Daisy

      По негласно сложившейся традиции воскресенье было самым долгожданным днём в их маленькой семье на двоих. Алан мог целыми сутками пропадать на работе, но этот день всегда неизменно оставлял свободным. Измождённый затянувшейся рабочей неделей, альфа находил спасение и отдых в объятьях своего возлюбленного, который также успевал соскучиться по нему, занимая себя всевозможной рутиной. Ничто не спасало от одиночества, которое подстерегало молодого омегу в каждом углу квартиры: ни затяжные посиделки с друзьями, ни работа по дому, ни даже уход за цветником, в который с его лёгкой руки превратился некогда заброшенный балкон. Раз за разом скорее на автомате выполняя эти простые последовательности действий, Дейзи понимал: это не совсем то, чего он хочет на самом деле. Что-то новое внутри него, пока ещё не совсем ему понятное, требовало заполнить зияющую пустоту: в их доме, их мыслях, их жизнях. Омега, сам того ещё не осознавая, хотел ощутить всю радость отцовства.       Дейзи обожал воскресные дни — и он ненавидел их. Всё оказывалось намного проще, если вошедшие для них в последнее время в привычку размолвки случались в будние дни. Тогда, в очередной раз вспылив, Алан просто собирался и уходил на работу, где в течение дня успевал остыть — к счастью, никто из них не умел долго таить обиды. В лучшем случае они просто ложились спать, а мирились немногим позже — происходило это ночью или же после пробуждения зависело от ситуации. Но сегодня всё было иначе: было воскресенье, которое пара обычно безвылазно проводила дома. Словно специально загоняя себя в ловушку собственного упрямства, они продолжали игнорировать друг друга с завидным упорством. Первым, как и полагается, не выдержал омега; будучи по природе более миролюбивым и сговорчивым, его угнетала царящая вокруг атмосфера. Ему не хотелось, чтобы между ними случались подобные размолвки. Каждый раз после их ссор Дейзи обещал себе, что в следующий раз промолчит, просто переступит через себя, тем самым сохранив их семейное благополучие. Вот только сам он отчётливо понимал: то, что время от времени с зачастившейся регулярностью вспыхивало между ними, едва ли можно было назвать благополучием. Да и семьи как таковой в общепринятых понятиях у них не было: им нужны были дети.       — Алан, — он заглянул в комнату и нерешительно замер на пороге. В помещении царила гробовая тишина, но блондин не слышал этого: тяжёлый и быстрый стук сердца где-то в горле заглушал все остальные звуки. — Сегодня такая хорошая погода, давай прогуляемся?       Сидящая в дальнем углу комнаты фигура повернулась к нему, подаваясь немного вперёд из кресла. Как-то странно серьёзно-грустный, бесконечно добрый и задумчивый — именно так он выглядел в глазах своего омеги. Алан был по-настоящему красив, и этого никто не мог отрицать. Даже лёгкий, невесомый полумрак, царящий в комнате из-за наглухо зашторенных окон, не мог этого скрыть. Его лицо с ярко выраженными скулами и глубокими карими глазами можно было разглядывать бесконечно, и каждый раз отмечать для себя нечто новое, ранее скрытое от взора. Необычный рельеф подбородка, соболиные брови и прямой, аккуратно очерченный нос с едва заметной горбинкой — всё в нём было непередаваемо прекрасно для Дейзи. Длинные пальцы рук с красиво очерченными костяшками, едва заметные ямочки на щеках и отросшие каштановые волосы, зачёсанные назад с пробором на правую сторону... Если бы омега умел хорошо рисовать, то без каких-либо проблем смог изобразить точнейшую копию своего избранника. Ах, как же часто он жалел и одновременно был рад, что Бог обделил его этим талантом. Будь Дейзи художником, то сутками напролёт рисовал бы портреты Алана — он бы непременно сошёл с ума от этого.       — Ты позавтракал? — в голосе — ни тени былого недовольства, лишь неприкрытая забота и какая-то усталость. Осознав, что худшее позади, омега прошмыгнул к супругу и, примостившись на налокотник кресла, обхватил руками его запястья. Его маленькие смуглые кисти по сравнению с широкими ладонями альфы выглядели словно кукольными.       — Конечно, ведь ты попросил, — удивлённо ответил блондин, будто речь шла о чём-то само собой подразумевающемся, и в следующее мгновение почувствовал, как сухие горячие губы бережно целуют его в висок. От такой неожиданной ласки омега зажмурился, невольно впиваясь ногтями в подставленные ему ладони.       — Иди собирайся, я сейчас буду, — Алан легонько подтолкнул его по направлению к двери, напоследок игриво шлёпнув. Дейзи так густо покраснел вплоть до кончиков ушей, что от тех в самую пору было прикуривать. На этого невинного, застенчивого непутёвого мальчишку невозможно было смотреть без улыбки. За те без малого шесть лет, что они знали друг друга, тот ни капли не изменился, и внешне, и духовно оставаясь всё тем же непоседливым солнечным ребёнком. Рядом с ним Алан и сам чувствовал, как невольно молодеет, хотя бы на время сбрасывая с себя те проблемы и мысли, что камнем висели на его шее и тянули на дно. Разница в возрасте между ними была не так значительна — всего семь лет, но иногда у альфы складывалось ощущение, что он топчет эту бренную землю далеко не первую сотню лет.

***

      Прогуливаясь под руку со своим альфой по многолюдным аллеям близлежащего парка, Дейзи чувствовал распирающую изнутри его гордость. Нечто схожее могут испытывать только дети, которым на очередной праздник подарили радиоуправляемый вертолёт или же огромную железную дорогу.       Весна с каждым днём всё увереннее вступала в свои права, и сейчас наступила очередь тёплого, но всё ещё влажного апреля. Просторные асфальтированные дорожки парка уже практически высохли, но кое-где в тени деревьев виднелись грязно-серые островки последнего снега.       Все без исключения лавочки были заняты, но это едва ли огорчало нашу парочку: в такую погоду в последнюю очередь хочется сидеть на одном месте, ведь ноги сами по себе несут тебя куда-то далеко вперёд, туда, где заканчивается извилистая змейка дорожки. Кто только не попадался им на пути: и совсем уже пожилые люди, которые сбивались в маленькие группки по интересам и днями напролёт обсуждали происходящее в мире, застолбив за собой по определённому месту; конечно, подавляющее большинство составляла бесцельно шатающаяся молодёжь, влюблённые парочки и шальная детвора, тщательно оберегаемая мамами, папами и бабушками.       Заслушавшись ладной и увлекательной речью Алана, который охотно делился с мужем произошедшим с ним за неделю, Дейзи не сразу понял, что в него что-то врезалось. Инстинктивно отшатнувшись назад, омега потянул за собой и мужа, после чего опустил взгляд вниз. Перед ними стояла маленькая кудрявая девочка лет пяти, не больше. Большие голубые глазёнки пытливо смотрели на омегу, словно ожидая от него чего-то.       — Привет, — он ласково улыбнулся ей и присел на корточки, чтобы оказаться на одном с ней уровне. — Не сильно ушиблась?       — Меня зовут Синти, — на удивление чётко для своего возраста произнесла девочка, явно довольная тем, что её маленькой персоне оказали такое внимание. — А тебя?       — Дейзи, — немного удивлённо выдохнул парень и, достав из кармана куртки платок, принялся вытирать на щеке новой знакомой маленькое пятнышко грязи. Синти многозначно засопела, но столь любезно предоставленную помощь приняла.       — Я гуляю здесь вместе с подружками, — встряхнув светлыми кудряшками, продолжила девочка и зачем-то потянулась к нему. Парень невольно вздрогнул, когда холодные детские ладошки обхватили его лицо. — Ты пахнешь почти так же, как мама. Ты тоже омега?       — Да, — он не переставал удивляться осведомлённости ребёнка в подобных вопросах в её-то возрасте. Блондин впервые испытывал нечто подобное; нет, дети и раньше всячески тянулись к нему, но ощущал так близко хрупкое тепло, тяжёлое сопение и уверенный детский взгляд он впервые. Внутри что-то шевельнулось, невольно заставляя губы растянуться в ещё более широкой улыбке.       — Значит, ты будешь моим мужем, — пролепетала девочка и похлопала замёрзшими ладошками ему по щекам. — Цветочек.       — Извини, но ты опоздала, он уже женат, — раздался глубокий низкий голос откуда-то сверху. Синти повернулась в ту сторону и недовольно нахмурила белёсые бровки, словно только сейчас заметив, что рядом с ними ещё кто-то есть. — Может, тебя отвести к подружкам?       — Мама учила меня не разговаривать с незнакомыми дядями, — гордо вздёрнув вверх маленький носик, сказала как отрезала девочка, упорно не замечая, как вытянулись в изумлении лица её собеседников, а старший из них из последних сил сдерживал смех. Саму малышку, казалось, нисколько не смущал тот факт, что она несколько минут назад сама же и нарушила озвученное ею правило.       — Вот же, какая самостоятельная и умная девчушка, — столь явная неприязнь, казалось, ничуть не тревожила Алана. Как бы смешно ни звучало, сейчас в нём в первую очередь видели соперника, а это могло значить только одно: перед ними наверняка стоит маленькая альфа. Уверенная в собственных силах, упрямая и даже сейчас не желающая сдаваться. Чудо, а не ребёнок.       — Извините! — оклик где-то позади заставил всю троицу обернуться. Сосредоточенное лицо малышки мгновенно просветлело от расцветшей на нём восторженной улыбки.       — Мама! — маленькое создание ужом вывернулось из рук Дейзи и бросилось в объятия молодой женщины, стоящей немного поодаль. Та едва успела подхватить дочурку на руки.       — Простите её, она частенько так пристаёт к людям, неугомонная, — слегка поклонилась она, поудобнее перехватывая ребёнка, но на лице её не было и тени сожаления — только счастье, от которого она словно светилась изнутри. Синти тем временем уже вовсю возилась где-то в области шеи, подобно панде на дереве цепляясь маленькими цепкими ручками за длинные пряди волос.       — Ваша девочка просто чудо, — едва слышно пробормотал Дейзи, невольно любуясь матерью с ребёнком на руках. А ведь она была его ровесницей, может, немного старше... Сердце жалостливо сжалось и, словно извиняясь за собственную слабость, застучало гулко и быстро-быстро, словно у птички.       — Знаешь, теперь я буду побаиваться отпускать тебя куда-то одного, — приобняв своего омегу за плечи, прошептал ему на ухо Алан. — И ведь это далеко не первый такой случай.       — Думаешь, что лет через десять Синти подрастёт и сможет увести твоего мужа?       — Нет, ведь это невозможно, — от его улыбки на душе словно просветлело, даже дышать тяжёлым от свежести воздухом стало легче. — Знаешь, из тебя получится действительно замечательный отец.       Повисло молчание, от которого Дейзи впервые за долгие годы, проведённые с Аланом, почувствовал себя не в своей тарелке. Что-то внутри него с треском надломилось, раскалываясь, глубоко впиваясь в лёгкие заостренными осколками — не сделать и вдоха. Ему так хотелось ответить: «Как и из тебя», но он промолчал. Потому что обещал, в первую очередь самому себе.