Зачем нам мир?

Когда думаешь, что не может быть больнее, Жизнь бьет тебя так сильно, что хочется умереть. Когда сердце мучительно замирает, Любовь неожиданно войдет в твою жизнь. И лишь одно теперь имеет значение: Не потерять себя!

      — Боги, — тихо выдохнула я.       Тело Абеласа лежало неподвижно. Я сейчас даже не была уверена, что это именно он. Я хотела вдохнуть полной грудью, но ком в горле удушливо перекрывал воздух, и наружу вырвался испугавший меня стон ужаса и отчаяния, вовремя прикрытый ладонью. Я видела мертвых и раненных, растерзанных в клочья, но только сейчас мое сердце застыло вместе со мной. Еще шаг, и оно разорвется в болезненном спазме.       Нири, заметив мою реакцию, снова тихо заплакала. Ей нравился Абелас. Я догадывалась, когда она кидала робкие девичьи взгляды в его сторону. Я сама часто любовалась им, все-таки, несмотря на некоторую строгость в его взгляде, которая нередко меня раздражала, он был мне привлекателен. Эльфийка осторожно сняла припарки уже пропитавшиеся то сукровицей, то темной кровью, собираясь наложить новые. Чистая ткань была осторожно сложена рядом с тазом недавно принесенной теплой воды, источающей запах лекарственных трав. Несколько пузырьков со снотворными и обезболивающими зельями стояли тут же.       — Уйдите, — в гневе прошептала я. — Убирайтесь отсюда! Пошли вон!       Я даже не успела заметить, как голос сорвался в крик, прогоняя Томвайза и Нири. Сделав неуклюжий шаг, я остановилась, чувствуя, как холодеет внутри. Его лицо было наполовину обожжено, но больше всего кожа поражена была в области груди и внутренней стороне ладоней. Если бы он пострадал от охранных заклинаний, то огонь опалил его снизу вверх. Это же больше походило на то, что в него швырнули огненный шар. Кончики пальцев, в отличие от цвета ладоней, были светлее, означая, что он еще пользовался магией после этого. Глубокие раны на животе, груди, плечах, несколько на ногах говорили, что в конце его пронзило больше десятка ледяных стрел, оставив темно-синие следы вокруг. Большая их часть продолжала кровоточить. Хоук смогла исцелить некоторые внутренние повреждения, но ран было слишком много. Даже магия не всегда может помочь.       — Ты говорил, что ты не чудовище, Солас, — тихо проговорила я, припомнив его слова. — Я никогда не прощу тебе этого.       Он дышал так тяжело и сбито, что я словно сама сейчас испытывала всю эту агонию. На глаза накатывались слезы, и я боялась разрыдаться. Осторожно присев на край кровати, я провела пальцами по тыльной стороне ладони.       — Virʼabelasan, — шевельнулись искореженные от боли губы. Он медленно приоткрыл свои золотые глаза.       — Я здесь. Я рядом! — я старалась сдержать слезы, но глаза уже блестели. — Главное, что ты жив.       — Моя жизнь ничто, — еле произнес он. — Если бы не моя ревность, вы бы не ушли, не выпили то вино.       — Ревность? — я смотрела на него, не понимая, о чем он говорит. — Так! Сначала, — я устроилась поудобнее, — мы приведем тебя в порядок, а потом будешь уже ревновать, ненавидеть. А то, может, вообще решишь сбежать подальше от меня, — в конце у меня вырвался нервный смешок.       «Неужели еще и головой стукнулся!»       — В саду, вы улыбались ему, — его и без того слабое дыхание еще больше сбилось, когда он вновь вспомнил этого хитрого лиса.       В необъяснимом для меня самой порыве я склонилась над ним, слегка коснувшись его опаленных губ своими. Несколько слезинок скатились по моим щекам, упав на его лицо. Я хотела отпрянуть в страхе, что соленые слезы принесли еще большую боль его коже. Он, словно заранее предвидев это, из последних сил придержал мою руку. От этого прикосновения он еще больше скорчился от боли.       Застыв в этом неловком положении, я мысленно ухватилась за нити, ведущие к силе, черпаемой из Тени. Холодным и струящимся потоком магия перерастала в заклинание. Я поднесла свободную руку к одной из ран, мягко окутывая ее магией. Закрыв глаза, я молила в душе о еще большей силе.       Исцеляя одну, я тут же принималась за другую и уже чувствовала слабую дрожь в коленях. Тело просило остановиться, пронизанное слабостью. Пальцы, дрожа, старались удержать заклинание как можно дольше. Когда я открывала глаза, переводя взгляд на множественные раны, разум хотел расшататься все сильней.       Сколько? Час, два или больше? Время затянулось тугой петлей вокруг шеи.       — Хватит, — Абелас старался остановить меня, но его слова звучали так отдаленно, что я была не в силах его расслышать.       «Пожалуйста! Пожалуйста! Откликнись!» — требовательно повторял внутренний голос.       Удерживаемая сила ломалась, словно тонкие сухие ветки на деревьях. Стиснула зубы от возникшего громкого шума в голове, отдающего острой болью, и что-то колыхнуло в груди.       «Давай», — от напряжения в теле я уткнулась в покрытый холодным потом лбом, в лоб Абеласа. — «Давай».       «Ma nuvenin», — шум становился тихими голосами.       Их место сменяла легкая эфемерность в теле. Магия разносилась эхом в каждый уголок сознания и клеточку тела, поддавалась моему желанию, стремительно переполняя энергией. Как в бокале вина, в Абеласе смешивались нестерпимая пронизывающая боль и долгожданное облегчение. Эйфория от нарастающей магии разрасталась все сильнее.       — Остановись, — его голос стал громче.       — Ни за что, — горячо выдыхала я в исцеляющиеся губы.       Мурашки покрывали мою кожу, даже воздух вокруг пропитался этой странной и необъяснимой силой. Туманное свечение разрасталось, перерастало в яркий, ослепительный свет, заполонивший всю комнату. Уже не замечая ничего, мы находились в эпицентре энергетической бури. Каждое движение моих рук выпускало силу источника. Блуждая по его телу, я обводила пальцами каждую рану, заставляя их исчезать.       Силы возвращались к нему все быстрее. И мне не нужно было его слов, чтобы понять облегчение. Он дышал все чаще и глубже, когда раны болезненно затягивались, больше не мешая ему вернуть полный контроль над своим телом. Его рот приоткрылся, и мне нестерпимо, безумно захотелось прикоснуться поцелуем к его губам. Глаза Абеласа широко распахнулись, когда я впилась поцелуем в его уста.       Ожоги, обезображивавшие его прекрасное лицо, медленно исчезали, но каждую изувеченную часть его тела я хотела исцелить поцелуями. Без капли отвращения старалась уловить каждый его сантиметр, пахнущий лекарственными травами. Мой нарастающий пыл уже не мог оставаться без ответа. Вожделение охватывало его, наполняя желанием… Уже не в силах противостоять соблазну, он жарко обнял меня.       Рубашка первой полетела на пол, обнажая прелестные округлые груди. Он прильнул к ним, лаская руками и языком, жадно обхватывая и посасывая. К рубашке вскоре присоединилась остальная одежда. Благо, что на нем были только штаны. Но то, как в этом бешеном предвкушении пальцы расплетали замысловатые узелки шнуровки, могло просто повергнуть в шок. Жажда соприкоснуться нагими телами была непреодолимой.       Поцелуи покрывали каждый кусочек разгоряченных тел. Прикосновения блуждали по коже, распаляя либидо. Я, дразня, покусывала мочки его заостренных ушей, когда его руки обхватили тонкую талию и проскользнули ниже…       Жаркое дыхание… Аромат трав…       Нами овладели безудержные ласки и бесконечные поцелуи. Движение распаленных, переполненных приятной истомой тел напоминало танец.       Я повалила его на спину, оседлав как дикого жеребца, и ощутила в себе его тепло, когда он проник… Его руки ласкали, не отрываясь. Волосы, шея, грудь, спина, все ниже… Я растворялась в его нежности и страсти. Движения становились все ритмичнее и напористее.       В буре эмоций мы не замечали, что магический шторм вокруг нас все разрастался, продолжая наслаждаться друг другом.       Он запрокинул голову, издав от этого странного и блаженного чувства глубокий стон. Руки скользнули по молочной коже ритмично двигающихся бедер, покрытых мелкими капельками пота. То приподнимал меня выше, любуясь розовыми отвердевшими сосками упругой груди, то прижимал к себе все сильнее, боясь выпустить из рук.       Склонившись над ним, я в очередной раз прикусила кончик острого уха, вызывая в нем волну сладострастия, отозвавшуюся рыком. В ответ он приник губами к грудям, втягивая розовые бусины. Не сдержавшись, зубы болезненно сомкнулись на одной из них, а потом, извиняясь, нежно обводил языком яркие ареолы. Внутри меня его плоть еще сильнее сладко сжало.       Мне хотелось полностью раствориться в этом безумии, желании, овладевающим нами, не останавливаясь и набирая темп, чувствуя его в себе. Уже приподнявшись, он жадно заглушил мои стоны поцелуем, переворачивая на спину. Ладонь скользнула между приглашающих его раздвинутых ног.       Он с превеликим удовольствием принял приглашение… В этот момент мне захотелось отпрянуть, пытаясь удержать приближающееся чувство полного блаженства, но другая рука, опустившись на плечо, придавила меня к кровати, не давая возможности сбежать. Дико зарычав, я вцепилась в ласкающую меня руку ногтями, глубоко исцарапав. Колкие разряды тут же отозвались в нем в тот же миг, не оставляя и следа моей несдержанности. Его сильные руки нежно скользнули под спиной, и я приняла его, извиваясь под сладкими поцелуями.       И все о чем он знал! Все ради чего он был рядом! Покатилось на глубинные тропы. Он уже давно пропал в этих бездонных фиалковых глазах. Перед ним больше не было virʼabelasan, только его… Его Эллана. И к демонам Митал! К демонам ФенʼХарела! Пусть исчезнет все и вся! Пусть эта война катится ко всем Древним Богам! Только не отпускать от себя! Спрятать так далеко, как возможно, ото всех глаз! Только его, до конца времен!       — Моя! Только моя, — вдыхая аромат моей кожи, которая еще больше опьяняла его разум. — Только моя, — не переставал повторять он.       Золотистый блеск исчезал, уступая место внутренней силе пробивающейся темно-голубой дымке в его глазах. Источник податливо отвечал ему в унисон, единая и нерушимая связь древней магии сплеталась вместе с нашими телами. Вся наша сила соединялась, словно одно дыхание на двоих. Мы стали одним целым потоком чистой энергии. Каждое движение провоцировало всплеск магической безграничной мощи. Молнии пронзали окружающее пространство.       Ноги обхватывали его в желании вобрать все, что он так страстно отдавал мне. Мои пальцы хотели прикасаться к его лицу, притягивать к себе, чувствовать дыхание, мягкость строго очерченных губ. Слепо отдаваться снова и снова.       В порыве бурной страсти наши тела переплетались, принимая порой весьма интересные положения. Он брал меня как взбесившееся животное, ведомое лишь примитивными инстинктами. Игра мыслей, чувств, эмоций, ощущений приводила в дикий восторг. Мы отдавались друг другу без остатка, будто это был наш последний день в этом мире, но даже это было бы не важно.       Его натиск становился все сильнее, движения напористее, он овладевал мной, тонким и хрупким телом. Оно отзывалось на каждое его прикосновение, каждый поцелуй, каждое движение. Я облизывала и кусала свои губы, стонала и извивалась, просила, чтобы он не останавливался. Еще и еще. Оборачивалась за новыми порциями ласковых соприкосновений наших языков. Страсть нарастала все сильнее. Пальцы на ногах сжимались почти до судорог, когда он снова брал меня.       Вожделение овладевало нами. В нем разбушевалось все то, что он считал не важным многие тысячи лет. Очнувшись от столь долгого сна, он не мог насытиться этим чувством, — чувством блаженного безумия, что захватило его рассудок. Он хотел испить его до дна, до последней капли. Наши тела двигались навстречу, предугадывали каждое новое движение, растворяясь в потоке безудержных ласк, следуя за течением магии, связавшей нас невидимыми нитями.       Широкая грудь за моей спиной прижалась сильнее. Желание прогнуться под потоком движений застилало глаза пеленой невообразимой и дикой распущенности. Я чувствовала себя портовой куртизанкой, но это чувство опьяняло еще больше, когда он вторгался в меня, держа за волосы. Я не сдержалась и прокричала:       — Возьми меня во имя Создателя и всех Богов, будь они прокляты!       — В бездну Богов! В бездну Создателя! Ты моя богиня!       С ответом он вошел в меня безудержными движениями, заставляя кричать от удовольствия. Одержимые похотью, мы отдавались без остатка, на грани безумия поглощенные страстью. Но это мгновение переполнило нас через край, мы уже были не в силах сдержать те чувства, овладевшие не только телами, но и разумом. Мы позволили вырваться желаниям на свободу, наполняя теплом все наше естество, и рухнули на смятую ткань простыней в блаженной истоме.       Наши сердца бились бешено, напоминая галоп дикой лошади, не желая униматься. Мы просто лежали так, прислушиваясь к дыханию друг друга. Наблюдали не шевелясь, как магия источника медленно рассеивалась. Хотя не уверена, что Абеласу сейчас это было интереснее разглядывания моего обнаженного тела.       Я шелохнулась в его объятьях, которые нехотя высвободили меня. Повернувшись к нему лицом, я стала медленно проводить пальцем по его груди, стараясь не смотреть в глаза. Щеки горели пунцовым румянцем, а в душе было волнительно приятно. Заметив, что я поежилась от холода, он приподнялся на локте в поисках одеяла. Пропажа нашлась быстро, под нашими ногами, которые забили его в угол у стены. Заботливо укрыв меня, он тоже нырнул под одеяло. Золото глаз светилось радостью, но еще в них была легкая растерянность.       Вдруг все это просто сон или галлюцинация? Стоит ему уснуть или отвести взгляд, как все исчезнет. Рассеется подобно магии, не оставив и следа. А если все это действительно произошло, то что теперь?       — Поцелуй меня, — тихо попросила я.       Склонившись надо мной, он коснулся меня губами. И если до этого наши поцелую были страстными порывами, то сейчас это было нежным и легким, настолько любящим жестом, что сердце замирало. А больше всего радовала исчезающая тревога.