Сделка со зверем

      Со стороны могло показаться, что Шепард сосредоточена на спасении колонии. Все знали о её стремлении служить и защищать. И, в действительности, в любой другой ситуации она бросила бы все свои умения и таланты на достижение цели. Последняя неделя пронеслась для капитана безумной каруселью бесконечных вылазок и ста и одной хотелки адмиралтейства. Времени обдумать столкновение с Сареном или вообще дальнейшие действия попросту не хватало. Именно поэтому капитан Нормандии как-то упустила во всей этой катавасии некоторые моменты. Например, лишь вспомнив несколько предшествующих дней, Шепард поняла, что Кайден пытался за ней ухаживать. Она-то надеялась, что порывы лейтенанта угасли ещё в первые попытки, когда коммандер весьма скотски его игнорировала. Шепард уважала Кайдена, как боевого товарища, но не интересовалась им в романтическом плане. Она видела Аленко и бухим, и в хандре, так что в какой-то миг мужчина глубоко погряз у неё во френдзоне. Шепард относилась к старому товарищу тепло, проявляла к нему заботу и симпатию, но переводить отношения на новый уровень категорически не хотела. Кайден был слишком правильным и чистым во многих смыслах. Рядом с ним Шепард не чувствовала себя уверенно. Напротив, наслушавшись его рассказов о биотиках и патриотизме, капитан видела себя паршивым человеком. Кайден не мог понять её дурных поступков, которые она таила ото всех. Узнай Аленко о том, что его рыжий идол ширялась и грабила в прошлом, не стал бы так активно искать её одобрения. Может, оттого Шепард вечно тянуло к отпетым негодяям…       Парней у неё было немного, а отношения длились скоротечно настолько, что и романами назвать их можно с большой натяжкой. Обычно всё заканчивалось после первой ночи, поскольку на утро, полное неловкости и похмелья, они быстро разбегались и более не встречались. Большинство грабителей, мошенников и барыг, с которыми Шепард зависала, проживали от силы пару лет, а затем оказывались на дне какой-нибудь ямы. Но пусть по сравнению с ними будущая героиня Блица смотрелась просто святой, ожидаемого восторга в компании джентльменов удачи Шепард не испытывала. Они казались ей жалкими, приземлёнными и лишёнными всякой мотивации. Ей просто становилось скучно в таком окружении. А начитанного гангстера нынче встретить сложно.       Все эти переживания отошли на второй план и почти забылись, когда Шепард вдруг осознала, чего именно ей не хватало в Аленко. Лейтенант не принял бы её прошлое, не понял бы и не простил. Кайден мог бы пересилить себя и сказать, что она изменилась, но по-настоящему подарить покой её мыслям лейтенант бы не смог. Ведь самому Кайдену не случалось выбирать между большим и меньшим злом и выживать ценой чужих страданий. Он не видел дна цивилизации и уродливых людей. И именно поэтому его ухаживания были неприятны капитану, казались неуместными.       Шепард куда интереснее общаться с кроганом-наёмником, чьи мотивы ей близки или с копом-мстителем, не испугавшимся замарать руки. Инопланетяне побывали на обеих сторонах спектра и казались настоящими, закалёнными, умудрёнными опытом. Они могли принять Шепард и не отвернулись бы, узнав о её делах в банде.       И был ещё Алекс. Тот, о ком Шепард думала чаще прочих. К заражённому стандартные мерки добра и зла применить не получалось в силу нехватки информации. Его мотивы неясны, а поступки разнились от случая к случаю. Но Алекс притягивал к себе примерно так же, как интересует ребёнка красивая большая кошка на деле являющаяся опасным тигром. В то же время Мёрсер не судил привычными стандартами и применял только свои собственные. Шепард поняла, что он ненавидел предателей. За этим стояла какая-то история из личного опыта, судя по всему, но мутант не терпел тех, кто бил в спину. Алексу не нравилось, когда его использовали, хоть он и соглашался на это добровольно. В остальном ему было всё равно, какие методы применяют соратники: убивают ли ради выгоды или пытаются проявить чудеса гуманизма. Заражённый ненавидел человечество в целом. И в последнем Шепард его хорошо понимала.       Несмотря на их разные взгляды на мир и на его очевидную опасность, рядом с Алексом Шепард стало спокойно. Не только потому, что развитому не находилось равных в бою, но и потому, что у Мёрсера были свои принципы, которые он не нарушал. И, по правде, даже со всеми конфликтами, что возникали между ними, Шепард не хотелось прекращать сотрудничество.       Когда же Алексу вдруг стало плохо, когда он впервые оказался слабым и нуждающимся в помощи, Шепард поняла, насколько привязалась к нему за короткий срок. Будь Зевс человеком, они бы точно скорешились и стали бы друзьями. Алекса не пугало никакое дерьмо, потому что в его собственной голове разверзся ад. И он ни разу не упрекнул Шепард. Ставил под сомнения разумность её решений – да, но не осуждал. Его собственный мирок оставался под замком, и заражённый не делился своими проблемами, а таковые определённо имелись. Во время атаки на Надежду Чжу Алекс окликнул кого-то по имени Дана, и, оглянувшись, Шепард поняла, что развитый обращался к ней. Что-то сломалось в его голосе от этого обращения. В пылу боя инцидент быстро забылся, уступив место беспокойству за психическое состояние заражённого. Алекс стал необычайно тих, никак не комментировал ситуацию и не рвался вперёд. Он стал походить на побитую собаку, обречённо плетущуюся следом, сутулился, пряча глаза под тенью капюшона, и своими попытками избежать разговора лишь усиливал подозрения.       Команда ощущала исходившую от Алекса опасность. Будто болезнь в латентном состоянии, он снижал боевой дух и посеял паранойю. Кайден и Тали тащились позади, аргументируя страхом засады. Но Шепард знала, что эти двое просто не хотят оставлять Мёрсера у себя за спиной. Чем дальше команда продвигалась, тем неприятнее становилось давление опасений. Алекс стал медлительным. От его смертоносных грации и ловкости не осталось ни единого намёка. Заражённый спотыкался, вставал на линии огня и вообще превратился в обузу.       — Духи, да что с тобой, Мёрсер?! — не выдержал Гаррус, чей идеальный выстрел испортил подвернувшимся под прицел Алекс. В турианце взыграло раздражение, которое он попытался выдать за простую досаду. Первые несколько раз Вакариан лишь пошутил о неуклюжести мутанта, но эта ошибка стала для турианца последней каплей. Конечно, коп не мог приказать нерадивому сослуживцу прогуляться на Нормандию. Он ожидал, что Шепард сама отдаст распоряжение. Но капитан не торопилась. Учитывая состояние Алекса, его куда опаснее отпускать в одиночку.       Прежде чем Шепард воспрепятствовала нарастающему конфликту, Гаррус уже двинулся к заражённому, чтобы высказать наболевшее. Турианец весьма ощутимо толкнул Алекса в плечо, и в померкших болезненных глазах вдруг вспыхнул прежний азарт. Тяжи биомассы, что создавали силуэт, словно волокна ткани, заплясали, нарушив структуру. Щупальца угрожающе нависли над головой Алекса, напоминая о том, сколь фальшива и непостоянна его форма. Казалось, при малейшем движении его тело забывало, как должно выглядеть. Лицо молодого юноши в трёх слоях одежды менялось, становилось каким-то сюрреалистичным и резиновым.       Гаррус не славился терпением, так что не остановился на достигнутом, продолжая напирать на того, кто вынудил стрелка промахнуться. Слова вылетали из уст турианца хлёсткие и яростные, без какого-либо видимого конца. Стоило отметить, что Гаррус не произнёс ни одного ругательства, высказывая вполне обоснованные претензии. Это был первый раз, когда он вдруг вступил в конфликт с Мёрсером. Из всего экипажа палавенец доселе оставался единственным, чьи интересы никак не сталкивались с интересами заражённого - один из ключевых моментов в подборе нынешнего отряда. Шепард надеялась на сотрудничество подчинённых друг с другом.       Капитан встала между сопартийцами, спеша угомонить обоих. Пусть Алекс никак не отвечал на нападки, выражение, что застыло на его лице, обещало скорое кровопролитие. Привычная тактика примирения всех и вся сразу же оказалась неэффективной. Ни одна из сторон не способна сейчас выслушивать доводы разума.       Довольно грубо оттолкнув Гарруса, Шепард до скрипа сжала локоть Алекса и увела того в сторону, поразившись тому, что тот попятился без возражений. Поверхность фальшивой куртки мутанта бликовала на свету, и рисунок её было легко различить. Если прежде фактура больше напоминала кожу, то теперь на плечах блестели тонкие прожилки и органические шнуры. Всё хуже, чем рассчитывала Шепард.       — Алекс, — твёрдо позвала она, затерявшегося в своих мыслях товарища. Мёрсер ухватился за её голос, как за единственный ориентир в творившемся с ним кошмаре. Осознав происходящее и самого себя снова, Алекс резко успокоился, став прежним. Структура его тела восстановилась, а гримаса гнева, почти забытая за ненадобностью, испарилась. Заражённый либо не заметил произошедшего, либо постарался замять. В том или ином случае Шепард не считала нормальным резкие перепады настроения. Она поняла, что если снова отложить решение этой проблемы, будут жертвы. В таком состоянии мутанта нельзя оставлять, а времени на спасение колонии становилось всё меньше.       Всё это развитый прочёл в её глазах. Алексу не стоило объяснять, что что-то не так. Глупо теперь отпираться. Капитан жаждала ответов. Она их получит. Тем более, что кроме Шепард вряд ли кто-нибудь ещё смог и захотел бы сейчас ему помочь.       — Торианин, — выдавил Мёрсер из себя одно слово и продолжил насаживать на эту хрупкую ось последующие свои мысли.       — Он мне нужен.       Как и Шепард. Как и Сарену. Как и корпорации. Это было утверждение, не вопрос. Капитан внимательно смотрела на Алекса, будто не узнавая. В первые дни после посещения Логоса Шепард убила бы его, чтобы защитить экипаж. Что мешало сделать это теперь, пока не поздно, пока он не навредил себе или другим? Всё та же нехватка информации?       — Торианин – единственный ключ к Сарену и Жнецам, — справедливо отметила Шепард и добавила более мягко, — в противном случае я не стала бы возражать.       — Я передам всю нужную информацию. Шифр, координаты… — впервые Мёрсер выглядел просящим. Это несколько обескураживало.       — …расскажу всё, что ты хочешь знать.       Шепард оглянулась на команду. Остальные переступали с ноги на ногу, но сохраняли дистанцию. Они не могли услышать их разговор.       — …почему я пошёл с тобой.       Коммандер отпустила его, отчего Алекс осел на пыльный грунт, будто дряхлый старик и бессильно повесил голову. Его лица снова было не различить, но интонация не оставляла простора для подозрений – Алекс не врал.       — Ты и я, — он снова поднял на неё взгляд, но лишь на краткий миг, чтобы снова спрятаться под капюшоном, — ищем одно и то же. Блуждаем впотьмах, как охотники, заставленные сумерками врасплох, не в силах объединиться и раскрыть свои карты.       Исповедь Мёрсера напоминала эпитафию. Он говорил тихо, обречённо, с горечью в каждом слове. Создавалось впечатление, что Алекс сейчас рассыплется, дополнив слой праха в этот древний мир.       — Но, увы, единственный способ получить всё необходимое – забрать это силой.       Хоть угроза обозначилась недвусмысленно, мутант с места не сошёл, не посмотрел на собеседницу и вообще, казалось, адресовал всё это куда-то в пустоту, как нереализованное желание, несбыточную мечту.       — Тебе нужен был Маяк, — догадалась Шепард, сжав винтовку покрепче, — и Шифр – оба компонента получил Сарен… И скоро получу я.       Заражённый тихо рассмеялся в своей привычной манере.       — Люблю, когда не приходится всё разжёвывать.       Отдохнув немного, он поднялся, не упустив из вида напряжение в теле Шепард. Чего он ждал? Что она выстрелит? Ударит его биотикой? Накричит?       — В конце либо Сарен, либо я. Неважно, на кого делать ставку, черепаха всё равно придёт первой к финишу, да?       Шепард думала, что должна разозлиться, разочароваться в Алексе после такого признания, но мысли её оставались свободны от этих порывов. Мёрсер мог напасть в любой момент, мог забрать себе её личность – никто бы не узнал с его умением копировать характер. С Зевсом Шепард всегда ходила по кругу, запутавшись в лабиринте его странных ходов. Может, он с самого начала был сумасшедшим. Это не исключено. Но капитану казалось иначе. Главный же вопрос оставался открытым.       — Зачем тебе нужны эти знания?       Уж точно не для коллекции. Мёрсер из кожи вон лез ради них. Шепард рисовались образы его безумно смеющегося и повествующего в злодейском монологе о грандиозном плане по захвату галактики; всё его же, но как эксцентричного коллекционера редких воспоминаний; негодяя, спасающего собственную шкуру от геноцида. Но шарады продолжились.       — Я и сам не знаю. Пока что. Я научился многому за сотни человеческих жизней и сотни реальных лет, но я всё ещё не нашёл ответа. В моём положении я не брезгую никакими вариантами.       Он смолк. После длительного времени Шепард поняла, что Алекс не хочет и не видит смысла продолжать без соответствующего стимула.       — Раз ты обещал рассказать всё, то не пытайся юлить. Выполняй свою часть сделки. Как знания протеан могут помочь тебе?       От ответа в этот раз его спасли обстоятельства. Джокер сообщил о безумии, охватившем колонистов. Споры торианина, о которых предупреждали учёные, похоже, сделали своё гнусное дело. Время поджимало. Шепард перепроверила оглушающие заряды и запасы панацеллина и приказала выдвигаться. Пока они бежали в сторону поселения, коммандер снова обернулась к Алексу.       — Мне нужен Шифр, чтобы спасти грёбаную галактику. После того, как он отдаст его, мы обсудим и твою проблему.       Шепард не дала Мёрсеру возразить, метнувшись вперёд к укрытиям, а тут же завязавшийся бой со сбрендившими от спор колонистами и вовсе разделил их. Пришлось попотеть, чтобы оглушить гражданских. Пусть их боевые навыки не блистали, но стреляли они настоящими патронами. Угроза от них исходила вполне реальная.

***

      Алекс знал, что его восприятие нарушил бред. Знал, но в какой-то момент снова уронил самосознание в пучину воспоминаний. Он спал. Впервые он видел сны. Неосознанные, нечёткие. Как у людей или азари. Он раздумывал над тем, чтобы усовершенствовать свой генокод слиянием, как у последних. Тогда не обязательно было бы убивать жертву, чтобы унаследовать опыт и память. Однако для этого требовалось согласие испытуемого. В противном случае процесс вызывал бы тот же результат, что и у всех прочих жертв – разрушение нервной системы. Да и для себя самого побочные эффекты Алекс предугадать не мог. Не сейчас. Он отложил эту мутацию на потом, как и многие другие, дабы изучить их в контролируемых условиях. Шифр важнее. Алекс чувствовал это, почти стал одержим этой идеей.       Перед глазами возник до боли знакомый образ: коротко остриженные каштановые волосы, тонкая фигурка, серебряные глаза. Её улыбке Алекс не верил. Вообще не помнил, чтобы она ему улыбнулась хоть раз. Но смотреть на неё мог долго. Как ребёнок смотрит на образ матери. А ведь она была ему куда ближе.       Она подходит, и вскоре хрупкие ручки обнимают его. Он лежит у неё на коленях, не в силах пошевелиться. Морок не спадает, и заражённый впервые не может его прервать. Он снова забыл, кто он, но её помнит почти не переставая. В какой-то миг его существования эта девушка стала маяком, отправной точкой его «Я», и поэтому он подсознательно держал её облик поближе. Заражённый уже понял, что сам наделил её этим ореолом, он вспомнил, что её уже давно нет в реальности. Она жива лишь в его разуме, хотя он никогда её не поглощал.       Она открывает рот, и с губ срывается тот самый голос. Слегка резкий, быстрый, но с большими паузами, чуть шипящий. Она вечно звучит так, будто недовольна чем-то, но в своей радости она всегда неподдельно искренняя.       Рядом появляется образ Шепард. Шепард. Он вспоминает и её. Капитан Нормандии разговаривает о чём-то с азари, которая ему незнакома. Он не слышит слов. А вот Дана, кажется, всегда слышит всё.       — Она хочет тебе помочь, — говорит образ сестры, нежно стискивая его в объятиях. — Не злись на неё. Я могу дать вам обоим то, чего вы желаете.       Он поднимает на неё взгляд, и мираж начинает испаряться. Кого же он нарядил в неё на этот раз?       — Старый Корень слушал тебя. Пел тебе, но никак не мог достигнуть. Теперь ты здесь, и я чувствую твою боль.       Он отстраняется от фантома, и наконец видит ту же азари, что разговаривала с Шепард. Могло быть так, что это произошло на самом деле, пока он дремлет? Тогда его сон не такой уж и бред.       — Кто ты? — без толики дружелюбия требует он.       — Я Шиала.       Она оборачивается куда-то, где секунду назад стояла сама рядом с Шепард.       — И меня попросили позаботиться о тебе.

***

      — Член моей команды… болен. Он считает, что Шифр может его исцелить.       Азари оглянулась на человека, что стоял позади. Вне всяких сомнений, это о нём Корень так тревожился. Его сознание оставалось закрыто и манило своей бездонной неизвестностью. Шиала впервые чувствовала уверенность в своих намерениях. Десантница могла ему помочь.       Ничего не сказав, азари подошла ближе к «больному», предвкушая что-то совершенно новое. Даже слияние с Шепард, обессилевшее её ранее, не останавливало от новой попытки. Даже если мозг выгорит изнутри. Её едва не убили уже несколько раз до этого, и страха Шиала не испытывала. Капитан Нормандии также еле стояла на ногах от усталости, но поспешила предупредить:       — Я не могу гарантировать, что это безопасно для тебя. Мой спутник… — женщина посмотрела в остекленевшие глаза Алекса, снова не в силах подобрать нужное слово.       — Особенный? — опередила её десантница.       Шепард только заметила, как внимательно Шиала смотрела на Мёрсера. Тот же походил уже больше на коматозного. Разве что мог сам стоять. Для капитана каждая секунда пребывания соратника в таком состоянии становилась гвоздём в гробу самообладания. Коммандера снедала совесть. Алекс ведь мог навсегда остаться таким. И в то же время Шепард подвергала только что бескорыстно отдавшую ей Шифр азари угрозе. Какая-то часть её плевала на судьбу спутницы Сарена. Азари итак свезло, учитывая то, что мог сделать с ней сбежавший СПЕКТР. Сама Шепард могла застрелить Шиалу на месте за помощь врагу. А Алекс уже давно укоренился на посту талисмана команды. Приоритет точно был не в пользу Шиалы. С другой стороны, азари сама вызывалась добровольцем, несмотря на риски.

***

      Он не позволял без разрешения прикасаться к себе. Тем более – азари. Слияние было в числе воспоминаний, что он брал у других, но пережить самому – никогда. Он не привык делиться. Хотя он с удовольствием посмотрел бы на то, как какая-нибудь из них корчится в муках, сойдя с ума от такого объёма информации.       — Нет.

***

      Шиала держала руки на висках Алекса. Её сильно трясло.       — Со мной так же было? — спросила Шепард, указав на азари большим пальцем.       Гаррус и Тали резко мотнули головой.       — С тобой это заняло всего пару минут, — заметил Кайден.       — А!       Шиала отшатнулась от Мёрсера. Её тремор продолжался в прежнем ритме, повалив десантницу на землю. Шепард тут же подбежала и помогла ей встать.       — Он не пускает меня, — пробормотала азари. — Мне нужен какой-то ключ.       Шепард нахмурилась:       — Ключ?       — Что-то, что заставит его успокоиться. Обычно это образы из собственного сознания партнёра, — Шиала схватилась за голову, — но его разум, похоже, хорошо защищён от контроля. Думаю, даже торианин не смог бы с ним совладать.       — А необычно?       Азари недоумённо уставилась на капитана, а потом просияла. Головная боль и истощение путали её мысли.       — Если партнёр обладает достаточной силой воли, слияние возможно только по его желанию. Нужен ключ извне. Фраза или запах извне. Проверка на доверие.       Задачка похлеще боя с озверевшей колонией и людьми-растениями. Шепард понятия не имела, что может заставить Мёрсера кому-то доверять. К такому замку отмычку представить сложно. Капитан уже было отчаялась…

***

      Он начинал вспоминать. И вместе с воспоминаниями возвращался шум посторонних голосов. Он вытеснял азари из своей головы, пока та пыталась манипулировать вырванными из контекста образами из чуждых ему сознаний. Теперь её раскрыли, и Шиала не могла играть по своим правилам на его доске. Либо незваная гостья уберётся, либо он выжжет её мозг изнутри похуже любой ардат-якши. Поток поглощённых сознаний снова захватывал его, и даже если упрямая тессийка не сдастся сама, его безумие охватит и её…       — Звучащий в Пустоте! — раздалось имя. Не из уст вторгшейся в его сознание азари. Это не походило на воспоминания или сны. Его будто звали с той стороны лимба.       — Тащи сюда свою инфицированную задницу или я запущу продув вентиляции в твоей башке!       Ему не послышалось. Этот наглый вездесущий голос мог принадлежать только одной рыжей бестии во всей галактике. И в таком контексте он эту фразу от неё ещё не слышал, а значит…       — Ты хотел Шифр, — напомнила ему Шиала, — бери!

***

      Доктор Чаквас копошилась возле стола с анализаторами, сопоставляя образцы друг с другом. На Нормандии ей доверяли, как корабельной бабушке, которая вечно квохчет над новобранцами, будто над собственными внуками. Конфиденциальность у доктора гарантировалась. И Чаквас проявляла строгость, когда дело касалось здоровья экипажа. Опыта и знаний у неё имелся огромный багаж. Удивительно то, что Карин одинаково хорошо разбиралась в анатомии и физиологии различных рас, успешно лечила не только людей, но и иных гуманоидов. И ни разу не загорелся в её глазах азарт исследователя. Пациенты для неё лишь пациенты. Даже редкие заболевания и отклонения генетики не пугали Чаквас, и она никогда не делилась врачебными тайнами. Её руки скользили по клавишам датапада, а время от времени женщина прерывалась, чтобы включить центрифугу или запустить очередной раствор в капельницу последнего подопечного.       Шепард сидела возле койки уже около часа, но доктор не спешила её прогонять, как часто бывало. Самым сложным, по словам самой Карин, отыскать подходящую вену, не имея ни малейшего представления о том, как они расположены в столь неординарном организме. Приборы давали неточный просвет, поскольку в их процессорах хранились данные лишь об известных видах. В случае же Алекса сосуды петляли в самых непредсказуемых плоскостях. Поверхностные периферические вены, что должны снабжать верхние слои кожи, уходили вглубь. В некоторых местах венозная кровь даже смешивалась с артериальной, как у рептилий. При любой же попытке проколоть плотную ткань, заражённый организм сопротивлялся и выталкивал иглу вновь растущими клетками. Подолгу в одном месте просвет не сохранялся. Сосуды быстро тромбировались, в ход пускались коллатеральные. Удивляло то, насколько продуманы защитные механизмы. В конце концов Чаквас придумала, как обмануть их. Она ввела тонкий катетер, синтезированный из панацеллина, в одну из вен. Поскольку его структура была органического происхождения, организм мутанта не воспринимал катетер, как нечто чужеродное. А, поскольку Чаквас добавила при создании канюли фрагмент ДНК из крови самого Алекса, его клетки не распознавали субстрат, как возможную пищу.       Без сознания Мёрсер казался мёртвым. Бледное лицо с впавшими глазами и потемневшими веками не оставляло просторов для иных выводов. Однако, датчики выдавали бурный гомеостаз температурой в 39,1 С˚. Проанализировав данные, Чаквас пришла к выводу, что для Алекса это вполне допустимая норма. Его метаболизм ускорялся, что означало близящееся пробуждение. Пришлось повозиться с настройками монитора жизнеобеспечения, поскольку в его программе не нашлось данных о существах с такими показателями пульса и дыхания. Доктор пошутила, что количество сердец бьёт рекорды кроганов, но сложность строения их больше напоминает ворка. А вот дышал Алекс вообще непостоянно, с периодами совершенного апное. Что выяснилось на практике, подобное тоже являлось для него нормой. Гипоксии не наблюдалось. Чаквас строго следила за этим, беря немного ткани для анализа каждые 15 минут.       А вот физиологические растворы Мёрсер поглощал быстрее, чем кроган ринкол. Пока Шепард сидела с ним, флаконы пришлось заменить уже два раза. Давление росло, и заражённый, казалось, должен был уже проснуться, но пока оставался недвижим.       — Тебе повезло повстречать его. У нас его зовут Саванаарен – дух сотен лиц, — сказала ей Шиала. Азари верили в некоего демона из сказок, что знает ответы на все вопросы. Спросить его можно лишь один раз, поскольку в уплату за ответ монстр украдёт твою душу.       Развитый не ёрзал, не метался в бреду. Просто открыл глаза и молча уставился в потолок.       — Доброе утро, Алекс, — улыбнулась Шепард, довольная результатом. Её голос привлёк внимание пробуждённого. Заражённый повернул к ней голову и присел на койке. Чаквас быстро начала справляться о самочувствии пациента. Собрав достаточно показателей и услышав достаточно убедительных ответов, доктор оставила капитана с подчинённым наедине.       — Ты отдала Шифр, — утвердительно констатировал Алекс в своей привычной манере. Шепард кивнула. Она была рада наконец услышать чуть надменный голос с хрипотцой. В какой-то миг ранее коммандер боялась, что он уже не будет прежним.       — И он помог, — просияла Шепард, ожидая его усмешки. Но Алекс оставался мрачен и явно её радости не разделил.       — Без Маяка Иден Прайма он не так уж и полезен.       Шепард ткнула его локтем. Почему он вечно портит момент?       — Но тебе явно стало лучше! — ободряюще напомнила она. С какой-то стати капитан и правда решила, что мутант обрадуется, и хоть немного оттает. Но нет. Старый вредный ворчун остался.       — На месяц, на год, — произнёс он с досадой. — Если повезёт, то и дольше.       — Так зачем ты так рвался его заполучить?       Мёрсер же не думал, что она забудет. Конечно, нет. Она выполнила свою часть сделки. Хоть и не самым приятным образом. Сквозь охвативший его бред заражённый видел, как билась в эпилепсии Шиала. А ведь их слияние продлилось всего несколько секунд. Должно быть, десантнице и процента знаний Роя не удалось разгадать. Вот тебе и «обними вечность». У азари явно ложные представления о значении этих слов, если собственный разум они называют такими красочными эпитетами. Если Шиала сможет оправиться после таких «объятий», то она чего-то да стоит. Психическая устойчивость – одна из главных характеристик в вербовке новых развитых. Если Алекс когда-нибудь возобновит эту практику, то непременно добавит Шиалу в список кандидатов.       — Помнишь дефектных рахни на Новерии? Я похож на них, — начал развитый, будто объясняя ребёнку.       Шепард такое заявление вогнало в ступор. Ей не представлялось, что Мёрсер видит в себе недостатки, хотя нельзя не отметить то, как сильно он проникся бедами космических жуков. Зевс наблюдал какую-то параллель между ними.       — Моя «библиотека» насчитывает миллионы комбинаций генов. Я сохраняю все преимущества видов, которые поглощаю. Но если анатомически и физиологически я уже почти достиг предела развития, возможного на данный момент, то с психосоматикой всё иначе.       Алекс наконец решился опустить ноги на пол и встать. Заметив всё ещё торчавший из руки катетер он подошёл к компрессору и отключил подачу раствора, а затем принялся медленно вытягивать панацеллиновый стержень из тела. Зрелище может и мерзкое, но в этот момент заражённый повернулся к капитану спиной, так что она полагалась на своё воображение. Закончив, Алекс снова повернулся к Шепард лицом. Видно было, что он не хотел об этом говорить. Но не он ли столько раз кичился тем, что всегда держит слово?       — Нет в галактике существа, похожего на меня, — пояснил Мёрсер. — Я один такой. И поэтому нет мутаций, поглотив которые я смог бы усовершенствовать свой мозг. Ни люди, ни азари, ни кроганы не способны хранить такой объём информации. Я пытаюсь архивировать память, шифруя её в генокоде. Но при этом есть потери, нет быстрого доступа к знаниям, да и сложность нуклеиновых кислот имеет пределы. Нервная же система не способна обрабатывать весь этот поток.       Он развёл руками, будто указывая на этот самый поток, просто невидимый и неосязаемый.       — Это не первый раз, когда наступает… кризис. И каждый раз я либо что-то забываю, либо рискую потерять контроль над собой. Я ищу решение уже не первое десятилетие, но ни один из видов не может дать мне нужные гены. Королева Рахни близка к совершенству, но из нашей беседы я вынес заключение о том, что поиск не окончен.       — Я создал нечто вроде ограниченного фрагмента сознания внутри локального нейронного узла на Логосе. Туда я сбрасываю лишнюю информацию до востребования. Но у меня нет механизмов связи с ним, которые позволили бы мне телепатически общаться с этим хранилищем. Такого уровня я пока не достиг.       Учёные умы в разные эпохи на разных мирах ищут пределы возможностей сознания. Одни верят, что если информация «не помещается», то мы просто забываем о ней. Другие склоняются к тому, что у мозга практически нет пределов, и мы просто не умеем использовать его. Коллективный разум Рахни доказывает, что о сознании действительно известно крайне мало. Как работает телепатия этих существ, как торианин контролирует своих ползунов, если сам является фактически растением? Шепард отчасти позавидовала Шиале.       — Ты, — Алекс вывел капитана из размышлений, — мотаешься по таким закоулкам галактики, в которые простому путешественнику незамеченным не пробраться. С тобой мне намного проще вести поиски. Так что…       Шепард замерла в предвкушении.       — Я хотел бы продолжить наше сотрудничество, как и планировалось.