Уже рядом

      Вот уже около двух минут Рональд Уизли стоял перед дверью с поднятой рукой, сжатой в кулак, и никак не мог решиться постучать. Пока он этого не сделал, оставался шанс развернуться и уйти. Сделать вид, что не заметил, не понял, не сопоставил, и продолжать жить дальше, не заботясь ни о чём. Эта мысль была настолько привлекательной, что он даже почти ей поддался. Почти. Сможет ли он жить, как раньше, если не выяснит всё окончательно? Сможет ли, глядя ему в глаза, вечно терзаться мыслью, что этот человек, возможно, предатель? Нет, допустить такую ошибку, - уйти сейчас, - а потом жить с пониманием собственной трусости и слабости он не смог бы.       Мысленно сосчитав до пяти, Рон всё же постучал в дверь и прислушался к доносившимся за ней звукам, лелея в душе глупую надежду, что хозяина нет дома. Тогда можно было бы уйти безо всяких угрызений совести и постараться забыть об этом. Рано или поздно всё разрешилось бы само собой, встало на свои места, и ему не пришлось бы своими руками разрушать то, что он так ценил – семью. На какой-то счастливый миг Рональд даже поддался этим мыслям, поверил в них и хотел уйти, беспечно махнув рукой на необходимость постучать ещё раз, чтобы подтвердить предположение, что в квартире никого нет. Однако, когда по ту сторону двери раздался громкий звук разбитого стекла, надежда рухнула, оставив после себя отвратительный осадок. Подумать только, он действительно готов был струсить! Ненавидя себя за это малодушие, Рональд гораздо увереннее, нежели раньше, постучал снова. Ответа не последовало и он, собрав волю и остатки уважения к самому себе в кулак, взялся за ручку двери и с силой дёрнул. Как ни странно, та с лёгкостью поддалась, и молодой человек шагнул внутрь. Там царил полумрак и стоял довольно тяжёлый запах табачного дыма. Все шторы были задёрнуты, не пропуская в комнату ни капли солнечного света. Посреди комнаты большой дубовый стол, на полу возле него разбитая бутылка, а за столом спиной к входу сидел тот, кого Рональд ни разу не видел ни с сигаретой, ни тем более с бутылкой. Воистину невероятные перемены.       - Я ждал тебя, – заплетающимся языком, не оборачиваясь, бросил Перси.       В душе медленно начала подниматься злость. Как он смеет быть таким спокойным, топиться в алкоголе в то время, как в мире происходят подобные вещи? И, чёрт возьми, ведь виновник ОН! Как его брат, который всегда был таким до жути правильным, стал настолько циничным?       - Что-то отмечаешь? – звенящим от напряжения и злости голосом спросил Рон. – Есть повод?       Перси тяжело поднялся из-за стола, и послышался неприятный хруст стекла, рассыпающегося под его подошвами. Пошатнувшись, он схватился за край стола и выпрямился.       - Повод найти можно всегда, – глубокомысленно изрёк он и сделал шаг на встречу Рону.       - Так, может быть, ты мне расскажешь, и мы вместе выпьем? – сквозь зубы процедил тот, сжимая кулаки.       Этот вопрос почему-то вызвал у Перси усмешку.       - Рассказать тебе? – протянул он, доставая из кармана пачку сигарет. – Ты не пришёл бы сюда, если бы ничего не знал. Мы оба понимаем, зачем ты здесь. Перестань делать вид, что ты просто пришёл в гости.       - Не смей! – взревел в ответ Рон, отшвыривая стоявший у входа стул. – Не смей так со мной говорить! Я сейчас не твой младший братик, а представитель закона! Ты… ты убийца!       Тяжело дыша и буравя Перси бешеным взглядом, он медленно приближался, с трудом преодолевая жгучее желание ударить. Не просто ударить, а вдолбить ему значение слова «предатель», значение слова «преступление», «убийца», «грязь». Видит Мерлин, Рон сейчас был готов на многое.       - Не стоит, братишка, – опуская руку с так и нетронутой тлеющей сигаретой, тихо ответил Перси. – Ты не сможешь презирать меня сильнее, чем я сам себя презираю.       - Что ты несёшь?! – снова заорал Рональд. – Ты убивал! Неужели мой родной брат способен на это? – вдруг его голос оборвался, словно что-то внутри никак не могло поверить в эти чудовищные слова и заглушило изливающийся поток обвинений. – Как ты смеешь говорить о презрении? Как ты вообще можешь смотреть мне в глаза?       Перси действительно смотрел ему в глаза, и это не давало покоя больше всего. Ведь Рон до последнего надеялся, что все его страшные догадки окажутся неправдой, до последнего надеялся услышать оправдания, и даже готов был поверить в них. Это было бы совсем не сложно, и даже притянутые за уши отговорки были бы им приняты за непреложную истину. Но сейчас своим прямым взглядом брат подтверждал каждое его слово. И это было самое страшное.       - Я знал, что меня ожидает, – после продолжительной паузы глухо сказал Перси. – Я был готов к этому.       - О чём ты?       - Неужели ты действительно думаешь, что я просто обронил кулон? – с горечью откликнулся брат, неосознанно потянувшись рукой к груди. – Ты знаешь, что он значит для меня.       Рон горько усмехнулся. Да, он знал, что эта безделушка стала для Перси очень важна. После тех времён, когда их семья осторожно нащупывала точки соприкосновения со своим блудным сыном, бережно восстанавливая тёплые отношения, Фред и Джордж торжественно преподнесли ему эту вещицу. А надпись «С возвращением!» даже стала поводом для слёз мамы, которая, всхлипывая на плече у отца, повторяла, что Перси никуда и не уходил. Этот кулон, можно сказать, стал ему символом семьи, символом преданности, прощения и любви. Столько лет уже он его не снимал, и Рон всегда невольно замечал, как брат тянет пальцы к этому знаку, будто ищет подтверждение тому, что он действительно член семьи.       - Иначе я не мог…       - Как ты можешь говорить такие вещи? – с болью в голосе отозвался Рональд.       - Я оставил его там специально, как ты не понимаешь? – горячо воскликнул Перси.       Казалось, хмель уже выветрился, настолько ровно сейчас звучал его голос.       - Что значит «специально»? О чём ты говоришь?       Брат с ответом не торопился. Он затушил истлевшую сигарету прямо о стол, отбросил на пол, и, глубоко вздохнув, опустился на стул. Яростно потёр лицо, растрепал волосы, не решаясь открыть рот, чтобы ответить. В тот момент, когда Рон уже снова собирался спросить, что значат эти слова, Перси наконец подал голос.       - Не могу больше…Ты не понимаешь, каково это… Я говорил им, что не могу, – вдруг он осёкся, словно сказал лишнее, и резко вскинул голову. – Я оставил его там, потому что знал - ты поймёшь. Не знал, как по-другому подсказать тебе, что я… – взгляд его заметался по комнате, словно подыскивая подходящие слова. – Я не посмел бы так грязно его использовать, но я не знал, как иначе…       Рона словно прибило этими словами. Совершенно не связанные между собой, ничего не значащие фразы, но то, каким тоном они были сказаны, не оставляло ни единого шанса не придать им значения. Как можно не придать значения тому, как отчаянно и горько звучал его голос? Как не обращать внимания на то, как всегда чересчур уверенный в себе Перси блуждает взглядом по комнате, словно в поисках поддержки? Это был взгляд человека, окончательно и бесповоротно загнанного в угол. Обречённости в нём не было, но это не успокаивало, потому что там было кое-что похуже: слепая надежда на помощь, и сквозь неё понимание, что помощи ждать неоткуда.       - Что ты хочешь этим сказать? – сглотнув, тихо спросил Рон.       - Я не мог продолжать, понимаешь? Я бросил кулон на берегу, потому что был уверен, что ты узнаешь его, – тщательно подбирая слова, начал Перси. – Узнаешь меня…Это был я, с самого начала это был я, но… Прошу тебя, поверь мне, я не могу тебе ничего рассказать. Ты представить не можешь, как я ненавижу сейчас самого себя, – с каким-то маниакальным блеском в глазах крикнул он, хлопнув ладонями по столу. – Если бы я был не так труслив, немедленно рассказал бы тебе всё, но беда в том, что…       - Что? – сипло спросил Рональд.       - Я не хочу умирать…       То, как жалобно прозвучали эти слова, окончательно убедили Рона, что всё происходящее гораздо серьёзнее, чем он думал до сих пор. От злости, с которой он пришёл, не осталось ни следа, и вместо неё душу затопило непонимание. Что значат все эти незаконченные и нелогичные фразы? Почему Перси не говорит прямо и уверенно, как делал это всегда?       - Ты не понимаешь? – грустно усмехнувшись, спросил брат. – Я не могу ничего тебе сказать, потому что не хочу умирать, – повторил он, словно пытаясь натолкнуть на какую-то мысль.       Рон ненавидел чувствовать себя идиотом, и всегда делал всё возможное, чтобы этого не происходило, однако сейчас совершенно не понимал, о чём идёт речь.       - Тебе угрожают? – тихо выдавил он первое, что пришло в голову.       - Дело не в этом, – покачал головой Перси.       - Империус?       Снова отрицательное покачивание головой.       - Я делал всё это осознанно и почти по собственной воле, – поморщившись, словно проглотил лимон, проговорил он. – Почти…       - Делал сам, по своей воле…почти, – повторил Рон, медленно опускаясь на стул. – Делал, потому что боялся смерти…без угроз и без…       Вдруг он резко замолчал, и его чуть было не раздавило вмиг обрушившееся понимание происходящего. Как можно быть таким идиотом? Ведь всё очевидно!       - Обет? – вскочив со стула, воскликнул Рон, и опущенный взгляд брата и облегчённый выдох послужили ему ответом. – Ты дал Непреложный обет!       Какое-то время Перси молчал, уткнувшись в столешницу, а Рон нетерпеливо ждал, что он скажет, хотя теперь прекрасно понимал, что тот ничего не сможет ему рассказать. Наконец брат неуверенно поднял голову и взглянул в глаза Рональду.       - Нас всех тогда связывали обетами, чтобы не использовать Империус в открытую. Никто из тех, кто стремился построить в то время карьеру в Министерстве, не сомневались, что всё так, как и должно быть. И я в том числе… Безмозглый идиот.       - Во время войны? – тихо спросил Рон.       - Да, – последовал еле слышный ответ. – Я пришёл тогда к вам потому, что обет не обязывал меня именно в тот момент делать то, что мне приказывают. Да и не было необходимости, потому что я и так был до неприличия послушным и всегда делал то, что мне говорили, – усмехнувшись, продолжил Перси. – И он сейчас всё ещё действителен, потому что человек, который им меня связал, жив.       - Кто? – нетерпеливо спросил Рон, забыв, что брат не сможет ответить.       Перси лишь смерил Рона обречённым взглядом и покачал головой, вызвав жгучее желание что-нибудь сломать.       - Давай так, – тяжело вздохнув и сев на стул верхом, начал молодой человек. – Я буду спрашивать, а ты просто кивай.       - Давай попробуем, – без особой надежды откликнулся Перси.       - Если я правильно понял, обет обязывает делать то, что тебе приказывает тот, кто его наложил, и ты не можешь ослушаться? – дождавшись утвердительного кивка, он продолжил. – Этот человек был Пожирателем? – Перси покачал головой. – Ладно, с этим потом. За основу зелья, которым было отравлено озеро, был взят «Лакморус»? – снова кивок.       После получаса вопросов и молчаливых ответов брата, Рон чувствовал себя настолько опустошённым и уставшим, что был уверен - он уснёт, только дойдя до кровати. По правде сказать, его наводящие вопросы по большей части совершенно не дали никакой ясности, и в итоге Рон раздражённо махнул рукой на этот бестолковый допрос, чем снова вызвал у Перси грустную усмешку. Он всё больше отрицательно качал головой на вопросы Рональда, от чего тот снова ощущал себя полнейшим кретином.       У самого выхода он развернулся.       - Ты понимаешь, что я не стану скрывать всё это от Гарри и Гермионы?       - Я надеюсь на это, – откликнулся Перси.       Рон в ответ резко кивнул и потянул на себя ручку двери, стремясь поскорее убраться прочь из этой комнаты, и самое главное убраться подальше от Перси. Когда он уже сделал шаг из комнаты, брат его окликнул, и молодой человек нехотя обернулся.       - Рон, прошу тебя, помоги мне. Помоги, а иначе…       - Не стоит, – взмахнул рукой Рон, не желая слушать дальше. – Ты не должен меня просить об этом. Как бы то ни было, ты остаёшься моим братом, и я сделаю всё возможное, чтобы помочь тебе. Я только… – вдруг голос предательски дрогнул. – Просто мне нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью, что мой брат… Это сложно, Перси. Ты должен это понимать, ведь на твоём месте мог оказаться я, или Фред, или Джордж. Что бы ты чувствовал?       - Вы не такие как я, – горько возразил Перси. – Вы другие, и всегда так было. Вы никогда не сделали бы тех глупостей, которые сделал я.       Рон в ответ промолчал. Что тут сказать, это действительно так. В конце концов, не Рон ли называл Перси в то время «неблагодарный, зазнавшийся кусок драконьего дерьма»? Правда, в такой ситуации казалось немыслимым упрекать брата, а с другой стороны, даже понимание того, что ему тоже, скорее всего, пришлось несладко, не уменьшало желания продемонстрировать всю глубину его, Рона, недовольства.       И всё же, уходя, он снова обернулся, и, поймав взгляд брата, кивнул ему, как бы призывая не терять надежды. Ведь всё обязательно образуется? В каких только переделках Рону и его друзьям не доводилось побывать, а они справились. Он от всей души надеялся, что и в этот раз всё обойдётся.       Как бы то ни было, он старался не думать о том, что снять данный однажды Непреложный обет невозможно.

***

      Гермиона так и не вернулась в свой кабинет после разговора с Кингсли и того неловкого признания на пороге лифта. Она прекрасно понимала, что ответа не дождётся, но до последнего надеялась, искала его в глазах Драко, но так и не разглядела в них ничего кроме удивления. Определённо, это была совсем не та реакция, какую ожидает женщина от мужчины, признавшись, что ночью ей было с ним хорошо. И его молчание напрочь изгнало из её души все чувства, кроме крайнего смятения. Сейчас видеть никого не хотелось, особенно не хотелось говорить с Забини, обсуждать разговор с Министром, снова выслушивать его подначивания. О, она бы этого не вынесла! Поэтому, когда двери лифта закрылись, она, постояв на месте пару минут, снова нажала на кнопку вызова, и ни секунды не сомневаясь, отправилась домой. Но и родные стены не принесли желанного успокоения, и Гермиона отчаянно нуждалась в чём-то привычном, любимом, спокойном. И вот здесь Луна. Гермиона помнила слова Драко о том, что им обеим теперь есть, о чём поговорить, однако сама не спешила затевать беседу. Полумна тоже молчала, предоставляя Гермионе самой начать разговор. Наконец подруга, видимо, поняла, что сидеть так дальше невозможно, и тихо сказала:       - Я видела вас с Драко в Косом переулке.       Чертовски неожиданная новость.       - Я тоже видела там вас с Оливером, – тихо ответила Грейнджер, заправив за ухо прядь волос.       - Он не заметил вас.       - Да уж, ты об этом позаботилась, – нервно хихикнула девушка.       - Я использовала смекалку, – хмыкнула Полумна. – Зато ведь это подействовало.       - Несомненно. Ему явно было не до разглядывания толпы.       Подруга пожала плечами и потянулась за чашкой чая, предоставив Гермионе время попытаться выстроить более или менее подходящую линию поведения. Впрочем, странно, что она так старается при Луне вести себя адекватно, особенно учитывая, что когда утром их с Драко застукал Гарри, адекватности в её поведении не было ни на кнат. Полумна-то уж точно отреагирует не так, как Гарри. Гермиона не бралась с уверенностью утверждать наверняка, какой будет реакция, с Луной вообще предугадывать события бесполезно, но, по крайней мере, она не станет угрожать «дать по морде» Драко. Хотя… предугадывать же бесполезно…       - Так ты расскажешь мне, при каких обстоятельствах вы с Малфоем оказались в такой ситуации? – деловито помешивая ложечкой чай, поинтересовалась подруга.       – Даже моему папе это всё показалось интересно, но, благо, он никогда не ворует материал у «Пророка».       - Ты читала статью?       - Покажи мне хоть одного человека, который её не читал, – спокойно парировала Полумна. – Я даже видела её в туалете в «Дырявом котле». Хотя, на мой взгляд, там ей самое место, – уверенно кивнув, прибавила она.       Мерлин великий, значит, её имя уже треплют пьянчуги в барах?       - И что ты обо всём этом думаешь? – взволнованно спросила Гермиона.       - Ты о той части, где она говорит о гоблинах и домовиках, или о потрясающей идее, что у вас с Малфоем интрижка? – как ни в чём не бывало уточнила Луна.       - Мерлина ради, не издевайся надо мной! – всплеснула руками девушка. – Конечно, я говорю о нас с Малфоем!       - Как скажешь, - пожала плечами гостья. – Учитывая то, что вы с ним работаете в одном отделе, над одним и тем же заданием, о чём Скитер, кстати, не преминула упомянуть в статье, то ваши совместные посиделки не слишком-то меня удивили. Вот только мне, в отличие от общественности, эта история известна изнутри, поэтому я могу с уверенностью утверждать, что всё в этой статье - правда. Я права?       - Ох, Луна… – выдохнула Гермиона и порывисто схватила подругу за руку. – Я не знаю, я ничего не знаю! Я не понимаю…Малфой…он…       - Так, успокойся, – взяв её за другую руку и слегка встряхнув, посоветовала Полумна. – Ответь мне только на один вопрос. Между вами что-то есть…       Не смотря на то, что это был вовсе не вопрос, Гермиона обречённо кивнула, и, шмыгнув носом, опустила голову. До чего всё сложно… Даже с Луной сложно об этом говорить.       Хоть кивок был как бы ответом на её вопрос, девушка была совсем не уверена, что у них с Малфоем «что-то есть». Ведь наверняка под «что-то» Луна имела ввиду не секс, а отношения.       - А теперь скажи мне, – приподнимая пальцами её подбородок, тихо произнесла Полумна. – Как далеко вы зашли?       - Дальше некуда, – пробормотала в ответ Гермиона, опуская глаза, и сразу почувствовала, как пальцы подруги исчезают с её подбородка.       Девушка резко вскинула голову, ожидая увидеть в глазах Луны осуждение, однако ничего подобного в них не было. Удивительно, но единственное, что она разглядела, это ликование.       - Так это же прекрасно! – удивила Полумна. – Я так и знала, что рано или поздно это произойдёт!       - Что ты такое говоришь? – непонимающе помотала головой Гермиона.       - А что? Ты в отделе единственная девушка, верно? Блейз занят…хм-м… – тут Луна позволила себе хохотнуть.       - Что с тобой?       - Я просто представила себе вас с Забини вместе - душераздирающе, точно тебе говорю, – снова смешок. – О чём я… ах да. Гарри тоже занят, а с Роном у вас не срослось. И тут появляется он - спаситель Малфой! Музыка, аплодисменты, занавес!       От того, как сильно Луна сейчас сократила историю, и особенно от того, какие выражения она использовала, Гермиона не удержалась и прыснула, а через секунду и вовсе разразилась хохотом.       - Не понимаю, что смешного… – с притворной обидой заметила Полумна, вызвав новый приступ смеха. – Ты как давно уже без мужчины? Полтора года, так что иначе чем «спаситель» я его не могу назвать.       - Полумна! – возмущённо воскликнула Гермиона, пихнув подругу в бок, чувствуя, как все нехорошие мысли отступают.       Почему-то присутствие Луны всегда так действовало на Грейнджер, и если поначалу она ужасно нервничала и не знала, как говорить с ней на эту тему, то теперь казалось, что не случилось ничего страшного. Она - женщина, Малфой - мужчина и то, что между ними произошло - вполне естественно. Узнал Гарри? Ну и что! Он её друг, он поймёт. Любители сплетен и грязных историй перемоют ей кости? Так ведь это значит, что она интересна людям! Конечно, всё это притянуто за уши, но нельзя ведь вечно прокручивать в голове эту ситуацию.       - Спасибо тебе, Луна, – серьёзно сказала Гермиона.       - За что? – непонимающе отозвалась подруга, вскидывая голову.       «За то, что не осуждаешь. За то, что ты одна такая. За твои, казалось бы, совершенно идиотские, но всегда такие верные суждения. За то, что ты никогда не ставишь под сомнения мою правоту, даже когда точно знаешь - я не права. За тонкие, и в то же время такие ясные намёки. За то, что порой толкаешь меня на глупости, которых иногда так не хватает. Спасибо!»       - Просто спасибо, что пришла. Что ты рядом, – с улыбкой ответила девушка, прекрасно понимая, что та, как всегда, прекрасно знает, за что её благодарит Гермиона.       Луна не ответила, только еле заметно улыбнулась, и несколько неуклюже взмахнула рукой, словно говоря «Не стоит», а затем вдруг стала очень серьёзна, и, взяв её ладони в свои, заглянула в глаза.       - Ты, конечно, понимаешь, что всё сказанное мной - не всерьёз, - тихо проговорила она. – То, что между вами произошло - неожиданно, хотя я и понимала, что что-то обязательно случится. Я не доверяю Малфою, и не считаю его подходящим парнем для тебя - он не дотягивает до славного малого. Вот только если Гермиона Грейнджер сумела разглядеть в нём то, что позволило ей забыть обо всём на свете, возможно, я ошибаюсь. Надеюсь, что я ошибаюсь…       Гермиона в ответ молчала, не находя в себе сил хоть как-то прокомментировать слова подруги. Ведь она не углублялась в анализ своих эмоций или его реакций, и вообще не задумывалась о последствиях. То, что произошло, вовсе не было ошибкой, и Гермиона никогда не станет жалеть об этом, как бы всё не сложилось дальше.       - Он просто человек, Луна, - наконец ответила девушка. – Такой же, как все. Да, он далеко не идеальный парень, но, знаешь, он ведь умеет просто разговаривать, а не презрительно цедить слова; а ещё он умеет улыбаться, а не усмехаться, и по его жилам течёт обычная кровь… – Гермиона на секунду прикрыла глаза, вспомнив, какой ужас испытала, когда, увидев его окровавленное плечо, на секунду поверила, что Драко мёртв. – То, что я сейчас говорю, не убедит тебя, что он не так плох, как кажется. Чтобы это понять, нужно понимать его. Я не берусь утверждать, что теперь знаю его вдоль и поперек, но это даже хорошо. Довольно об этом, Луна. В конечном итоге, сколько бы мы это не обсуждали, исход будет один, и вся прелесть в том, что мы не знаем, какой.       Подруга молча отпустила её ладони и, взяв чашку остывшего чая, зачем-то подула на него.       - Ты права, наверное, – задумчиво вымолвила она, не поднимая глаз, и снова подула в чашку.       - Чай холодный, Луна, - безразлично констатировала Гермиона, глядя на бесполезные манипуляции Полумны.       - И правда, – усмехнулась в ответ подруга. – Глупо, верно?       Некоторое время обе молчали, погрузившись в собственные размышления. Когда Гермиона позвала к себе Луну, она не задумывалась о том, каким будет разговор, да и если быть честной, вовсе не хотела об этом говорить. Сколько эту тему не мусоль, ничего не изменится. Однако слова подруги побудили её сказать то, о чём она раньше не задумывалась. Вернее, задумывалась, но никогда не озвучивала всё это даже в собственных мыслях. Как нелепо и неправильно, что былая школьная неприязнь так сильно повлияла на их отношение к этому человеку. Именно к человеку. Какая разница, что заставляло его вести себя в школе подобным образом? Какое отношение та безыскусная, глупая, такая по-детски прямая ненависть имеет значение теперь, когда каждый из них так изменился? Разве они не ненавидели лишь образ, который придумали себе сами? Тогда это было удобно и Гарри, и Рону, и Гермионе. Да что говорить, Драко в школе представлялся им бездушным чудовищем, - по крайней мере, Гермионе точно. Он ей казался просто монстром, который, приходя в свою комнату, превращался в рогатое зубастое нечто. Мелькнувшая мысль заставила усмехнуться. Ведь это «нечто» теперь заставляло сердце останавливаться, руки дрожать от волнения, а губы улыбаться. А ведь раньше её сердце начинало стучать быстрее, стоило ей завидеть Малфоя, руки тряслись вовсе не от волнения, а от злости, а губы дрожали и кривились от ненависти.       - А что Вуд? – стараясь перевести тему, спросила Гермиона. – У вас…то есть вы…       - Нет, - прервала Луна её неразборчивое мычание. – Хотя знаешь, хотелось бы. Он, кажется, тоже верит в морщерогих кизляков, – задумчиво добавила она и чуть рассеянно улыбнулась, глядя в пространство.             Гермиона не стала смеяться, лишь с улыбкой покачала головой. Ей представлялось маловероятным, что фанатично преданный квиддичу Оливер Вуд мог верить в этих мифических тварей. Скорее всего, он просто не стал спорить с Полумной, тем более что спорить с ней на эту тему бесполезно.       - А что он показывал тебе тогда в «Кентавре»? – вспомнив своё обещание уточнить это у Луны, спросила девушка.       - О, представляешь, он теперь капитан команды, – воодушевлённо ответила подруга. – Кажется, «Пэдмор Юнайтед» называется. Он показал мне значок. Он ещё никому не говорил и велел держать это в секрете. Сказал, что хочет сделать противнику в ближайшей игре сюрприз, – хихикнула Луна.       - Не сомневаюсь, противники будут в восторге, – отпивая из кружки холодный чай, с усмешкой заметила Гермиона. – А после того, как ты… поцеловала его, какой была реакция? – с интересом спросила она. – То есть первую естественную реакцию я заметила, а потом?       - Потом он начал нести какую-то бессмысленную околесицу, но очень быстро замолчал, – пожала плечами подруга. – А когда я засобиралась домой, он предложил встретиться снова.       - Ты согласилась? – расплылась в улыбке Грейнджер.       - Конечно, – кивнула Полумна. – Знаешь, он очень интересный человек.       Не то, чтобы Гермиона в этом сомневалась, - в конце концов, если Луна называет кого бы то ни было интересным человеком - это неспроста. Однако она была убеждена, что если человек настолько зациклен на квиддиче, как Оливер, то говорить с ним на другие темы довольно трудно. Интересно, как они с Луной умудрились найти общий язык, учитывая тот факт, что в школе, по крайней мере, его девушки интересовали крайне мало, хотя очень многие - и Гермионе было это доподлинно известно - из кожи вон лезли, чтобы обратить на себя его внимание. Не то, чтобы она считала, что наличие девушки необходимое условие для того, чтобы ты мог зваться интересным человеком, - в конце концов, она и сама парня в школе не имела, - но учитывая, сколько у Вуда было претенденток - это довольно странно.       Да ещё он, судя по всему, был довольно жёстким человеком. Не то, чтобы это имело прямое отношение к женщинам, но когда они учились, Гарри частенько жаловался, что Вуд просто не знает меры и готов проводить тренировки хоть по двадцать четыре часа в сутки, и в снег, и в зной, да ещё подбадривал своих игроков тем, что необходимо испытать на себе все превратности погоды. Однажды, вернувшись в гостиную промокшим, грязным и замёрзшим, Гарри хмуро заметил, что Вуд, похоже, собирает себе игроков исключительно «с отмороженными задницами». Впрочем, это отношения к делу не имеет.       Полумна просидела у Гермионы до самого вечера, и даже этого казалось мало. Она была уверена, что как только подруга уйдёт, мнимое спокойствие и уверенность исчезнут, и она снова будет думать о Малфое. И больше всего девушка опасалась, что не выдержит и напишет ему. Что именно и с какой целью? Вот эти несущественные мелочи её вообще не трогали. Поэтому когда Луна начала собираться домой, Гермиона судорожно пыталась придумать повод, чтобы та не уходила. Повод найти не удалось, и вот входная дверь за подругой захлопнулась, безжалостно унося с собой иллюзию покоя.       Впрочем, вопреки ожиданиям, уснула она довольно быстро. Само собой не обошлось без бессмысленного и глупого проматывания в голове их последней встречи с Драко, и недовольства на саму себя за то, что не смогла удержать язык за зубами при прощании. Совсем немножко ободрила мысль, пришедшая в голову уже на самом пороге сна. Она гораздо смелее Малфоя! Он может думать, что хочет, а в её признании нет ничего зазорного, совсем наоборот.       Утро прошло словно в тумане, голова соображала очень туго, мысли путались, и вообще всё валилось из рук. О чём говорить, если она вместо корма для птиц насыпала в миску несчастной Церере зерновой кофе? Разумеется, Гермиона тут же исправила эту непростительную ошибку, но когда она отпускала сову полетать, та отвесила ей крылом что-то вроде подзатыльника, и в глубине души девушка была с ней абсолютно согласна.       Неудача с Церерой оказалась самым началом. Минут пятнадцать Гермиона носилась по всему дому в поисках ключей, которые потом обнаружила на крючке в прихожей. Только закрыв дверь, она вспомнила, что каким-то невероятным образом умудрилась забыть сумку, и венцом её невероятного «успеха» в это утро стало то, что, трансгрессировав на порог входа в Министерство магии, она приземлилась аккурат в глубокую лужу.       - Разумеется! Почему-бы и нет? – смотря на свои промокшие ноги, хмуро пробормотала Гермиона, и направила на них волшебную палочку, чтобы высушить заклинанием.       Войдя в каминную, она уже в крайнем раздражении схватила с полки горшок с летучим порохом, но тот выскользнул из рук, словно кусок мыла, и грохнулся на пол, рассыпав своё содержимое и окрасив многострадальные ботинки Гермионы в пепельный цвет. Зарычав от досады, она снова выхватила волшебную палочку и собрала порошок обратно.       Действуя гораздо аккуратнее, она взяла в ладонь небольшую пригоршню пороха и, бросив под ноги, исчезла в языках пламени.       Через пять минут она уверенным шагом приближалась к своему кабинету, как вдруг её окликнул ненавистный голос Амбридж. Та сегодня почему-то оставила свою манеру разговора, и голос её был крайне серьёзен, из него даже пропали присущие ему писклявые нотки.       - Мисс Грейнджер, – снова позвала она, когда Гермиона прибавила шаг, не желая с ней разговаривать.       Когда прикидываться глухой стало уже невозможно, девушка развернулась и окинула Амбридж недовольным взглядом, всем своим видом показывая, что та отрывает её от важных дел.       - Я слышала, что вчера было совершено нападение на подводных обитателей озера близ Хогвартса, это верно? – взволнованно спросила Долорес.       - Верно, – резко бросила в ответ Гермиона.       - А позвольте узнать, по какой причине русалки и прочие были отправлены в Отдел тайн? Они живы?       Девушка уж было хотела опустить на голову Амбридж гневную тираду, и сообщить ей, что она отвратительная жаба, а если ей интересно знать, что с русалками, то пусть отправляется сама в Отдел тайн и попробует разговорить его работников. Но вдруг в голове громко раздались слова Гарри: «Я вообще думаю, что сказать можно только Кингсли».       «Откуда она знает?» – нахмурившись, подумала Гермиона, но тут же надменно вздёрнула нос.       - Не знаю, где вы набрались этих нелепых слухов, Долорес, но уверяю вас - это неправда, – со всей возможной честностью в голосе ответила Грейнджер. – Русалки направлены туда, где положено быть в их… положении. Я первый раз слышу об Отделе тайн.       Она понимала, что вести себя подобным образом сейчас довольно глупо. Ведь Амбридж вполне могла узнать обо всём даже от Кингсли. В конце концов, она являлась начальником отдела регулирования магических популяций, и, положа руку на сердце, знать об этом должна. Должна, конечно, но как приятно видеть её лицо, вытянувшееся от непонимания, а в следующую секунду Гермионе показалось, что она заметила промелькнувшую тень испуга.       - Но…но разве… они мертвы?       - С чего вы взяли, что они живы? – услышав сомнение, Гермиона решила сыграть роль до конца.       - Я…       - Вы, – с вызовом бросила девушка, – должны заниматься делом, а не собирать глупые сплетни, не имеющие никакого отношения к правде! – и, резко развернувшись, твёрдым шагом направилась в свой кабинет.       Злобную ухмылку удержать не удалось, хотя она и не пыталась этого сделать, поэтому входя в свой кабинет в уверенности, что там никого нет, она мерзко захихикала, радуясь своему триумфу. Впрочем, это приятное чувство лопнуло сразу, как только она подняла голову. На Гермиону недоумённо уставились Гарри, Рон, Забини и Малфой. Злобное хихиканье застряло в горле, и она постаралась выдать его за покашливание, что сделало её положение ещё более неловким.       - Грейнджер, ты сделала какую-то пакость? – невинно поинтересовался Блейз.       - Почему это?       - А чем иначе объяснить это совершенно не свойственное тебе хихиканье?       Гермиона не стала ничего отвечать, и только окинув всех присутствующих в кабинете вороватым взглядом, прошествовала к своему столу. Исподлобья взглянув на Драко, она увидела в его глазах плещущееся веселье, и ей почему-то стало немного легче, а после того, как ей озорно подмигнул Забини, и вовсе захотелось снова захихикать. Отбросив это несвоевременное желание, девушка взглянула на Гарри. Тот протёр очки краем мантии, и, водрузив их на место, недовольно сказал:       - Отдел тайн, как и следовало ожидать, помалкивает. Слизнорт пишет, что исследования воды пока не принесли должного результата. То есть он по-прежнему утверждает, что состав определенно схож с Лакморусом...       - Это мы и без него знаем, - хмуро ввернул Драко, и Гермиона бросила на него быстрый взгляд.       - ... но какой компонент изменил его - пока не ясно, - как ни в чем не бывало продолжил Гарри. - Короче говоря, мы как обычно топчемся на месте, с чем я всех вас и поздравляю, - с издевательской торжественностью закончил он.       - А ты не писал МакГонагалл по поводу кулона?       - Так мы же, кажется, сошлись на том, что вряд ли он принадлежит кому-то из студентов.       - И все же, я думаю, стоит в этом убедиться, - уверенно сказала Гермиона. - Я сама с ней свяжусь.       Рональд вдруг отбросил перо, которое до этого крутил в пальцах, и резко поднялся на ноги.       - Ты куда? - окликнул его Гарри у самой двери.       - Зов природы, - не к месту фыркнул Забини, за что тут же был награжден уничтожающим взглядом Уизли.       - Нужно зайти к Глории, она хотела поговорить на счет ... гоблинов, - немного замявшись, ответил Рон. - Они все никак не угомонятся после произошедшего в Гринготтсе. Хотя... я их не виню, - с этими словами он вышел и с силой захлопнул дверь.       Гарри почему-то вопросительно взглянул на Гермиону, но она лишь пожала плечами. Ей было прекрасно известно, что друг отправился куда угодно, только не к заместителю Отдела регулирования магических популяций. Откуда же ему знать, что в пятницу, во время обеденного перерыва, Глория лично поведала Гермионе, что на понедельник взяла отгул.       Почему Рональд солгал, она спросит у него позже.

***

      С самого короткого и - на взгляд Драко - самого бестолкового совещания в его жизни прошло чуть больше пятнадцати минут. Забини предложил выпить кофе, и Драко беззаботно согласился, а вот теперь почти жалел об этом, потому что первое, что он услышал, как только закрылась дверь в комнату отдыха, было:       - Рассказывай, Малфой.       Драко еле-еле поборол в себе желание указать другу адрес, по которому он может отправиться со своим любопытством, и вместо этого небрежно взмахнул рукой. Устало опустившись на диван, он потянулся к стоявшему рядом столику и взял в руки чашку, которая как под заказ тут же наполнилась ароматным кофе. Сделав глоток, он поставил чашку обратно, стараясь не встречаться глазами с Блейзом.       - Что тебе нужно, Забини?       - В который раз удивляюсь тебе, – друг хлопнул его по плечу. – Как это ты допустил, чтобы Скитер нарыла такой интригующий материал?       - Ты что, ей веришь? – без особой надежды, но со всей возможной язвительностью спросил Драко.       - Естественно. Тем более, мне Грейнджер всё рассказала.       Малфой, как раз в этот момент сделавший глоток кофе, поперхнулся и, закашлявшись, плеснул остатки напитка себе на рубашку. Гермиона не могла рассказать Забини!       - Что…она…рассказала? – не переставая кашлять, прохрипел парень.       - А какие идеи? – подняв брови, уточнил Блейз. – Я же сказал – «всё».       - Твою мать, Забини! – взорвался Драко. – Либо отвечай по делу, либо проваливай к чёрту! У меня и так нервы на пределе, а твои намёки сведут меня с ума окончательно!       - Успокойся, Малфой, – округлив глаза и приподняв руки в примирительном жесте, ответил друг. – Ты что такой агрессивный сегодня?       - Прости, – потирая виски, извинился Драко. – Ты прав, я что-то сегодня… День вчера был напряжённый, да и ночь тоже…       Блейз насмешливо приподнял брови и поудобнее устроился в кресле, явно приготовившись слушать интересный рассказ о сегодняшней утомительной ночи.       - Даже не думай об этом, – предупреждающе указав в него пальцем, сказал молодой человек. – Да не смотри ты на меня так! Я просто не выспался!       - Я понял, – протянул Забини.       - У меня бессонница, придурок! Я плохо спал этой ночью! – Блейз не соизволил убрать с лица это дурацкое насмешливое выражение, и Малфой позволил себе рявкнуть. – Я один спал, твою мать! Ты меня иногда раздражаешь, – гораздо тише прибавил он, досадливо взмахнув рукой.       - А прошлой? – как ни в чём не бывало поинтересовался Забини, тоже беря со стола чашку кофе.       - Что «прошлой»? – раздражённо спросил Драко.       - Прошлой ночью. Тоже один спал?       - Тебе какая разница? – огрызнулся в ответ парень. – С каких пор тебя так волнует, насколько насыщена моя половая жизнь?       - Не льсти себе, дружище, меня не твоя половая жизнь интересует, - усмехнулся Блейз. – Мне интересно, кого ты осчастливил прошлой ночью.       - Лучше заткнись, Забини, - стараясь унять раздражение, прошипел Малфой. – Иначе, клянусь Мерлином, я забуду, что ты мой друг.       Такое случилось впервые. Впервые Драко чувствовал такое бешенство при виде любопытного огонька в глазах своего друга. В конце концов, ведь сколько раз уже Забини спрашивал, кому из женщин удалось побывать в его постели, но сегодня почему-то действительно захотелось его ударить. И вот что странно: он первый раз при таком вот щекотливом разговоре не слышал в голосе друга даже намёка на пошлость. То есть, конечно, сказано было не очень деликатно, но если вспомнить, в каких выражениях он интересовался подобными вещами раньше, то, несомненно, разница была весьма ощутима.       - Чёрт возьми, да что с тобой, Малфой? – недоумённо спросил Забини.       - Не знаю, – прикрыл глаза Драко. – Просто лучше не спрашивай меня ни о чём… если ты и так всё знаешь. Или ты хочешь меня добить?             - Ну да, – поднимаясь с кресла и встав напротив Малфоя, серьёзно произнёс друг. – Теперь знаю. Грейнджер не говорила мне ничего. Ты сам только что это сделал.       Драко резко вскинул голову и взглянул Блейзу в глаза. Не говорила, значит, ничего! Естественно, она не говорила! Да и с чего он взял, что она будет обсуждать с Забини прошлую ночь. Это ж надо было так глупо попасться. Ну Забини, ну сукин сын, развёл как неразумного пацана! Неожиданно даже для самого себя, он расхохотался совершенно как ненормальный. Всё ещё стараясь перебороть желание хорошенько вмазать человеку, стоящему напротив, Драко свозь смех выдавил:       - Забини, ты кусок дерьма.       - Не могу с тобой согласиться.       Вдруг послышался громкий хлопок. Ребята резко повернули головы, а Драко неосознанно потянулся за волшебной палочкой. Однако никакой опасности хлопок в себе не нёс.       - Хозяин Драко, – посреди комнаты в три погибели согнулся Салли. – Мистер Забини, – отвесив ещё один глубокий поклон Блейзу, домовик выпрямился и испуганно уставился на хозяина.       Драко тут же вскочил на ноги. Салли ещё никогда не являлся прямо в Министерство магии. В душу закралось беспокойство. Если он явился сюда, значит, что-то случилось.       - Салли? Что ты здесь делаешь? – взволнованно спросил Малфой. – Что-то с матерью?       - Хозяйка Нарцисса велела немедленно отыскать молодого хозяина, – пискнул домовик. – Она просит вас о визите. Салли извиняется, что появился в Министерстве магии, – тут он поджал огромные уши и испуганно заозирался по сторонам. – Но хозяйка Нарцисса очень просила вас прибыть к ней сегодня.       - Что случилось? – ещё больше забеспокоился Драко. – Зачем я ей понадобился?       - Хозяйка волнуется, – словно по секрету шепнул Салли. – Очень волнуется. Сегодня в поместье доставили «Ежедневный пророк», и она сразу велела вас отыскать.       Малфой облегчённо выдохнул. Он уже успел напридумывать вещи куда более серьёзные, чем беспокойство матери о своём драгоценном чаде. Впрочем, вряд ли всё легко обойдётся. Если Нарцисса отправила Салли на поиски сына и просила в этот же день явиться к ней в Австралию, скорее всего, их ждёт длинный, и - Драко мог поклясться - не самый приятный разговор. Разумеется, то, что написала Скитер, матери не понравилось, и дело тут вовсе не в банке, и не в его возможной связи с маглорождённой, хотя, скорее всего, и в этом тоже, но в том, что статья в очередной раз бросила тень на их семью. Снова эти слова - «Пожиратель смерти», да ещё сказанные вскользь, словно плевок в их сторону. Захотелось разорвать эту писаку в клочья.       Взяв себя в руки, Драко выдавил:       - Я понял тебя, Салли. Отправляйся обратно и скажи матери, что я буду. Домовик сразу отвесил Малфою и Забини два почтительных глубоких поклона, и исчез с громким хлопком.       Чёрт возьми, сегодня действительно будет сложный день. Во-первых, этот разговор, да ещё Драко никак не мог привыкнуть к разнице во времени. Кстати, о разнице. Бросив взгляд на наручные часы, он быстро прикинул время. Значит, там к моменту его появления будет около девяти вечера. Блеск!       - Ненавижу Австралию, – недовольно пробормотал он себе под нос. – Блейз, прикроешь меня перед Поттером?       - Каким образом? Сказать, что ты отлучился в туалет? – насмешливо осведомился друг. – Боюсь, моя маленькая ложь раскроется, если ты не появишься в течении получаса, а тут, как я понимаю, всё затянется?       - Ладно, ничего не говори, сам разберусь, – согласился Драко. – Не будем лишать Поттера возможности вдоволь по мне проехаться.       На всё про всё ушло около получаса. Ему сегодня явно сопутствовала удача, и когда он явился к себе в кабинет забрать пальто, там не было ни Поттера, ни Уизли. Разбираться с ними сейчас не было совершенно никакого желания. А на выходе даже отсутствовал Курт Оукен, что было прямо-таки невероятным успехом. Этот блюститель порядка ревностно записывал, кто и во сколько приходит и уходит. Может быть, удастся и вовсе без разборок обойтись? В принципе, если уложиться в час и быстренько успокоить Нарциссу, можно будет вернуться, как ни в чём не бывало, и придумать какую-нибудь подходящую отговорку. С другой стороны, что-то подсказывало, что он сегодня на работу не вернётся вовсе. Откуда эти странные ощущения, он не знал, но чувствовал, что им можно доверять.        Выйдя из камина в поместье матери, Драко с тяжёлым сердцем направился через светлую гостиную прямо к выходу из дома. Почему-то его не спешил встречать Салли, и ещё больше удивило, что у выхода он не встретил ненавистных мракоборцев, которые без устали постоянно патрулировали дом и прилегающую к нему территорию. Размечтавшись, что в Министерстве, наконец, поняли, что эти вечно угрюмые полудурки здесь ни к чему, он вышел из дома и направился в сад по извилистой дорожке, усыпанной галькой. Не сдержавшись, Драко зевнул. Несмотря на то, что в родном Лондоне сейчас всего лишь полдень, оказавшись здесь, он сразу почувствовал себя уставшим, словно отработал весь день, да и закат не способствовал поднятию тонуса. Солнце уже почти село, и небо было окрашено в багряный оттенок. Того и гляди оно окончательно скроется за горизонтом и небо потемнеет, но наслаждаться красотами было некогда, нужно скорее найти и успокоить мать.       Мысленно готовя себя к тяжёлому разговору с Нарциссой, Драко глубоко вздохнул и завернул за высокую живую изгородь, ожидая сию секунду услышать взволнованный голос матери. Однако миссис Малфой не просто не увидела своего сына, но даже не обернулась, когда он закашлялся, поперхнувшись воздухом. Причиной тому послужил самый неожиданный гость, которого мог представить себе Драко. В увитой зеленью беседке удобно расположился и вёл весьма оживлённый диалог с Нарциссой Кингсли Бруствер собственной персоной. От неожиданности молодой человек встал как вкопанный в десяти шагах от всё ещё не замечающей его пары, и во все глаза уставился на мать. Она была весьма встревожена, под глазами залегли тёмные тени, как будто она очень плохо спала в эту ночь, волосы не отливали золотом, и вообще вид у неё был разбитый. Для Драко, привыкшего видеть мать во всём её лоске и великолепии, этот жалкий призрак был как будто даже чужим. Но удивило больше всего даже не то, что она не блещет как всегда, а то, что Министр магии держал за руку поникшую женщину, и, судя по всему, что-то тихо пытался ей втолковать, склонившись к ней, по мнению Драко, слишком близко.       Совершенно позабыв о том, что ему в это время быть здесь не положено, и он попросту раскрывает свой ранний побег с работы, Малфой намеренно громко кашлянул, и, чуть не печатая шаг, уверенно направился к беседке. Увидев, как резко Кингсли убрал руку с ладони Нарциссы, завидев его, Драко испытал мрачное удовлетворение. Мать, вскинув голову и встретившись взглядом со своим сыном, охнула и слишком быстро поднялась на ноги, опрокинув поднос.       - Добрый вечер, мама. Мистер Бруствер, – слегка склонив голову, поприветствовал Малфой, и собственный голос почему-то показался ему чужим.       Министр, поднявшись на ноги, теперь возвышался над ними как минимум на голову, вот только выглядел отнюдь не величественно. Взгляд его метнулся от испуганного лица Нарциссы к Драко, который всеми силами старался выглядеть невозмутимым, и на секунду остановился на розовом кусте, растущем в паре шагов.       Наконец, он взял себя в руки, и, слегка потянув вниз узел галстука, изобразил на лице натужную улыбку, больше похожую на гримасу от зубной боли.       - Добрый день, мистер Малфой, – протянув ладонь для рукопожатия, ответил он. – Рабочий день. Кажется, вы сейчас должны быть в Министерстве?       - Кажется, вы тоже, – с лёгкой тенью бравады заметил Драко, крепко пожимая ладонь Бруствера.