Daisy

      Он не знал, сколько времени провёл в одиночестве. Стрелка настенных часов успела совершить, кажется, неполных пять оборотов, но омега не был уверен: пространство мутнело, смазывалось перед глазами и расплывалось в дрожащее пятно. Всё вокруг словно остановилось разом и облепило его толстым слоем липкой паутины, вот-вот норовящей превратиться в кокон. Ему было уже всё равно, что творится вокруг. Дейзи чувствовал, как внутри него стремительно угасает нечто, долгие годы придававшее сил продолжать вертеться в бессмысленном колесе жизни. Он умирал — процесс разложения был уже начат, иначе объяснить этот пугающий холод внутри нельзя было. Ослабевшими пальцами омега скомкал на груди простынь, в которую был замотан, и прислушался к биению сердца. Пальцы подчинились нехотя, сгибаясь с едва слышным хрустом, будто простынь была сделана не из ткани, а из листа металла. Аритмичный, пустой и гулкий, собственный пульс напоминал удары баскетбольного мяча о асфальт.       А потом он понял, как сильно ошибался, стоило в комнату вихрем ворваться Алану: всё это время он пылал изнутри настолько, что внутренности, казалось, уже успели свернуться от изнуряющего жара в кровяной сгусток. Альфа ткнулся неуклюже губами ему в подбородок, обвёл ладонями худощавые бока с выпирающими рёбрами и внезапно упёрся взмокшим лбом в живот, пытаясь прийти в себя и выровнять тяжёлое дыхание. А Дейзи всё продолжал молчать и лишь сипло дышать сквозь стиснутые зубы, будто всё это происходило не с ним, а сам он наблюдал за происходящим откуда-то сверху. Череп ломило с такой силой, будто в голову залили пуд кипящей лавы. Голова была больной и горячей, и от малейшего ей движения вело всё тело, потолок и пол перед глазами менялись местами, а желудок подскакивал куда-то к горлу, поэтому омега плотно зажмурился и откинулся на подушки, впитывая кожей истончающуюся прохладу постели. Кажется, он подставил губы для поцелуя и ответил просто потому, что так того требовалась ситуация. И каждой клеточкой своего тела в тот момент омега осознал неправильность происходящего. Раньше подобного не случалось ни разу: во всех его действиях не было ни капли тепла и тех чувств, что на протяжении долгих лет связывали их — сейчас они сковывали, душили, тянули на дно. Он просто хотел получить долгожданную разрядку для тела. Организму в пик обострения всех инстинктов не было абсолютно никакого дела до тех проблем, которыми себя грузил его обладатель.       Раздался шелест рвущейся фольги, и Алан закинул его ноги себе на плечи, поцеловав выпирающие косточки на щиколотках, после чего осторожно вошёл в него. И с первым же толчком где-то под сердцем словно лопнул пузырь, до этого мешающий свободно вдохнуть полной грудью, но долгожданного облегчения не принёс. Зловонным гноем, копившимся долгие годы, отвращение к самому себе хлынуло в лёгкие, затопило глаза и стремительно потекло по венам, наливая свинцом конечности. Омега выгнул шею, упираясь затылком в подушку так, что послышался хруст позвонков, и сдавленно всхлипнул, когда Алан накрыл его тяжестью своего тела и толкнулся глубже. Ощутив непривычную скованность партнёра, обычно мягкого и податливого на ласки, он хотел было поцеловать его, но Дейзи лишь плотнее поджал губы и отвернулся. Из уголков глаз по виску скользнули выступившие слёзы и, заливая ухо, впитались в подушку.       — Дей, солнце...       — Продолжай, — глухо отозвался омега, мутным взором разглядывая в стену. Никогда ранее руки возлюбленного не казались ему настолько холодными. Напряжённые пальцы вцепились в простынь с такой силой, будто хотели разорвать несчастную ткань в клочья. — Не обращай внимания. Просто не останавливайся.

***

      Они сидели в тишине, напрочь игнорируя незатейливую фоновую музыку, мерный шум кондиционера и разговоры остальных посетителей кафе. Билли временами хмурился, помешивая трубочкой содержимое своего молочного коктейля, и беззвучно шевелил губами, переводя косой взгляд с отполированной столешницы на своего друга и обратно. Всё это время наблюдавший за его действиями Дейзи сжимал в ладонях заказанную чашку чая с такой силой, что даже не заметил того момента, когда обжёг чувствительную кожу рук. Он отодвинул блюдце подальше от себя, и судя по тому, как звонко стучали пуговицы на рукавах его пиджака о белоснежный фарфор, можно было сделать вывод, что его нехило так трясло. Заметно осунувшийся за последние несколько дней, омега напоминал скорее блеклую тень прежнего себя: вздувшаяся сеть вен отчётливо просматривалась через посеревшую кожу, обычно сияющие светлые волосы будто потускнели, а под глазами залегли тёмные круги, свидетельствующие о катастрофическом недосыпе. Воспалённые белки с местами лопнувшими сосудами смотрелись особенно пугающе в контрасте со взглядом стеклянных глаз. Дей до сих пор сомневался в правильности того, что посвятил лучшего друга в подробности своих отношений с супругом, из-за чего испытывал сковывающую неловкость.       — Если честно, мне даже нечего тебе сказать после услышанного, — абсолютно поражённо выдохнул омега и сделал небольшой глоток своего коктейля. Недовольно поморщился и отставил высокий стакан в сторону, подпирая подбородок сложенными в замок руками. От пристального взгляда его тёмно-зелёных глаз становилось как-то не по себе. — Я всегда думал, что у вас нет детей из-за того, что вы просто решили, что ещё слишком рано.       Дейзи, который чувствовал себя явно не в своей тарелке и всё время виновато отводил глаза, — неужели он действительно считал себя в чём-то виновным? — посмотрел на друга детства как на умалишённого. Конечно, ему легко было говорить, ведь у него самого в его-то возрасте было фактически уже четверо детей, хотя в браке он состоял всего на год дольше, чем сам Дей. Он ни в коем случае не думал осуждать чьи-либо взгляды на то, во сколько лет следует обзаводиться потомством, но сам в данном вопросе был приверженцем консерватизма.       — Ты не понимаешь. Он... он просто не хочет. Стоит только завести разговор, как Алан шарахается от меня как от огня, абсолютно никакие уговоры не действуют. — Дейзи зарылся пальцами в свои светлые волосы и оттянул пряди с таким усердием, будто хотел выдрать их к чёртовой матери. Его взор был направлен в никуда и абсолютно ничего не выражал. — Может, дело всё же во мне? Ведь может быть просто такое, что я ему разонравился? И... и что мне тогда делать? — его пустой ровный голос в какой-то момент дрогнул, и это словно послужило отправной точкой, после которой оцепенение, охватившее его тело, спало. Омега резко вскинул голову вверх и посмотрел на собеседника, требуя ответа. Непередаваемая, живущая внутри него не один год боль плескалась в этих глазах.       — Прекрати, — холодно осадил его Билли, и его красивое лицо исказилось в гримасе неподдельного гнева. — Откуда в твоей глупой голове вообще берутся подобные мысли? Ты и сам отлично знаешь, что Алан просто без ума от тебя. В конце концов, вы ведь не просто так считаетесь парой истинных. Имей место что-то подобное из того, что неизвестно как оказалось в твоей голове, ты бы обязательно почувствовал это.       — Ты прав, пожалуй...       — Пожалуй?! — взорвался Билли, подскакивая с места и сердито ударяя кулаком по столу. Со всех сторон послышались шепотки, немногочисленные посетители начали оборачиваться на них, из-за чего взбесившемуся омеге пришлось усмирить свой пыл и сесть обратно на место. Дальше он продолжил уже тише, переваливаясь через столешницу и раздражённо шипя: — Да что с тобой творится в последнее время?! Я тебя совсем не узнаю. Сидишь сейчас передо мной, а у меня такое ощущение, что ты вот-вот рассыплешься. Что бы ни случилось, не смей впадать в уныние, Дей. Если отчаешься, можешь заранее считать, что уже проиграл. Поэтому никогда не смей сдаваться, за своё счастье надо бороться до последнего.       — Билли...       — Поговори с Аланом. Попытайся хоть раз, а вслед за ним ещё столько, сколько потребуется, не бойся услышать «нет». Если будешь молчать, то точно ничего не изменишь. И попробуй поставить себя на его место. Я как омега могу понять тебя, но и ты войди в его положение. Может, у него есть действительно веские причины для такого поведения. Я не думаю, что Алан стал бы так поступать из-за собственной прихоти. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я?       Омега ничего не ответил, лишь крепко зажмурился, чувствуя набегающие в уголках глаз слёзы, и благодарно сжал ладонь друга своей. Он искренне восхищался своим другом. Пусть они и выросли в одних и тех же условиях, ему почему-то так и не удалось перенять хотя бы крупицу решительности Билла. И тут он в который раз ощутил собственную нелепую неправильность и беспомощность. Что бы случилось с ним, не повстречайся на его жизненном пути Алан? Сирота-омега, без должного образования, целей в жизни и боевого характера, обладающий лишь теми положительными качествами, которые в наше время привыкли использовать другие для собственной наживы. И к гадалке не нужно ходить, чтобы сказать: его растоптали бы сразу, стоило Дею оказаться за порогом приюта.       — Эй, не смей опять делать так, слышишь? — словно сквозь пелену густого тумана до него донёсся голос друга. — Да у тебя ведь всё на лице написано, опять грузишь себя чем-то!       — Д-да, прости, — Дей рассеянно улыбнулся, мыслями всё ещё пребывая где-то далеко отсюда, и неуклюже взлохматил волосы, пытаясь заправить выбившуюся, особенно длинную прядь за ухо. Ему давно уже пора было привести себя в порядок. Во всех смыслах.       — Если ты сейчас же не прекратишь, то, ей-Богу, я ударю тебя, — в его голос закрались шутливые интонации, но по сосредоточенному, почти рассерженному взгляду Дейзи вдруг понял, что друг серьёзен.       — Хей, только не вздумай нервничать, тебе это сейчас вредно...       — Ну наконец-то ты вспомнил об этом! — нетерпеливо перебил его Билли и взмахнул руками, едва не опрокинув на себя остатки коктейля. Посудина громко звякнула, но не разбилась, а сам омега поскорее сделал умное выражение лица, будто именно так всё и было задумано. Он достал из кармана пару купюр и пододвинул их под ножку стакана. — Мне пора бежать на осмотр, а ты хорошенько подумай над своим поведением. Если тебя будет что-то волновать, ты всегда можешь прийти ко мне за советом, но и не забывай, что тебе стоит научиться принимать решения самому. Ведь всё-таки это твоя жизнь, — он бережно растрепал ладонью курчавые светлые волосы и улыбнулся так мягко, что остатки былого недовольства и склочности как волной смыло. Глядя в его лучащееся спокойствием и непоколебимой верой лицо, Дей поймал себя на мысли, что сейчас оно кажется ему самым прекрасным и родным во всём мире. И пусть он никогда не знал своих биологических родственников, он был бесконечно рад, что встретил такого потрясающего парня, ставшего для него второй семьёй. Непоседа Билл, прямолинейный, грубоватый и своевольный, долгое время был для него всем, пока в его жизни не появился ещё и Алан.       — Я обязательно подумаю, — и впервые за долгое время омега улыбнулся в ответ абсолютно искренне. В наглухо закрытую дверь, за которой царили мертвенная пустота и сырость, наконец-то пробился крохотный лучик солнца.