Стокгольмский синдром

       В последующие дни Елена старалась держаться подальше от Клауса. Почти не говорила с ним, никогда не смотрела ему в глаза и, как только они оказывались в одной комнате, спешила скорее уйти. Впрочем, именно этого он и добивался. Первородный хотел оттолкнуть от себя Елену, и ему это мастерски удалось.        Он не должен был привязываться к ней. Клаус и не представлял раньше, что будет смотреть на Гилберт не как на инструмент для создания новых гибридов, а как на девушку, красивую, интересную, так не похожую на него, но оттого еще более притягательную. Ему хотелось заботиться о Елене, хотя раньше подобные желания были ему редко свойственны. И чем явственней Клаус это осознавал, тем сильнее ему хотелось противиться своим непрошеным чувствам. Он первородный гибрид, который не имеет права быть слабым. А Елена, сама того не подозревая, постепенно становилась одним из его слабых мест.        В день, когда Майклсон позволил себе ту безумную вспышку, он не хотел причинять ей боль. Но должен был. Никто не может управлять им или манипулировать, что он и доказал. И для них обоих будет лучше, если Елена вновь начнет избегать его, а странная связь между ними исчезнет.        А вскоре после этого в дом Клауса нанес визит неожиданный гость. Впрочем, в глубине души он даже удивлялся, как Марсель Жерар не пришел к нему раньше. И глядя на хмурое выражение лица названного короля Нового Орлеана, он понимал, что тот явился вовсе не для того, чтобы выпить и побеседовать со старым другом.        — Судя по твоему лицу, в королевстве не все ладно, — ухмыльнулся Клаус, разлив по бокалам виски и протянув один Марселю.        — Ведьмы совсем распоясались, — мрачно проговорил Жерар, делая глоток. — Я всегда подозревал, что от этой Женевьев будут одни проблемы, но раньше она вела себя довольно осмотрительно. А сейчас кланы начали открыто выступать против вампиров. Похоже, они решили выгнать нас из города.        — И что ты собираешься предпринять? — поинтересовался Майклсон.        — Если ведьмы хотят войну, они ее получат, — жестко ответил его протеже. — Но мне не помешают сильные союзники. Потому я пришел к тебе за помощью, Клаус.        Гибрид напрягся, услышав это. Он хотел бы помочь Марселю, но в то же время помнил, чего это будет стоить. Женевьев убьет Елену, активировав проклятье, наложенное на нее. Обычно Клаус без зазрений совести шел по головам, когда ему было нужно. Но в то же время он сейчас не желал, чтобы эта девушка пострадала из-за него.        — Увы, но я не смогу тебе ничем помочь, — развел руками он. Марсель явно не ожидал такого ответа. Прищурившись, вампир внимательно всмотрелся в его лицо, затем произнес:        — С каких пор ты начал держаться в стороне от событий? Я полагал, что мы друзья, и я могу рассчитывать на твою помощь. Но, видимо, ошибался. Или ведьмы сумели найти к тебе подход раньше меня?        — У меня свои причины отказаться, — ответил Клаус. — И не стоит докапываться до них.        — Какие причины? — не поверил Марсель. — Мне всегда казалось, что ты не из тех, кто зависит от обстоятельств. Наоборот, ты сам умело подстраивал обстоятельства под себя. Так что изменилось? Чего ты боишься?        Первородный резко поставил бокал на барную стойку. В его глазах плескался гнев, пока тщательно сдерживаемый.        — Не смей говорить, будто я чего-то боюсь, — выпалил он. — Я разорвал бы любую ведьму, которая встанет на моем пути. Но пока я не могу вмешаться.        — Конечно, ведь пока это не касается тебя лично, — в голосе Марселя проскользнула толика презрения. — Спасибо за то, что выслушал, друг.        Последнее слово он выделил тоном. Затем Жерар одним махом допил содержимое своего стакана и поспешил уйти прочь из этого дома.        Клаус тяжело вздохнул, затем налил себе еще виски. Медленно потягивая его, он достал телефон и снова прочел сообщение, полученное утром от Женевьев: «Не забывай про свою проклятую девочку». Похоже, ведьма подозревала, что в ближайшее время Марсель явится к нему с визитом. Желание оторвать ей голову стало еще острее.        Клаус прислушался к чужому неровному биению сердца, а потом произнес:        — Похоже, Елена, у тебя вошло в привычку подслушивать чужие разговоры.        Девушка осторожно вошла в комнату и произнесла:        — Прости, я лишь шла мимо и услышала конец вашей беседы.        — Почему же до сих пор не ушла или не объявила о своем присутствии? — вскинул он брови.        — Задумалась кое о чем, — нерешительно ответила она. — Я лучше пойду.        Девушка, было, развернулась, но Майклсон остановил ее, резко выпалив:        — Я не давал тебе разрешения уйти. К тому же, ты выглядишь так, будто что-то хочешь спросить.        — Наши разговоры порой заканчиваются не самым лучшим образом, — ядовито отозвалась Елена. Она живо помнила недавнюю вспышку Клауса и явно боялась ее повторения.        — Обещаю, я не причиню тебе вред, — сказал он. — Спрашивай, только не переходи границы и не пытайся сделать из меня святошу.        Гилберт замялась ненадолго, а затем поинтересовалась:        — Почему ты отказался помогать тому вампиру? Мне показалось, что вы были друзьями.        Сама о том не подозревая, она подобралась к очень важному вопросу. Клаус ответил уклончиво:        — Не хочу ссориться с местными ведьмами. Они мне и так уже доставили некоторые проблемы.        — Дело в той рыжей ведьме? Ты влюблен в нее, потому на ее стороне? — слова Елены оказались неожиданностью для первородного. Он недоумевающе посмотрел на девушку, а затем внезапно рассмеялся:        — Я влюблен в Женевьев? Лет сто назад — возможно. Но сейчас я больше всего мечтаю увидеть ее гнилое сердце в своих руках.        — Но не боишься же ты ее? — начав спрашивать, девушка уже не могла остановиться. — У ведьм что, есть рычаг давления на тебя?        — Ты умрешь, если я это сделаю! — неожиданно выпалил Клаус. Эти слова и злость в его голосе заставили Елену отпрянуть на пару шагов назад и уставиться на него в изумлении.        — Но при чем тут я? — спросила она. Майклсон отвернулся к окну, как бы решая, признаться ей или нет, а через минуту вновь поднял на нее тяжелый взгляд.        — Женевьев не просто так похитила тебя после нашего приезда в Новый Орлеан, — заявил он. — Пока я не выяснил, где ты находишься, она успела наложить на тебя смертельное проклятие. Я вмешаюсь в дела ведьм — она активирует его. Убью Женевьев — ты все равно погибнешь. Если бы я согласился помочь Марселю, ты стала бы первой жертвой в этой войне.        Несколько минут после этого царило молчание. Елена обдумывала слова Клауса, и на ее лице отчетливо читалась тревога. Сам первородный медленно смаковал виски, словно пытаясь успокоиться таким образом.        — Я благодарна тебе, — прошептала Елена. — Хоть ты и желаешь сохранить мне жизнь лишь ради того, чтобы иметь возможность обращать новых гибридов.        Странно, но ее слова уязвили Клауса. Столько времени он внушал Гилберт мысль, что она для него лишь драгоценный мешок крови, а теперь раздражался, когда девушка повторяла его слова.        — Я просто не хочу, чтобы ты погибла из-за меня, вот и все, — вырвалось у Майклсона. Она недоверчиво посмотрела на него, но сказать ничего не успела, так как за их спинами раздался знакомый мужской голос:        — Не знал, что ты так привязался к Елене, брат.