Calm

Дофламинго просыпается в холодном поту, тяжело дыша и до боли сжимая пальцами смятые влажные простыни. Его разум будто по-прежнему заперт в кошмарном сне, которого он не помнит, но который продолжает терзать его — как это возможно? Он привык к тому, что видения прошлого не оставляют до сих пор, но здесь иное. Болит иначе. Не старые шрамы, новая рана — зияющая, кровоточащая… Метка. Кожа кажется слишком чувствительной, он не сразу замечает источник, эпицентр, но с каждой секундой линии на его лице горят и пульсируют все сильнее. Дофламинго вскакивает с постели, путаясь в простынях, дрожащими пальцами зажигает лампу у трюмо. В зеркальном отражении он видит собственное бледное лицо и бескровные губы, и страх во взгляде, и — чернильный росчерк метки бледнеет на его глазах, пока не остаются лишь белесые линии на загорелой коже, подобные застарелым шрамам. Вот только ничего старого в них нет. Нет, все происходит в это самое мгновение. Дофламинго знает: где-то сейчас умирает тот, чье имя он годами носил на своем лице. «Я знаю, в твоей жизни еще будет тот, кто будет любить тебя…» — эхом звучат в голове слова мамы, заученные когда-то наизусть, за которые он продолжал цепляться, даже расставшись с прочими иллюзиями детства. Дофламинго чувствует, как нервно дергается угол его рта. Он любил маму, по-настоящему любил, но должен был понимать, что, как и отец, она ничего не знала об этом мире. Они были одинаково глупы, его родители. Носители меток друг друга. Дофламинго проводит рукой по лицу, почти надеясь, что сможет стереть метку окончательно, не видеть напоминания о собственной наивности. С его губ против воли срывается смешок, затем еще один, и через мгновение он обнаруживает, что смеется в голос и никак не может остановиться. Да и зачем? Происходящее в самом деле чертовски смешно. Он опирается руками на трюмо, все еще сотрясаясь от смеха. Он не знает, сколько проходит — минута, две, вечность — прежде чем наконец перестает смеяться. Его глаза в отражении лихорадочно блестят, а с лица никак не желает сходить широкая улыбка. Дофламинго не может заставить себя беспокоиться по этому поводу.