то инфекция, приют, в котором рос Ханбин, сгорел, – О Донван качнул головой. – Ублюдки! – выругалась Бануль. – Твою ж! – согласился с ней Юнсок. – Схема с приютами довольно проста, – продолжил Донван. – Выделяли из детей тех, кто им был нужен, не понятно, правда, по каким критериям, в каком-то роде приручали – располагали вниманием, интересом к ним, много ли надо сироте. После выпуска звали служить в отряд Китов. Довольно заманчиво, в армейском подразделении полиции можно через год получить ссуду на квартиру с низким процентом. Ну а внутри, лёгкие деньги играли свою роль, либо страх за свою жизнь. У кого как. – Я всё же не понимаю, почему никто не жаловался? – возмутилась Бануль. – Потому что Ча Хонгю отлично умеет выбирать людей и дрессировать тоже. Хотя проколы тоже были, – горько усмехнулся Донван. – Иногда люди всё же набирались смелости, пытались выйти из игры, но выходили всегда вперёд ногами. Поэтому пока Ким Ханбин ещё бегает на своих двоих, стоит за ним присмотреть. – Точнее ковыляет, – заметила Бануль. – Вот почему я позвал вас, чтобы всё рассказать, – кивнул Донван. – Похоже, Ханбин захотел остановиться, но на него надавили. – Хотите, чтобы мы его попасли, босс? – спросил Юнсок. – Нет, этим занимается Бобби. Но вам следует быть наготове, мне кажется, Ча Хонгю скоро обязательно начнёт действовать. Я специально предложил устроить Ханбина к нам, чтобы Ханбин остался в ведомстве профсоюза полиции, это дало ему отсрочку от попадания под суд. Иначе, парню открутили голову ещё в больнице, не дав прийти в сознание. Ча Хонгю решил, что это выгодное дело, и пока перед Ханбином не маячит перспектива тюремного заключения, он будет молчать. Но, видимо, у Ханбина начали сдавать нервы. Иначе не могу объяснить, зачем Ча Хонгю так явно приструнивать мальчишку. – Да уж, пацан с первого дня тут какой-то нервный, – согласился Юнсок. – Если бы у тебя на глазах отрывали от сослуживцев части тела, ты бы тоже был немножко не в себе, – шикнула на напарника Бануль. – Ой, да он со своими дружками поди ни одного киборга грохнул, – отмахнулся тот. – Прямых свидетельств против Ким Ханбина нет, что он точно намеренно убивал, но переводы на его счёт удалось отследить. Хотя денег с него он почти не снимал. Но без подмены понятий, я думаю, не обошлось. Я хорошо изучил Ча Хонгю, он превосходно манипулирует людьми. – Ким Ханбин не имел понятия, что киборгов теперь лечат и что это практикуется уже не первый год, – напомнила Юнсоку Бануль. – Это не оправдание, – начал закипать Юнсок. – Я просто пытаюсь понять ситуацию, – Бануль пожала плечами. – Терпеть не могу продажных мудаков, которые пятнят свою форму. Но… – Но как истинная баба ты слишком жалостлива, – поддел её Юнсок и тут же свалился на задницу, не удержавшись от подножки. – Хватит, – резко оборвал обоих Донван. – Ханбин важный свидетель, этого достаточно. И презумпцию невиновности ещё никто не отменил. – А Бобби? – спросила Бануль. – Насколько он на нашей стороне? – Бобби работает под руководством Ким Джоан. Я лично обратился к ней по старой памяти, когда-то работали в отдельных операциях. У Бобби задача расположить Ханбина, подтолкнуть его в нужном направлении и уберечь от глупостей. Естественно, Ханбин ничего не знает о настоящей работе Ким Бобби. Но Ким Джоан обещала подключить к нашему делу лучшего своего подчинённого. Единственный его минус – он явно не натаскан на работу под прикрытием. – Что-то у лучшего подчинённого молоко на губах ещё не обсохло, – недовольствовал Юнсок. – Завались, – устало ругнулась на него Бануль. – Но Бобби спецназовец, я верно понимаю, – обратилась она к Донвану. – Солдат особого назначения, – он кивнул. – В этом деле нам нужен хороший юрист и опытный сыскарь, зачем нам спецназовец? – спросила Бануль. – Бойня на складе была тщательно спланирована, – напомнил Донван. – Ча Хонгю с подельниками удалось «заставить» киборгов класса «Б», которые по факту не поддаются управлению, целенаправленно уничтожать всех китов на складе. Неизвестно, откуда у Ча Хангю такие возможности и какие технологии стоят за всем этим, как и то, какой ещё козырь у него в рукаве. Опытный спецназовец, да ещё если он всё же киборг, явно не лишний в нашем скромном отряде, не так ли?! – Слишком сложно, – Юнсок откатился от них подальше, зажимая сигарету зубами и наваливаясь на парапет. – Из-за одного мальца такую кашу заварили. Золотая задница, блять! На обратной дороге Бануль вдруг спросила у О Донвана: – А что потом станет с Ким Ханбином? – По-хорошему, его тихо уволят без взысканий, – улыбнулся О Донван. – Ну а по-плохому, отправят в тюрьму. Бануль хмыкнула и отвернулась к окну. Не то, чтобы она симпатизировала Ким Ханбину в этой ситуации, но его ситуация вызывала смешанные чувства. – Сложно представить его убийцей, – тихо сказала она, не отрывая глаз от города за стеклом.