Серафим

«Я люблю тебя. Всегда буду любить. Только ты важен для меня и ничего в мире не сможет убить мою любовь к тебе. Знай это и живи не запирая себя в клетку. Даже если я исчезну, даже если жизнь превратится в ад, знай — ты никогда не будешь одинок. Даже если не видишь меня, даже если не слышишь — я все равно буду рядом, как воздух, как солнечный свет. Упаду каплями дождя, омою твое измученное страданиями лицо и буду любить тебя, защищать. Мои мысли только о тебе. Не умирай, Микаэла, я не хочу, чтобы яд убивший меня распространился и на тебя. Ты должен жить до тех пор, пока не найдешь причину, по которой действительно захочешь жить. А до тех пор, верь в мою любовь. Я в тебе, ты окружен мной и не веря глазам, что видят лишь пустоту, слушай сердце — я в нем, глубоко, рукой и не достать. Но я ближе всех к кому ты можешь прикоснутся, потому что нити моей любви вплетены в твое сознание. Живи, Микаэла, я буду любить тебя, только живи, умоляю. Не покидай меня…» Я вновь и вновь прокручивал в голове признания того единственного, что имело в моей жизни смысл. Да, он шептал это сжимая пальцы моей руки, до боли и скрежа зубами, вновь и вновь повторял эти слова. Я не верил, не хотел верить, что это моя выдумка, но его шепот, словно преследовавшая меня тень, накрыла мой слух, прижала собой мои чувства и не отпускала, пока я не выучил их, пока не запомнил каждое слово, каждый шорох, которым оно сопровождалось. Я запомнил как двигались его губы, как изгибалось тело, когда он прижимаясь ко мне сильнее, оттеснял меня все дальше и дальше на край кровати, пока наконец я не упал, а он, словно по команде свалился на меня. Он открыл глаза и спросил лишь одно: «Ты никогда не уйдешь? Мы всегда будем вместе?» В тот момент, я отдал бы что угодно, лишь бы его слова не нашли конца, лишь бы они звучали снова и снова и с каждым разом я тонул в них все глубже не желея себя, убивал и ятрил собственную душу, что разлагалась на куски когда его не было рядом. Запах его кожи, тепло его тела, сладкий звук голоса и мягкий шелк темных волос. Я купался в их запахе, тяжести их касания и щекотливом прикосновении прядей на своих губах. Я целовал его тело все больше и больше, пока влага на губах не иссохла, а язык переставал слушаться. Я проклинал себя за медлительность, за усталость, за жажду и за неимоверное желание обладать, всегда хранить при себе словно я поймал ангела и не желал его отпускать. Нет, я бы не пережил утраты. Я люблю свою святыню, что так трепетно оберегал, притворяясь слабым и беззащитным. Я давал ему повод любить меня просто так, без вопросов и страданий. Я был никем, а он стал для меня всем. Я ненавидел себя и в тоже время чувствовал его любовь. Мне никогда не стать иным, а он любит меня потому что я просто есть и, как он надеялся, буду всегда. Юу-чан, я не могу сдерживать себя, не могу не плакать, когда тайком смотрю на тебя ночью, потому что люблю и любовь моя столь сильна, что лишь один мой крик разверз бы небеса и добрался своим звучанием к мертвым звездам, что ласкают наши глаза своим падшим светом. Мой демон, мой ангел, как же жесток этот мир, который переплетает судьбы двух мучеников, а затем бросает их в ад. Как бы я не старался мне уже не скрыть правды, не уйти так просто… Я не смогу жить без тебя, а ты… если ты узнаешь правду ты возненавидишь меня, оттолкнешь, будешь презирать? .. Мне очень больно, Юу-чан, но если я не сбегу, если не брошусь в бега, он заберет мою волю и я уже не смогу… не смогу быть только твоим. Но, лучше уж я чем ты… чем она… Как мое тело отзывается на твои касания, если бы ты мог испытать то что чувствую я, когда твои пальцы блуждают по моей влажной коже, как они ласково двигаются, увлажненные моим ртом, как нежно поглаживают дрожащее от накопившийся любви тело, которое без тебя холодеет и превращается в камень. Я умираю когда тебя нет рядом и ты это знаешь. Так почему, почему ты сжимаешь меня крепче, почему все сильнее и сильнее привязываешь меня к себе? Юи, прикоснись ко мне хотя бы еще раз, я хочу чувствовать твои движения, только твои, то, как ты ведешь наши общие поглаживания, как ты изучаешь меня, пристально всматриваясь в мои глаза, когда целуешь мои губы, мою грудь, живот и когда твой взгляд устремляется туда, где я уже не могу сдерживать себя и стыжусь того, что ты видишь. Я горю тобой, а ты так страстно поглощаешь меня в себя, словно принимаешь все во мне… Юу, позволь и мне ласкать тебя, позволь тогда, когда ты сам видишь меня насквозь, а я лишь принимаю твою ласку, твое тепло. Я не могу совладать с собой, мое желание лишь в том, чтобы любить тебя еще больше, даже если я распадаюсь на части все равно, я только твой, все во мне твое, бери что хочешь, забирай все… Я оттягиваю его от своих бедер и целую в жаркие, наполненные моей влагой губы и слизываю эту влагу, пытаясь осушить его, чтобы он взял меня еще раз, пусть даже грубо, пусть даже глубоко толкаясь в меня, но прошу, еще и еще, я хочу чувствовать твое биение во мне, хочу дышать твоими стонами, хочу жить лишь твоим дыханием. Я провожу длинную дорожку из поцелуев, задевая его грудь и живот. Я всасываю в себя бугорки на его коже, розовые и нежные, как цветочная пыльца. Его запахи сводят сума, один лишь взгляд на его обнаженное тело приводит в движения мои мысли, мои пальцы, губы, мой вставший набухший орган, который он с таким упоением ласкает и я не выдерживаю, чтобы не отдать ему свою любовь. Я истекаю в его умелых руках, в его жестких, но в тоже время требовательных и нежных ласках. Мой Юу… Я хочу быть одним целым и ты знаешь как это сделать. Когда мои поцелуи касаются его напряженного кончика, он начинает поглаживать мою ногу и целует впадинку под коленом, скользя внутри языком. Как сладко это отзывается в моем паху, электрический заряд пронзает каждый вставший нерв внутри и внешне, нагревая собой воздух. Я не чувствую как он подгибает мои ноги ближе к себе, не чувствую как руки поглаживают пальчики и тянутся выше, массируя икры и все больше придвигая к себе. Мои глаза широко открываются, когда левая нога оказывается положена на его плечо и горячий рот касается мягкой плоти меж моих раздвинутых ног. Я тут же одергиваю себя желая посмотреть, убедится, что он правда делает это, но он лишь сильнее сжимает меня губами и я продолжаю вести свои движения, обсасывая и смачивая слюной его естество. Внешняя сторона его бедра касается моей головы, немного двигаясь по моей светлой шевелюре, и я толкаюсь сильнее и сильнее в его открытый рот, пока он с наслаждением стонет, оглаживая открытые для его ласк бедра и задницу, что покрывается мурашками, когда мокрые пальцы скользят по её поверхности. Я жду, когда ладонь упрется в еще одно место на теле, которое так как и я сейчас изнывает от ожидания, мучаясь в предвкушении наслаждения, которое ты ему подаришь. Но ты не спешишь, ты погружаешь меня глубже в себя, пока я вывожу круги, касаясь кончиком языка голубоватых венок и ты стонешь, и этот стон вибрирует в твоей глотке, отдавая дрожью в мое естество. Я могу сдаться, кончить прямо сейчас, но я не могу позволить тебе отпустить себя, не хочу разрывать этот контакт, не хочу чтобы наше 69 разорвало свой союз, хочу держать тебя так, прикасаясь к тебе и чувствуя тебя в себе. Я скольжу языком, двигаю рукой, пока твои пальцы не нащупывают тугой проход и не толкаются в него. Там так горячо. Я чувствую как ты тонешь во мне, с каким жаром я принимаю тебя в себя, пока жадные касания не поглаживают, углубляюсь все дальше, туда, где малейшее прикосновение или давление вырывают из меня крик и я отпускаю тебя, чтобы выпустить из себя этот звук, этот крик, что сотрясает мою душу и словно в агонии я содрогаюсь всем телом, чтобы отдать себя, до последней капли, которую ты поглощаешь в себя смыкая губы сильнее и высасывая из меня все силы. Я валюсь почти без сознания когда вижу, что ты так и не кончил со мной и через невероятную усталость, едва ли не беспомощность, начинаю водить рукой, оттягивая пальцами кожицу пока не чувствую пульсацию, которая доставляет мне радость и облегчение. Я горячо заглатываю член, пока он не упирается в меня, мешая свободно дышать, и ты изливаешься в мой рот, наполняя меня своей горячей любовью, которую я глотаю и требовательно облизываю языком ствол прося еще и еще. Мне хорошо, я удовлетворен твоей любовью. А ты, ты счастлив, Юичиро? — Почему я так люблю тебя, Мика? — спрашиваешь ты и я густо краснею. Я открыт для него, мы так не разомкнули наше 69, и его губы по прежнему упираются в мой орган, немного оглаживая и опаляя горячим дыханием. — Я проклят, Юу, проклят твоей любовью, потому что если ты вдруг исчезнешь, меня тоже не станет. Я растворюсь в своем последнем рассвете, если встречу его без лазурного сияния твоих глаз. — Мика, больше всего на свете я не хочу расставаться с тобой. Я бы желал, чтобы рассвет никогда не наступал, чтобы эти белые простыни были нашим единственным домом. Чтобы тени никогда не омрачали твое лицо, чтобы ты был всегда мой, а я твой. — Ю-чан, я принадлежу только тебе, иначе не будет никогда. Я лишь боюсь, что ты… что ты… откажешься от меня если вдруг… вдруг... — Никогда, — он прижимает мои бедра к себе и глубоко вдыхает, — никогда, никто не встанет на моем пути в надежде сорвать с меня цепи, которыми я приковал себя к тебе. Я люблю тебя, только тебя. Мика, — он размыкает объятия и склоняется над моим лицом, — Мика, мой Мика… Люби меня, Микаэла, люби меня как будто завтра не придет, как будто ничего не будет, кроме меня, моих объятий, моих касаний. Молю тебя, люби меня и никогда не отпускай. Ты моя любовь, моя боль, мой яд, мое проклятие. Ты все для меня. — Ю-чан… — Мика… Люби меня всегда…