Серафим

Юг Франции. — Скажи, — голос в трубке был на удивление настойчивым, — с какого чуда ты улетел так далеко? В Париже тебе не понравилось, видите ли, эскорт ему не угодил, а модели были тощими. Ты должен был уже привыкнуть к подобному дерьму, и перестать бегать. Ну что за раздражающая привычка?! — Прости, — с улыбкой выдохнул светловолосый парень, чувствуя, как дым заползает в легкие, — я сейчас курю, и не могу с тобой долго говорить. Если вкратце, то я просто решил прогуляться у моря. Нельзя? — Можно, — что-то заскрипело с той стороны, и блондин улыбнулся шире. Должно быть это были сжатые зубы его собеседника. — Лакус, я конечно счастлив, что ты так сильно заботишься обо мне, но мне становится трудно дышать от такой опеки. Рано или поздно все птички улетают из гнездышка и… — Да ты свернешь шею на первой же ветке! — крикнуло с той стороны и Мика, не нажимая красную кнопку, замахнулся и выкинул телефон в залив. Громкое «бульк» и несколько пузырьков что поднялись со дна вынудили его тяжело вздохнуть. «Это уже десятый за этот месяц», — подумал он и, подняв взгляд, уставился в просторы голубого неба. Был закат, но привычные для него красные облака не угадывались на небосводе, напротив: чем глубже солнце опускалось за горизонт, тем темнее становились облака, какой-то не слишком понятный пепельный цвет. Вдобавок, глаза Микаэлы угадывали еще один оттенок, темно-зеленый, едва ли не изумрудный. Уже очень долго он ненавидел этот цвет и нигде не признавал его. С какой-то маниакальной дерзостью он вытягивал из салата зеленый базилик, жестоко проходился обувью по зеленой траве, бил люминесцентные лампы того же цвета и всячески дерзил людям, во внешнем виде которого цеплялся за этот цвет. Это могла быть рубашка, галстук, не дай Бог кольцо с этим камнем или манжеты на рукавах. Вот уже почти семь лет как выпускник старшей школы Микаэла Шиндо сбежал из своего родного города и, воспользовавшись наличными деньгами из своего семейного наследства, отправился в Америку, учится в университете искусств. Долго это не продолжилось — талант молодого художника заметили и всячески поддерживали его в начинаниях, которые из хобби переросли в карьеру. Сейчас он уже известный модельер, держит свой модельный дом в паре с тремя компаньонами, которые стали его лучшими друзьями, и в этой компании не было того, кто сверкал бы зелеными, как глубокое море, глазами, что призывно сверкали на оскорбления или обиду. Да, Микаэла ничего не забыл. После той ночи он впал в тяжелейшую депрессию и закрылся от всего мира, не давая себе возможности оправится и начать жить заново. Он настолько возненавидел себя, что пустился во все тяжкие, совершенно не придавая значения ни своим словам, ни старым клятвам. Он полностью отдался своей боли, и чтобы вынудить себя забыться еще сильнее начал принимать наркотики. Именно в таком виде, жалком, едва ли живом, нашел его Лакус Вельт, что едва ли не силой вывез его в Штаты и отдал на курс лечения и реабилитации. После шести месяцев изнурительной психотерапии, Шиндо наконец смог узнать себя, хотя и страшился того человека, что видел в зеркале. Исхудав почти до критической для его здоровья отметки — 40 килограмм, он начал восстанавливаться, придерживаясь за единственное подставленное на тот момент плечо, плечо Лакуса Вельта. Мика не спрашивал себя тогда, зачем этот монстр помогает такому падшему как он, но все же в душе лелеял слабую надежду, что его еще полюбят. Нет, не Лакус конечно. Мика горел желанием забыть Амане, но образ его глубоких бездонных глаз все еще плыл перед его взором. Эта смуглая, слегка сухая кожа, томный взгляд, черные волосы, жестковатые и пахнущие весной, призывно приоткрытые губы, увлажненные острым язычком, который в свое время доводил Мику до исступления. Все было потеряно, растоптано, вжато в грязь, да еще и с такой ненавистью, что хотелось умереть, лишь бы не вспоминать это. Хотя Мика и скрывал это, но Лакус знал, что тот долгое время пытался найти своего возлюбленного, пытался узнать где он может быть, но следы Амане были потеряны еще в их городе. Он просто исчез, его никто не видел и никто не вспоминал. «Да, был такой человек, но что с ним я не знаю...» Примерно такой ответ был получен на одинаковый вопрос, что задавался разным тоном и с разной интонацией. Мика был полностью потерян в себе, и чтобы заглушить эту боль решил сближаться с другими людьми. В этой ненависти к любви и всему, что с ней связано, Шиндо обнаружил себя в роли актива, довольно жестокого и жадного актива, что больше всего любил худых и податливых мальчиков, которые бы не сдерживаясь кричали его имя. Это чаще всего были блондины, как и он сам (Мика просто бы не вынес в одной постели рядом с собой темную макушку, он бы получил инфаркт, если бы проснулся утром и увидел темные пряди на своей подушке), и довольно задорные молодые люди — модели его дома, участники конкурсов, его личные поклонники, левые парни в дорогих столичных клубах. Но это была всего лишь замена для тела, не для души, и это лишало надежды еще сильнее…

***

«Мысли, мысли… Они убивали меня сильнее прежнего, и мне не удавалось до конца понять, где я, а где мои кошмары. Блуждая между тьмой и светом, не видя ничего, ни закатов, ни рассветов я просто застыл на вечной паузе, которая погубила моё сердце. Черт возьми — моё сердце бьется в груди другого человека, и я хочу вернуть его, любой ценой, даже если мне придется вырвать его, наполняя тишину своего мира криками ночи…» Так думал Микаэла, когда ступал по жесткому гравию, портя свои черные ботинки. На нем была легкая кожаная куртка темно-коричневого оттенка, белая футболка и черные джинсы. Он шел вперед беспокойно, постоянно задерживая взгляд то на проходящем мимо него человеке, то на фонаре, который непонятно почему ярко сиял, хотя был еще день. Он остановился только тогда, когда взгляд зацепился за знакомый номер. 1436 Это был номер дома, к которому он так спешил. Солнце уже садилось, отбирая драгоценное время и Шиндо глубоко вдохнув в себя воздух открыл калитку. Перед его глазами незримо проскакивали строки одного письма, что он получил неделю назад. Мика Полагаю, если это письмо все же дошло до тебя, значит мне не удалось защитить себя от смерти. Даже сейчас, печатая это послание, я чувствую себя виноватым за неспособность сберечь свои тайны, которые отныне доверяю тебе. То, что ты сейчас прочтешь неизвестно никому, даже Крул, а ведь ей я отдал всю свою жизнь. Мика… Микаэла, прошу тебя, даже если ты узнал о моей смерти только сейчас, и если судьба не пожалела тебя и ты тоже на грани безумия, я все равно буду молить тебя спасти одного человека. Этот мальчик, что на фото, которое ты наверняка успел посмотреть, мой младший брат. Кровный. Я отправил его очень далеко от себя, на юг Франции, адрес прилагается ниже. Прошу тебя, нет, я взываю к твоей чести и справедливости: спаси моего брата от ублюдков, что преследовали меня. Он еще совсем мальчик, я оставил его, когда ему не было и девяти месяцев, и мне неизвестно насколько долго его пребывание останется в тайне. Мика, молю тебя, защити его. В моем окружении был предатель — это брат Крул, Урушихара, что успел взять себе новое имя и скорее всего исчезнет после моей смерти. Это письмо наверняка попало и к нему, через пересылку тебе, ведь этот дьявол отслеживал все возможные пути передач, именно поэтому я не рисковал и отправил его тебе, а не Крул. Но скорее ему теперь тоже все известно… Еще в тот самый день, сидя на диване в своем кабинете, Шиндо яростно скомкал письмо и отбросил его от себя словно гнилую рыбину. В тот день он так и не смог сдержать слезы, потому что смерть Макото была правдой, а исчезновение Урушихары подтвердилось. Тогда же Мика узнал кто стоял за этим убийством. Вот уже почти семь лет как он утратил связь с Цепеш и Батори, и казалось это письмо положило начало какой-то неизвестной борьбе, борьбе не за выживание, а за возможность свободно жить. Лакус всячески отговаривал его, пытаясь сжечь письмо и уехать из Франции вместе с Микой, но Шиндо был непреклонен. — Как странно, — Мика осмотрел старый, полуразвалившийся дом и слегка надавив на двери поежился от неприятного скрипа ржавых петель, — тут уже давно никто не живет. Наверное, они съехали или что-то вроде того. Голубые глаза на миг проникли взглядом внутрь, и ноги Микаэлы ступили туда раньше, чем он смог все как следует осмыслить. В коридоре стоял жуткий запах, словно что-то протухшее не выносилось много дней или недель. Едкий смрад просачивался в горло и впитывался в одежду. Мика закрыл рукавом нос и, пройдя дальше, зацепился за что-то носком обуви и пошатнулся. Внутри было темно, ведь окна были забиты фанерой и солнечный свет не проникал внутрь. Рука, что пыталась нащупать на стене выключатель, наткнулась на какой-то выступ и нажав на него помещение тут же озарилось слабым светом от висячей на проводе лампочки. Микаэла протер глаза и не поверил тому, что увидел. Трупы. Везде валялись трупы. Их было около десяти человек, все мертвые, тела словно выпотрошены, у некоторых была простреляна голова. Микаэла вздрогнул и, пошатнувшись, уперся спиной на грязную стену. Вот от чего шел этот мерзкий запах, от трупов, что лежали здесь, по меньшей мере, семь дней. Шиндо с опаской начал отходить назад, пытаясь сдержать рвотные позывы, но не сумел успокоится и его начало тошнить прямо на забрызганный кровью пол. Он сильно навалился на дрожащие руки и мучился до тех пор, пока желудок не стало сворачивать лишь от спазмов, и больше нечего было вырвать из себя. Закашлявшись, и сильно сжав зубы, он краем уха услышал шорох в ближней комнате и замолчал. Кто-то тихо царапался в дверь и легенько приоткрывал её. «Бежать? Нет, если побегу меня пристрелят. А если это не убийца, а кто-то выжил и просит помощи?» Микаэла едва ли не терял рассудок от беспомощности, ведь он ничего не мог сделать. Оружия у него не было, того кого можно было бы позвать на помощь тоже. Все что он мог либо отползать к выходу, либо, поддавшись интуиции, все же дойти к комнате и посмотреть что внутри. Решив сыграть на свою жизнь он вяло начал пробираться дальше, почти ползая на коленях и аккуратно приоткрыв старую деревянную дверь посмотрел внутрь. — Кто здесь? — тихий детский голос нагнал страха больше чем звенящая до того тишина. — Убийца? Я не хочу… уходи… Шиндо уже с меньшим страхом схватился пальцами за раму и, войдя внутрь, увидел в углу сгорбленную тень. — Я не враг тебе, — Микаэла обратился к нему по-французски, но ребенок казалось не понял его слов. — Ты говоришь по-французски? Тень шевельнулась и начала выходить из своего укрытия. Перед Микаэлой открылся очень худой мальчик, на вид лет семи, в рваной одежде и кровью стекавшей с его головы. Он был серьезно ранен и прижимал маленькую бледную ручку к своему животу. — Помогите, — очень тихо обратился он к Микаэле на японском, что сильно удивило последнего. — Ты… — было начал Мика, когда очень громкие шаги донеслись со стороны кухни. Кто-то по хозяйски вошел в дом и, судя по тяжелым шагам, это были мужчины. Уверенной походкой они вошли в гостиную и начали говорить все так же по-японски, что было слишком подозрительно. — Вы это видели? Ребенка в тех трущобах так и не наши. Ашурамару вам ясно сказал — во что бы ни стало отыскать мальчика. — Мы перерезали всю его семью, но они не выдали его местонахождения, сказали, что ребенок им никто и им наплевать на него. Судя по всему солгали но, черт возьми, таки защитили засранца. — И где его искать?.. Микаэла слушал все это содрогаясь всем телом, пока прижимал ладонь ко рту мальчика, что держал межу своих коленей. Ребенок тоже дрожал и сильно плакал, и Мика боялся только того, чтобы его всхлипов не услышали те люди. — Обыщите дом, — фраза, которая вынудила сердце Микаэлы пропустить несколько ударов и впасть в состояние панки. — Живо. И комнаты осмотрите, вдруг он вернулся и где-то прячется. Двери начали открываться одна за другой. Мика панически отполз к большому шкафу и, втиснувшись туда, схватил мальчика, сильно прижимая к себе. Дверца шкафа с тихим скрипом закрылась, когда двери в их комнату распахнулись и один из ребят, на вид не старше самого Шиндо, начал осматриваться, внимательно вслушиваясь во все шорохи. Мика затаил дыхание, чувствуя, как холодный пот струится по коже. Футболка прилипла к лопаткам, ноги в кожаных ботинках горели огнем, а глаза не мигая смотрели в тонкую щель, где в самом центре был виден силуэт мужчины. Тот еще некоторое время постоял, посмотрел под кровать и что-то тихо шепнув себе под нос вышел, громко хлопнув дверью. Снаружи послышались ругательства и звук, похожий на тот, как будто расплескивается жидкость. Уловив носом запах бензина, Мика дернулся и тихо открыв дверцу, потянул мальчика к небольшому окну, что на счастье не было заколочено досками или колючей проволокой. Мальчик преклонился через подоконник и упав наружу тихо взвыл, похоже повредив ногу. Вышедший за ним Микаэла взял его на руки и, спрятавшись за углом дома, начал переводить дыхание. В тот же момент оставленные поодаль машины завелись и быстро нажав на газ умчались, перед тем успев вынести два или три трупа. Дом начал загораться, и ядучий дым, заползая в легкие, резал глаза. Все еще не придя в себя, Микаэла как безумный прижимал к себе худое тело мальчика, что, несмотря на пережитый шок, все еще был в сознании. Он без устали тихо шептал имя Макото, пока сам Шиндо прикидывал в какое новое дерьмо вляпался благодаря своей старой дружбе с Крул. Но он даже не догадывался, какой страшный механизм запустил спасая этого ребенка, и новая игра, что тихо покоилась в небытие целых семь лет стала готова к тому, чтобы задать новый уровень сложности.