Братство

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: в главе присутствуют резкие выражения о полных людях и гомофобах.* Славка застыл, как мышь на свету. Я резко обернулся, пытаясь понять, кто говорит. Если откровения моего малыша слышала вся палата, это не просто плохо, это конец света! Окажись я на его месте, уже б со стыда сгорел. - Мало того, что педик, так еще долбоеб! – хохотнул едва различимый во мраке собеседник. - Я б на твоем месте убился. Не распускай тут свои голубые сопли, а то заразишь. - Прикрой-ка рот, а то рискуешь без языка остаться, - сдержанно и как можно холоднее отчеканил я. – Лучше, вообще, его не открывай, раз мозгов нет. - Хо! – практически обрадовался гомофоб. - Вот и защитничек выискался! Что, боишься, не даст? Пытаешься крутым быть, как перед бабой? Хотя почему, как? – и уже конкретно к Славке, - тебе, считай, повезло, ты по адресу попал. Врача попроси, чтоб он тебе член отрезал, все равно без надобности. И приглушенно (все же ночь) засмеялся собственному остроумию. Я встал с кровати Славки и подошел к соседней, дабы поближе рассмотреть языкастого ублюдка. В полутьме, едва разгоняемой светом ночника на тумбе, сложно было что-либо рассмотреть, однако силуэт был виден отлично. - Подумать только! Да тут сто двадцать килограмм сплошных комплексов, а еще залупается! – ехидно протянул я. - Ты, мой дорогой кусок сала, за собой-то уследить не можешь, а уже к другим с советами лезешь. Направь-ка свои несоизмеримо огромные амбиции в свою пользу, а не во вред. - Да что ты знаешь! – зашипел парень. - И ежу понятно, что побольше тебя! – перебил я. – Услышу еще хоть одно оскорбление, не посмотрю, что ты и так уже на больничной койке валяешься! - Больно надо! – съехидничал забияка. Славка все это время тихо сопел в подушку, по-моему, даже не шевельнувшись ни разу. Я присел обратно на кровать и погладил его по голове. - Не бойся, малыш. Я не дам тебя в обиду. Рыжик сначала никак не реагировал, потом аккуратно убрал мою руку от себя, слегка пожав ее, и едва слышно сказал: - Спасибо. Пару минут стояла неприятная тишина. Мне хотелось уйти, но я понимал, что если смалодушничаю, малыш может сотворить еще какую-нибудь глупость. - Откуда здесь, кстати, ночник? – спросил я первое, что взбрело в голову. - Ярик принес, - тут же ответил Слава. – Он когда в больницу попал, я принес ему его, искренне думая, что темноты боятся все. - Хороший у тебя брат. С первого взгляда располагает, даже несмотря на всю его… Неординарность. - Да уж, - хмыкнул рыжик. – Он единственный, кто может переупрямить папу. Постой, - тут же спохватился парень, - он тебе ничего не сделал? - Такому сделаешь! - буркнул сосед. Несколько секунд, и мы уже дружно пытаемся не заржать на всю больницу. - Он пообещал мне разговор по душам, - между судорожными всхлипами выдал я. - Только, пожалуйста, держи себя в руках. Папа выговорится и успокоится. - Что мне все сегодня твердят «держи себя в руках», «держи себя в руках»! Словно я монстр какой-то! - Еще какой! – снова встрял сосед. Ему, похоже, дурной язык башке покоя не дает. – Я килограмм десять, наверно, сбросил на нервной почве! Я фыркнул: - Обращайся. - Это… а вы, правда, геи? - Кривда, дружок. Тебе какое дело? - Да никакого! - тут же попытался отбрехаться надоедливый сосед. – Просто я раньше никогда геев не видел! - Ты так говоришь, словно это зверьки редкого вида! - Матвей, перестань, - примирительно попросил Славка. Открылась дверь палаты, и Ярик раздраженным шепотом осведомился: - Ну вы долго еще лясы точить будите? Родители поседеют скоро!