***
Все расплывалось алым, тяжелым и неприятно жгущим. Ужасно болели глаза, и в глубине души трясло до ужаса, который, только радуясь, разрастался по телу. В голове бушевал дикий звон, а губы неприятно слипались в движении сказать слово. Руки плетьми, подобно ей, лежали, не в силах сделать одно крохотное движение. Попытка и еще одна. Бессилие стало отступать, рука ухватилась за мягкий и шелковистый выступ. — Кровать? — глаза пробежали по массивной и деревянной боковине. Еще несколько усилий, и ей с трудом удалось сесть. Заглушающий звон улетучивался, дав место сознанию, в которое она пыталась вернуться. В комнате было тихо и темно. На ощупь и стараясь не расшибиться, она медленно поднялась, пытаясь привыкнуть к очертаниям в темноте. Руки вновь скользнули по шелкам на кровати. Хотелось упасть в нее и полежать так немного, но нельзя. Она думала о том порезе, который сделала на ладони Инквизитора. В голове невольно возникла страшная мысль. Что, если она попытается причинить ей более серьезный вред, то ее саму убьет раньше, чем она это сделает? Догадок она не строила, потому как уже сама все прекрасно понимала. Она видела эти отголоски магии в себе, в своем барьере мерцающей магии, в который просочился алый как кровь свет. Он слепил и принуждающее вопил в сознании, в мыслях. Он медленно, но всепоглощающе подчинял, что она перестала его замечать. Перестала замечать алые всполохи, прислушиваясь к себе. Они медленно и плавно кружились вокруг и шептали: «Твоя жизнь ее». Демон ведь знал. Магия крови! Именно сейчас к которой он заставил ее прислушаться. Магия Инквизитора, которая сплела ее с ней. И не было благодарности, если только самая малость. Не звука фальши в голосе, а только позволительные сомнения, милостиво оставленные Инквизитором, не сделавшие ее простой и безропотной марионеткой. Маленькая полукровка Лаель в лапах запретной магии: не сметь врать или пытаться обмануть, не причинить вреда и посметь покуситься на ее жизнь. Вот что именно Инквизитор сделала, оставив шрам между лопаток до самой поясницы на ее спине. Вот и вся ее жалость… подчинение. Грела мысль, что делая это, она говорила правду и скоро обнимет Лили. Глаза, привыкшие к темноте, уже различали тяжелый на вид письменный стол в просторах огромной комнаты. Несколько книжных шкафов за ним, чуть ли не под три метра, заставленные громадой кожаных корешков. Внушительных размеров кровать, наверное, могла уместить на себе не меньше пяти человек, и зеркало на полу в искусной золотой резьбе с мелькающими в нем тенями. Белоснежные, тончайшие и прозрачные отрезки ткани балдахином нависали над кроватью парящим облаком, что можно разглядеть, запрокинув на мягкий матрас голову. На окнах и, видимо, двери на балкон, такие же ткани беспорядочно, но уже разных по цвету свисали и стелились по полу. Было в этой атмосфере нечто странное. Изысканные нотки роскоши вперемешку с небрежностью. Как не хотелось, но пришлось оставить все это за спиной, тихо ступая по коридору. Пропетляв по странным и непонятным извилистым путям, устеленных синими коврами, устало опираясь на светлые стены с меняющими картинами, висевшими почти через каждые пару шагов, Лаель думала, что не выберется отсюда. Сделать попытку и обойти все еще раз заставило скривиться, но ноги пошли сами. Пару недовольных фраз и вздохов, как она оказалась прижатой к стене. В голове лихорадочно задергалось, и руки беспомощно, совсем забыв о магии в них, цеплялись для глотка воздуха. Смуглый брюнет старательно выбивал из нее остатки сил. А ей казалось, что вот в таком горящем и буйном взгляде, отражающим бурю эмоций ненависти злобы и страхе, есть желание ухватить всю эту смесь за горло и выбить из нее душу. Весь короткий диалог она думала только об одном: «Воздух, и нужно торопиться». — Кто он, и как это может угрожать ее жизни? — наконец-то убрав руку, Дориан поморщился, словно пересиливал себя в том, чтобы не разорвать на кусочки откашливающуюся девушку. — Фен’Харел, — еще раз кашлянув, она отошла подальше от бушующего брюнета. — Вы… Дориан Павус? Сомнений уже не было, но она все же решила уточнить. Этот ли именно магистр, которому она сказала о преждевременной смерти Инквизитора? И этот ли мужчина, вокруг которого вилась магия смерти, которого хотела защитить Лавеллан, и встречи с которым она явно не ожидала именно сейчас. — Познакомилась? Говори, что происходит, и какого демона ты упоминала? — Я сделала только то, что меня просил… — в горло вгрызлась острая боль, и ее чуть наизнанку не вывернуло. — Его… Она не могла сказать его имени. При попытке в связках дергало колючей проволокой. «Наверное, кроме меня и Лавеллан, никому не известно?» Она потирала горло, сделав вид, что ей просто трудно говорить. — Я увидела мальчика, — осторожно подбирала слова, а по губам гуляла дрожь. Ведь сейчас она и не лгала. Имшэль называл его подобием духа, а значит, он и не дух… а демон? — Вернее, парня… в шляпе, который появился из ниоткуда. Он сказал, что не хотел, и им нужно поговорить. Я испугалась… Я дотронулась до нее, и последнее, что помню, вспышка и боль по спине. Потом я очнулась уже здесь. Но сейчас это не важно! — твердо произнесла Лаель, ее кулаки сжались, и она сделала шаг в сторону Магистра. — Я не знаю всего, но одно мне понятно точно. Если хотите помочь? Помогайте! А если нет? Отпустите меня. Я не буду сражаться с вами, — смелость не была безграничной, но это все, что она сейчас могла. — Я, — подойдя вплотную, он притянул ее за локоть к себе, — могу убивать и воскрешать тебя тысячи раз. Будь благодарна ей, что ты все еще дышишь, — довольно спокойно и тихо произнес он, но это было жутко и неприятно. Его голос был наполнен презрением, злобой, неслышной ненавистью, пробравшейся холодными колючками под кожу. — Тогда помогите! — вздернув подбородок и встретившись с глазами, обещающими муки всего мира. — Мы всегда можем встретиться в реальности.***
Лаель описала место, где появилась, и откуда началось ее путешествие. Маг задумался. Если так, то Лавеллан связана с ними сейчас тонкой и невидимой нитью, которая путает и смешивает их сны. — Давайте сюда, — настойчивый толчок, и дверь отворилась, заставив Лаель замереть с непонятным выражением лица. Пока блуждала, она не решалась заглядывать неизвестно куда, боясь натолкнуться на демонов. Да и вообще, давно не была в Тени. С тех пор как Инквизитор выпустила ее из холодного подвала. Возможно, это была одна из мер предосторожности? Ей не раз приходилось слышать, что Фен’Харел приходит во сне к подчиненным. Это бы все объяснило. Огонь танцевал в факелах, как и она. Легкий и радостный смех кружил в танце. Еще движение, и Лавеллан замирает в крепких объятьях, склонившие ее под собой. Еще минута, и она кружится с замирающим в глазах восторгом. Один миг, и они слишком близко, но отсмеиваясь, отдаляются с грустью в глазах. — Она… — Лаель хотела шагнуть вперед и детальней запомнить этот сон. — Смеется. Впервые она видела искренний и жизнерадостный смех. Не скованные ужимки и подобие скудных улыбок, а именно смех. Дориан, замешкавшись, закрыл дверь и выдохнул. «Это его или ее приятный момент?» Когда Лавеллан, запыханная и раскрасневшаяся, сбежала от назойливой Монтилье, которая уже неслась следом. «— Вам нужно научиться танцевать перед балом». Именно тогда они столкнулись в дверях, и, не объясняя, его крепко схватили за руку, потащив в сторону подвала. Она выдавала разные эльфийские фразы и жаловалась, что ее сведут в могилу быстрее, чем Корифей придет за меткой. — Ей приносило это счастье, — тихо сказала Лаель. — Не думаю, что она действительно испытывала столько радости в своей жизни, пока не попала в Инквизицию. Дориан молчал. Он шел впереди, не проронив и слова. Он слушал слова этой полукровки, которой доверилась Инквизитор, но мысли перенеслись дальше… Она прижималась к холодным стенам. Ему, втянутому во все это, оставалось только наблюдать. — Я… я просто устала, — заговорила она. — Мне нужно думать о Корифее, о тех вещах, от которых другие просто разбегутся, словно стадо овец. А мне теперь нужно собрать этих овец? Так еще и танцуй перед этими шемами? — Я выбран в качестве миротворческой ненависти? — Нет, — она отвернула голову и долго обдумывала, что именно сказать. — Ты можешь… научить меня танцевать. — А как же этот твой эльф? — удивленно приподняв бровь. Ему казалось, что они довольно сблизились, но честь оказали именно ему? — Не заставляй меня умолять, — она зажмурилась, еще сильнее спрятав голову в коленях. — Я и так позорище. Жозефина меня изводит кучами советов. Думаешь, легко прожить в этом… лесу и не походить за дикарку для этих… орлесианцев? — Если уж мне довелось получить роль твоего спасителя из временной магии, то думаю, что и танцы мы одолеем, — протянув руку, он улыбнулся ослепительной улыбкой. Приняв маленькую ладошку, Дориан потянул ее на себя, обхватил за талию и, подняв в воздухе, резко закружил. Лаель краем глаза следила за его лицом, но у нее не получалось разглядеть, что же за эмоции у него вызывают собственные мысли. Она кашлянула, чтобы напомнить о своем присутствии, и Дориан едва успел обратить на нее свое внимание, как очередная дверь была уже открыта. Девушка просто наблюдала, а у него проскочила та боль вины… Тишина прерывалась, только когда он спускался с лестницы. Тихие, но неуверенные шаги. Дориан склоняет голову, и глаза заблестели. Он мотает головой и вновь смотрит в сторону лестницы. Таверна пуста, и расставленные по столам свечи горят. Огонь рвано дергается из стороны в сторону от сквозняков. Лаель видит Инквизитора и его. Еще один Дориан, который с болью в глазах и отвращением смотрит в сторону спустившегося мужчины. — Дориан. — Отец. — То есть вся эта история о «слуге семьи» была… чем? Дымовой завесой? — Отец, — Дориан забывает, как дышать. — Прости меня. Лаель испуганно хватается за рот, но слова вырвались быстрее и он оборачивается: — Это его он убил? — Что? — Дориан хлопает дверью перед ней, отмахнувшись от прошлого. — Что ты сейчас сказала? — Широкий шаг, и вот она, уже загнанная в угол, кусает губы и мысленно клянет себя за длинный язык. — Миледи убила Фенриса, — неуверенно говорит она. — Он был с нами. Он хотел убить вас и Алексиуса. Она… заколола его. Дориан отшатывается как от удара, опираясь спиной о стену. Его глаза бегают и не знают, за что зацепиться, но перед глазами только она. Девушка, которая дрожит осиновым листом. Он повторяет ее движение и закусывает нижнюю губу. — Откуда ты знаешь, что он хотел убить нас? — Он сам сказал это Инквизитору. — Она знала? — не веря, он качнул головой. — Она знала и не сказала мне. — Вы в порядке? — она пыталась посмотреть в его опущенный взгляд, но захватила ртом воздух. По спине прожгло, словно коленным железом. Упав на колени, она закричала так громко, что Дориан, испугавшись, кинулся к ней. Рука дотронулась до спины и увязла в крови. — Это же… кровь, — он смотрел на муки девушки, которая впилась ногтями в пол. — Магия. Это магия крови, — заорал он, что перекричал ее. — Она знает, что я здесь. Она зовет… — вновь скорчившись от боли, Лаель повернула голову в сторону, откуда они пришли. — Нам нужно найти ее. — Сначала… — Мы связаны магией крови, и у нас нет времени, — вновь вскрикнула она. — Инквизитор в опасности, и, кроме нас, больше никто не поможет ей. Что? Что еще и сколько она скрывала от него? Вопросы и злость буровили его изнутри, но, подхватив на руки Лаель, он только и смог сказать: — Говори куда! А там уж мы сами поговорим!