Стокгольмский синдром

       Елена далеко не первый раз выступала в качестве донора, а потому процедура взятия крови была для неё привычной. Немолодая медсестра, на которую действовало внушение Клауса, произвела необходимые действия, после чего отдала ему кровь в стеклянных колбочках и ушла. А вскоре и сам первородный отправился по своим делам.        Елена догадывалась, что он отправился создавать новых гибридов. Но в данный момент её это мало волновало. После процедуры она чувствовала себя очень уставшей, но ещё больше девушка была измотана морально. Она запуталась в собственных эмоциях по отношению к Клаусу, не понимая, как после всего произошедшего к нему относиться, да и последние события оставили отпечаток.        Но время шло, а Майклсон всё не возвращался. Елена не беспокоилась, понимая, что задуманное им определённо должно занимать немало времени. А на следующий день, вечером тот объявился, притом не один, а в компании троих мужчин и двух девушек, чьи лица Елене были не знакомы. Она об этом узнала из разговора парочки гибридов и, влекомая любопытством, вышла поглядеть на них. Новообращённые с интересом осматривались вокруг, а довольный Клаус изображал из себя радушного хозяина. Заметив Гилберт, он за руку вывел её вперёд и представил незнакомцам:        — А вот и Елена, моё сокровище. Именно ей вы обязаны своей новой сущностью, тем, что отныне можете контролировать обращение и являетесь гораздо сильнее любого оборотня и многих вампиров.        Она ощутила себя неловко под таким пристальным вниманием. Все глазели на неё, будто на музейный экспонат. Елена улыбнулась им, больше всего мечтая вновь оказаться в своей комнате. К счастью, Клаус вскоре передал роль экскурсовода по особняку Гейбу, гибриду-старожилу, и новички последовали дальше. Когда они ушли, Гилберт сказала:        — Странно. Я думала, что стая, ради которой ты сюда приехал, гораздо больше, а ты привёл лишь пятерых.        — На самом деле эта стая насчитывает не меньше пяти десятков человек, — ответил Майклсон. — Другие решили остаться на болотах, и я им позволил. А те, кого ты увидела, поселятся здесь. В моём доме много места, и пятеро гибридов особой роли не сыграют. Зато особняк будет ещё лучше укреплён.        Елена подумала, что вряд ли это кого-то остановит, как не получилось в прошлый раз с Женевьев, но вслух произносить не стала. А вскоре она стала свидетельницей разговора, из которого узнала, какую цену заплатил Клаус, чтобы присоединить к себе данную стаю.        Через пару дней Елена проходила мимо комнаты, являвшейся, видимо, кабинетом Клауса. Тот о чём-то оживлённо разговаривал с одним из новых гибридов, крепко сложенным блондином с волосами до плеч. Если девушка не путала, его звали Оливер. Стоило просто пройти мимо, но природное любопытство взяло вверх, и она замерла возле двери, прислушиваясь. Сознавала, что поступает неправильно, но надеялась, что тем самым сможет узнать что-то важное или полезное…        — Как тебе твоя новая сущность? — лениво протянул первородный и, судя по звуку, налил что-то в два бокала. Скорее всего, любимый виски.        — Мои сила и скорость увеличились, чувства обострились, а ещё я больше не обязан обращаться каждое полнолуние, терпеть эти муки, — произнёс Оливер. — Конечно, мне нравится. И я благодарен, что ты сделал меня таким.        — Было бы прекрасно, если бы все так ценили мой дар, — сказал Клаус. — Но, к сожалению, это далеко не так.        — Они привыкнут, — уверенно ответил тот. — Им просто нужно время.        — Некоторые твои приятели — будто дети, которым подарили игрушечный радиоуправляемый вертолёт, — продолжал Майклсон. — Нужно бы радоваться, а они вместо этого расстраиваются, говоря, что вместо этого мечтали о машинке за три доллара. Я выразился несколько метафорично, но, думаю, суть ясна.        — Более чем, — согласился Оливер. С пару минут оба молчали, затем он сказал:        — Ты ведь понимаешь, из-за чего многие обозлились. Не стоило убивать Джексона и Эйдана.        — Они были против моих… нововведений. Мне пришлось, — парировал Клаус. — К тому же, они раньше возглавляли вашу стаю. А здесь может быть только один альфа. И это я.        — Джексон был не просто альфой, а моим другом, — Оливер со стуком поставил бокал. — И ты убил его! Как и Эйдана, с которым мы через многое прошли.        Следующие слова первородный сказал так тихо, что Елене пришлось напрячь слух, чтобы расслышать:        — Если хочешь, возвращайся к своим друзьям на болота. Я не заставлял тебя следовать за собой. И, если помнишь, ты одним из первых пожелал обратиться. Что поделать, те двое оказались глупее. А ведь им просто не следовало становиться у меня на пути.        — Ты ошибаешься, Клаус, — отозвался Оливер. — Так завоёвывают лишь врагов, а не преданность.        — Угрожаешь мне? — в голосе первородного послышался металл.        — Я не дурак, чтобы угрожать тебе, — возразил тот. — И не враг. Но не все смирятся с тем, что ты совершил. И не все признают твою власть даже после обращения.        Сказав это, Оливер поднялся и направился к двери так быстро, что Елена не успела убежать или спрятаться. Она отскочила от двери, и светловолосый гибрид прошёл мимо неё, одарив неприязненным взглядом, словно Гилберт, а не Клаус была виновата в его проблемах и смерти друзей. Она нерешительно взглянула в сторону кабинета, в котором остался Майклсон, и уже хотела уйти, но его голос остановил её:        — Зайди сюда.        Елена подозревала, что он сейчас во взвинченном состоянии, и беседа с ним может быть если не опасной, то как минимум неприятной. Но выхода не оставалось, и она вошла в комнату. Делать вид, что её здесь не было, когда происходил разговор Клауса и Оливера, было уже бессмысленно.        — Извини, что я подслушала, — произнесла девушка, но тот небрежно взмахнул ладонью, давая тем самым понять, что она может не распыляться.        — И что ты думаешь об услышанном? — спросил Майклсон так, будто это ему действительно было интересно. А что Елена думала? Она не удивлялась тому, что Клаус ради достижения своих целей пошёл по головам. Так было далеко не в первый раз. Он никогда не боялся запачкать свои руки кровью, а его цели нередко являлись абсолютно эгоистичными и приносили пользу или хотя бы её видимость лишь ему самому. И Елене было жаль неизвестных оборотней, о которых упоминал Оливер. Но всё это она не решалась сказать Клаусу в лицо, несмотря на странную связь, возникшую между ними в последнее время.        — Можешь говорить, я не убью тебя за это, — протянул он, замечая, как Гилберт еле заметно вздрогнула от его слов.        — Подобное вполне можно было ожидать от тебя, — промолвила Елена, и в её голосе послышалось разочарование. — Но почему нельзя было сохранить жизнь тем оборотням, которых ты убил?        — Ты, скорее всего, слышала, — ответил Клаус. — Они не желали, чтобы я обращал их стаю. Мнили себя вожаками, самыми главными. Считали, что могут ставить мне свои условия. Но жестоко ошиблись и поплатились за это кровью.        — Ты ведь можешь иначе! — выпалила Елена, и первородный удивлённо приподнял бровь:        — О чём ты?        — Я знаю, что ты способен быть лучше, обходиться без крови и убийств, — горячо произнесла девушка, решив, что поздно отступать. — Тогда, когда Дэймон напал на тебя, ты пощадил его. Ты и мне спасал жизнь не раз.        — Ты для меня очень ценна, как донор для гибридов, — парировал Клаус. — А о том, что не прикончил Сальваторе, я даже жалею.        — Я не верю в это, — Елена сделала шаг вперёд. — Ты другой, Клаус… Считаешь, что проще казаться монстром, отпугивая тем самым других. Но эта скорлупа лишь скрывает ранимое сердце, и ты отчаянно боишься, что кто-то сумеет причинить тебе боль.        — Перестань! — он мгновенно оказался стоящим почти вплотную к ней. — Ты сильно во мне заблуждаешься.        — Ты сам разрешил мне говорить, — вскинула головку она. — Я успела узнать тебя за последние месяцы лучше, чем ожидала. Лучше, чем бы ты хотел. И я верю, что ты можешь быть другим.        — Оставь свои разглагольствования для кого-нибудь вроде братьев Сальваторе, — отрезал Майклсон. — Ты, наверное, привыкла читать им морали и направлять на путь истинный. Но со мной это не пройдет. Мне нравится убивать. Мне нравится причинять другим боль. Я зверь, монстр!        — Это не так, — Елена протянула руку и коснулась его щеки, но тот перехватил ее за запястье, больно сдавив. Она негромко вскрикнула, и Клаус улыбнулся.        — Отпусти, мне больно, — вымолвила Гилберт, пытаясь вырваться.        — Вот видишь, — ухмыльнулся он, чуть ослабляя хватку.        — Я знаю, что настоящий вред ты мне никогда не причинишь, — выдохнула та. Рыкнув, Клаус стремительно вжал ее спиной в стену, крепко держа за плечи.        — Не переоценивай себя, милая, — процедил он. — Ты даже не представляешь, на что я способен.        — Ты ничего мне не сделаешь, — сказала Елена. — И не потому, что я твой донор. Ты просто не сделаешь этого, потому что в глубине души ты лучше, чем пытаешься казаться.        — Ошибаешься, — Клаус несколько секунд пристально смотрел на нее, словно решая, что предпринять. А затем сделал то, что девушка меньше всего от него ожидала, — поцеловал ее.        В самый первый раз целуя Елену, он лишь грубо показывал свою власть над ней. Во второй — это был легкий мимолетный порыв, вызванный тоской о давно потерянной возлюбленной. Сейчас же все было по-другому. Как и впервые, Майклсон властно подчинял ее своей воле, отрезая все пути к отступлению. Но теперь в его поцелуе неожиданно ощущалось неподдельное желание, от которого подкашивались ноги. Его чувственные губы и напористый язык заставляли ненадолго забыть обо всем вокруг, а от ладоней, скользнувших под майкой по ее спине, исходил жар. Елена сама не заметила, как начала отвечать ему.        Губы Клауса скользнули по ее шее, а выступившие клыки оцарапали кожу. И это помогло Гилберт прийти в себя. Она попыталась оттолкнуть Клауса. Нет, так не должно быть, это неправильно…        — Отпусти меня, — попросила Елена.        — Ну уж нет, — проговорил он. — Настал момент показать тебе, что я вовсе не «лучше». И я смогу заставить страдать даже тебя.        Клаус больно сжал пальцам ее бедра через джинсовую ткань и опять поцеловал, на этот раз с животной жадностью, покусывая губы, исследуя её рот, словно хозяин. Он плотно вжимал её в стену своим телом, а Елена не могла противостоять ему, не хватало сил, хоть и пыталась. Из глаз брызнули горячие слезы, вызванные собственным бессилием и злостью на первородного, который так жестоко доказывал, что он здесь альфа, и никто не может прекословить ему.        Тогда, когда Елена уже хотела сдаться, Клаус молча отпустил ее. Она сначала не поверила в свою свободу, а затем быстро побежала в спальню. Гилберт заперла дверь, прекрасно понимая, что в случае чего никакие замки не остановят Клауса. Но так она хотя бы ощущала подобие безопасности.        К спальне прилегал душ. Елена скинула с себя одежду и встала под прохладные струи воды, успокаивавшие кожу. Она провела пальцами по телу там, где ее касался Майклсон, но тут же отдернула руку. На коже обязательно расцветут синяки, но гораздо хуже всего было воспоминание о том, что прикосновения и поцелуи Клауса нравились ей, и она им поддавалась.        — Я ненавижу тебя, — прошептала Елена. — Ты действительно монстр, чудовище…        Он доказал, что может причинить ей боль. И душевная оказалась невыразимо сильнее.