Сделка со зверем

      Тогда       На утро по внутреннему времени Омеги команда должна была выдвигаться в карантинную зону, о чём Шепард всех оповестила заранее. Она решила отдохнуть перед очередной вылазкой, послушно проглотила все таблетки, выданные Чаквас и поднялась в каюту. Долгожданная дрёма всё не наступала, и капитан ворочалась, как веретено. Она поменяла настройки температуры, чтобы сделать каюту прохладнее. В конечном счёте усталость и лекарства сделали своё дело, и веки невольно опустились. Но тут же, в темноте, Шепард снова пробил озноб. Она снова распахнула глаза, будто пытаясь убедиться, что находится в своей постели, в герметичном помещении, закрытом от удушливости вакуума и вечного холода.       Капитан села на кровати, тряхнула головой и несколько раз до слёз зажмурила глаза, прогоняя сон вместе с наваждением. Её посетило неожиданное желание. И до того, как разум отказал в его реализации Шепард нажала несколько клавиш на инструментроне, открыв канал связи. На том конце ответили почти сразу. Ехидный, но совершенно не утомлённый поздним часом голос спросил:       — Лекарства доброго доктора не помогают?       Шепард улыбнулась и снова легла на подушку:       — Я подумала, может, сработает сказка на ночь.       — И поэтому сочла, что антропоморфный симбиотический оборотень, убивающий людей для пропитания знает лучшие истории? — уточнил Алекс. Помимо его голоса слышался лёгкий гул ночного города и движение ветра. Похоже, он куда-то направлялся и транспортом не пользовался. Удивительно, но его слова успокоили капитана. Она никогда не признала бы этого, но с Мёрсером на одной стороне всегда появлялась уверенность в любых планах. Это всё равно что идти по улице с огромным зубастым варреном. Может, без команды он никого и не тронет, но уж точно отвадит желающих навредить.       — У тебя большой человеческий опыт, — промурлыкала неожиданно учтиво Шепард и, пытаясь скрыть неловкость от самой себя, закрыла голову второй подушкой. — Гаррус уже спит. Миранда отказалась, а Джейкоб - не самый интересный собеседник. К тому же, ты не спишь, и я едва ли тебя утомлю.       Когда он замолчал, капитан было решила, что разговор окончен. Её устроило и это. Чьё-то косвенное присутствие помогало расслабиться и забыть тревоги. Капитан снова закрыла глаза. А Мёрсер между тем продолжил:       — Жил-был монстр под кроватью...       — Ничего себе начало.       — Заткнись и засыпай.       Он выдержал ещё одну недолгую паузу, как и положено рассказчику, словно, откашливался или искал нужную строчку в книге.       — По ночам монстр выбирался из своего логова и отправлялся гулять по городу, построенному на гигантском грибе. И вот, в очередную такую вылазку он преследовал прихвостня демона, который очень ему насолил. Монстр летел над городом и осматривал каждый уголок...       Шепард живо представила, как Алекс мчит над кварталами Омеги, как ветер раздувает его ненастоящую куртку, даже не сбивая капюшона с головы. Она буквально видела его внимательный взгляд, пронзающий каждого прохожего в поисках цели. Хоть их с Мёрсером сотрудничество и возобновилось, заражённый всё больше пропадал вне Нормандии, наотрез отказываясь подниматься на борт. На станции пиратов же, мутант получил признание, которого не было в иных мирах. Его обходили на почтительном расстоянии, обращались по имени, и там он никогда не прятал свой истинный облик, получая отношение, достойное разумного существа, а не животного. Желание Алекса остаться на Омеге подольше можно было легко понять.       Пока Шепард в красках воплощала себе иллюстрации к сказке, заражённый развивал сюжет. Он описывал свалки как древние могильники, азари, как лесных дриад и кроганов, как горных троллей, не забыл и про Королеву пиратов, живущую по ту сторону Реки Забвения и то, как королева помогла ему в поиске прихвостня. Рассказ раскрывал его с какой-то новой стороны, отчего капитан чувствовала себя неловко. Она будто врывалась в его личное пространство. Но подобная открытость пошла на пользу моральному самочувствию. Шепард сама не заметила, как провалилась в сон.       Сейчас       Смотреть на Кайдена стало физически больно. Капитан поняла это сразу, на Горизонте. Он явился ей, словно призрак из прошлого, в неприглядной, но навороченной броне и с той привычной снисходительной улыбкой. После объятий ей показалось всего на краткое мгновение, что всё по прежнему, что не было ни боли, ни страха, ни расставаний. Но слова, которые некогда преданный подчинённый выдал следом, отрезвили, как обухом по голове.       Когда он развернулся и ушёл, не слушая ни доводов Гарруса, ни её собственных, как в дурацком нуарном романе, Шепард стиснула зубы. Если бы не выдержка, она, должно быть, разрыдалась бы прямо там. Не потому, что её буквально только что бросил любовник, а потому что человек, знавший её годами, вдруг отвернулся, предал и забыл. Не поверил.       И вот она лежала теперь в каюте, обняв подушку. Хотелось пролить слёзы и выместить эмоции на пустое место рядом с собой, да только не получалось. Жидкость отказывалась покидать глаза, а злоба и обида всё закипали. Из динамиков раздавалась лёгкая музыка в стиле техно, которую Шепард предусмотрительно включила перед планируемой истерикой. Теперь, когда пореветь не получалось, мелодия всё больше раздражала. Хотелось разбить что-нибудь, набить кому-нибудь морду. Жаль, до Омеги лететь далеко. Да и некогда. Поэтому, чтобы не терять время зря, коммандер метнулась к рабочему столу, на котором красовалась фотография в рамке. Ей казалось, что на этом кадре Кайден вышел хорошо. Но теперь картинка переоценивалась, и Шепард безжалостно опустила рамку изображением вниз, не желая смотреть в чёрные глаза ещё хоть сколько-нибудь. Тогда       Он всегда вёл себя любезно. Даже когда брюзжал или злился, Аленко сохранял самоконтроль. В те редкие моменты, если и выходило его растрясти, то говорил он тихо, не слишком эмоционально, и от того казалось, что грубо. Возникал диссонанс, несоответствие силы реакции на раздражителя. Где Шепард уже топала бы ногами и повышала голос, Кайден просто говорил. И спокойствие часто выводило её из себя.       Так они и поссорились впервые. Это было то, что стоило бы назвать свиданием, но оба настолько стыдились того неловкого вечера, что намеренно стёрли его из памяти. Он попытался сделать первый шаг, она по наивности своей согласилась.       Начиналось всё гладко. Редкие в военной структуре знаки внимания, небольшой букет и пара тёплых слов. Не то, чтобы Шепард сразу поплыла от такой банальщины, но ей это льстило, и она решила дать Кайдену шанс. Они оба служили на военном корабле, и уж точно не могли уединиться, так что на одной из отлучек пошли в самый дешёвый земной бар.       Расхождения начались уже на этапе выбора выпивки. Кайден выбрал вино, а Шепард решила начинать сразу с крепкого. Что-то ниже 40 градусов коммандер не воспринимала за алкоголь. И тут последовал первый комментарий, от которого захотелось просто встать и уйти. Аленко сморозил что-то о возможном алкоголизме и пусть и превратил это в шутку или некий завуалированный подтекст, но напрочь сломал весь настрой. Позже неловкие шутки прозвучали ещё пару раз. Про наряд, про судьбы семей военных, и уже отпало всякое сомнение в том, намеренно он так поучает или нет.       Расстались они без прощания. Отчего-то только перед Илосом Шепард все эти предупредительные выстрелы не припомнила.       Сейчас       Загорелся и запиликал инструментрон на предплечье, стихла музыка, синхронизированная с ним. Даже смотреть не хотелось, кто звонил. Могут же Жнецы, Коллекционеры и геты хоть на одну ночь пойти к чёрту. Но входящий звонок как-то быстро сбросился, и через несколько мгновений начали поступать текстовые сообщения. Капитан бегло взглянула, уловив какой-то обрывок, и очень зло надавила на клавишу. Первым на глаза попалось предыдущее сообщение от Кайдена, написанное сразу после Горизонта, где лейтенант сожалеет о случившемся и желает всего наилучшего. Быстро пролистнув первый текст, Шепард обнаружила графический файл, на котором виднелась людная площадь мегаполиса с голографическим инфостендом. На экране светилась физиономия Кайдена, отдававшая честь и призывные лозунги Альянса. А сверху, при помощи фрактальной краски кто-то нанёс кривую надпись: "Я предал Шепард".       Тогда       Сразу после воскрешения Шепард пристрастилась к выпивке. Она и сама видела проблему, но никак не могла остановиться. Одной ночью, когда все уже спали,капитан добралась до запасов Гарднера и осушила в одно горло остатки ринкола. Её должно было полоскать после этого, и отчасти, так она планировала себя наказать за губительную привычку. Но, как и прежде, ускоренный метаболизм биотика обезвреживал яд слишком быстро, и облегчения не наступало. Шепард понимала, что движется в неверном направлении, но списывала всё на стресс и новые обстоятельства, узницей которых стала. Каждый день она улыбалась своим "тюремщикам" из команды Призрака, заходила к Гаррусу, стараясь спрятаться возле главной батареи от проблем. Когда шлюз за ней закрывался, она слово отрезала мир с неприятной правдой, возвращая прежние ламповые беседы на первой Нормандии. А когда Гаррус оказывался занят, капитан читала почту в надежде на хоть какое-нибудь сообщение от прежней команды.       Она не заметила, как её накрыло одиночество. Ей всегда казалось, что так случается с кем угодно, но только не с ней. Всю свою жизнь она посвятила Альянсу и людям Земли. Ей некогда было думать о простых радостях дружеского или семейного общения. Но сиротское прошлое давало о себе знать. Порой она грезила о том, как повернулась бы её жизнь, выбери она иной путь, помимо военной карьеры. Каждый раз она убеждала себя в том, что не смогла бы жить тихо, занимаясь фермерством или прочей ерундой. Ей нравилось служить и защищать. Может, она жертвовала собой понапрасну, но всегда находилась причина, чтобы продолжать. В частности, веской причиной служила сейчас угроза всеобщего истребления.       Капитан налила очередной стакан и выхлебала его в два глотка, ни разу не вздохнув. Через некоторое время её посетили опасения, что команда может подглядывать и сдать командира на милость Чемберс или Чаквас. Ведь каждому чёртовому рядовому здесь было дело до самочувствия Шепард. Разозлившись на подобные предположения, капитан накинула куртку и покинула борт. Нормандия всё ещё стояла в стыковочном шлюзе Омеги, и из предполагаемых мест, где можно было бы тихо напиться, "Загробная жизнь" оставалась единственным вариантом. Бары и клубы нижних уровней контролировались в основном батарианцами или декстро-представителями банд, так что эти места было попросту небезопасно посещать людям.       Ария отсутствовала на своём привычном троне. Это Шепард поняла хотя бы потому, что охранники королевы тоже покинули свои места, где сегодня обжимались парочки или курили местные авторитеты. Понимая, что в тишине и покое на верхнем уровне не посидеть (да и любимого бармена сегодня подменял какой-то саларианец), Шепард спустилась вниз и подошла к батарианцу, что протирал мутненький стаканчик у стойки. Четырёхглазый недобро улыбнулся и любезно предложил Шепард опробовать фирменного напитка за счёт заведения.       Шепард подумала, что бармен как-то понял, что к нему капитан пришла именно "догнаться". Может, что-то прочитал в её бегающем взгляде, может, от неё уже разило за километр. Так или иначе, чтобы не выдать себя с потрохами, она уверенно согласилась. И на это зубастый рот батарианца расплылся в ещё более широкой улыбке. Обычно капитан быстро чувствовала подвох в даже едва уловимых жестах или сдержанной позе. Ей ли не знать, каково это, когда на тебя смотрят со снисхождением. Но в этот раз она утопила тревоги глубоко внутри и потянулась к голубоватой жиже, наполнившей шот до краёв.       Она инстинктивно задержала дыхание, собираясь терпеть обжигающую горло жидкость, как вдруг её уверенно схватили за запястье. Не в силах больше опрокинуть в себя стакан, Шепард повернулась к грубияну, прервавшему попойку, и даже не удивилась, узнав в нём Алекса. Глаза бармена расширились. Обе пары. И батарианец испуганно дёрнулся, хоть и поспешно встал на место. Мёрсер же, не выпуская руку Шепард, дождался, пока капитан расслабит пальцы, и повернулся к батарианцу.       — Пей, — тихо сказал он, не терпя возражений. И на смятение и неуверенность бармена добавил, — пей, или я убью тебя.       Испуг чёрных глаз, лишённых белков, сменился холодной обречённостью. Бармен повесил голову и до дна осушил стакан. Поставив его на стойку, он упёр руки в столешницу и затрясся. Шепард не успела ничего сказать, как у того изо рта повалила пена, и бармен в конвульсиях сполз на пол. Капитан перевалилась через стойку, но Алекс за плечо усадил её назад.       — Не утруждайся. Он мёртв.       Сейчас       Поначалу она не поверила. Решила, что её разыграли. Или кто-то добрый решил её подбодрить и соорудил в редакторе открытку на основе фотографии. Но Шепард сразу захотелось проверить, и она открыла ленту новостей в экстранете. Благо, Призрак оплачивал самые быстрые услуги экстранета, и все события отображались максимум с пятиминутной задержкой.       Картинку с обезображенным стендом Альянса было несложно отыскать. Она действительно существовала, хоть модераторы уже и начали подчищать сотни постов, где с разных ракурсов удавалось рассмотреть вандализм неизвестного автора. Закрыв окно инструментрона, Шепард начала усердно прикидывать варианты того, кто мог осмелиться на такое. О её воскрешении знали пока немногие, а про ситуацию на Горизонте - вообще единицы. Гаррус борт не покидал, и, насколько капитан разбиралась в звёздной карте, до Цитадели пришлось бы лететь слишком долго. После встречи с Кайденом турианец ни за что бы не успел добраться до центра галактического сообщества. Да и не в его духе было творить такое исподтишка. Если кто и мог так пакостничать, то это Джокер, но у хрупкого пилота было ещё меньше шансов на успех.       Оставался только Алекс, о расположении которого часто приходилось гадать. Шепард не поставила бы даже на то, что заражённый на Нормандии. Но в вылазке он участвовал и, даже будь при нём тайный шаттл, о котором не знал Цербер, технологии пока не позволяли настолько скоростные перелёты. Ужасно захотелось спросить лично, но при попытке вызова через инструментрон на том конце молчали.       Тогда       Капитан попыталась осторожно, не привлекая внимание, поднять базы Альянса, найти хоть что-то о прошлом Зевса, но он оставался призраком. Его история была тщательно подтёрта и забыта. В первые дни пребывания Мёрсера на борту Шепард не оставляла попытки узнать любые детали. Но быстрое развитие событий вокруг Сарена и Властелина отодвинуло эти потуги на неопределённый срок. Шепард хватало доступа СПЕКТРа, чтобы найти практически любую информацию, только в случае с Алексом, система зачастую закидывала коммандера файлами каких-то певцов и актёров молодёжных сериалов. Шепард, по итогу, сфокусировалась на вербальном общении, разгадывая Алекса напрямую — через его поступки и слова.       И со временем эта тактика принесла плоды. Заражённый будучи в бреду, произнёс имя, и Шепард тут же за него ухватилась. Она ввела в строку поиска одно слово: "Дана" и, немного подумав, дописала: "Мёрсер". Затем она сузила круг, выбрав временной промежуток в 2011-2014-х годах и место: Нью-Йорк. После примерно часа отсеивания ненужных файлов, из десятков совпадений осталось два. В первом Дана была на деле Мисдейл, и взяла фамилию мужа — Мёрсер. На момент вспышки в Нью-Йорке ей было почти пятьдесят, и она успела переехать в Шотландию к дальним родственникам. Последний же файл содержал мало информации, сразу было видно, что кто-то его корректировал. Но фотография осталась. На ней Шепард увидела пожилую женщину, а потому пролистала архив, чтобы увидеть, как она могла выглядеть в молодости. В 2011 году Дане должно было быть около двадцати, и Шепард очень надеялась именно на эту зацепку.       Сохранился портрет, будто вырезанный из паспорта. Девушка, только достигшая совершеннолетия, носила короткую причёску с чуть топорщащимися каштановыми волосами. У неё были серые глаза, и мелкие черты лица, столь схожие с Алексом. Шепард вспомнила её из видений. Образ был мимолётный, но знакомый, как в повторяющимся сне. Коммандер пролистала краткие абзацы, едва ли описывавшие долгую жизнь.       Дана Александра Мёрсер родилась в Бриджпорте, где прожила всё детство. В графе "отец" стоял прочерк, а мать лишили родительских прав, когда девочке было восемь. После её поспешно отправили в новую семью с ещё тремя детьми. Здесь же указывалось, что помимо Джоан и Эрика Денни опеку над девочкой пытался взять ещё один человек, но его имя не указывалось, и Шепард додумала всё сама. Дана отучилась на факультете журналистики и начала печататься в местной газете, но довольно быстро решила перебраться в Нью-Йорк, где долго не могла найти работу. По необозначенной причине, девушка не вернулась домой, а продолжила работать фрилансером на разные издания, позже перепрофилировавшись в инсайдера. Она печатала громкие статьи, и даже пару раз обвинялась в клевете и в хищении интеллектуальной собственности. Не покинула Дана Нью-Йорк и во время эпидемии,информации о которой не было даже у Альянса.       Шепард и прежде подавала запрос в архивы США. Но как это обычно бывает с секретами отельных стран, у правительства всегда находилась причина, чтобы тянуть резину и не отвечать на запрос годами. Об инциденте 2011-го года можно было найти множество расплывчатых описаний, в которых не сообщалось ни о точном количестве жертв, ни о причинах столь смертоносной заразы. Восточная часть Манхэттена по сей день оставалась не застроенной и использовалась по большей части как склад для различных отходов. Вход в охраняемую зону контролировался, и хоть официально там не проводилось никаких работ и не располагалось предприятий, окончательно признать этот район безопасным мэрия не спешила.       Запиликал инструментрон. Шепард хотела сбросить вызов, но передумала, увидев, кто именно требовал её внимания.       — Эксгумацией занимаешься? — спросил хриплый голос.       — О чём речь? — спросила капитан, продолжая прокручивать одну единственную страницу на компьютере.       — Ты ведь понимаешь, что я не остался бы незамеченным так долго, если бы не знал, кто и когда копается в моих файлах.       — И что за сделку ты заключил с тем, кто это отслеживает?       — В этом вся прелесть. Ему ничего не нужно, и он существует только для выполнения этой единственной функции. У него нет разума, и предавать он не умеет. Хотя отвалить за его создание пришлось крупную сумму.       Шепард закрыла окно и откинулась на стуле.       — Иными словами, ты только что признался, что взломал базу данных Альянса? Ты же понимаешь, что любой офицер обязан о тебе доложить?       — Любой, кроме СПЕКТРа, приоритетной задачей которого является устранение угроз галактической безопасности. А тебе я пока нужен именно для устранения таких угроз.       Шепард усмехнулась. Её любопытство не было удовлетворено, и она предложила:       — Может, тогда ты сам мне ответишь?       Двери в каюту разъехались, и Алекс вошёл. Как всегда, не дождавшись приглашения.       — Зависит от вопроса, — произнёс он без оттенка. Шепард давно придумывала ему эмоции при разговоре. Общение с Мёрсером казалось зачастую похожим на чтение пьесы по ролям. Там, где нормальный человек должен сделать паузу или мимикой что-то пояснить, Шепард лишь дополняла скупую реальность в собственной голове. "Всё равно, что общаться с элкором. Хотя они для разнообразия, поясняют свои эмоции словами.", подумала капитан.       Она выключила дисплей компьютера и закрыла окно диалога, развернувшись на стуле к Алексу.       — Кто такая Дана? — спросила Шепард, скрестив руки. В её интонации звучало лишь любопытство. Едва ли она подозревала какой-то тёмный секрет. Напротив, она уже успела понять, что Алекс особо скрывает лишь те аспекты своей жизни, которые делают его человечнее. Например, привязанности.       — Я мог бы ответить, — сказал он, делая вид, что больше заинтересован обстановкой в каюте. Из мебели здесь были лишь стол, стул и кровать. Так что Мёрсер просто не хотел уступить. Но, напомнила себе Шепард, он всё же пришёл.       — ...но только если бы ты спросила, прежде чем играть в сыщика.       — Ты ведь читал моё дело, — напомнила капитан. — Мы даже не были знакомы, а ты уже знал обо мне больше, чем разрешает закон.       — Резонно. — согласился он и кивнул. Заражённый всё ещё не смотрел в сторону капитана, из чего можно было сделать вывод, что эта тема ему неприятна. В конце концов он сел на край кровати и сказал:       — Сестра. Младшая.       Дальнейшего уточнения не случилось, и Шепард заговорила сама:       — Дана была твоей сестрой?       Алекс глянул на неё как на дуру. Ведь он буквально только что это и сказал. Тем не менее, язвительного замечания он не применил, вместо этого просто опустив взгляд в пол.       — Не моей. Настоящего Мёрсера.       Больше они об этом не говорили. Заражённый не развивал тему, а Шепард не захотела на него давить. Ей было довольно его реакции на расспросы, чтобы понять, что тема глубоко личная. Слишком личная для бесчеловечного убийцы.       Сейчас       Шепард вскочила наконец с постели, натянула на себя толстовку и какие-то задрипанные бриджи. Гражданскую одежду она последний раз надевала так давно, что попросту из неё выросла. То ли она сама исхудала за последние дни, то ли Цербер собрал её более стройную версию, но обноски висели на ней как на вешалке. Капитан пятернёй прошлась по волосам, чтобы создать хоть какое-то подобие причёски и вышла в душные шлюзы Омеги. Нормандия стояла в доке уже не первый день, и к обстановке Шепард начала привыкать. К пьянчужкам и торчкам в подворотнях и к барыгам и мелким мошенникам в коридорах.       Она не знала, куда именно идёт. Какая-то неведомая сила сама несла ноги по определённому маршруту. Всё, о чём думала Шепард, это о том, где именно сейчас находится Мёрсер. И что-то подсказывало ей, что рано или поздно она его отыщет, используя нежеланную связь протеанского Шифра.       "Рано или поздно" наступило настолько быстро, что капитан сама не поверила. Она пришла ровно к тому переулку, где возле стены стоял заражённый. Он заметил её издалека, и усмехнулся из-под капюшона. Шепард вдруг поняла, что могла бы и не идти в часы отбоя в такую даль. Если связь через прикосновения помогает отыскать Алекса, то наверняка позволит и узнать ответы на незаданные вопросы. Но это было бы попросту нечестно и пренебрежительно. Тем более, что Шепард откровенно не желала зарываться настолько глубоко в сознание Роя.       — Это ты сделал? — спросила она на ходу, машинально активируя инструментрон, чтобы продемонстрировать акт вандализма.       — Если я не боюсь замарать руки и считаюсь вселенским злом в твоих глазах, это вовсе не значит, что я повинен абсолютно во всех бедах галактики, — ответил Алекс, даже не глядя на дисплей. Вместо этого он сфокусировал взгляд на Шепард, совершенно бесполезно демонстрируя свои глаза. Он мог бы сказать, что является феей Тинкербелл и приглашает её в свой домик на чаепитие с таким выражением лица, что даже элкору потребовалось бы пояснение, где именно он соврал.       — Ты правда считаешь, что я стал бы настолько заморачиваться ради граффити?       Шепард задумалась.       — Ну, да. Как-то... мелко для тебя.       Они оба смолкли, после чего он снова усмехнулся. Шепард прыснула. А ведь она почти попалась. Усомниться в том, кто всегда доводит любую месть до конца и практически одержим наказанием предателей? Похоже, капитан действительно размякла. Ситуация застала её врасплох, и Шепард не знала, благодарить или ругать за подобное.       — Как ты это провернул?       — Пришлось дёрнуть за пару ниточек. Если быть до конца честным, то я заставил одного должника раздобыть мне материалы, а другого под угрозой расправы — выполнить заказ.       Шепард замотала головой.       — Зачем?       Он пожал плечами.       — Разве не очевидно? Аленко меня бесит. Он попал к тебе в немилость и утратил свой иммунитет. Можно было бы унизить его поизобретательнее, но ты со своим гуманизмом любишь всё усложнять.       — И что я должна буду взамен?       — Ничего. На этот раз. Считай, это возмещением физических и моральных страданий, которых можно было избежать, присутствуй я на Горизонте. И на первой Нормандии в момент крушения. Хотя, второе спорно. Тогда мне бы не пришлось работать с Цербером.       Как и всегда, он не расставлял интонации и едва ли позволял хоть какому-то оттенку проникнуть в голос и выдать его намерения. Шепард ещё раз улыбнулась. Людей действия она всегда уважала больше тех, кто болтает. Если взять Джокера, так тот вечно всем недоволен. Но сарказм никогда не мешает ему продолжать выполнять свою работу вопреки собственным заявлениям.       — Ни разу не слышала от тебя извинений. Я польщена.       Нет. Ей не стало легче в одночасье. Её буквально бросил любовник. На глазах у собственной команды. И Шепард до сих пор не могла избавиться от всепоглощающего чувства стыда и желания как можно скорее забыть о случившемся. По правде, она желала, чтобы все окружающие тоже забыли и прекратили уже смотреть на неё то ли с жалостью, то ли с неловкой немой поддержкой. В этом плане даже хорошо, что Алекс не полетел с ними. Его присутствие уязвило бы самооценку капитана куда больше.       — Может, ты уже начнёшь обживаться на корабле? — как бы между прочим предложила она. — Не вечно же мне швартоваться на Омеге.       Он хмыкнул, изображая, будто раздумывает над ответом.       — Мне не по душе новая команда. Слишком много жёлтого с белым. И шум нового ядра будет мешать мыслям.       — Ну, я-то всё ещё не стала хаском, — заметила капитан.       — Ещё нет, — подтвердил заражённый. — Но чем пытливее ум, тем сложнее его расколоть. Я всё больше склоняюсь к мысли о том, что коллективный разум покорить невозможно.       Его упрямство действовало на нервы. Пусть и было напускным. Коммандер не оставляла надежды на то, что в конце концов он согласится. Ведь вопреки опасности, исходящей от Призрака, Мёрсер оставался поблизости. Возможно, он переоценивал нейтралитет Омеги. Да, Цербер не имел здесь власти, но и преследовать их тут было некому.       — Завтра мы вылетаем за новым рекрутом.       Шепард не стала договаривать сразу, наблюдая за реакцией Алекса. Он ведь понимает, что она действительно может улететь и не вернуться. Случиться может что угодно. Атака на Нормандию это показала.       — Если надумаешь, жду тебя завтра в восемь по корабельному времени.