***
Бриала была занята своими делами, но смогла доставить весть о том, что Абелас мертв. В подтверждение было то, что он не смог отыскать и следа бывшего Часового в Тени. Эта новость не могла его обрадовать. Ведь вместе со смертью главы храма Митал, он мог потерять и остальных, из тех немногих древних элвен, которых он склонил на свою сторону. Но предав однажды, он мог совершить подобную ошибку вновь. А предательство — это не то, что он может простить или позволить. Дни шли, а Солас все больше воспринимал сказанные им слова пустой игрой. Он старался припомнить каждый разговор и действия Инквизитора. «— Какой ты была до Якоря? Он повлиял на тебя? Изменил в ту или иную сторону? Умственно, морально… духовно? — Не думаю. А почему ты спрашиваешь? — Ты проявляешь мудрость, которую я видел только… в самых дальних путешествиях по древним воспоминаниям Тени. Ты не такая, как я ожидал. — Я не думаю, что так уж сильно отличаюсь от других. — Формой тела, возможно, и нет. Тебе свойственна проницательность в поступках, понимание вещей. Это противоречит всему, что я мог предположить. Если среди долийцев смогла вырасти ты… может быть, я зря их недооцениваю? — Меня такой вырастили не долийцы. Я сама за себя решала». Сомнения с каждым разом все больше расшатывали его внутреннее равновесие. Если она оказалась сомниари и утаила это от него, то и в другом могла лгать. Любопытство не давало ему покоя. Она загадка, которую ему хотелось разгадать. И наконец, он решился. Сначала осторожно, стараясь взглянуть через элувиан. Силы, что он использовал, отозвались в нем, проникая наружу. Решив дождаться, заметят ли его, он остановился, вглядываясь в темное зеркальное полотно. Дверь по ту сторону отворилась, и появилась она. Не оставалось сомнений, что она ощутила пробиравшуюся магию. Сердце забилось быстрее, когда она приблизилась. Такой он еще не видел ее. Красный цвет ей, несомненно, шел и подчеркивал бушующий огонь ее души. Хотелось протянуть руку и коснуться. Провести ладонью по тонкой талии и притянуть к себе, запечатав на губах поцелуй. — Показалось, — слабо донесся до него мелодичный голос. Прикрыв глаза, он облизнул пересохшие губы, когда она была почти рядом, пристально вглядываясь в отражение. Ей стоило только протянуть руку, как скрывающая его магия сразу рассыплется, и он оказался бы раскрытым. Не успев узнать, случилось бы так или нет, как показался тот эльф, заставив ее вздрогнуть и отойти от зеркала. Ее сбило с толку его появление, и она прижалась к стене, что-то тихо говоря ему. Солас не мог забыть, как он прикасался к ней в его присутствии. Этот жест заставлял испытать укол ревности. А теперь? Легко, словно в тысячный раз, эльф, уже прижимая ее к стене, настойчиво срывал поцелуи с губ. Зубы заскрежетали, и чувство собственничества взыграло в Соласе. Чего он не мог позволить себе, сдерживая пылкое желание, претворял в жизнь этот эльф. Она явно была не против, изящно обхватив обнаженными ногами его поясницу. Ногти впились в ладони, и костяшки на руках побелели. «Разорвать на мелкие клочья!» Он стал слаб, проявив чувство. Поглощающая ревность слепила разум. Еще секунда, и он готов был ринуться вперед и испепелить это жалкое существо на месте. В глазах зарождалась темная ярость, заклинание, скрывающее его, ослабевало, как только он стал терять над собой контроль. Она испуганно взглянула в зеркало, что-то заметив, и поспешила прочь из комнаты, уводя за собой эльфа. Грудь вздымалась от глубоких вдохов, не сдержавшись, он развернулся и, пропуская через себя бурлящий поток магии, выпустил молнию. Стоявшая неподалеку колонна рассыпалась мелким крошевом. Он еще раз втянул воздух через раздувшиеся ноздри. Закусив нижнюю губу, он сделал шаг к элувиану, наполняя его магией, способной сломать защитные барьеры по ту сторону, которые он сразу заметил. Медленно, нить за нитью, он старательно вплетался в рунные и защитные заклинания, ослабевая их. Он мог отдать должное Инквизитору, поистине, это оказалось сложнее, чем могло показаться на первый взгляд. Когда последнее заклинание было умело разрушено, он вышел и направился к двери. Коснувшись ручки, он одернул руку от колкого разряда. — Магия крови, — удивленно приподняв бровь. — Все меньше мне остается от тебя, vhenan. — Он отошел подальше и выпустил несколько огненных шаров. Взрыв оказался довольно шумным. Ему не хотелось больше возиться с ее чарами, тем более не факт, что он бы смог разрушить те, которые она возвела с помощью своей крови. Комната наполнилась облаком непроглядной пыли, и он, хищно улыбнувшись, двинулся вперед. Пыль расступилась, пропуская волну психической энергии, пронзившей тело, и, оглушив Соласа, отшвырнула в сторону. Замотав головой в попытке подняться, он увидел Абеласа. Эльф вмиг пересек расстояние между ними и придавил его к полу, вцепившись в горло. — Ты жив, — скрывая удивление, произнес Солас — Зачем ты здесь, — сильнее сдавив пальцы на шее, спросил Абелас. — Я не позволю и пальцем… Солас лишь усмехнулся, резко отбросив от себя эльфа ногами и быстро поднявшись. Огненный шар следом полетел в Абеласа. Он не успел выставить барьер, и по телу разлилось обжигающее пламя. Преодолевая невыносимую боль, его руки выпустили рассеивающее заклинание. Пламя угасло, и он тяжело задышал, по ладоням разлился белый свет. — Однажды я уже сохранил твою жизнь, Абелас, — выставив щит, Солас отразил безуспешную атаку и, не дожидаясь ответа, выпустил десятки ледяных пронзающих тело стрел. — Жаль, что ты так пренебрег ей. Глаза эльфа закрылись, а по коридору разнёсся приближающийся топот. Не обращая внимания на умирающего, он перешагнул через тело, окутав себя покровом Тени. Он успел выбраться из комнаты, чуть не столкнувшись с Хоук. Варрик и тот эльф были с ней. Смертей на сегодня было достаточно, и он направился к выходу. Незамеченный, он выбрался наружу, покинув поместье.***
Фенрис, громко захлопнув за собой дверь, спустился вниз. Желание врезать хоть кому-то в морду свербело внутри. Прихватив пару бутылок с вином, он расположился в одной из комнат. «Какой же ты дурак, Фенрис. Чего ты надеялся, если не виделся с ней уже шесть лет? — Хотя бы, что после вчерашнего поцелуя, она сразу спросит обо мне». Он не думал, что все может получиться именно так. Все оказалось внезапным. В какой-то момент, просто потеряв контроль над собой, его губы уже прикасались к ней. Она ведь не была против? «Может, и была? Ты же накинулся на нее как одержимый, не дав возможности выбирать. — Все и так было понятно». Разговор с самим собой не особо унимал раздражение и злость. Откупорив еще одну бутылку, он сделал несколько глотков с горла и, стараясь успокоиться, раскинулся в кресле. Хоук приоткрыла дверь в поисках его и тихо вошла. Эльф сидел с запрокинутой головой и закрытыми глазами. — Поговорим? — скинув туфли, она забралась с ногами в соседнее кресло. — Тебе это нужно. Фенрис поморщился и протянул ей бутылку. Подняв голову, он внимательно посмотрел на Хоук и понял, что даже на нее он злится. — Магам лучше быть с магами, — зло огрызнулся он, как обычно. — Ты все еще… — она раздраженно взъерошила темные волосы. Усталость от безумной ночи давала о себе знать. — А разве нет? — стукнув рукой в подлокотник. — Ты могла и дождаться! Эльф почувствовал себя виновато, когда она отвела взгляд сдержавшихся слез. Его пальцы теребили красную повязку на запястье. Она все еще оставалась для него символом, связывающим его с Хоук. Магичка заметив это, покачала головой: — Тебе до сих пор не удается проститься с прошлым. Ты убил Данариуса, но все еще продолжаешь свою охоту. Нам было с тобой хорошо вместе, но ты ушел. Даже сейчас ты не хочешь отпустить меня. Вновь встретив Лавеллан, ты не желаешь принимать ее настоящее и вновь цепляешься за прошлое. — Я так предсказуем? — Иногда мне кажется, что устой Тевинтера пропитал тебя насквозь, — сказала Хоук, прекрасно понимая, что это заденет куда сильней, чем назови его сейчас рабом. — Я не похож на Данариуса! — бутылка полетела в стену. Красное пятно потянулось по стене вниз. Хоук восприняла его выходку как один из многих приступов агрессии, оставаясь спокойно сидеть на месте. — Тогда не веди себя так! Не я, не Лавеллан — мы не твоя собственность, Фенрис. Даже Из ты все время изводишь. — Я… я никогда не относился ни к одной из вас так! — Все твое поведение кричит об этом, — упрекнула она. — Ну, спросила она про Абеласа, и что с того? А если бы я спросила про Варрика в первую очередь? — Это другое. Ты не поймешь этого, Хоук, — с досадой он посмотрел на нее. — Я боюсь того, что чувствую рядом с ней. Того, когда она прикасается ко мне. — Я знаю, что ты испытываешь от близости. Хоть и не могу представить, какого это все время ощущать боль, — Хоук поднялась и подошла к нему, коснувшись щеки, его тело напряглось, и метки чуть засияли в подтверждении ее слов. — Нет, — отпрянув, он сжал руки в кулаки. — Это другое. — Если ради меня ты смог смириться с магами, то, может, и ради нее станешь чуточку сдержанней, — сейчас она хотела дать ему дружеский совет. Какими бы ни были их отношения в прошлом, сейчас все это покинуло ее. — Она не так хорошо знает тебя. Поверь, что даже я за все это время не всегда готова мириться с твоими выходками. Слова Хоук, кажется, немного сбили его спесь. Может, она и была права в чем-то, и ему, правда, нужно научиться сдерживаться (он множество раз так думал), если он хочет достичь желаемого. Это дастся нелегко, но что поделать? Вяло улыбнувшись в благодарность за попытку Хоук, он решил отправиться домой. По дороге он думал про Абеласа и в глубине души надеялся, что он помрет, так и не придя в себя. Так он думал и про Андерса, когда-то. Пока Хоук не вонзила кинжал в того, кого любила. Ему так и не стало легче, а случившееся лишь отдалило их друг от друга. Хоук была согласна провести бесшабашную ночь в борделе, чем одарить его тем прежним взглядом. Дом был наполнен пылью и тишиной. На удивление, он не встретил ни одной пробегающей мимо крысы. Поднявшись наверх, почувствовал, как беспокойство пробралось в душу. Он обнажил меч, его метки всполохнули, пронзая болью, и нога со всей силы пнула дверь. Он стоял к нему спиной, безразлично изучая вид из окна. В прошлый раз он был разодет в золотые доспехи и меха, но даже под простой светлой рубахой и темными штанами, делающие его чересчур неприметным, он сразу узнал этого мага. Еще с прошлого раза он запомнил. Опасен! Фенрис решил действовать как можно быстрее и решительнее. В одно мгновение он пересек комнату и уже был готов нанести удар. В груди резко сжало, и воздух застрял в глотке. Глаза наполнились слепой яростью, не теряя и секунды, он отпустил меч и направил руку, облаченную в когтистую перчатку, в его спину. Запястье обожгла рука, схватившая его. Сердце загромыхало в груди, приготовившись взорваться, колкие разряды прошли по телу, полностью обездвижив его. Обмякнув, он упал на пол перед босыми ногами. В голове все затуманилось, сквозь пелену в глазах он наблюдал, как глаза мага не только светились подобно его клеймам, но и испускали темную искрящуюся дымку. Фенрису казалось, что он смотрит в бездну, или же бездна смотрела в него?! Тьма уводила за собой, забирая душу.***
Поднявшись на ноги, Фенрис огляделся по сторонам. Все вокруг принимало неясные и расплывчатые очертания. Все казалось знакомым и в тот же момент явно нереальным. Сон? Он не мог понять. Последнее, что он видел… — Лето, — знакомый голос раздался вдали. Неуверенно сделав несколько шагов, он замер. Среди густого леса проступала маленькая опушка и тот самый водопад. Это точно был сон, за которым он наблюдал со стороны. Он видел себя, сидящим на другом берегу. — Лето, — Эллана вышла из тени деревьев и направилась к нему, другому. Эльфийка остановилась за его спиной. Он поднял голову вверх, разглядывая плотно сжатые губы. Серебристые волосы до плеч волнистыми линиями обрамляли недовольное личико. Они были намного короче в то время. — Я же говорила тебе, — она принялась доставать из сумки чистые бинты и мази. Точно. Рана плохо затягивалась, а он был категорически против магии. Чем больше он двигался, тем больше она кровоточила. Тогда она заметила это и рассердилась на него. Как бы устрашающе он ни выглядел, она даже внимание на это не обращала, продолжая говорить без умолку. Окружение вновь колыхнулось и отозвалось новым видением. В этот раз они лежали на траве, и он рассказывал ей про места, где бывал. — А Тевинтер? — перевернувшись со спины на живот, она с любопытством разглядывала его. — Там это сделали с тобой? Именно в тот момент он осознал, что точно что-то не так. Ее пальцы провели по шрамам на плече. Он уже хотел одернуть ее и привычно огрызнуться, но не стал. Огромный булыжник упал с его души, и прежняя боль отозвалась тихой еле уловимой песней. После этого он все чаще ощущал это непонятное чувство. Каждое ее прикосновение выбирало боль и дарило умиротворяющую мелодию. — Держи, — протянув ей меч, Фенрис, кажется, покраснел. — Какой легкий, — радостно улыбалась она. — Намного легче, чем твой. Ему нравилось, что она не упиралась только на свою магию. Ей хотелось знать все, что он был готов дать ей. Легкая и чистая, не знавшая привкуса горечи жизни. Она прокрадывалась в его сердце, в его метки и разум. Наполняла жизнь новыми красками, которые стали его пугать. Он привык убивать, чувствовать боль, знать, что такое потери и разочарования. Все это никак не могло связывать его с этой лесной и диковинной пташкой. Потом он остался в одной местной таверне находившегося недалеко поселения, изрядно накидавшись. Через несколько дней он брел через лес к месту их встреч, в глубине души желая не найти ее там. Он чувствовал, что начинал сходить с ума, не ощущая ее прикосновений. Твердо решив, что если не увидит, то навсегда выбросит Эллану из головы. Фенрис подкрался и появился за ее спиной, все время наблюдая за ней. Она стояла на берегу, думая о чем-то, не услышав его шагов. — Знал, что вернешься. Он испытал неимоверное облегчение и желание. Она пошатнулась, и они вдвоем упали в воду. Ее руки ухватились за него, и он не сдержался. Потянулся к ней как за глотком свежего воздуха, которого у него никогда не было. Все неожиданно исчезло, и перед ним осталась темно-зеленая пустошь. Сгустившаяся тьма надвигалась на него со всех сторон. Небо нависло темно-фиолетовой мглой, покрываясь сверкающими разрядами. Фенрис настолько был увлечен навеявшими воспоминаниями, что не сразу понял, что все это точно не сон. Это Тень, куда его утащил тот маг. — Покажись, — прорычал Фенрис, оглядываясь по сторонам. — Что ты сделал со мной, проклятый маг? — Щенок, возомнивший себя волком, — холодный и пронизывающий голос окружил его. — Выйди, и тогда посмотрим. Как там тебя, — стараясь глубже дышать, сохраняя здравый рассудок, — Солас? Густой и черный туман стелился по земле, приближаясь к ногам эльфа. Фенрис, озираясь, ощетинился, как загнанный в ловушку зверь. — Давай, — выпалил он. — Я вырву твое сердце, чертов демон. — Сердце, — громко прорычал голос. В тумане проскользнули красные огоньки. — Больше ты не услышишь этой песни, — ФенʼХарел выступил вперед. И внутренний голос зверя в голове вторил: — «Моя». Туман расстилался перед поступью Ужасного Волка. Черный как ночь, он вышел вперед, представая перед эльфом. Ярко-красные глаза смотрели перед собой, внушая животный страх. Пасть растянулась в тугом оскале, издавая глубокое рычание. Скинув личину путника, Солас надвигался ужасающей тенью прошлых легенд. — Убьешь меня? — отступая, спросил он, не веря своим глазам. — Заключим сделку, Фенрис, — ответил ФенʼХарел, свирепо набросившись на эльфа.