Потерянные

18 Горький кофе лишал сна. Впрочем, какой в эту ночь сон? И она… В дверь постучали. - Можно? Она все-таки вернулась. - Конечно. Гермиона прикрыла дверь одной из тайных комнат подземелья и села рядом с завернувшейся в плед девушкой. Трещали поленья в камине, но все равно было прохладно. - Мерзнешь? Гринграсс настороженно всмотрелась в ее лицо и устало кивнула. Герми подбросила в камин дров и села ближе. - Как Драко? -Он… - Астория запнулась. Посмотрела в огонь и вдруг выпалила: - У него метка. - Что? - У него метка Пожирателя. Отец давно его терроризировал, требовал принять, а тут Дамблдор… Мол, так лучше, послужит Родине, мать пожалеют… У него не было выбора. - Да, Дамблдор… - Мерзкий! Ненавижу! – Астория вдруг грозно потрясла кулаком. – Это он все. Словно в куклы играет. А умирают люди. А Драко так мучился. Да еще зелье… Гермиона насторожилась. - Зелье? - Да, Дамблдор приказал Северусу сделать прослушивающее зелье. Снейп сделал, только это недоработанный экземпляр – когда им пользуются, человеку очень больно. Снейп просил время, а директор… он просто взял и ввел его прямо в метку. Он… - на ресницах повисли слезы. – Он два дня еле ходил… Гермиона не выдержала и обняла Асторию за плечи. Та не сопротивлялась – только вцепилась в ее мантию фиолетовыми ногтями. Бухнула выпавшая из кармана заколка… Астория вздрогнула и отстранилась. Ее глаза расширились от удивления. - Ты… хранила? Гермиона от чего-то смутилась. - Ну… Астория взяла заколку в руки, повертела и протянула гриффиндорке. - Держи, она твоя. Грейнджер взяла предмет и сжала в руке. Астория придвинулась чуть ближе. - Поцелуй… Тори хотела спросить про тот поцелуй в больнице, но Гермиона поняла немного по-другому. Мягкие губы коснулись искусанных губ. Секунда – и Астория обхватила ее за шею. Когда они разорвали поцелуй, слизеринка дотронулась дрожащими пальцами до припухшей нижней губы. - Ты… Сейчас или никогда. - Завтра, может, мой последний день. Я должна сказать. Пусть ты знаешь. Я не знаю, что это и насколько сильно… но ты нужна мне. Как воздух. Тори улыбнулась и просто обняла ее. Покрывало соскользнуло на пол. - Я так боялась, что ты умрешь… Гермиона хмыкнула. И в какой именно из ее больничных посещений? - И так счастлива, что Паркинсон мертва, хоть это и жестоко. - Паркинсон? При чем она здесь? - Это долгая история. Хотя… Ты была заданием. Темный Лорд приказал Снейпу сделать яд. Лично для тебя. Смертельный. Чтобы пара часов – и все. Снейп сделал. А выполнить… отравить тебя должен быть Драко. Гермиона дернулась. Астория сильнее прижалась к ней. В ее голосе прозвучала паника. - Нет! Это не он! Он не смог. Выкинул флакон в мусорку. Но… Пэнси подобрала. Хорошо, что Снейп был рядом. Он спас тебя. Гермиона сглотнула. Как много она, оказывается, не знала! - Это… Это поэтому Лорд забрал его? Тори всхлипнула. - Нет. Эти два дурака… Ну, Снейп и Драко… они отравили Нагайну. Лорд не идиот. Знает, что только Северус мог такое приготовить. Его… вряд ли он еще жив. Гермиона погладила плачущую девушку по голове, завернула в плед и обняла. - Все будет хорошо. Им обеим хотелось в это верить. * Руки скользили, нажимали, ласкали, щупали… Драко вздрагивал от каждого движения и чувствовал, что тонет. Тонет в тяжелом дыхании над ухом, в этих странных ласках, тает в чужих ладонях… - Стой… Последний крик воли. - Нет, - шеи касаются обветренные губы. – Нет. Забудь. Завтра будем драться, сегодня – забудем все, что было и будет. Ничего нет. Только мы… Это «мы» сладко резануло по нервам. И он сдался. Они так и стояли – тесно прижавшись друг к другу, один ласкал, другой дрожал, тело отзывалось на каждое прикосновение. Внизу стало безумно горячо, так и не снятые трусы мешали, и жутко хотелось тронуть себя рукой… но он боялся пошевелиться – казалось, одно неловкое движение, и волшебное мгновение исчезнет, закончится. А Поттер пользовался его покорностью и доводил до сумасшествия… Еще раз крутануть сосок… Драко вздрогнул и выгнулся, но Гарри перехватил его за талию и теснее прижал к себе. Малфой очень ярко почувствовал, что Гарри каменный. - Т… - Молчи… Рука скользнула в трусы – медленно, игриво скользя пальцами по коже. У слизеринца ноги подкосились, но Поттер, наслаждаясь своей властью над этим телом, прижал его еще сильнее. - Хочу тебя. Драко почувствовал, как пальцы коснулись яичек и согласно застонал. Они как-то оказались на полу. Гарри сбрасывал одежду, Малфой пытался выпутаться из лежавших у ног брюк. Рваные поцелуи, неумелые, но старательные ласки. Это так сладко – чувствовать дрожащее тело под собой, дрожащее от едва заметных прикосновений. Что-то сумасшедшее, почти звериное, дьявольское проклятие… Ласки, стоны, рык, царапины. Попытка найти, куда вставить. Он давно хотел почитать, как у таких, но все как-то не до того было… Маленькая дырочка, пытающийся войти член, крик боли. Слезы на глазах, поцелуи, метания. Драко облизывает пальцы, что-то шепчет. Странно, ново… попытка растянуть, сумасшедшее возбуждение, двигающиеся У НЕГО ТАМ пальцы… один, два… опять член. Драко дергается, шипит, руки прижимают его к полу, крышу совсем сносит – так узко, тесно… пробные толчки, медленно переходящие в бешеный ритм. Сцепленные руки. Вскрики. Нет, неодновременные, но все-таки оба – довольные. Все равно – вцепиться в друг друга и не отпускать. До самого рассвета. Когда Драко, морщась от боли, аккуратно выскользнет из кольца рук и уйдет – смывать сперму, кровь (немного, но все-таки) и чужой запах. А на прощание – поцелуй в лоб. - Я тебя люблю. Гриффиндорец ничего не ответит – он спит. Но, если повезет… ты услышишь эти слова еще раз. * Ветер играл. Снежинками, раскиданной в совятне травой, волосами закутавшегося в покрывало юноши. Играл дужками новых очков и измазанным в чернилах пером. А еще – листом. С непонятным почерком и кривыми строками. Мальчишку еще в человеческой школе ругали за ужасные каракули. И били дома за это же… впрочем, это было шесть лет назад. Ветер пробежал по строкам. Печальная песня чьей-то судьбы… Ах, боль моя, серебряная льдинка, До звезд охочий мальчик-невидимка! Ловлю тебя. Боюсь тебя. Касаюсь. Тебя бросаю и к тебе бросаюсь. Немилосердный мир. Игра? Страсть? Похоть? Тяжело быть с тобой. Без тебя – плохо. За спиной вьется память: боль, обиды, Вернон… Прошу: «Останься!» - Уходи. Не верь мне. Безумьем пьяные, умытые в крови… Ищи меня. Проси меня. Зови. Как падший ангел, как взлетевший демон… Ты –часть меня. Мой бред в ночную темень. Ты ложка меда в этой адовой цистерне. Когда кричу, шепчу, зову – молю: не верь мне! Мы, позабывшие, что есть «жизнь» и «свобода», Марионетки в руках старых кукловодов, Запутанные, заплутавшие в лжи, правде, чувствах и притворстве – Чужие здесь. Как будто просто гости. Как будто – без имен, дорог, лиц и сердец; В руках билет в один конец. Забытый здесь, или оставленный кем – я потерян. Когда к тебе иду, когда тебя люблю, когда тебя зову: я – боль твоя. Не верь мне.