Китобой

– Ты ел? – спросил Бобби, ожидая, когда Ханбин снимет обувь и повесит куртку. – Я поговорить, – тихо сказал Ханбин, не поднимая головы. – Можно заказать еды. – Я ненадолго, пять минут и уйду, – Ханбин шмыгнул вечно простуженным носом. – Короче, найдёшь меня на кухне, заваривающего тебе рамён, – Бобби ушёл из коридора и зашумел, готовя обещанное. Ханбин, оставшись в одиночестве, замешкался. С тяжёлым сердцем он раздумывал не сбежать ли ему и зачем он сюда явился. Сняв обувь и повесив куртку, он осторожно прошёл на кухню. Бобби уже заливал кипятком из чайника лапшу в картонной коробке. – Уж извиняй, только такой, – он пожал плечами. – Есть ещё вчерашний кимбап. – Хён, я сюда не жрать пришёл, – хотя есть Ханбину очень захотелось, едва он унюхал запах рамёна. – Угу, – усмехнулся Бобби. – Мы с тобой разбежались вроде час назад? Ты до дома то доехал? Поесть успел? – Чего такой добрый, аж тошно, – проворчал Ханбин. – Подсыпал тебе порошка правды, поди пришёл про Китов поведать. – С чего ты решил? – подозрительно спросил Ханбин. – Зачем тебе ещё приходить ко мне? Или в любви решил признаться? – Мечтай! – У тебя уши покраснели, – улыбнулся Бобби. – Когда-нибудь Ханбин-а обязательно полюбит хёна, е! – он засмеялся и пробежал шутливый круг чемпиона по кухне. – Ты совсем идиот?! – опешил Ханбин. – Да нахрена! Я домой. – Сядь и ешь, – Бобби встал у выхода, отрезая путь для побега. – Я так-то тебя не ждал в гости и тихо-мирно бухал в одного. – Вот и протрезвей, а я ухожу. – Я не пьяный, – серьёзно сказал Бобби. – Просто ты такой скучный чувак. – Уж прости, – процедил в ответ Ханбин. – Раз пришёл, так хоть говори, что собирался, хватит трусить. Ханбин ругнулся сквозь зубы недовольно, но вернулся к столу и молча принялся есть горячую лапшу. – Всё-таки отличная квартирка, – сказал Ханбин, нервно почёсывая затылок, когда они прошли в гостиную. – Просто съёмная, – Бобби запрыгнул на диван, укладывая ноги на столик. – Подбухнём? – он поднял стакан. – Хорошо, наверное, зарабатываешь в этом своём отделе внутренних расследований?! – Ханбин тоже сел на диван, откидываясь на спинку и игнорируя предложение выпить. Бобби это не смутило, он с удовольствие прихлебнул из стакана, закинул руку за голову и довольно выдохнул: – Так и работа не в офисе сидеть. – Я тоже не цветы поливал, знаешь ли, – хмыкнул Ханбин. – Не на тех работал, – парировал Бобби. Они оба замолчали. Бобби раз за разом подносил стакан ко рту, Ханбин бесцельно разглядывал гостиную. – Спой же мне, птичка, – вздохнул Бобби. Ханбин вздрогнул. – А какие гарантии, что я могу на тебя и твоих начальников положиться? – спросил он. – Малой, не набивай себе цену, – усмехнулся Бобби. – Я тебя сберегу, алмазный ты мой, – он подался ближе к Ханбину и закинул руку тому на плечи, прижимая к себе. Ханбин поднял бровь и скинул руку Бобби. – Давай серьёзней как-нибудь, – сказал он. – Окей, давай, – Бобби поставил стакан на стол и сделал внимательное лицо. – Что ты скажешь о делах, которые мы разбирали ночью? – осторожно начал Ханбин. – Первое: детские приюты. Второе: мальчики-сироты. Третье: отряды Китов. Четвёртое: всё закончилось плохо, – Бобби загнул четыре пальца. – Ага, – деловито покивал Ханбин. – Мне попалось несколько папок, где были дела воспитанников одного и того же детского приюта. – Ну, там несколько повторяющихся, – задумчиво сказал Бобби. – Но был один, – настойчиво сказал Ханбин. – Я тоже в нём вырос. – О. – Ладно, – вздохнул Ханбин. – Просто скажи мне честно, что меня ждёт, если, допустим, я окажусь из нечистых на руку Китов. – Если, допустим, это так, – сказал Бобби. – Всё зависит от того, насколько ты ценен, как свидетель. – Если, допустим, я дам показания против Ча Хонгю – моего бывшего начальника. – И я, допустим, могу рассказать схему сбыта кое-чего на чёрном рынке и распределения прибыли между соучасниками, – добавил он. – И, допустим, это всё, что я знаю. – Допустим, мне нужно уточнить в штабе, – сказал Бобби. – Ясно, – обречённо усмехнулся Ханбин, тряхнув головой. – Учитывая, что дело Китов зашло в тупик, единственному свидетелю, наверное, предложат хорошую сделку. – Я хочу выжить, – серьёзно сказал Ханбин. – И, допустим, если тюрьма, то только одиночка. – О-о, – протянул Бобби, цепко глядя на Ханбина, тот взгляд выдержал. Шутки кончились. – Дай мне больше подробностей. – Пожалуй, я могу, – Ханбин продолжал держать полуулыбку на губах. Он уже осознал, что некуда отступать. Даже когда он шёл к Бобби, он предполагал, вряд ли ему удастся избежать ответственности. Никто не спустится с небес на единороге и не щёлкнет пальцами, чтобы у глупенького Ким Ханбина всё стало радужно. – Я рос в детском приюте. Ничего хорошего сказать об этом не могу, но иногда туда приходили всякие люди из разных учреждений. Из полиции и армии тоже приходили. Чаще всего Киты. Нам – мальчишкам – конечно, казалось, что эти мужики супер крутые. Мне особо ничего не светило в жизни, так что, когда Ча Хонгю предложил пойти в армейское подразделение полиции Киты, я согласился просто потому, что на носу было совершеннолетие, и значит, я остался бы без крыши над головой. Я хоть и худой, но в приюте у меня был хён, он всегда заставлял меня заниматься спортом, потому я не беспокоился о трудной физической работе. Прошёл несколько этапов подготовки, пока не получил допуск к вооружённым операциям. Сначала всё было нормально, но потом, во время одного задания, мои сонбэ убили Мертвеца, – он замолчал, облизывая губы. – Из моего пистолета. Мой напарник сказал, что у него замкнуло автомат и он попросил дать ему пистолет. И я, как последний идиот… – голос Ханбина дрогнул. – …вопреки уставу дал своё оружие. Правда, я молодец?! Бобби промолчал. Чего уж тут скажешь – Ханбина развели, как настоящего лоха. Даже если бы он пошёл сдавать сонбэ, убийство повесили бы на него и он не доказал бы обратное. Схема стара, как мир, а до сих пор действует. Преступный мир любит традиции. – Я бы мог стать актёром, – продолжил Ханбин. – Никогда не думал, что так круто умею притворяться. Серьёзно, хён, я великолепен, – он самодовольно кивнул собственным словам. – Точнее был, в последнее время потерял форму, никак не возьму себя в руки. – Это точно, малой, ты так лажаешь, – Бобби взлохматил ему волосы. Ханбин отмахнулся от руки, перестал выдавливать из себя улыбку, его лицо съёжилось, нервно подрагивая. – Я делал всё, чего от меня ждали, говорил так, как им нужно было, был весь такой «свой», даже делал вид, что мне хочется больше и больше денег. Думал, если я потерплю, то появится шанс свалить, но ничего не произошло. И вот где я оказался, – нервный смешок вырвался из Ханбина, он встал с дивана, потёр шею и подошёл к выходу в коридор. – Если твоим начальникам нужны подробности для протокола, то без адвоката и сделки они ничего не получат, поэтому, хён, поторопись – я на самом деле, не очень уверен, что хочу в это влезать, – бросил он напоследок. – И если что, то ничего я тебе не говорил. – Погоди, – подорвался Бобби. – Ты мне тут не шутки пошутил и вот так свалишь? – А что мне здесь с тобой ещё делать? – прикрикнул на него Ханбин. – Я устал и завтра на работу, так что сваливаю. Он быстро обулся и влез в куртку. Бобби смотрел на него совершенно непонимающе, Ханбин почти физически ощущал, как в голове Бобби взрываются информационные бомбы. Сам он наоборот неожиданно почувствовал себя легче, с него словно парочка каменных валунов скатилась. Говорить об этом оказалось легче, чем он мог себе представить. Ханбин не планировал становиться свидетелем, не допускал такого варианта, но последние дни навели его на неутешительные выводы, что Ча Хонгю уж точно не оставит его в живых. Может быть, жизнь Ханбина и не представляет особой ценности, а сам он просто ничтожество бесхребетное, только отчего-то жить всё равно вроде бы хочется. – Спасибо за рамён, – сказал Ханбин на прощание. – Я пошёл. – Эй, малой, – опомнился Бобби. – Только никому не болтай, что ты мне сказал. – Я не настолько тупенький, – нахмурился Ханбин. Бобби закрыл за Ханбином дверь, прошёл в гостиную, залпом выпил остатки в стакане, подумал и налил ещё, заглотив всё за раз. – Блять, ну и что это было? – спросил он у пустоты. – Я не понял. – Нет, правда, чего это он прибежал, – Бобби почесал затылок. – Ну и говнюк же он, – напомнил себе Бобби. – Блять, это надо же! – Ладно, потом его возненавижу окончательно, – Бобби схватил телефон и набрал номер Джоан Ким. – Чего тебе? – раздалось в ответ после гудков. – Слышь, старушенция, – затараторил Бобби. – Ким Ханбин решил стать свидетелем, но без выгодной сделки ни на что не согласен! В трубке на время повисла тишина. Бобби нетерпеливо кружил по комнате. – Неожиданно, – прокряхтела Джоан Ким. – Я займусь этим. – Эй, что мне ему ответить? – прокричал в трубку Бобби. – Он хочет знать, на что он может рассчитывать. Тюрьма там, свобода… – В тюрьму ему нельзя. Скажи, что по желанию вывоз в другую страну или программа защиты свидетелей, если его показания действительно будут того стоить. – Чё правда? – изумился Бобби. – Он же тоже убийца! – Посадить верхушку важнее, мелкие шестёрки не так важны. Ты же не думаешь, что Ким Ханбин какой-то поехавший маньяк и если его отпустить, он будет бегать по улицам в поисках, кого бы ему выпотрошить?! – А-а-а! – воскликнул Бобби. – Всё равно, всех их под суд. – Заткнись, глупый ребёнок! – рявкнула Джоан Ким. – И постереги мальца. – Но-о… – Это приказ! – Серьёзно?! – Бобби возмущённо уставился на замолчавший телефон. – Мне нужно больше алкоголя… Ханбин почти не смотрел по сторонам, пока добирался до дома. Он опомнился только, когда вошёл в квартиру. В гостиной горел свет. – Какого хера? – тихо сказал он, потому что свет он точно не оставлял включённым. – Эй, – в коридор высунулся хмурый Мино, – ты где был, а? – Блять, напугал! – вздрогнул Ханбин, прикладывая ладонь к груди. – Это я-то напугал? – Мино злился. – Где ты шатаешься? Я весь вечер не могу до тебя дозвониться. Ханбин, никак ещё не пришедший в себя после разговора с Бобби, заторможено похлопал себя по карманам в поисках телефона. – А, блин, – вздохнул он. – Я телефон оставил на рабочем столе. – И во сколько заканчивается твой рабочий день? – без тени улыбки спросил Мино. – Я здесь несколько часов жду. – Ну извини, мы вроде не договаривались, – раздражённо ответил Ханбин. – Я кое-что улаживал по личным делам. – Каким? – Мино, ты серьёзно? – разозлился Ханбин. – Что за допрос? – Я же просил предупреждать меня, если что-то случается, – холодно произнёс Мино. – Ничего, блять не случилось! – крикнул Ханбин. – Что ты пристал, а?! Я что теперь должен просить разрешение на каждый шаг? – он скинул кроссовки и не глядя бросил куртку на тумбу. – Не переворачивай слова, Ханбин. – Не донимай меня глупыми претензиями. – То есть, волнение за тебя лишь глупые претензии? – спросил Мино. – А теперь ты что уходишь от ответа?! Ханбин действительно надеялся скрыться в комнате, но Мино последовал за ним. Ему не хотелось ругаться с хёном и он не понимал, как так получилось, что они снова ссорятся. Это похоже на цепное безумие. Ханбин, избегая разговора, принялся переодеваться в домашние вещи, но Мино настойчиво ждал возле двери. – Просто перестань быть таким, – наконец сказал Мино. – Просто перестань сам быть таким, хён! – вышел из себя Ханбин. – Я хочу хотя бы дома быть в покое, меня заебали уже все эти проблемы! – Не будь таким эгоистичным, – ответил Мино. – Думаешь, у меня нет проблем? Да у меня их куча. – И ты мне ни о чём не рассказываешь, зато требуешь отчитываться перед тобой! – Знаешь, выдёргивать слова из контекста и припоминать при удобном случае – это низко, – сказал Мино и Ханбин стыдливо отвёл глаза. – Мои проблемы ты никак не можешь решить. – Тогда с чего ты взял, что ты можешь решить мои проблемы? – Чёрт, что это за гнусная тактика возвращать сказанное?! Потому что у меня есть деньги, которые устранили бы большую часть твои трудностей, – уверенно сказал Мино, Ханбин зло прищурился и втянул носом побольше воздуха. – Мы просто говорим на разных языках, – отрезал он. – Ханбин-а… – Мино шагнул ему навстречу. – Хён, если ты не отстанешь от меня, я просто уйду отсюда. – Я понял, – глухо отозвался Мино. – Это я уйду, – он поджал губы. – Я купил тебе еды, но всё уже остыло. Ханбин кусал губы, пока Мино одевался. Тяжёлое молчание разливалось вокруг и никто не пытался его нарушить. Обувшись, Мино выпрямился и с досадой посмотрел на хмурого Ханбина, он подался вперёд и мягко поцеловал его в губы. – Я люблю тебя, покушай хорошо. – Что с нами происходит, Ханбин-а? – тихо спросил Мино у пустоты, едва за ним закрылась дверь. Утром в офисе Ханбин с отвращением смотрел на одиноко лежащий смартфон на своём столе. Внутри обнаружилось пять пропущенных звонков и несколько сообщений. Проглядев их все, Ханбин снова швырнул телефон на стол, но через секунду быстро схватил и сунул в карман. – Что с тобой? – ужаснулся он, когда за соседний стол сел Бобби. С утра тот выглядел просто кошмарно: отёкшее лицо, заплывшие и без того узкие глаза, помятый вид. – Бухал, – прохрипел тот. – Спаси меня, сгоняй за кофейком. Умираю… – Дождёшься от тебя, ага, как же, – но за кофе сходил. Ханбин и сам чувствовал себя отвратительно. Хотя ему и стало легче после встречи с Бобби, однако потом у него яйца поджались так, что он едва не начал разрабатывать план побега из страны по фальшивым документам. А ссора с Мино спокойствия не добавила. Он не спал всю ночь, да ему и не хотелось, но голова казалась чугунной и болели глаза. Всё утро Ханбин щенячьими глазами смотрел на Бобби, ожидая хоть какой-то информационной подачки. Но тот обтирал своим лицом стол и ворчал на жизнь. Бобби обнадёжил его только на перекуре, напомнив, чтобы тот не болтал. Ханбин даже почувствовал, будто земля под его ногами крепчает. Может, у него ещё есть шанс на новую жизнь?! – Эй, вы, двое бестолочей, идите за мной! – позвала их Бануль после обеда. Она отвела их в одну из переговорных, села напротив и стала спрашивать про разобранные коробки и сделанные выводы. Ханбин сухо перечислил выделенные факты, но от себя ничего не добавил. Как и просил Бобби, он болтать не собирался. – Наконец-то этот день закончился! – Бобби принялся потягиваться, едва они вышли на улицу. Ханбин, стоя рядом и пряча руки от промозглого ветра в карманах, пинал носком ботинка камешек и поглядывал на напарника. – Ладно, я сваливаю, – Бобби махнул Ханбину рукой. – Если что, позвоню, ну или сам звони. – Э… Хён! – окликнул его Ханбин. – Можно я у тебя сегодня переночую? Бобби сдвинул брови к переносице, метнулся к нему поближе и тихо спросил: – Тебе угрожают? – Ну, сегодня нет, – опешил Ханбин. – Сегодня? – Я… – замялся Ханбин, – в общем, бухло есть? – Бобби кивнул. – Домой не охота, я бы выпил, завтра выходной всё равно. – А-а, ну пошли, – усмехнулся Бобби. – Какой ты внезапный, однако. Ему даже как-то не верилось, что Ханбин уже второй вечер сам идёт к нему в дом. Не сигнализируют ли ему из космоса, что это шанс, знак или прочая фигня. Да Ханбин от него раньше шарахался, как от прокажённого, а теперь готовенький шагает сам – бери сколько хочешь. Бобби недоверчиво скосил глаза. «Попробовать то можно, если даст», – подумал он. – «А даст?» Он ещё раз посмотрел на Ханбина, который флегматично закурил и не обращал на напарника никакого внимания. Отросшая чёлка почти закрывала ему глаза, из-под неё торчал крупный нос, пришмыгивающий через каждые пять минут. – Надо купить закуси, – предложил Бобби. – Я куплю, а с тебя выпивка, если ты не всё ночью вылакал, – отозвался Ханбин. – Да не, у меня хорошие запасы, – усмехнулся Бобби, Ханбин одарил его презрительным взглядом. – Пиво, виски, соджу, водка? – спросил Бобби. – Всё сразу и в большой стакан? – Да без разницы, – отмахнулся Ханбин, уже переодевшийся в предложенные домашние вещи, пока Бобби зависал в ванной, и схватил первую попавшуюся бутылку, сразу заглатывая одну стопку. – Ясненько… – Бобби удивлённо уставился на излишне бодрого гостя. – Отлично пошла, – Ханбин скривился и встряхнул головой. – Хён, тебе налить? – Ага, – Бобби протянул стопку, сев рядом. – Ханбин-а, ты закусывай… Ханбин в ответ показал пальцами ОК и заглотнул ещё одну стопку. – Я сегодня не хочу ни о чём думать, – выдохнул Ханбин, причмокнув. – Буду просто веселиться, ура! – Ура анархии! – засмеялся Бобби. «Если я буду настойчив, он наверняка сбежит». «Испугается уж точно». «Значит, нужно быть мягче или что-то типа этого?!» «Как с девчонкой, что ли? От него столько проблем, о чём я вообще думаю?!» Бобби весь вечер не мог избавиться от этих навязчивых мыслей и никакой алкоголь не спасал. Он потёр глаза, сполз ладонями на щёки и потёр их, на мгновение застыв, неотрывно глядя на пьянющего Ханбина по соседству, пытающегося ровно налить из бутылки в стакан. Стакан ему услужливо дал Бобби, когда со стопками глазомер уже отказал. Наверное, зря – в стакан влезало больше. А как это всё влезало в Ханбина, Бобби не понимал. Он выпил столько же, но на него и алкоголь действует слабее. – Малой, говорил же, закусывай! – выдохнул Бобби, Ханбин посмотрел на него совершенно нетрезвыми, но абсолютно невинными глазами, пытаясь высосать налитое «с горкой» так, чтобы не расплескать по полу. – Я завтра всё помою, – попытался сказать Ханбин, но получилось отрыгнуть. – Пардонь, – он поднял предупредительно руку и рыгнул ещё раз. – Хён, завтра, – покивал Ханбин. Его немного шатало и глаза едва открывались. Бобби покачал головой, допивая остатки из его стакана. – Кусай, – он сунул в рот Ханбину креветку. – Жуй. Ханбин зажевал, шутливо отдавая честь. – Я совсем немного пьян, – сказал Ханбин. – Может и кажется, что я уже никакой, но мой мозг прекрасно соображает. Так то! – Вот балбес! – усмехнулся Бобби. Он пихнул Ханбина в грудь, чтобы тот прижался к спинке дивана и прекратил тянуться к бутылке. Пришлось ухватить его за плечи, потому что Ханбин оказался весьма настырным любителем выпить. Тот повернул голову, почувствовав чужое движение. Бобби оказался непозволительно близко. Его тёмные глаза выжидающе заглядывали в Ханбиновы кофейные. У Ханбина под кожей пробрало, желудок скрутило в узел и задёргало между лопатками холодком, мир по-прежнему шатало под алкоголем, но сознание трезвело с невероятной скоростью. Бобби вдруг вновь шевельнулся, опять ухватил Ханбина за плечи, разворачивая к себе и приближаясь лицом. – Эй, Ханбин-а, можно я тебя поцелую? – неуклюже пробормотал Бобби, но хватку не ослабил. Ханбин сморгнул, сглотнул и вздрогнул, бледнея. – Ну… попробуй, – нервно выдохнул он, сразу же понимая, какую же глупость совершил. Не потому что дал зелёный свет Бобби, а потому что «Ну… попробуй» – совершенно дурацкая формулировка его чувств к хёну. Внутри тугой узел затянуло так, что Ханбин едва смог порывисто вдохнуть воздуха, прежде чем его губ коснулись слегка обветренные, но мягкие губы Бобби. Верхней губой Ханбин упёрся в выпирающие зубы, а нижнюю Бобби осторожно обхватил ртом. Ханбин зажмурил глаза, потому что Бобби своих не закрыл, а продолжал медленно входить ими в Ханбина. Глубоко, насколько дотянется. Ханбин зажмурил глаза, окунаясь во тьму, и все остальные чувства мгновенно обострились. Он почувствовал лёгкий запах простого мыла от Бобби и ментоловый аромат шампуня от его ещё непросохших волос. По языку растеклась слюна, в которой намешалось столько всего: от табака и водки до цитрусового леденца. Когда только Бобби успел его съесть?! Бобби целовал его так медленно, что Ханбину уже становилось больно. От сгустившейся атмосферы, от коликов внутри, от неторопливости, которая как пытка. Руки Бобби сползли на талию Ханбина. И Ханбин пропустил вдох, ведь он, кажется, разрешил Бобби только поцеловать себя, а не трогать где попало. Он почувствовал, как Бобби осторожно напирает, заставляя отклоняться назад, ложиться спиной на диван. Его бросило в жар – ладони Бобби стали совсем влажные, это чувствовалось даже через одежду, когда они съехали с талии на бёдра. И теперь там, внизу, под ними кожа горела. – Хён, блять, – сдавленно проскулил Ханбин в рот Бобби, сжимаясь, как девственник. Бобби оторвался от его губ, с трудом поднимая абсолютно расфокусированный взгляд. Глаза у него замутнели, на висках проступила испарина, капли пота стекали дорожкой вниз, застревая на острой линии скулы. Ханбина затрясло. Внутри затрещало по швам и разложило на пазл. Бобби убрал одну из рук с бедра и положил мокрую ладонь на щёку Ханбина, слегка сжимая и потирая кожу большим пальцем. Ханбин замер, не отводя глаз и чувствуя, что это нарастает – момент, когда статика должна дрогнуть и превратиться в хаос беспорядочных движений. И Бобби дёрнулся: наклонился прямиком к уху Ханбина. – Ханбин, блять, – забормотал Бобби, захрипел низко, с трудом. Голос его изнутри наполнился тихим подрыкиванием. – Ханбин, блять… Блять, – бормотал он. – Блять, – прошептал Ханбин, нетерпеливо облизывая губы, на что Бобби прикрыл глаза и сдавленно хихикнул, уткнувшись губами в скулу, а далее сползая ниже – по щеке, по линии подбородка, на шею. Ханбин запрокинул голову назад, с трудом приоткрыл глаза, на мгновение становясь совершенно спокойным, но в следующий миг его сердце бешено забилось. – Блять, Бобби-хён… – Чего? – бессознательно откликнулся Бобби, облизывая ему ключицы. – Какого хрена ты мне так нравишься?! – надрывно и резко протараторил Ханбин и схватил Бобби за футболку, стискивая пальцами ткань, пока ещё не крепко, но уже обнимая. – Сука, так бесишь! Бобби прекратил натирать кожу Ханбина своим языком, задрал голову и посмотрел мутными чёрными глазами прямо в карие глаза напарника. Уголки его губ начали хищно растягиваться в безумную ухмылку. У Ханбина дёрнуло в паху, да и он сам весь съёжился под нависшей над ним скалой, пальцы на ногах поджались и кадык мягко пошевелился вверх-вниз, пропуская по горлу слюну. – Наконец-то ты сам это признал, – чётко проговорил Бобби. – Малыш Ханбин любит хёна. Он подхватил Ханбина за бёдра и дёрнул на себя, силой разводя его ноги в стороны. Ханбин подавился возмущённым возгласом, когда ему в пах упёрся твёрдый член Бобби, пока ещё прикрытый штанами. – Я не… – вздохнул Ханбин, – признал, – выдохнул он в чужие мягкие губы. Поцелуй оказался настойчивее того – согласованного – и влажнее. Языком Бобби просто заткнул вечно полный недовольства рот. «Заткнись-ка, дружок!» – сказал язык. «Пять минут назад ты душу дьяволу продал? Продал! Так что не болтай, а стони!» – добавили зубы, прикусывая нижнюю губу. И Ханбин застонал, ртом в рот. Бобби пробрался ему в штаны, накрывая стояк под трусами ладонью. Ханбин почувствовал, как вспыхнул румянец у него на щеках, ведь трусы уже намокли. – Оу, – усмехнулся Бобби и потянул штаны вниз, они легко сползли с худых бёдер. Ханбин снова мучительно зажмурил глаза, как будто первый раз под парнем. Хотя, действительно, словно в первый раз, ощущения так похожи. В голове вертелось столько всего и ничего кроме. Ноющее чувство, что он должен о чём-то помнить, перекрыла ноющая же страсть, начавшая глодать по центру его всего и разбрызгиваться плотными импульсами от живота вниз к члену и вверх к сердцу. Мозг сдался, обрубая каналы связи и давая волю эмоциям. Ханбин был растравлен и ничего не мог с этим поделать. Ханбин был влюблён и ничего с этим уже не поделать. Ханбин был пьян… Он сжал бока Бобби коленями, закинул ему на поясницу пятки и подался вперёд. – Вообще я с мальчиками как-то не пробовал, но посмотрел парочку видео… Ну, может, и не парочку, так, несколько, – выдохнул Бобби, прижимаясь своим лбом ко лбу Ханбина и с наглостью заглядывая тому в глаза. – Блять, хён, бесишь, – лениво ругнулся Ханбин. – Смазка есть? – задумчиво добавил чуть позже, когда Бобби двинул бёдрами вперёд и сильнее вжал свой твёрдющий хуй Ханбину между ног. – Крем? Вазелин? Блеск для губ, да хоть зубная паста?! Хотя нет, зубная паста это пиздец. – Сука! – прыснул Бобби. – Давай закончим… – робко вырвалось из неожиданно испугавшегося происходящему Ханбина. Что они вообще сейчас делают?! Смазка, паста?! – Не дёргайся! – Бобби мгновенно перестал ржать, подлез рукой под коленом Ханбина и этой же рукой дотянулся до противоположного плеча, прижимая Ханбина к дивану, отрезая попытки к бегству. Свободной рукой он расстегнул карман спортивных штанов и вытащил тюбик. – Купил я, – Бобби стукнул тюбиком по носу Ханбина. – С мальчиками не пробовал, но с девочками анальный секс ничего так. – Хён, бесишь, сука! «Когда ты успел?» – хотел закричать Ханбин, но не смог. Он разжал пальцы, выпуская из рук футболку Бобби, а Бобби освободил его от захвата. Колени вновь сжали бока, Ханбин откинулся обратно на диван и пьяными глазами уставился на довольно скалящегося Бобби. – Козёл! – Ханбин спрятал лицо в ладонях. – Еби тогда уже! Жёсткая пятка требовательно подпнула Бобби по ягодице, уши Ханбина покраснели, а из-под сомкнутых ладоней раздался тихий вздох. – Слушаюсь, мой господин, – прошептал Бобби прямо в алое ухо. И Ханбин мгновенно раздвинул ладони, смотря на Бобби почти трезвыми и круглыми глазами, но в ответ тот лишь мягко поцеловал его в губы. Без языка, без напора и обязательств. Такими бывают самые первые в жизни поцелуи. Вслед за штанами с бёдер сползли и трусы. Ханбин сжимал руками собственные щёки и не осмеливался смотреть вниз, на свой набухший член. Бобби снял футболку, бросив её на пол, хотел стащить и ханбинову, но тот неотрывно, по-оленьи, таращился на него, не отрывая рук от пунцовых щёк, и Бобби, почесав нос, просто задрал её выше. Он снял свои штаны и бельё, вновь устраиваясь поудобнее между колен Ханбина. Смазка растеклась по руке и Бобби игриво помахал Ханбину влажными пальцами. – Ханбин-а, – позвал его Бобби. – Ну чего? –смущённо откликнулся тот. – Постони немного, – ухмыльнулся он, опуская руку вниз и толкаясь первым пальцем. Ханбин же уже траханый, поди не рассыпется. Правда напоминать про это самому Ханбину Бобби не собирался, хотя бы вслух. А то ещё опомнится, пойдёт на попятный, не насиловать же его, а попробовать хочется, у Бобби уже стоит до боли, он и так заигрался. – Ах ты говнюк, – застонал Ханбин. Но больше ничего не сказал, прогибаясь и позволяя пальцу войти глубже. Бобби укусил Ханбина за щёку, когда с первого толчка не удалось вогнать член до конца и он на мгновение потерял контроль от возбуждения. Тот под ним всхлипнул через стон, расцарапывая плечи и дёргая головой в сторону. Член наконец-то вошёл целиком, и Бобби рукой прижал голову Ханбина к дивану, чтобы тот больше резко не шевелился. Сдерживаться было невыносимо, но Бобби крепко сжимал одной рукой худое бедро, второй давил на висок, не разрешая себе двигаться несколько долгих мгновений. То ли у его богатенького дружка меньше, то ли Ханбин всегда такой пиздецки узкий, что Бобби с трудом пролез в его задницу. Член внутри сжало так, будто он вошёл насмерть и хрен вытащишь обратно. – Мне не больно, – почти не врал Ханбин. Он задышал ровнее, по-простудному втягивая носом воздух. Привычный – решил Бобби. И осторожно двинул бёдрами назад и вперёд. Ханбин охнул, сжимая губы. Бобби переложил ладонь с виска на щёку с другой стороны лица, нежно погладив Ханбина, успокаивая. Придётся как-то помягче, как и планировал. Хотя контролировать что-то сейчас кажется таким смехотворным – Ханбин такой откровенный в сексе. Бобби ощутил, что завидует тому богатенькому дружку. Осторожничать так невыносимо, так глупо. Будь Бобби моложе, не смог бы точно, глядя на подобного человека под собой. Ханбин в сексе другой. Красивый? Да он и так красивый. Немного стрёмный, немного обычный, но красивый. Но в сексе… Да, блять, Бобби даже слов-то таких не знает, чтобы ещё понять природу этой красоты. Он трахает парня – обычного стрёмного парня, что в этом вообще красивого?! А глаз отвести не может. Но Бобби не моложе, он контролирует. Он просто хотел попробовать. Ему ещё с Ханбином работать, ему ещё показания его нужны, старушенция с него шкуру сдерёт, если дело сорвётся. Вот трахнет его как следует, мягонько и нежно, а утром… Ну если Ханбин на него окончательно западёт, так ведь даже лучше. Больше разболтает, показания даст. Бобби двинулся ещё раз, медленно, аккуратно. Ханбин стал дышать увереннее. Не стонал, как девица, а скупо, глухо, но протяжно. И смотрел из-под полузакрытых век и облепивших лоб влажных прядей чёлки. Разомкнутые губы подрагивали от каждого толчка, позволяя срываться стонам. Бобби закрыл глаза, вдыхая воздух и ускоряясь – понемногу. – Чживон-а, – тихо позвал Ханбин и Бобби разлепил веки. Ханбин под ним был прекрасен. Ханбин улыбался. – Блять, не могу больше! – прохрипел он. Он отпустил бедро и обеими руками сжал голову Ханбина. – Смотри мне в глаза, малой! – приказал он. И больше не сдерживался. Ханбин иногда закрывал глаза, но потом вновь их открывал и смотрел на Бобби ещё более томно. Его полуулыбка то исчезала, то вновь появлялась. Может, этому пьяному идиоту казалось, что ему просто снится сон – пони, радуга, рок-н-ролл. И Бобби улыбался в ответ – нагловато, по-кошачьи. Ханбин щурился на улыбки, стонал, называл Бобби по имени, иногда хёном, беспорядочно елозил руками, зарывался ими то в свои волосы, прогибаясь от толчков, то накрывая руки Бобби ладонями, то закидывая их за голову и снова прогибаясь. – Бесишь, – надрывным шёпотом простонал Ханбин, подаваясь на член изо всех оставшихся сил. – И ты меня, – с усмешкой выдохнул ему в губы Бобби, кончая. – Иди в душ, пьянь, – Бобби шлёпнул Ханбина по ягодице, когда натянул на него штаны. – Попозже, – пробормотал Ханбин, переворачиваясь на бок и утыкаясь носом в спинку дивана. – Тогда я пойду первым. Если что, приходи. – Угу. Бобби покачал головой, но уговаривать Ханбина было лениво. Он так устал. Блять, да он тысячу лет так не уставал. Ханбин засопел – уснул. И Бобби пошёл в душ, оставив полуголого напарника счастливо слюнявить обивку дивана. Тихо закрыв за собой дверь, провернув замок в ручке, Бобби без сил сполз вниз. Кажется он проебался! Чем он вообще думал, когда решил просто, блять, попробовать?! Попробовать, блять, что? Ну попробовал, и что? Теперь хочется ещё! И если бы не оказался после такого вымотан, Бобби бы просто ебал бы Ханбина до утра. Вертел бы его в разные стороны, по полу бы оттаскал, что там ещё есть – стол, комод. Что за хуйня?! Член снова затвердел. – Пиздец, – выдохнул Бобби. «Может, вернуться и продолжить?!» Он с трудом встал, подошёл к раковине и умылся холодной водой. Опершись о раковину, посмотрел в зеркало на самого себя. Глаза были совершенно безумными от похоти. Он думал, что ему просто интересно – симпатичный же мальчик, и эти противоречивые эмоции. И тогда на складе так пах чужой спермой, Бобби на адреналине вынюхал. Это просто запало ему в голову – навязчивая хрень. Вот он утолил её, но она не уходит. Ему хочется, блять, как же хочется ещё. Надо просто нажраться Ханбина доотвала и отпустит. Бобби хищно усмехнулся отражению. Именно! Поебёт малого ещё несколько раз. Качнувшись, он оторвал руки от раковины и залез под душ. Передёрнул под тёплыми струями, остужая лоб о прохладную плитку. Ханбин в гостиной, разнеженный и растрёпанный, спал всё в той же позе. Бобби обвёл глазами диван, понял, что вдвоём они не влезут и принёс из комнаты два одеяла и подушки. Одно постелил на полу, стащил с дивана Ханбина и сам лёг рядом, накрывая их обоих вторым одеялом, обняв Ханбина со спины, прижав к его сердцу ладонь, чтобы проснуться заранее.