Китобой

Остаться один на один с Бобби… на ночь. Это не то, что сейчас нужно Ханбину! Чёрт бы всех их побрал! И выебал! Он с ужасом плёлся, едва перебирая ногами, позади Бануль-нуны и тащил набитую папками коробку. Почти вровень с нуной шагал Бобби и нёс такую же полную коробищу. Им пришлось сделать ещё несколько ходок, вытаскивая из недр архива покрывшиеся былиной папки с делами минувших лет. Хотя нынче все дела в первую очередь хранились на компьютерных серверах, некоторые данные стирались из базы по прошествии определённого срока, и Бануль намекнула, что им понадобятся все папки с определёнными делами, даже те, которым стукнуло более двадцати годков. Ханбина такой расклад не обрадовал, как и ночёвка в комнате с Бобби. Конечно, их двоих тут не спать оставляют, а на внеурочную ночную смену, что не меняет трёх важных факторов – «наедине», «ночь» и «чёртов–мать–его–Бобби». Ещё и Мино подлил масла, легкомыслённо пошутив – «Ах, этот тот миленький напарник?» – в ответ на сообщение о. У Ханбина от его слов сёрдце провалилось в желудок, да там и забилось яростно. Бобби плюхнул последнюю коробку возле старого потрёпанного диванчика, утёр испарину и выжидающе посмотрел на Бануль. Она внимательно отмечала коробки в реестре. Ханбин топтался около двери, ужас от новости о ночной смене с Бобби улёгся внутри, теперь с гораздо большим ужасом он взирал на груду коробок. И всё это им нужно пересмотреть до утра? Ханбину не верилось, что это по силам любому живому человеку. Да он с такой скоростью в лучшие свои годы не читал! – Так, отлично, – Бануль отметила последнюю коробку. – Я отнесу перечень в архив и вернусь. Она скрылась за дверью. Бобби и Ханбин переглянулись, распознав в глазах друг друга схожую гамму эмоций. Бобби перетёк на диван и подтащил к себе ближайшую коробку, любопытно заглядывая внутрь. Ханбин обошёл диван и сел на толстый подлокотник с другого края – лезть ни в одну из коробок ему не хотелось. Бануль обернулась очень быстро. – Ханбин, ты точно хорошо себя чувствуешь? – спросила она, едва оказавшись в небольшой комнатке, в которой и предстояло коротать ночь Ханбину и Бобби. – Всё в порядке, – кивнул он в ответ. – Отлично. Тогда слушайте внимательно. В коробках все дела, которые, возможно, имеют общую преступную составляющую. Ханбин, это станет отличной практикой для тебя, как новичка в отделе расследований. И на профэкзамене точно будут вопросы по работе в данном направлении, – с важным видом уточнила Бануль. – Найдите эту составляющую и составьте общую схему: что, где, когда. Понятно? – Ага, – зевнул Бобби. – Вроде бы, – уклончиво сказал Ханбин. – Хмм, – прищурилась в их сторону Бануль. – Эти дела не раскрыты, в папках есть лишь косвенные улики и бланки показаний, – добавила она. – Но, тем не менее, это не помешает вам систематизировать дела, да и ваш свежий взгляд может уловить какие-то детали. Это всё. – Нуна, – подал голос Ханбин. – Зачем мы это делаем? Произошло похожее преступление? – Возможно, – отрезала Бануль. – Это приказ О Донвана. У нас сейчас тоже будет собрание по этому поводу. – Завтра утром сдадите смену и будете сутки отдыхать, – сказала она напоследок. – Трудитесь хорошо. – Ладушки, – Бобби кивнул ей на прощание. Ханбин тоже склонил голову. – Мне даже стало интересно, что же они ждут, чтобы мы нашли, – оскалился Бобби, повернув голову в сторону Ханбина, когда Бануль вышла за дверь. – У меня нехорошее предчувствие, что это всё наглая эксплуатация донсенов, – вздохнул Ханбин, оглядывая коробки. – Это же хуева туча информации. – Могу поспорить, что сонбэ сейчас проводят собрание в каком-нибудь славном местечке, – хохотнул Бобби. – Да уж, – Ханбин в этом не сомневался. – Надо приступать. Начинай с того конца, а я с этого. – Не ерунди, – остудил его пыл Бобби. – Надо разобрать коробки по хронологии, и тогда уже делить – кому-то самые старые, а кому-то самые последние по годам. – Думаешь, – почесал затылок Ханбин. – Наверное, ты прав. Ещё около часа они вдвоём двигали коробку за коробкой, пока не образовалось двух аккуратно выстроенных рядов со строгим порядком. – Предлагаю передёрнуть кофейку, чтобы в бодрячке начать штурм этой ретро-документации, – предложил Бобби. Ханбин устало кивнул – небольшой перерыв то, что нужно сейчас. Ханбин проснулся, чувствуя, как затекло всё тело, особенно левая нога. Это голова Бобби давила на бедро. Каким образом тот уснул на Ханбине, сам Ханбин понять не мог, как и вспомнить, когда он уснул. Вечером они выпили кофе, перекусили какой-то ерундой и долго разбирали бумаги. Момент, как оба устроились спать на диване, стёрся из памяти. Щека Бобби жгла бедро, его дыхание было горячим, ресницы мелко дрожали и губы беззвучно шевелились. Ему точно что-то снилось, возможно даже тревожное. Ханбин размял лицо, отгоняя сон, и попытался осторожно вылезти из-под Бобби. Он приподнял его голову, привстал и аккуратно уложил Бобби на диван. Сердце при этом билось так, словно Ханбин входил в дом с Мертвецами – учащённо и панически. Как они оказались вместе и так близко, хотел бы он знать! Ханбин присел на корточки, вглядываясь в лицо спящего напарника. Бобби выглядел таким юным, пока спал, почти ребёнком, хотя на коже уже проступили тонкие морщины, едва заметные. Странно, как же в этом человеке уживаются две такие разные черты характера. Странно, что Бобби в принципе нравится Ханбину. Ханбин заставил себя оторваться от разглядывания, он уже почти выпрямился, когда Бобби вдруг тяжело вздохнул, сжал во сне губы и зажмурил и без того закрытые глаза. Ханбин нахмурился, положил руку ему на плечо, легонько сжал, но Бобби пробормотал что-то скулящее. – Эй, Бобби-хён, – тихо позвал Ханбин. – Хён? Но Бобби не реагировал, тогда Ханбин решился – потряс его за плечо, сначала слабо, потом сильнее. Бобби словно не хотел просыпаться, но неожиданно он подорвался, схватился за Ханбина и прижал его к себе. Сердце у Бобби ходило ходуном, так быстро и сильно, что Ханбину стало страшно. – Блять, Бобби, да проснись ты! – Ханбин закричал. Бобби накинулся на него слишком резко, он не удержался под весом напарника и упал на спину между диваном и столом, едва не приложившись затылком об одну из коробок. – А, что? – Бобби наконец-то проснулся, завозился на Ханбине, ещё не понимая, где он, кто он. – Свали с меня! – Ханбин грубо оттолкнул его, тот ударился спиной в стол и сверху повалились неразобранные документы. – Твою ж мать! – Да что с тобой? – возмутился Бобби, кое-как поднимаясь на ноги и подавая руку Ханбину. – Я что уснул? – Да и тебе приснился кошмар. – Ну да, кажется, и правда снилось что-то такое, но не стоило так грубо меня будить. – Ты ж, блять, сам на меня кинулся, – возмутился Ханбин и тут же покраснел. – Вот оно что, наверное, я принял тебя за какого-нибудь говнюка, – ухмыльнуся Бобби. – Да пошёл ты! – Ну и бардак, – Бобби покрутился вокруг, большая часть папок слетела со стола из-за их возни. – Чёрт, у меня всё затекло, – он потянулся и зевнул. – И с хера у меня так болит одна сторона лица, как будто на кирпичах спал, жесть! Ханбин не нашёл слов в ответ, он сдёрнул со спинки дивана свою куртку, распинал в стороны папки и направился на выход: – Я пойду пройдусь, а ты начинай снова разбирать остатки. – Вот уж нет, я тоже пойду, хочу есть, – Бобби поспешил за ним. Ханбин был категорически против, но Бобби это не волновало. Они дошли до круглосуточного магазинчика вдвоём, вдвоём же набрали еды, вдвоём же возвращались обратно по широкому проспекту, но почему-то именно Ханбин тащил два набитых пакета. Пакеты били по ногам, Ханбин держал их небрежно, его немного пошатывало от недосыпа и усталости, да и есть хотелось. Он открыл было рот, чтобы возмутиться, но Бобби резко остановился и посмотрел за спину Ханбина. Ханбин тоже повернул голову в ту сторону – это оказалась витрина ветеринарной клиники 24/7. В такое время она подсвечивалась тусклыми лампочками, чтобы не слишком сильно мешать спать животным, но некоторые из хвостатых совсем не спали, они заметили двух зрителей и принялись усердно скакать перед стеклом. – О! – выдохнул Ханбин и опустился на корточки, прижимая ладонь к витрине. Щенки радостно завертелись по ту сторону стекла. Бобби молча наблюдал, как губы Ханбина тронула улыбка и растянулась вширь. Ханбин водил пальцем по стеклу и щенки пытались укусить его, но у них ничего не получалось. И человек, и звери в этот момент выглядели совершено счастливыми. Бобби одновременно хотелось продолжать смотреть на это и всё разрушить немедленно. Просто потому что то, второе, было привычное, проверенное, выточенное годами. – Ха, забавно,– оскалился Бобби, присев рядом с Ханбином. – Кит, убивший, наверняка, ни одного мертвеца, умиляется щенкам и котятам. – Можно подумать, я хотел кого-то убивать, – очень тихо прошипел Ханбин, замирая всем собой. –Чего? – Я что хотел кого-то убивать?! – гораздо громче воскликнул Ханбин. Он вскочил на ноги, крепко стиснув пакеты с покупками. – Ты просто кретин, хён! – Ханбин сплюнул, развернулся спиной к Бобби и быстро зашагал прочь. Он готов был перейти на бег, но это всё равно не поможет ему исчезнуть. Но хотя бы на время оказаться в месте, где нет никого. Особенно Бобби. – Ну блять, – выдохнул Бобби, поднимаясь вслед за Ханбином и быстро догоняя его. – Слышь, малой, не кипятись.! – Не хотел я никого убивать, – зло процедил Ханбин, не поворачиваясь. – А чего убивал-то тогда? – без нотки иронии напрямую спросил Бобби. Ханбин шумно втянул воздух носом, не сразу ответив на такой выпад: – Выбор был небольшой, – едва слышно сказал он, чувствуя, как внутри всё снова заволакивает опустошение. – Или меня бы… Бобби молчал, шёл в полушаге позади, ждал продолжения, но Ханбин так и не закончил, шагал к офису пружинистой усталой походкой. Бобби понял, что из него не выйдет вытянуть больше ничего полезного, конкретного. Не сегодня. – Да, ты прав, я хорошо крутился в Китах. Притворяться – это у меня отлично выходит. А ещё ловко подстраиваться под ситуации и отыгрывать роль своего среди чужих. – Чего же здесь никак не впишешься? – спросил Бобби. – Потому что я всегда был лишь овцой в волчьей шкуре, попавшей в стаю, и каждый день боялся, чтобы пуля не прилетела с тыла. Там было очень страшно и мне в спину с этого самого тыла до сих пор смотрит прицел. Я так устал, что почти всё равно, но по-прежнему слишком трус, чтобы разорвать этот замкнутый круг раз и навсегда. – Да и вообще что? Что вам всем от меня нужно? Ну же, блять, просто иди и сдай меня суду! Ханбин распалялся всё больше и больше, он хотел остановиться, но его рот отказывался закрываться, слово впервые за долгие годы у него прорезался голос. Слова вырывались наружу одно за другим, и вторило им так долго сдерживаемое желание рассказать миру – рассказать о том, что с ним происходит, что вот он есть, что он существует и что его нужно спасти. «Пожалуйста, помогите мне!» – слова, что так долго сидят внутри. Глубоко, очень глубоко. Неожиданно Бобби бросился к нему, потянулся рукой и зажал рот, стиснув крепкими пальцами Ханбинову челюсть. Он толкнул Ханбина вглубь одной из тёмных узких улочек, что петляли по всему району, но сходились воедино на широком проспекте. Ханбин больно ударился спиной и ошеломлённо уставился на хмурого Бобби, прижавшего его к стене. – Тихо ты, прекрати горланить на всю улицу, – прошептал Бобби в ухо Ханбина. – Совсем с ума сошёл кричать об этом? Он по-прежнему зажимал рукой рот Ханбина, которого бросило сначала в жар, но после того, как Бобби начал нашёптывать на ухо, Ханбин похолодел, будто вновь оказался там – на складе. Пакеты выпали у него из ослабевших рук, а колени дрогнули, Ханбин с трудом заставил себя вцепиться в куртку Бобби и толкнуть его в грудь. Бобби понял намёк. – Не делай так больше, – прошипел Ханбин. – Знаешь что, Ханбин, если тебе есть чем поделиться с миром, можешь рассказать всё мне, и я помогу решить твои проблемы. Ханбин недоверчиво посмотрел на Бобби, тот стоял расслабленно и взгляд его был абсолютно серьёзным. – Я подумаю, – тихо ответил он. Бобби удивлённо поднял брови, кажется, как и сам Ханбин, он тоже не ожидал такого. Они вышли обратно на проспект, шли молча и не глядя друг на друга. Бобби закурил и меланхолично разглядывал расплывающийся по небу рассвет, Ханбин прятал глаза под чёлкой и проклинал себя. Опять он не сдержался, опять его поганый характер вылез раньше инстинкта самосохранения. – Что ты там бормочешь? – спросил Бобби. – Проклинаю свою поганую кровь. – Чего? Ты о чём вообще? – Да вот подумал, в кого у меня такой скверный характер, – Ханбин перекинул пакеты в одну руку и свободной вытянул пачку сигарет. – Может, всё-таки возьмёшь один пакет? – Не-а, я ж хён, – зевнул Бобби. – Разве ты не сирота, чего забеспокоился о крови?! – Сирот тоже ведь кто-то заделал и родил, не из воздуха же мы взялись. – М-м, тоже верно, – тихо сказал Бобби, его взгляд опустел и застыл. Ханбин, взглянув всего раз на замолчавшего напарника, понял, что тот вспомнил свою семью. Он молча прикурил и прибавил шагу. Бобби не стал его догонять. Ханбин слышал, как Мино возится на кухне, организуя перекус. Он перекатился на живот и уткнулся в подушку, ощущая себя слишком разбитым. Когда утром Бануль-нуна отпустила их по домам, она даже не спросила о том, справились ли они с заданием, и теперь Ханбин никак не мог избавиться от мыслей об этих коробках со старыми делами. Он долго не мог уснуть, ещё и Мино вновь пришёл к нему, не дав выспаться. Бануль была права, он заметил некоторые общие особенности, связывающие некоторые из этих дел. Не все, но слишком это казалось подозрительным и глодало Ханбина изнутри. Чем больше Ханбин думал об этом, тем сильнее увязал в ужасе осознания. Кажется, с самого рождения он шёл по дороге, в конце которой его не поджидает счастливый конец. – Ты что ещё не выспался? – Мино забрался на кровать и поцеловал его поясницу. – Блин, напугал! – Ханбин вздрогнул, переворачиваясь в руках Мино. – Я приготовил поесть и накрыл в гостиной. – Я не голоден, – отказался Ханбин. – У тебя под кожей уже одни кости, – Мино пробежался пальцами по рёбрам, заставив Ханбина съёжиться и снова прокрутиться в его руках. – Прекрати! – огрызнулся Ханбин, он был не в настроении для шуток. – Сказал же, что не хочу есть! Мино промолчал, серьёзно взглянув на него. Ханбин заметил в его глазах осуждение, но извиняться совершенно не хотелось. – Ну ладно, – вздохнул Мино. Он подтянулся ближе к Ханбину, обнимая того и прижимаясь губами ко лбу. Однако Ханбин никак не мог расслабиться, его словно пережало внутри, мысли стянулись в одну точку и замкнулись. Никаких разговоров и нежностей ему сейчас не хотелось, больше всего хотелось остаться одному, чтобы хорошенько подумать. Мино нахмурился, когда Ханбин не отреагировал и на чмок в губы. – Что-то случилось? – Мино повернул голову Ханбина, подцепив за подбородок. – Нет, – отрезал Ханбин. – Хорошо, как скажешь, – сухо сказал Мино. – Тогда отсыпайся, еда на столе. Он перевернулся на другой бок и собирался встать с кровати, но Ханбин схватил его за рубашку. – Просто… просто устал. Не выспался, наверное, – тихо сказал Ханбин. – Я очень устал сегодня, правда. Мино обернулся на него, с трудом натянул губы в полуулыбке и потрепал по волосам. – Отдыхай. – Блять, – выдохнул Ханбин, когда Мино вышел из комнаты. Он зарылся пальцами в волосы и несколько раз ударился головой об подушку. Вся жизнь валилась у него из рук, и это сводило с ума! – Быстро ты отдохнул, – бросил ему Мино, не поворачивая головы. Он смотрел какой-то вечерний сериал по телевизору и вяло ковырялся в еде, которую приготовил на скорую руку специально для Ханбина. Ханбин принюхался – пахло рисом и жаренной рыбой. Мино даже прибрал в отдельную кучку разбросанные вещи, пока Ханбин спал. – Не злись, – устало пробормотал Ханбин, сев на пол рядом и уткнувшись в его плечо. – Сейчас мне просто тяжело немного. – Тебе уже давно тяжело, но ты только и делаешь, что отмахиваешься от меня. Как я могу понять причины, если ты словно выстроил стену и отгородился от меня, – Мино отложил палочки в сторону. Он и сам не думал, что поведение Ханбина так его заденет, но все мелкие обиды будто повалили наружу, стоило лишь сегодня вновь врезаться лбом в упрямство парня. В последнее время Ханбин был настолько сам не свой, что Мино выгрызал сам себя мыслями, чувствуя собственное бессилие и бесполезность. – Я просто хочу помочь тебе, – сказал Мино. – Я… – Ханбин зажмурился, перекатился головой по плечу Мино в другую сторону, чтобы тот не видел лица, и сжал его руку, – уже взрослый, сам справлюсь с переводом на новую работу. Должен справиться. – Чёрт возьми, да перестань ты! – не выдержал Мино. Он схватил Ханбина за плечи и развернул к себе. – Ты нихрена не похож на того, кого волнует лишь перевод на новую должность! Мы так давно вместе, неужели я не заслужил хотя бы немного доверия?! – Эй! – Ханбин тоже разозлился. – Почему ты всегда командуешь?! Если я говорю, что сам справлюсь, ты тоже должен мне доверять! Если ты привык, что весь мир вертится вокруг тебя, то со мной это не прокатит! – О! – Мино опустил руки. – Всё понятно. – Да нет, я не это имел в виду… – опомнился Ханбин. – Случайно… – Вырвалось, да?! – покачал головой Мино. Он сказал это своим обычным спокойным голосом, но глаза выражали его эмоции без слов. Ханбин ужаснулся сам себе и ответному взгляду Мино. Ханбин никак не находил нужных слов, а Мино вновь покачал головой, в глазах появилась досада. Он развернулся, вышел из комнаты и вскоре из квартиры. – Молодец Ханбин, ты вёл себя как настоящий взрослый и показал, кто в доме хозяин, – горько сказал Ханбин в пустой комнате, усевшись напротив что-то бормотавшего телевизора и остывшей еды, приготовленной специально для него. Выскочив на улицу, Мино нервно закурил. Он посмотрел на светящиеся окна квартиры Ханбина и медленно пошёл в сторону припаркованной машины. – Что ж за идиот, – выдохнул он с дымом. Следующий день в отделении проходил словно в агонии. Ханбин ощущал, как его заживо едят собственные же мысли. Они как паразиты проросли в его органах, уничтожая весь организм. Медленная, медленная смерть. И нет никакого спасения, потому что в офисе о нём и Бобби будто совершенно забыли. Никому не было дела до того, что же они нашли в коробках, и никто не вызывал Ханбина для дополнительного допроса по факту убийства им киборга, ни новых вызовов, ни заданий. К обеду они с Бобби начали непонимающе переглядываться друг с другом, а то с чего бы всё это?! Уж не невидимками ли они стали? Бобби даже шутливо ощупал себя и спросил у Ханбина, видит ли он его. Несколько раз Ханбин писал Мино, но тот молчал и даже сбросил звонок, лишь после которого Ханбину пришло сообщение: «На работе очень много дел сегодня, потом поговорим». Ханбин отбросил телефон на стол и уткнулся лбом в столешницу. Бобби рядом не было, тому надоело скучать и он решил найти себе жертву, оставив Ханбина один на один с его мыслями. К вечеру у Ханбина уже подпрыгивала крышка от беснующегося кипятка в голове. Внутри всё жгло и просто хотелось, чтобы стало легче. Ча Хонгю тоже не объявлялся, и неизвестность изводила сильнее, чем если бы ему дали точные инструкции, что он кого-то должен убить. Они разошлись с Бобби, как только покинули офис. Ханбин некоторое время стоял и курил, наблюдая за удаляющимся напарником, прокручивая в голове папку за папкой, коробку за коробкой, год за годом, что он провёл в Китах. Если он придёт к Бобби с повинной, правда ли тот сдержит своё слово и поможет ему?! Со стороны, конечно, такой парень, как Ким Бобби, совсем не вызывал доверия – вот он идёт по улице походкой какого-то бездельника и его тело настолько расслаблено, словно никогда не знало напряжения. Кепка, штаны, болтающиеся на заднице, огромная толстовка, спортивная куртка, цветные кроссовки и носки, натянутые поверх штанов – да этому парню не мешало бы повзрослеть, а не разбрасываться предложениями по спасению утопающих! Ханбин докурил сигарету, выбросил окурок в урну и, развернувшись, поспешил к автобусной остановке. Вскоре подъехал его маршрут, на котором он почти доехал до своего района, но неожиданно выпрыгнул из автобуса, перешёл дорогу, чтобы сесть в другой автобус и поехать в противоположную сторону. В полутёмной гостиной освещение исходило лишь от большого монитора телевизора. По музыкальному каналу крутили хит-парад новинок. Бобби скучающе зевал, время от времени отхлёбывая из стакана. Ну и денёк сегодня выдался! Если это часть плана О Донвана, то действительно может сработать. Кинуть Ханбину такие интересные подсказки в виде дел бывших Китов – выходцев из детских домов, сгинувших при столкновениях с киборгами, а после помариновать как следует, чтобы парень извёлся от ненужных мыслей. Пожалуй, отличный стратег, этот сонбэ. – Такое ощущение, что все вокруг работают, кроме меня. Нянчусь и протираю штаны на стуле. Даже обидно… Бобби вытянул ноги, сложив их на стол, и развалился на диване. Ему хотелось действия, но дело оказалось слишком вялым. Неврастичный Ким Ханбин мялся, как юная девственница, не решаясь наконец-то взять свою жизнь в руки. Вместо этого он вздрагивал от каждого шороха, падал в обмороки и включал дурачка. – Или и правда дурак, – ответил сам себе Бобби. Каким боком Ким Ханбина ни поверни, а с любой стороны раздражает. Но Бобби совершенно не нравилось, что он думает о Ханбине так часто. Когда они ходили вместе за продуктами после ночной смены, почти у самого офиса поднялся небольшой ветер, который крутил пакеты в руках Ханбина и те бились об его худые икры. Выглядело это донельзя забавным, но Бобби не хотелось улыбаться. Мозг заработал словно в лихорадке и Бобби отлично понял, к чему клонятся его мысли. Ещё он отлично понимал теперь – стоит попробовать, чтобы прекратить всё. Просто попробовать, чтобы отпустило. Одного раза точно будет достаточно, и он освободится от чёртова Ким Ханбина, вытащит его из своей головы. Ему просто любопытно, а с любопытством Бобби никогда не умел совладать. Телевизор продолжал пыхтеть хитами, Бобби лениво потянулся и встал, чтобы подлить в стакан. Из коридора послышался прерывистый звонок, словно тот, кто жал кнопку возле входной двери, был неуверен, стоит ли ему это делать или лучше уйти немедленно. Бобби никого не ждал, к нему некому приходить. В этом городе у него нет ни друзей, ни родственников. Он поставил стакан на низкий столик, прошёл к двери и, не спрашивая, распахнул её настежь. – Фух, – выдохнул Ханбин. – Я уже думал, что неправильно запомнил адрес.