***
В груди сдавливало, и каждая попытка вздохнуть казалась для меня пыткой. Я смотрела на безумно знакомое лицо. Я выучила его наизусть за то время, что мы были рядом. Самое страшное, что теперь я не узнавала в до боли знакомых чертах ничего привычного. Совершенно чужой и незнакомый, он взирал на меня с застывшими глазами. Нет трепета, нет той былой привязанности… Вокруг наступает сдавливающая тишина. Мне кажется, что его голос продолжает сливаться со всеми звуками вокруг. Словно так и надо. Мне нужно было утонуть в раскатах грома. Исчезнуть под яркими вспышками молний. Слиться с влажной землей, в которую впивались мои пальцы. И я понимаю, что меня нет рядом с ним. Никогда не было. — Ты сам виноват, — не сдерживаясь, я стояла на коленях перед ним, и это было самое унизительное в моей жизни. — Ты сам уничтожил нас. — Нас никогда не было, — холодно и совершенно безучастно отвернулся он. — Это было лишь попыткой остудить твой пыл. Твое неразумное желание и веру в бессмысленную любовь, которую можно использовать. Когда он обернулся, то не смотрел мне в глаза. Он прятал их, цепляясь за все, что возможно. — Что же ты за чудовище? — спросив, я даже усмехнулась его поведению. — Я пришел не из прихоти или твоего желания меня увидеть. До меня дошли вести из Тевинтера, и меня кое-что не устраивает. — Да что ты вообще можешь знать обо мне? Что ты знаешь о план… — Закрой рот! Еще никогда я не испытывала такого отвратительного чувства невыносимого подчинения. Он возвышался надо мной и уничтожал каждым вздохом и секундой своей жизни, которые я проклинала. И ненавидела себя… За слабость, которую испытывала рядом с ним. — Не думаю, что твои меры обошлись без жертв. Я права? — я все еще не могла поверить в то, что он мог что-то сделать с той, кем так восхищался. — Иногда приходиться кем-то жертвовать. Тебе ли не знать? — странно, но прозвучало это как безоговорочный приговор. Спустя минуту, я ощутила власть над своим телом вновь. — Не смей даже думать о том, что я позволю принести в жертву Дориана в угоду твоим безумным и бессмысленным планам. С Тевинтером можно договориться. — Ты ему веришь, но… — Так и думала! — скривилась я. — Всегда есть «но», особенно у тебя. В твоем случае это бесполезно. Я могла бы поверить во многое, но теперь нет. Дориан мой друг, который не предал меня. Он… — Поддержит тебя? — закончив фразу, спросил Солас, и его глаза сверкнули, взглянув на небо. Тучи исчезли, и я прикрыла лицо руками от ослепляющей вспышки яркого света, заметив, что вместо промокшей и выпачканной в грязи одежды на мне было легкое белоснежное платье с широким золотым поясом. Волосы, с вплетенными в них жемчужинами, распущенным серебром спадали по спине. Все вокруг нас изменялось. Вода в реке пропускала ветви деревьев и исчезала в лесных зарослях. Песок под ногами чернел, становясь рыхлистой землей. Повсюду распускалось множество цветов, пестря красками и окутывая приятными ароматами. Трели птиц, не стихая, превращали это место в идиллию, которую сейчас больше всего хотелось разрушить. — Он не знает, потому что ты боялась за его жизнь или боялась… как он отнесется к твоей магии крови, что ему ненавистна? А может, он отвернулся бы, узнав, что ты нашла путь в самые глубины Тени и нашла Забытых? За что именно он возненавидит тебя больше? Каждое его слово било по самому больному. Он был прав. Я хотела рассказать Дориану, но у меня были страхи. Страх, что он отвернется, и страх, что, приняв это, он может оказаться в лапах Фен’Харела. — Зачем ты здесь? — Долгая история, — и опять этот виноватый взгляд. — У тебя, я смотрю, все истории долгие. Удивительно, как ты еще помнишь их все? — Я бы так… — Это из-за источника? Боишься? — Не в твоих руках, vhenan. Хотя ты умеешь поражать, — он сделал шаг вперед. — В тот раз, когда я пытался спасти тебя. Ты остановила его, — его взгляд с тоской смотрел и выворачивал мою душу. — Только ты успела увидеть то, что теперь преследует тебя. — Я контролирую его, — голос дрожал от нахлынувшего воспоминания. — Как тогда в Киркволле? — глаза сощурились, и морщина пролегла на переносице. — Я предупреждал тебя! Говорил, чтобы ты не пила из Источника, не говоря уже о том, чтобы пытаться пользоваться его силой напрямую! — его спокойствие резко сменилось раздражением и повышенными нотками злости. — Ты оставил меня одну с этим, а теперь смеешь попрекать? — сквозь зубы процедила я. — Ты создал этот хаос, в котором мы оказались. Твои действия привели к ужасным последствиям, что унесли жизни тысяч, а то и больше, а после сбежал. И ты смеешь говорить, что я далеко зашла? Ты уничтожаешь все, — ладонь коснулась груди, где бешено колотилось сердце, — до чего прикасаешься. И да! Я могу контролировать Источник, как тогда в Киркволле. Ведь даже этому именно ты стал причиной. Он стоял в двух шагах от меня, не говоря ни слова. Зачем он пришел теперь, когда я почти забыла, и почему теперь все так болит, рвется к нему, желая коснуться губ, что словно замерли в попытке что-то сказать. Все внутри сменялось одно другим, непонятным, страшным и умиротворяющим, злым и нежным. Сделав шаг навстречу, и теперь мы стали слишком близко, опасно, но в груди клокочет и вырывается колючим: — То, что ты сделал с Абеласом… — я не сдержала подлой и язвительной ухмылки. — Он может сказать тебе за это спасибо во всех смыслах, которыми ты не воспользовался, Солас. Пусть это секундное поражение, которое мне пришлось сейчас увидеть в его глазах, может дорого стоить, но я это сделала. И ощутила это быстрее, чем поняла, когда его рука сжала подбородок и, притянув к себе, замерла. Секунда, миг, а он продолжает смотреть на меня глазами, в которых бушует шторм. Он продолжает стоять и смотреть, молча, изучающе, и мои губы дрожат. Его грудь поднялась от глубокого вдоха. — Я… — он так же резко отстранился, что вызвало мой горький смех разочарования. — Прости? Это ты сейчас хотел сказать? — я оттолкнула его и влепила пощечину, о которой так долго мечтала. Она разгорелась отпечатком на его лице и обжигающе пронзила ладонь. — Я убью тебя и сделаю это так же, как и ты это сделал со мной. Я наступала на него, сжимая кулаки, не желая останавливаться. Мне хотелось вырвать сердце из его груди, но… Что же поделать с этой любовью, торчащей занозой в глубине души, не позволяющей сделать то, что было нужно. Мне было плохо от того понимания, что именно заставляет задыхаться. Все померкло в один миг, когда он перехватил запястье, которое я занесла для еще одной пощечины.***
Все ее слова ранили, но он заслуженно принимал их. Солас давил в себе чувство вины, которое глодало его перед Инквизитором. Даже горящая на лице пощечина была не более чем возможностью остудить ее пыл, но… Абелас! Ярость нахлынула неожиданно, и он не смог удержаться. А последние слова с намеком на их близость пронзили его бешенством, и он уже не слышал остальное. — Отпусти, — прошептала она в испуге, когда он даже не заметил, как схватил ее. Заломив руку за спину, он впился поцелуем в желанные губы. Другая рука уже держала подбородок, не давая ей отпрянуть. Ее свободная рука сжималась в кулак, вновь и вновь стуча в его грудь. Холод заискрился на кончиках пальцев, но вмиг угас, как только Солас рассеял магию. Эллана трепыхалась в его тисках, но он был неумолим. Горячие губы скользнули ниже. — Ненавидь меня, — умоляюще просит он. Она уже упиралась в его грудь, пытаясь отпихнуть, но он словно не обращает внимания. — Я не должен, но почему… — шепчет он, — почему ты всегда в моей голове? Перестав биться в желание выбраться, она замерла, сердце билось об ребра и подпрыгивало до кома в горле. — Если я сделаю тебя своей? Если возьму тебя? Если утолю свое желание, смогу ли тогда вырвать тебя, ma vhenan, из мыслей? — его слова были ледяными, жестокими. — Отпусти его и скажи, что мне нужно сделать. Ты бы никогда не пришел просто так. Мне хотелось в самый счастливый конец любовной истории. Но только его правда была горячее огненного пламени дракона. А самое страшное… Я должна была сделать именно так, как он этого хотел. — Ты сделаешь это, vhenan! Это мой приказ. — У меня лишь одна просьба, — понимая безысходность, мне ничего не оставалось, как согласиться. — Ты придешь сам! — Хорошо.***
Крупные капли дождя стучали по мостовой, где мы проходили. Я посмотрела вдаль штурмового неба с моря и на приближающуюся процессию, над которой развивалось множество темно-алых лент. У долийцев, в отличие от постоянно присутствующих зеленых цветов, означающих жизнь, красный символизировал кровь и уход от мира живых. Словно тонкий медленный кровавый ручеек, они плывут в сторону венадаля, где уже стояла я, наблюдая зрелищное торжество похорон. Белые лепестки срывало порывами ветра и нарастающим дождем, застилая белым алые пятна. — Все хорошо? — оставшаяся рядом Лаель спросила это, нахмурившись и настойчиво возвращая ленты, вплетенные в короткие волосы, за спину. — Дурацкий обычай. Если честно, то впервые бываю на такого рода похоронах. — А как хоронили последователи Бриалы и Фен'Харела? — очень тихо спросила я, склоняя в ответ голову перед представителями Совета. — Закапывали, — еще более неуютно ощутив себя, она оглядывалась по сторонам. — Некогда было до церемоний. — Жалеешь? — Лишь о том, что вы так плохо выглядите. Темные круги под глазами к следующему вечеру были явными свидетелями хождений в Тени. Благо, надеюсь, все присутствующие приняли это за бессонные ночи. Но в одном Лаель была безупречна. Мои длинные волосы были безукоризненно собраны в замысловатую прическу, дополняя собой вплетенные ленты. — Нормально, — тихо отвечая, я смотрю на завернутые в кроваво-алые саваны тела, лежащие на погребальных кострах, готовые для того, чтобы огонь поглотил их. — Надеюсь, я выгляжу довольно убедительно? Вокруг собрались почти все жители Викома, выжидающе смотря на меня. — Сегодня мы провожаем тех, кто пал жертвой подлого и ужасающего предательства! — гордо подняв голову, я стояла у венадаля рядом с тремя телами. — Нам пришлось столкнуться с истинным лицом нашего врага, который не побоялся и воспользовался слабостью и неготовностью к реальной ответственности за совершенное злодеяние слабых духом и верой. Под перешептывание и явное осуждение к центру вынесли тела, обернутые в серые простыни. На чем настояла именно я, иначе им досталась бы одна яма и грязные тряпки, скрывающие лишь срам. Их уложили на холодную брусчатку, которой была выложена главная площадь эльфинажа. — Воспользовавшись чужими руками, — слезы потекли из глаз, и я взглотнула, прежде чем продолжить дальше, — наш враг лишил нас Хранительницы, которая являлась моей бабушкой. Он лишил жизни молодую, только вступившую на взрослый жизненный путь девушку, которая была мне как сестра. Он лишил жизни… эльфа, который был верным и преданным другом. Толпа гудела осиным роем, но только он… Один взгляд из-под капюшона среди сотни других заставил меня замереть. Лаель, стоявшая сбоку, незаметно толкнула меня локтем. — Имя нашего врага, — не отрывая взгляда от его глаз, — Фен'Харел. Тот, кто возомнил себя богом, решивший наши судьбы. И как Вестница самой Андрасте, — наши пристальные взгляды превратились в войну, — я не позволю, чтобы наш мир погрузился в хаос! Я не позволю возомнившему себя выше нашего милостивого Создателя сеять между нами вражду и ненависть.И смотря тебе прямо в глаза, мой мир сужается до стука моего сердца. Но знаешь? Больше всего на свете… Я хочу… Чтобы оно никогда не билось, для тебя!
***
— Убей их, Имшэль. Всех. Пока наш Волк занят, — чуть наклонившись, прошептала я с улыбкой, стоящему позади демону.