Железнодорожная ветка древа миров

На станции без таблички три платформы, пружинистые турникеты, через которые так и тянет перепрыгнуть, вечно закрытая касса и непременно людно в любой час. Не видать ни расписания, ни табло, и никто не объявляет поезда. Просто подходит электричка – как раз тогда, когда ждать уже невтерпеж, – пассажиры расходятся по вагонам и едут, куда хотят. Единственный способ попасть на нужную платформу – спросить, причем у кого угодно и не больше раза. Один случайный прохожий посоветует стоять с ним рядом, да еще и разговор завяжет до самой станции назначения, другой уведет на другую сторону путей, лишь бы никто не мешал ему молчать о своем, третий рукой махнет: да ну ее, эту электричку, полчаса еще не будет, – спрыгнет с платформы, протянет руку и уведет на край света. Здесь можно без труда сесть в один вагон большой компанией и разъехаться по половине страны, о чем-то важном договорив в тамбуре где-то между северным и южным полюсом. Можно встретить друга, который едет туда же, только почему-то на автобусе. Можно поздороваться с контролером, сказать, что на станции без таблички кассы нет, и ехать дальше бесплатно, на одном честном слове, что видел там эту бойкую старушку или того долговязого парня, да что там видел, разговаривал даже – и ведь не получится соврать. На станции без таблички красивый маленький вокзал без единого входа. Стены заклеены объявлениями: куплю-сниму-научу-спасу, а из крошечного окошка наверху весело улыбается какой-то бездомный, нашедший себе наконец-то крышу над головой. Довелось однажды разговориться с ним, когда электричка все не хотела приходить (или это мне не хотелось уезжать?): говорит, работа такая у него – никуда не выходить, питаться бесконечными консервами после целой жизни светом и ветром единым да объяснять путникам, как прекрасна жизнь. Станция без таблички стоит в центре крошечного городка, где всего богатства – маленький магазинчик с лучшими в мире творожными сырками, библиотека ненаписанных книг (в прошлый раз дернуло что-то читать там только учебники – мир потом взбесился от выпущенных наружу тайных знаний) и лес километров на десять в обе стороны: ходили, знаем. Друзья-приятели, которых у меня здесь накопилось куда больше, чем полезно для здоровья, рассказывают, что и речку рядом находили с брошенной кем-то лодкой, и холм с видом на озеро, и до столицы ходу, по-хорошему, не больше часа. Может, конечно, напутали мы с ними что-то: трудно обмениваться опытом, вместе бегая по вагонам из одного знакомого названия в другое или скользя по льду где-нибудь на окраине Москвы, а на самой станции без таблички о ней почему-то не говорится. Я попадаю туда каждый раз, когда не хватает сил дойти до поезда, или когда отключаюсь в метро, или если прогулка по шпалам грозит стать последней. С каждым разом я становлюсь все смелее, зная, что мироздание заботливо вынет меня из мира и аккуратно опустит на платформу без единой таблички, где всегда день, вечный сентябрь-апрель и все, абсолютно все без памяти влюблены в мир, а значит, и у меня нет выбора.