Стокгольмский синдром

       — Я рада, что ты вернулся в Новый Орлеан, — тонкие пальчики Женевьев пробежались по груди мужчины, а затем она наклонилась к нему за новым поцелуем. Тот ответил ей, сминая податливые губы своими, прижимая к постели обманчиво хрупкое, желанное тело.        — Могла бы не омрачать нашу встречу похищением Елены и наложением на неё проклятья, — проговорил он, вскоре отстранившись.        — Прости, милый, но мне нужен был козырь, — с притворной печалью вздохнула рыжая ведьма. — Но ты же не в обиде на меня, Клаус?        Первородный слегка сжал её горло ладонью:        — Если бы обижался или злился, давно свернул бы твою нежную шейку.        — Тогда проклятие активируется автоматически, и твой донор умрёт, — напомнила Женевьев. Хватка Клауса на мгновение стала сильнее, но через несколько секунд он переместил ладонь на аппетитную грудь своей любовницы. А потом они ненадолго забыли, что по сути должны быть сейчас врагами…        — За неделю, что я здесь, мне так и не довелось случая поинтересоваться, каким образом ты вернулась с того света, — промолвил позже Майклсон. — Я помню, как ты умирала от чахотки. Не думал, что однажды мы свидимся снова.        — Мне помогла одна сильная ведьма, — пояснила Женевьев. — Пару лет назад в городе были большие волнения, и она сумела воскресить кое-кого из предков. В том числе, меня. Спустя время она умерла, после чего я стала новой главой клана. И я пойду на всё, чтобы нам никто не сумел причинить вред.        Несколько минут они лежали, обнявшись, но каждый думал о своём. Клаус размышлял, как причудлива порой судьба. Когда-то он был влюблён в эту женщину. По-настоящему глубокие чувства первородный к ней вряд ли испытывал, но всё-таки она смогла зацепить его сердце. Теперь же он относился к ней с большой настороженностью и недоверием. Прежняя Женевьев никогда не пошла бы против него. А эта успела познать смерть и ощутить вкус власти, что при сочетании с её хитростью и новым могуществом делало ведьму опасным противником. Но, как говорится: держи друзей близко, а врагов — ещё ближе.        — Почему ты так разозлился, когда я похитила Елену? — вдруг спросила она. — Из-за того, что без неё не сможешь делать новых рабов-гибридов, или потому, что эта девушка дорога тебе?        — Только по первой причине, — Клаус пропустил через пальцы густые рыжие волосы, на самом деле мечтая дёрнуть их изо всех сил, причинить Женевьев хотя бы небольшую боль. — Но и это для меня довольно веско. Не люблю, когда кто-то отбирает мои игрушки.        Он лгал ей, как и Марселю недавно. Она не должна понять, что Елена для него что-то значит. Этого Майклсон допустить не мог, иначе Женевьев воспользуется его слабостью.        — И ты с ней ни разу не спал? — полюбопытствовала та, перекатываясь на бок и с интересом глядя на мужчину. В её глазах сверкало лукавство, но имелось в них и что-то другое, потаённое, тёмное.        — Никогда, — на этот раз честно ответил Клаус. — Неужели ревнуешь?        — Что поделать, я большая собственница, — улыбка скользнула по её губам. А первородный в эту секунду подумал: «Лучше бы ты продолжала оставаться мёртвой».        Елена тем утром беззаботно орудовала на кухне, делая себе бутерброды и кофе. Недавние события наложили неприятный осадок на её первое впечатление от Нового Орлеана, но девушка надеялась, что ничего подобного больше не произойдёт. Или ничего хуже этого. Хотя наивно было надеяться на спокойную жизнь, обитая в одном доме с Клаусом.        — Не против, если я присоединюсь к твоему завтраку? — вдруг раздался женский голос. Елена вздрогнула от неожиданности, а, обернувшись, замерла. Перед ней стояла та самая рыжеволосая ведьма, которая похитила её неделю назад. Женевьев… Так, вроде бы, её называл Клаус.        — Хотя это был больше риторический вопрос, — усмехнулась Женевьев. Она расслабленно стояла, опираясь плечом о косяк, одетая лишь в чёрную мужскую рубашку, достававшую до середины бёдер, и с любопытством посматривала на Елену.        — Что ты здесь делаешь? — выпалила Гилберт, хотя, исходя из внешнего вида рыжей бестии, об этом несложно было догадаться.        — А ты как думаешь? — протянула та. — Мы с Клаусом решили все недоразумения, и снова стали друзьями, как и прежде. Уж извини за маленький инцидент с твоим похищением, но это была вынужденная мера.        Искренности в её голосе и близко не чувствовалось. От ведьмы словно исходила опасность, лишь слегка замаскированная привлекательной маской, и Елена невольно отступила на пару шагов назад. Прежнего аппетита будто не бывало.        А ещё она поняла, что её коробит от одной мысли, будто Клаус ночью был с этой женщиной. Конечно, её не должно было волновать, с кем он проводит время. И всё-таки что-то неприятно скребло по сердцу, а в душе поднималась волна злости.        — Можешь не бояться меня, — произнесла Женевьев, наблюдая за реакцией Елены. — Пока Клаус не нарушает наше соглашение, тебе ничего не грозит.        — Надеюсь, — сказала та. — Но завтракать в компании людей, которые меня похищают, мне не слишком хочется.        И девушка поспешно вышла из столовой, не желая оставаться рядом с ней ни минуты. Ведьма проводила её взглядом, догадываясь, что кого-кого, а Майклсона Елена в роли своего похитителя давно не воспринимает.        После того, как Женевьев ушла, Клаус захотел увидеть Елену. Чувство тревоги его не отпускало, усиливавшееся из-за того, что в любой момент предводительница новоорлеанских ведьм могла активировать проклятие, наложенное на девушку, а та об этом даже не подозревала.        Гилберт нашлась в саду, окружавшем особняк. Она сидела на траве под одним из деревьев, глядя себе под ноги и думая о чём-то своём. Заслышав же шаги Клауса, она подняла на него задумчивый взгляд карих глаз. На секунду какое-то смутное выражение промелькнуло в них, но первородный не успел уловить его значение.        — Я сегодня столкнулась с Женевьев. В твоём доме, — сообщила Елена.        — Она тебе угрожала? Или пыталась навредить? — сразу напрягся Майклсон.        — Нет, — покачала головой девушка. — Только сказала, что всё будет в порядке, если ты не нарушишь ваш договор. О чём это она?        Гнев отразился на лице гибрида, но ему всё-таки удалось сдержать свои эмоции.        — Не бери в голову, — с деланной небрежностью проговорил он. — У меня всё под контролем.        — Так же, когда эта стерва похитила меня? — вдруг не выдержала Елена. — Или когда она уже открыто пробралась в твой дом и даже твою постель?        Тут Гилберт поняла, что сказала лишнее, и испугано замолчала, опасаясь вспышки ярости со стороны Клауса. Но, похоже, его эти слова не особо разозлили.        — Я же сказал: всё под контролем, — повторил он, садясь на траву рядом с ней. — Не засоряй свою головку чужими проблемами.        Елена вздохнула. Это было сложно, когда проблемы Клауса ставили под угрозу её безопасность. Невольно она оказалась слишком крепко связана с ним, и этим запросто могли воспользоваться его враги.        — Я просто боюсь, — призналась она. — И потому так нервничаю.        — Не стоит, — Майклсон коснулся её ладони, отчего по коже разлилось приятное покалывание. Но Елена отчётливо ощущала, что он не договаривает о чём-то важном. Словно желая перевести тему, Клаус через минуту произнёс:        — Кстати, в Новый Орлеан мы переехали не только потому, что я люблю этот город.        — Почему же ещё? — повернулась к нему та.        — Недалеко от него, на болотах живёт стая оборотней, — рассказал он. — Я намереваюсь обратить их в гибридов. Пополнить свою стаю. Естественно, мне понадобится твоя кровь.        — Говоришь так, будто тебе нужно моё согласие, — вымолвила Елена.        — Конечно, нет. Просто предупреждаю тебя, — Клаус уже хотел встать и уйти, но заметил отрешённое состояние девушки. Он внимательно посмотрел на неё, а затем спросил:        — Что-то не так?        Будто его это действительно волновало. «Многое не так», — хотелось сказать Гилберт, но вместо этого она ответила:        — Мне иногда жаль, что я не могу ненавидеть тебя, как раньше. Так было проще. Теперь же твои враги становятся моими врагами, а с тобой мы почти как… друзья. Рядом с тобой я чувствую себя в безопасности. И это всё так странно…        — Что поделать, милая, жизнь полна сюрпризов, — ухмыльнулся Клаус. Он и сам осознавал, что Елена давно стала для него значить гораздо больше, чем «мешок крови» для создания новых гибридов. А ещё понимал, почему её друзья и братья Сальваторе раньше так боролись за неё. Он и сам был готов бороться за Елену. И это почти пугало.