***
Он не любил ждать. Терпеть не мог, когда что-то не продвигалось согласно мысленно составленным или же утверждённым на бумаге планам, ибо все эти мелочи приводили до потери бесценного времени. А в жизни старшего Учихи, как говорят, время — деньги. Брюнет никогда не позволял себе опаздывать и, соответственно, требовал, чтобы его окружение следовало этому золотому правилу. Случалось, конечно, что приходилось изменять своим принципам, и в последнее время Итачи заметил, что он искушался этим всё чаще. Естественно, начались эти мелкие перемены с того самого вечера, когда парень, по всей видимости, не вовремя, заявился на горнолыжный курорт. Если бы Учиха знал, что открывшая ему дверь милая девушка с глазами цвета малахита станет фактически неотъемлемой составляющей половины дней из прошедшего месяца, он бы никогда не помог ей. Надо же, заточенное под равнодушие и деловой подход сердце дало маленькую трещинку в виде приступа доброты. Не в его интересах личная жизнь младшего брата и то, каким пошлым, извращённым образом Саске выворачивает данное ему будущее, деньги и связи ради собственной потехи или же просто для того, чтобы взбесить их родителей. Пусть он не до конца понимал логику Саске, но она определённо работала. И всё же в тот вечер Итачи осознал, что его брат может портить свою никчёмную жизнь сколько угодно, ведь нет на свете управы на экзотические, а порой даже вульгарные желания Саске. Но его маленький глупый братец не должен влиять на судьбы других, и в первую очередь это касалось Сакуры. Вероятно, именно эта чудная, необдуманная и импульсивная мысль вызвала цепочку последующих решений, планов, да и в итоге привела брюнета в госпиталь к той самой девушке, с помощью которой он попытался изменить привычки Саске. Ударение поставим именно на слове «попытался». Итачи ещё во время их первой встречи заметил, что Сакура была в жизни брата белой вороной. Она совершенно не вписывалась в нравы младшего Учихи, ибо была слишком умной, необычно красивой, а, главное, естественной. Все дальнейшие действия и фразы Учихи были направлены на то, чтобы Саске задумался, чтобы заметил в розоволосой что-то иное, кроме стройного тела, которое можно затащить в кровать под любым предлогом. Тщетные порывы надежды, растоптанные проступком младшего брата, благодаря которому и заварилась эта каша. — Простите, — не выдержав затяжного ожидания, Итачи остановил проходящую мимо женщину в белом халате. — Я ищу пациентку, поступившую к вам около часа назад. Имя: Сакура Харуно. — Дайте-ка посмотреть, — понимая листки со списками имен, ответила она. — Да, эта девушка минут десять назад вернулась в палату из операционной. У неё были какие-то повреждения руки. — А поконкретнее? — Извините: Вы ей кем приходитесь? — неуверенно подняла бровь медик. — Я её начальник. Сакура попала в аварию на служебной машине, исполняя поручение компании. Кстати, я принес документацию из её страховки, так как не успел отдать бумаги лично ей. — Хорошо, я сообщу врачу. Полагаю, Вы хотите пройти к ней? — усмехнулась она. — Палата шесть. — Спасибо, — кивнул Учиха, протянув согнутый напополам лист бумаги женщине. Странно, что на первый взгляд идеальный, просчитанный почти до всех мелочей план превратился в такую путаницу. Саске должен был очнуться, сдержать свои порывы вечного веселья и заметить, что эта зеленоглазая девушка искренне любит его, а потом ответить ей тем же, если он, конечно, на это способен. Такие нежные чувства видны невооружённым взглядом, но, чёрт, бывает же так, что именно самые близкие люди слепы. В этом Итачи понимал и одновременно не мог ухватить суть поведения розоволосой. Она молча любила Саске, не ожидая ничего взамен, а он неосознанно пользовался её готовностью к переменам. Хотя, исходя из сегодняшнего разговора в кабинете, можно было смело заявить, что Сакура олицетворяла для братьев одного и того же человека из прошлого. Если это правда, то есть ещё надежда на то, что внутри младшего Учихи что-то изменится, ведь именно из-за того человека в нём уже однажды всё перевернулось. По крайней мере, Итачи хотел так думать, ибо сам Саске никогда не признается, что именно произошло. Вот только теперь всплывал вопрос: захочет ли Сакура быть частью их жизни, или последние события поставили на её отношениях с Саске жирную точку? Дверь в палату была приоткрытой, и брюнет легонько толкнул её пальцами, заглядывая вовнутрь. Она сидела в мягком кресле рядом с кроватью, наполовину укрытая тёплым пледом, и придерживала левой рукой правое плечо. Зелёные глаза таращились в одну точку где-то на бежевом линолеуме, игнорируя предельно уловимые передвижения в комнате. Тоненькие пальчики чуть крепче сжали бледную кожу, покрывая её тёмно-розовым оттенком. Правую руку, начиная с части чуть выше локтя и вплоть до запястья, скрывал приличный слой бинтов, сквозь который благо не проступали тёмные пятна крови, как напоминание о свежих ранах. Белое, как фарфор, лицо украшали неглубокие ссадины, некоторые даже были заклеены пластырями. Кожа под глазами имела непривычный красноватый цвет, и разум подсказывал парню только одну причину, по которой мог появиться этот оттенок, — Сакура недавно плакала. Итачи не сомневался, что эта потрясённая своей первой аварией девушка сейчас испытывала тонну физической, и, несомненно, психологической боли. Но волю слезам она дала не из-за испуга или шока. — Привет, — тихо промолвил Учиха, привлекая к себе внимание. — Как ты? Розоволосая вздрогнула, поспешно поднимая уставший взгляд на своего посетителя. При виде Итачи её пальцы чуть сильнее вцепились в правое плечо, фактически впиваясь ногтями в мягкую кожу. Белки вокруг зелёных радужных оболочек также имели мутный розоватый оттенок, и Сакура мгновенно опустила голову, не желая показывать брюнету свою слабость. Он медленно подошел к креслу и присел рядом с ногами девушки, пытаясь перехватить её взор. — Нормально, — наконец тихо ответила Харуно. — Они достали все десять осколков, которыми одарил меня тонированный люк Мини Купера, красиво зашили руку, поэтому я буду частично походить на невесту Франкенштейна… — хрипло всхлипнув, попыталась улыбнуться она. — Зато машина теперь напоминает синюю гармошку: такая же бесполезная, как и одноименный любимый инструмент отца. Плакали деньги моих родителей, ведь подарок был не из дешёвых… — Это ерунда, — хмыкнул Учиха. — Главное, что ты не пострадала. Шрамы не самое худшее. — Нет, ведь хуже всего то, что я неисправимая помесь истерички и круглой дуры. — Полагаю: ты это о том, что произошло с Саске? — приподнял бровь Итачи. — Откуда ты знаешь, хотя, нет, не говори… Ты всегда всё знаешь. — Я приехал в офис, как только получил сообщение от начальника охраны. У них был приказ не пускать моего братца в здание, и эти имбецилы успешно справлялись с заданием последних пару недель, пока сегодня утром на смену не поставили новичка, — спокойно, но почти скороговоркой ответил темноволосый. — Этот молодой человек не знал о запрете и позволил Саске пройти. — Ты… всё это время удерживал его? Препятствовал нашей встрече? — прошептала Сакура. — Да, ибо видел, что тебе так спокойнее, — честно ответил Итачи. — Можешь злиться на меня, если хочешь. Имеешь на это полное право, ведь моё решение было обосновано на предельно личных и эгоистичных мотивах. Я хотел изменить брата, и ты как никто другой могла толкнуть его в сторону других убеждений, так сказать, заставить забыть о привычных вечеринках, шлюхах и выпивке. — Хотел изменить его, используя меня? — приподняла голову розоволосая. — Умно и, если честно, весьма успешно лично по моим последним… наблюдениям. Саске явно уже не тот: в нём точно что-то начало эволюционировать, вот только беда в том… что твоя уловка повлияла и на меня. — Каким образом? — Мне кажется: мы оба осознали кое-что, но эти выводы различаются… Дверь в палату резко ударилась железной ручкой о защищённую панелью стену, перебивая тихие слова зеленоглазой. Она по привычке подняла голову, первым делом увидев спину блокирующей проход медсестры. Женщина что-то неразборчиво твердила совершающему попытки прорваться в комнату человеку, а, может, всё было понятно, и это только уставший мозг Сакуры отказывался расшифровывать поток громких и быстрых звуков. Слепо и рассеяно осмотрев медсестру, девушка переключилась на стоящего в коридоре парня. Чтобы узнать в нём Саске ей потребовалось всего несколько секунд. Он казался выдохшимся, будто бежал за ней с самого кабинета в мед-офисе. Чёрные волосы были растрёпанные и слегка влажные, вероятно от снега, но в остальном облик Саске ничем не отличался от того, что она видела ранее, днём. Его чёрные глаза моментально прикипели к сложившейся перед ним картине внутри больничной палаты. — Поймите же: жених вы, да неважно кто, ведь я всё равно не могу позволить находиться больше чем одному посетителю в палате, — внезапно прорезался в сознание Сакуры голос женщины. — Скажи ей, что я могу зайти, — спокойно обратился к Харуно брюнет. — Сакура?.. — Итачи, — вполголоса сказала она. — Оставьте нас, пожалуйста. — Конечно, — кивнул брюнет, поднявшись на ноги. — Пройдёмте, ведь теперь всё по правилам. Как только избитая вторжением дверь со щелчком закрылась, Саске начал медленно подходить к креслу, на котором отдыхала его подруга. Вид у неё был, если честно, прилично потрёпанный. Тёмно-красные ссадины и порезы на бархатной коже, немного заплаканное лицо, которое не скроет даже слой долбанной косметики, ну, и перемотанная рука в награду за смелость. Он остановился рядом с креслом, принимая позу, в которой пару минут назад сидел Итачи. Бля, не хотелось бы копировать этого гада, но нет ни времени, ни желания задумываться над такими мелочами. Возможно, наконец-то он услышит от Сакуры достойное объяснение этого каламбура. Если не хочет его больше видеть, так пусть, мать его, скажет об этом в глаза сама! Зачем вмешивать Итачи и его дерзких головорезов, которые стерегут розоволосую как зеницу ока? — Я просто хочу сказать, что мне нужно время, — нарушила тишину зеленоглазая. — Звучит как фраза из плохой мыльной оперы, — хмыкнул Саске. — Дай перефразирую: мы больше не друзья? Я всё правильно понял? — Черту между дружбой и чем-то другим мы пересекли тогда, когда переспали. Для меня тот секс означал одно, а для тебя — совершенно другое, — слегка мотнула головой Сакура. — Я просто прошу дать мне время, лучше год, чтобы я смогла разобраться в себе и в своей жизни. Без тебя… — А вот это уже звучало так, будто ты меня бросаешь, — покривился Учиха. — Нет, можешь писать мне, но я предпочла бы воздержаться от встреч… — Хорошо, а ты за этот год, значит, будешь гулять под ручку с моим братом? — фыркнул брюнет. — Ты не понимаешь, что Итачи не делал и половины из тех грехов, которые ты ему приписываешь? — возмутилась Харуно. — Он всего лишь предложил мне работу, и то в компании Хьюга, даже не в вашей. Машину мне подарили родители, квартиру помогла найти Шизуне. Что ещё?! — Хорошо, я понял, — сглотнув желание испортить подруге образ своего брата, Саске продолжил. — Год, значит… Без проблем, если я имею право тебе писать. И ещё… Пообещай, что не будешь развивать отношения с Итачи. Я знаю, что ты ничего не понимаешь — просто поверь мне на слово. — Саске, как не крути, а он мой начальник. Я не могу его игнорировать, — нахмурила брови она. — И не надо, просто не… — замялся темноволосый. Хорошо было бы сказать, чтобы она не влюблялась в него, но, мандец, это бесполезно. Год, целых триста шестьдесят пять дней без розоволосой, довольствуясь её электронными словами и надеждой, что её внутренние разборки закончатся быстрее срока. Хотя это время должно и ему помочь расставить некоторые новые приоритеты. Они оба начнут с начала. Зашибись, какая прелесть! Но ничего, ничего. Учиха был уверен, что справится. Подумаешь, потерял верного друга, фактически единственного человека в мире, которому было не всё равно. — Извини меня, хорошо? — набравшись смелости, Саске взял её повреждённую руку в свою и примкнул губами к холодным пальцам. — На чтобы ты не обижалась… Я буду ждать нашей встречи.***
— Можете отвезти её домой, — раздался тихий женский голос. — Я помню, что вы настаивали. — Да, спасибо, — ответил уже знакомый голос Итачи. Всё вокруг казалось Сакуре непривычно ярким, даже с закрытыми веками, и, вероятно, это влияли белые стены и свет в больничной палате. Она немного выгнула спину, поморщив лицо от нежелания покидать своё нагретое кресло. После разговора с Саске девушка поддалась усталости и позволила себе откинуться в мир снов. Неважно, что вместо красочных картинок она увидела одну лишь тьму, ведь разум, на который одновременно навалилось столько всего, смог хоть немного отдохнуть. Ей не хотелось размышлять о том, что будет теперь, когда она фактически прогнала младшего Учиху из своей неуравновешенной жизни. Завтра она обдумает все нюансы, завтра. Внезапно подлокотник с левой стороны кресла со щелчком опустился, и чья-то рука умело проскользнула в дырку между её спиной и мягкой обивкой. Холодные длинные пальцы прикоснулись к плечу поврежденной руки, но Сакура не ощутила боли. Наверное, ей вкололи приличную дозу болеутоляющего после операции. Вторая рука нашла своё место под коленями розоволосой и, не снимая с неё плед, этот человек поднял Харуно с кресла. — Босс, я подогнал машину к ближайшему выходу, — сообщил мужской голос. — Отлично, — ответил человек, который нёс её. — Придержи двери. Они уверенно передвигались в неизвестном направлении, и Сакура всё отчётливее воспринимала окружающую и очень быстро меняющуюся вокруг неё среду. Рядом пробегали медсёстры, из других палат доносились голоса, крики телевизора и детский плач. Эти звуки были ей привычны, ведь почти ничем не отличались от тех, с которыми ей приходилось мириться, работая в клинике с Шизуне. Но всё же это вызвало в теле Харуно неприятную дрожь. Итачи продолжал идти по больничному коридору, прижимая её вялое тело к себе сильными руками. Его одежда была пропитана тонким сладковатым ароматом, который не был похож на типичный мужской одеколон. Розоволосая ощутила желание прижаться к нему ещё крепче, хотя, возможно, такое желание спровоцировал холод, который слишком резко накрыл их. Учиха вышел на улицу. В воздухе пахло бензином, где-то вдали визжали сирены пожарных машин, а под ногами Итачи хрустел снег. Девушка услышала, как для них открыли дверь автомобиля, а затем брюнет аккуратно положил её на заднее сидение. Прошло несколько секунд, прежде чем машину опять открыли и голову Сакуры бережно приподняли. В этот раз зеленоглазая уже сама опёрлась здоровой рукой на сидение, позволяя черноволосому занять своё место. — Ты проснулась, — подметил парень. — Слишком шумно, — промямлила сонная Харуно. В этот момент авто Учихи сдвинулось с места, отдаляясь от мерцающего огнями госпиталя. Розоволосая без какого-либо разрешения легла на ноги Итачи, прикрывая глаза перебинтованной рукой. О том, насколько невоспитанно она себя ведёт, Сакура решила тоже подумать завтра. — Ты оставишь меня дома одну? — сорвалось с губ девушки, прежде чем она остановила себя. — Врач запретил мне, поэтому нет, — с ухмылкой ответил Итачи. — Я останусь с тобой.