По ту сторону двери

Когда Доминик и Эрнестина уехали, причём - Эмма заметила, что они слишком уж явно старались держаться подальше друг от друга, не коснуться ненароком и не сказать больше, чем требовалось, из чего она сделала вывод, что между ними что-то есть - женщины остались теперь уже втроём - Эмма, Регина и незнакомая мулатка, которая все так же сидела на стуле и прижимала к себе узелок, ожидая, что скажет хозяйка дома. Спустя пять минут неловкого молчания Регина спокойно обратилась к Юджинии: - Пойдём. Я постелю тебе в комнате Эммы. Эмма удивлённо и вопросительно посмотрела на неё. Уловив этот взгляд, Регина с притворным энтузиазмом пожала плечами: - Там матрас цел хотя бы. - А где будешь спать ты? Двусмысленный вопрос никак не тронул Регину - она отразила эммин взгляд и невозмутимо ответила: - На своей кровати. Постелю сверху на матрас одеяло. - Ладно, - проворчала Эмма. - Тогда я лягу в комнате янки. Юджиния, во все время этого разговора переводившая взгляд с одной женщины на другую, грациозно поднялась со стула и спросила: - У вас что-то здесь случилось? Эмма скривила губы. - Голд... мистер Голд был у нас тут... они погромили все, искали деньги, должно быть... Юджиния занервничала. - Значит, он может прийти снова? И привести с собой мистера Чарминга? - Не волнуйся, - Эмма остановилась перед девушкой. - Никто не знает про наше знакомство с Домиником. Если вас не видели, пока вы ехали сюда, то мистеру Чармингу вовек не догадаться, где тебя искать. Взгляд Юджинии потеплел, но страх все ещё бился где-то в глубине ее глаз, она закусила губу, глядя на странную девушку напротив. - И даже если они каким-то чудом найдут нас, - Эмма показала на свои револьверы, висящие на стене. - Пока я тут, будь уверена, ничего не случится. Но лучше пока из дома не выходи. Так спокойнее. Регина вдруг обратила внимание на то, как Эмма смотрит на мулатку, а та - на нее. Никогда ещё она не видела Свон рядом с другой женщиной и теперь задалась вопросом - что видит в ней, например, Юджиния? Видит ли она ее такой, какой видит сама Регина? Эмма стояла, уперев руки в стройные бёдра, ее непринужденная поза говорила о силе и вместе с тем была по-женски изящной - рубашка обтягивала высокую грудь, в вырезе виднелись ключицы, а спокойные серые глаза обещали что-то такое, о чем Регине мучительно хотелось думать и думать опять и опять, но позволить себе этого она не могла. После поцелуя, который до сих пор волновал ее до дрожи в коленях, она вообще не могла больше думать об Эмме Свон так, как делала это раньше. Ее волосы все ещё хранили тепло эмминых пальцев, губы - вкус ее языка, а внизу живота поселилось новое, не испытанное до сих пор ощущение, которое усиливалось при одном взгляде на Эмму. Регина не привыкла так откровенно кого-то хотеть, и она не могла понять, нравится ли ей это или ей нужно сейчас же все бросить и бежать без оглядки туда, где нет и не может быть Эммы Свон. Движения тонких пальцев девушки, когда она запускала их в волосы, ероша их, изгиб талии, когда наклонялась, ее неосознанная привлекательная сила, грациозная неловкость, ее улыбка - влекли Регину, и это ей совсем не нравилось. Не подозревающая о ее мыслях Свон широко улыбнулась Юджинии, и по красивым губам мулатки заскользила ответная улыбка - чуть смущенная, словно Эмма была мужчиной и флиртовала с ней возле изгороди на каком-нибудь деревенском празднике. Регине она так никогда не улыбалась. Только однажды - над тазом с водой, когда пошутила о медсестре. Что ж... Наверное, если Эмма хочет обаять кого-то, она пускает в ход улыбки, флирт, обхаживание, а зачем обхаживать жену лучшего друга - холодную, неприветливую стерву? Можно кидать в стену бутылки, можно хамить, хватать ее за руки... Регина почувствовала, как внутри вскипает вихрь новых ощущений - только она не могла определить, что это за ощущения. Зато Регина могла понять, что девицы Бабули Лукас находили в Эмме - если ее поцелуи были такими, то каким должно было быть то, что могло последовать за ними? Хотя Регина могла представить совсем немногое... Она могла вообразить, что Эмма ласкает ее тело и делает то, что делал с ней Голд, но, к ее смущению, мысли эти не вызывали отвращения, а наоборот - возбуждали. Юджиния все так же смотрела на Эмму, та улыбалась, и Регина решила, что с нее хватит этих гляделок. С молчаливым неодобрением она подошла к стенному шкафу, подставила табуретку и, поднявшись на неё, достала из верхнего отделения простыню, наволочку и цветастое лоскутное одеяло. Юджиния переложила свой узелок в левую руку, а правую протянула за бельём. - Пойдём, я постелю тебе. - Сказала Регина надменно, проходя мимо Эммы, но игнорируя ее пристальный взгляд. - Я и сама могу, мэм. - Не надо называть меня мэм... - Нахмурилась женщина. - Меня зовут Регина. Когда они обе скрылись за дверью, Эмма, вдруг почувствовав, что умирает от жажды, налила чашку воды, залпом выпила и только тут вспомнила про валяющиеся в углу черепки от кувшина и тарелки. Они совсем о них забыли! Она посмотрела на пол у стены. Воображение сразу же услужливо нарисовало ей картину страстного лица Регины напротив ее лица, приоткрытые губы, шумное дыхание, ее стон во время поцелуя... нет, это невыносимо! Теперь каждый раз, глядя на Регину, она будет не просто представлять ее в своей постели, в своих объятиях, а знать, помнить, как оно могло бы быть, а это ведь куда хуже, чем просто мечтать об этом. Она присела на корточки, собирая черепки, и тут в дверях кухни появилась Регина, откидывающая волосы со лба. Она сразу увидела ее и остановилась, глядя на эммины руки, перебирающие осколки. Лицо Регины не выражало ровным счетом ничего. Эмма неловко усмехнулась, показывая ей осколки от кувшина. - Хоть бы не его разбила, а что другое, второго-то нет... Регина все так же молчала, но во взгляде ее можно было утонуть, таким он был выразительным. - Придётся купить новый, - вдруг сказала она, как показалось Эмме, с усилием. Регина говорила достаточно отчётливо, но звуки долетали до Эммы с трудом - она вся была словно кисель, в ушах шумело, и она спросила себя - неужели одним поцелуем она высвободила какую-то невидимую никому Регину, совершенно новую, ту, которая способна одним взглядом заставить ее ноги подгибаться? Эмма понимала, что ей нужно спросить Регину о поцелуе, спросить, означал ли он нечто большее, чем просто желание познать, каково это - целовать не мужчину, а женщину, но язык у неё словно прирос к гортани. Она осознавала и то, что вокруг них сгущаются тучи: Голд, Джонс, теперь ещё разборки Рыцарей Кольца и мулатка, которая пробудила такую похоть в мистере Чарминге... Каждый из этих людей был сам по себе опасен, а все вместе они представляли просто адскую смесь, а ведь был ещё Робин. Про Робина Эмма не подумала ни разу. Он был ее другом, он помогал ей на войне, он заботился о ней - взамен она приехала в его дом, поцеловала его женщину и втянула их обеих в смертельно опасную игру, ставкой в которой была жизнь их всех. Эмма пыталась остановить свою мысль на нем, на Робине, на всех бедах, которые уже готовы были пролиться на их головы, но не видела ничего, кроме Регины. Она содрогалась в смертной истоме, представляя, что могло бы быть, если бы не появился Доминик со своими спутницами. Она была готова повалить Регину на пол, задрать ей юбку и взять ее прямо там, на грубых досках, посреди черепков и осколков от тарелки. И Регина - в тот момент - позволила бы ей это. Эмма с усилием вынырнула из омута карих глаз и неосознанно стиснула в руке черепок, тут же впившийся ей в середину ладони. - Черт! - Зашипела она, тряся пораненной рукой и вскакивая. Регина молча подошла к столу, взяла чистую тряпку и подала Эмме. - Что мы будем делать со всем этим? - Спросила она, отходя и глядя, как Свон заматывает окровавленную ладонь тряпкой. - Я подумала об этом. Теперь нужно быть начеку. Будем дежурить, - Эмма поднялась. - Я вечером лягу спать, а ночью буду на вахте. Сяду у окна в кухне, буду следить... - Ты сегодня почти не спала, - перебила ее Регина сухо. - Ты тоже, - Эмма пожала плечами. - Я отосплюсь вечером. К тому же никто из вас не умеет как следует стрелять. Регина обхватила себя руками, чуть поджала губы и кивнула, глядя на сидящую Эмму сверху вниз. - Об этом я тоже хотела поговорить. И, уловив удивленный взгляд Эммы, подняла брови: - Ты же обещала научить меня стрелять. После скудного завтрака, состоявшего из яиц и холодных лепёшек - и для Регины этот странный завтрак был сущим мучением, потому что Эмма весьма оживленно расспрашивала Юджинию про Чармингов, про ее прошлую жизнь, а мулатка, дичившаяся поначалу, вскоре оживилась и стала улыбаться, рассказывая про глупую толстую Мэри Маргарет, которая находила несуществующие пятнышки на выстиранных простынях или придиралась к сваренному супу, обвиняя Юджинию в том, что та выловила мясо, пока несла тарелку в столовую - после завтрака Эмма предложила пойти в лес, потому что выстрелы с поля могли быть слышны соседям. Регина, совершенно измотанная своими неожиданными чувствами, отреагировала с плохо скрытой злобой: - А если Джонс настигнет нас в лесу? Эмма посмотрела на неё, как на умалишенную. - Во-первых, такие, как Джонс, в лесу не живут, они слишком любят комфорт и тёплые кровати... А во-вторых, мы отойдём вглубь всего на чуть-чуть, этот лес - часть ваших владений. Регина молча кивнула и пошла в комнату. Она долго раздумывала, не натянуть ли ей брюки - и в конце концов, нашла старые штаны Робина, мешковатые, но вполне целые, правда, их пришлось подвернуть, а талию перетянуть ремнём. Рубашку с широкими рукавами она заправила в брюки, и, оглядев себя в зеркало, поняла, что выглядит, как настоящее пугало. Ну и что, с мстительной радостью подумала Регина. У Эммы новая фаворитка - красивая утонченная мулатка с оленьими глазами. Пусть теперь любуется ею. Свон во дворе ждала Регину, и, когда увидела ее, появившуюся на крыльце, в этих штанах, в белой рубашке, в старой шляпе Робина, из-под которой струились на плечи длинные пряди волос, Эмме показалось, что кто-то двинул ей в поддых. Нельзя женщинам носить мужскую одежду, она лишь подчеркивает их хрупкость и красоту. Но она видела так же и суровое непреклонное лицо Регины, говорящее о том, что женщина злится, поэтому безразлично кивнула, оглядев ее: - Удачный выбор для леса. Готова? Юджиния будет начеку, я ей уже сказала, что мы отойдём ненадолго. Спорю, что сказала. Улыбаясь своей неотразимой улыбкой. Регина молча проследовала к заднему двору, не заботясь, идёт ли Эмма следом. **** Дэвид Чарминг-младший был в ярости. Он весь день провёл в городе, продал часть своего хлопка по весьма выгодной цене и, довольный, прискакал домой обедать, заранее предвкушая, как поймает Юджинию между сменой блюд, прижмёт к себе в полумраке кухни, поцелует в шею, пахнущую сандалом и мёдом, ощутит дрожь маленького тела... Ещё в городе он купил ей подарок - простую золотую цепочку, не бог весть что, и конечно, она не откажет ему после такого. Он решил, что, вероятно, она своей холодностью намекала, что мужчина мог бы проявить к ней чувства, а ведь все бабенки любят украшения и ломаются, чтобы им их дарили. Что ж, ему не жалко денег, только пусть носит ее так, чтобы не видела Мэри Маргарет. Последнее время жена настолько раздражала Дэвида, что мысль о близости с ней вызывала у него почти реально ощутимую физическую тошноту. Он знал, что она всеми силами пытается вернуть его расположение, но прийти к ней в спальню было выше его сил. Однажды, месяц назад, он попробовал напиться и осуществить свой супружеский долг, но тело подвело его - и с тех пор он всячески избегал контактов с женой. Другое дело - Юджиния. Ее хотелось до зубовного скрежета, до боли, и Дэвид уже предвкушал, как она обрадуется цепочке, как обнимет его, как он накроет ладонями ее грудки - маленькие и спелые, словно яблочки... Он весь задыхался от вожделения, когда подъезжал, и когда спешивался, и когда входил, широко шагая по холлу, и когда распахивал двери столовой, а там оказалась только Мэри Маргарет и старуха, которая почему-то взвизгнула, отпрянув от его жены, в то время как та с торжествующей улыбкой смотрела в лицо Дэвида. Он сразу почувствовал: что-то случилось. Переводя взгляд с жены на испуганную старуху, он сдвинул брови и, размашисто шагая, подошёл к столу. - Что у вас тут стряслось? - Спросил он грозно. Мэри Маргарет не ответила, пожала плечами и отправила в рот очередную ложку супа. - Все хорошо, милый. Как хлопок? Продал? Он сел, но какое-то поганенькое чувство не отпускало - старуха, все так же пряча глаза, подала ему бокал с вином, налила в тарелку суп, и тут он понял, что показалось ему странным. - А почему не Юджиния прислуживает? - Преувеличенно бодрым тоном спросил он и залпом выпил вино. Жена промолчала, словно не слыша, а старуха просто смотрела на неё, но не решалась говорить, и Дэвид со стуком поставил бокал на стол. - Я спрашиваю, где Юджиния? - Взревел он, и Мэри вздрогнула, однако в ее маленьких глазках, в их тёмной глубине, мерцало торжество, и Дэвид уловил его отблески. - Я уволила эту грязную шлюху, - прошипела жена, бросая ложку на стол. - Тварь посмела встречаться с любовником прямо во время работы! Дэвид, обезумев от гнева, смотрел на жену. Ее губы дрожали, а на лице была такая неподдельная ненависть, что она напоминала настоящую ведьму. - Что? - Да! Она чуть ли не раздвигала тут ноги перед своим хахалем, пока ты отсутствовал! - Мэри Маргарет вся побледнела от злости. - И я выгнала ее, потому что проклятая негритоска совсем потеряла страх и совесть! - С каким хахалем? - Дэвид чувствовал, что ещё немного - и его хватит апоплексический удар. Никогда ещё ни к кому на свете он не чувствовал такой ненависти - и он не мог понять, была ли ее объектом неверная Юджиния или его мерзкая, похожая сейчас на жабу, жена. - С негром Голда, - выплюнула Мэри, вся дрожа. - Его зовут Доминик Мага. Он ошивался тут, ожидая случая залезть ей под юбку... Я застала их прямо в саду! Дэвид вскочил, отшвырнул салфетку и заходил по столовой, схватившись за волосы. Ему казалось, что красная пелена на глазах мешает смотреть, предметы расплывались, и ярость сдавила грудь так, что дыхания не хватало. - Как она посмела? - Хрипел он, а Мэри встала и приблизилась к нему, с жадным вниманием глядя на искаженное лицо мужа. - Как посмела? - Ты слишком много ей позволял! - Проговорила она, скривившись. - Наверное, тебя похоть одолела, милый... Дэвид развернулся и от всей души, с оттяжкой, дал ей пощёчину. Старуха охнула, осела на пол, завыла, а Мэри Маргарет, отлетевшая в угол, лежала на полу, держась за щеку, и с ужасом смотрела на подходящего мужа. - Никогда! - Тряся сжатым кулаком, прошипел Дэвид. - Никогда больше не открывай рот, пока я не разрешу, сука! Ты поняла меня? Иначе я убью тебя, а твое отродье выброшу на улицу! Мэри в ужасе закивала, прижав ладонь ко рту, а он выпрямился, посмотрел на неё с отвращением и злобой, сплюнул и пошёл к выходу, изо всей силы хлопнув дверью. Только у себя, после порядочной порции виски, он смог немного успокоиться. Мысли бегали по кругу, крутясь вокруг строптивой служанки и возвращаясь к словам жены. Голд. Это был его негр. Его негр. Его чертов негр! Он и забрал ее. Забрал себе! Теперь один выход - ехать к Голду и все выяснить. Найти ее. Вернуть. Избить черномазого, чтобы не смел тянуть лапы к его, Дэвида, собственности! Убить, если потребуется... Дэвид мерил шагами спальню. Голд должен знать правду. Нужно ехать к Голду. И если его негр трахает мою Юджинию, то ему, этому Маге, не жить! Он открыл ящик стола, взял револьвер, проверил, заряжен ли, потом вылетел из комнаты и велел оседлать коня. Как ни странно, он ощущал что-то вроде подъема духа. Вернулись старые добрые военные деньки. Сегодня он не вернётся домой. Сегодня он будет убивать... **** В лесу было тихо и прохладно, солнце с трудом проникало сквозь могучие кроны, и дышалось гораздо легче. Пение птиц создавало незаметный и нежный фон, на котором приятно звучал неумолчный шёпот листвы. - Ты когда-нибудь была влюблена? - Спросила вдруг Эмма, старательно шагая по мягкой земле вслед за Региной и глядя ей в затылок. Тон ее был нейтральным. - О Господи, Свон... - Регина порывисто обернулась, но лишь на мгновение. - Это весьма личный вопрос, тебе не кажется? Эмма хотела ответить, что между ними уже произошло многое «весьма личное», но не стала. Просто обогнала Регину и пошла впереди. - Мне всего лишь интересно. Я уже поняла, что Робина ты не любишь... так, может, был кто-то другой? Особенный кто-то? - А ты? - Регина перебила ее. - Ты-то сама была влюблена когда-нибудь? Эмма нервно засмеялась, проводя рукой по волосам, стянутым кожаным ремешком. - Да, бывало. - Ну так расскажи, - Регина поравнялась с ней, глядя вперёд, на убегающую вдаль тропинку. - Откровенность за откровенность - у нас так, кажется, повелось... Эмма весьма долго молчала, шагая через поваленные деревья. Потом небрежно сказала, придержав ветку для идущей следом Регины и глубоко вдыхая свежий лесной воздух: - Когда мне было пятнадцать... в тех местах, где я росла... в общем, у меня была подруга. Лиззи. Мы с детства дружили с ней и были не разлей вода. Регина едва заметно вздрогнула, но ничего не сказала, скользнула под ветку и опять оказалась впереди. - И я поняла однажды, что мне она нравится... не как подруга... - Спокойно продолжала Эмма, сверля спину Регину взглядом. - Знаешь, как это бывает в пятнадцать лет... все девчонки болтали о парнях, целовались с ними, а я от Лиззи не могла глаз отвести. - Какая она была? - Равнодушно спросила Регина, дёрнув плечом. - Очень красивая. Рыжие волосы, лицо... как у Венеры на картинке... - Венеры? - Регина вдруг остановилась и порывисто обернулась к Эмме. - Ты же говоришь, ты необразованная деревенщина? Откуда же знаешь про Венеру? Эмма махнула рукой. - Видела у одного парня. Он нам ее показывал, чтобы... ну, стащил книгу у кого-то, а Венера голая там. Не помню, кто ее нарисовал. Он для смеха стянул. Да и неважно. Лиззи была точно как эта Венера. И я в неё по уши втрескалась. - А она? - Она позволяла мне... - Эмма замолчала на секунду. - Целовать ее... так, как муж жену целует... ей нравилось целоваться... и мы делали это часто, очень часто, но потом она сказала, что это просто баловство, что она делала это, чтобы научиться целовать мальчишек. И рассказала все другим... нашим друзьям. Сказала, что я ее заставила делать все это... Регина посмотрела на сумрачное лицо Эммы. - И что было дальше? Эмма нервно провела рукой по лицу. - Не хочу об этом. В общем, я уехала оттуда. Не только из-за Лиззи... были и другие причины... Но с тех пор я смотрела только на женщин. - И ты никогда не хотела быть с мужчиной? - Нет, - рассмеялась Эмма. - Никогда, даже в мыслях. Я с мужчинами могу только дружить, вот как... с Робином... Упоминание о Робине камнем повисло в воздухе. Обе знали - им придётся поговорить о нем, но ни одна не знала, с чего начать. Робин стоял между ними, как тень покойника - незримая и беспощадная. - Теперь твоя очередь... Регина не ответила. Она перешагивала через кочки, рукой отмахивалась от мух, и Эмма уже потеряла надежду услышать хоть что-то, как вдруг женщина резко остановилась. Эмма осторожно приблизилась и встала сзади, будто не решаясь идти дальше. Поля шляпы Регины чуть дрожали, а потом она повернула голову, и стал виден ее прямой профиль. - Я никогда не влюблялась, - сказала она просто. - В детстве вокруг не было никого, кроме Порции, а после того, как я выросла, первый, кто обратил на меня внимание, был Голд... Эмма нахмурилась, тяжело сглотнула и медленно протянула руку, чтобы взять ее за плечо, но так и не решилась. - Так что моей единственной любовью, - Регина вдруг обернулась и посмотрела на неё с дразнящей улыбкой. - Был и остаётся Айвенго... Эмма не ответила на улыбку, ничего не сказала, но лицо ее посветлело, напряжение из плеч ушло, и она шагнула вперёд, проходя мимо Регины. - Вот тут удачное место, - проговорила она приглушенно, оказавшись в десяти шагах. - Полянка как полянка. Регина увидела небольшое ровное местечко между деревьями, образованное несколькими поваленными бурей стволами. На один из них Эмма поставила принесенную с собой бутылку из-под вина - мишень. - Итак. - Она расчехлила винтовку и показала ее Регине, которая, сняв шляпу, заплетала волосы в длинную косу. - Это Энфилд образца 1858 года. Заряжается так. Она достала из кармана небольшую коробку, положила на пень, вынула бумажный патрон, надкусила его и высыпала порох в ствол, затем сверху сунула пулю, забила шомполом и следом запихала в ствол все ту же бумагу от патрона. - Как это долго, - Регина слегка улыбнулась, хотя глаза ее были серьёзны. - При нужном умении солдат способен делать до трёх выстрелов в минуту, - отреагировала Эмма, передавая ей ружьё. - Нам сейчас нужно просто научить тебя обращаться с этой крошкой, а чтобы стрелять быстрее - это к револьверу. Она похлопала себя по патронташу. - Я умею стрелять из револьвера, - Регина порылась в кармане брюк и достала маленький Дерринджер, демонстрируя его девушке. Эмма присвистнула и подошла к Регине. - Надо же. И ты умеешь с ним обращаться? Регина кисло улыбнулась. - Скажем так, он мне не раз жизнь спасал. - Убила кого-нибудь? - Нет, - Регина зябко передернула плечами и спрятала револьвер в карман. - Ладно. Тогда держи ружьё. Регина взяла у Эммы винтовку, охнув от ее веса, и попыталась вскинуть, но с первого раза это ей не удалось. - Не торопись, - мягко сказала Эмма, подходя ближе. - Привыкни к его весу. Потом одной рукой держи за ствол, а другой - там, где приклад. Ты правша, значит, твоя стреляющая рука будет правая. Регина несколько секунд пристально смотрела на неё. - Есть что-то, чего ты не замечаешь, Эмма Свон? О да. Я не замечала многого. Как нежны твои губы... Как волосы струятся по плечам, и солнце выхватывает в них каштановые пряди... Как ты выглядишь во время поцелуя... Как ты смотришь на меня иногда - когда я не вижу - так, будто ничего другого в мире нет. Как ты пахнешь. И я не замечала, как хочу тебя. - Да, конечно. Не отвлекайся. Теперь давай разберёмся с положением. Держи бедро немного впереди, нужно, чтобы вес винтовки распределился равномерно. Она подошла к Регине и, наклонившись, обхватила руками ее ногу чуть выше колена и слегка подвинула ее вперёд. Потом, встав сзади, аккуратно взяла женщину за локти. Тёплое дыхание коснулось шеи Регины, а пальцы Эммы на ее руках пустили по телу тёплую волну, закончившуюся где-то на кончиках сосков. - Учить стрелять, не прикасаясь, нельзя, прости, - Эмма говорила почти безразлично, даже суховато, но Регина сумела разгадать ее истинные чувства. - Я не против прикосновений, - хрипло сказала она, и Эмма улыбнулась сзади, потому что больше всего ей хотелось поцеловать Регину в шею, но она не решилась. - Итак, локти опусти, - Эмма говорила абсолютно буднично, но ее неприлично хриплый голос будто касался чего-то внутри Регины, и она замирала, дрожа от необычных ощущений, рождённых этим голосом. - Теперь, - руки Эммы отпустили ее локти и почти невесомо, мягко легли на бёдра. Регина чуть не застонала. Плотная ткань брюк не спасала от ощущений. - Ты должна почувствовать вес оружия здесь, - Регина прикрыла глаза, потому что чуткие пальцы слегка поглаживали ее бёдра, она пыталась сдержать дыхание, и Эмма, наверное, поняла, что она чувствует: голос звучал так, будто девушка улыбается. - Теперь целься. Регина прислонила ружье к плечу и попыталась сосредоточиться на мушке, но это было весьма сложно, учитывая, что Эмма все так же стояла сзади, держа ее за бёдра. Ее грудь слегка касалась спины Регины, и при дыхании завиток у шеи Регины шевелился, а сама она вздрагивала. - Теперь про выстрел, - спокойным тоном сказала Эмма, аккуратно снимая с Регины шляпу и швыряя на мягкий мох у их ног. Ее голос был своего рода лаской - он звучал негромко, но волновал едва ли не так же, как прикосновения. - Ты должна дышать полной грудью. Вот как только почувствуешь, что выдохнула полностью, это и есть нужный момент. Прицелься и жми на курок. Регина попыталась сосредоточиться, но, когда она нажала на спусковой крючок, раздался оглушивший ее выстрел, а бутылка осталась стоять. Эмма тихонько засмеялась. - Ты не раскачивайся при выстреле, не бойся отдачи, - мягко сказала она, помогая Регине вновь вскинуть ружье. - На курок жми мягко, не дави... Попробуй снова. Она отступила на шаг, чтобы не мешать, и Регина, лишенная тепла ее тела, сначала раздосадованно поморщилась, а затем сосредоточенно взглянула на бутылку, которая виднелась на мушке ее ружья. - Мягко, - тихо проговорила Эмма. - Давай! Регина выстрелила, и пуля взрыла рыхлое дерево прямо рядом с бутылкой. - Уже лучше, - улыбнулась Эмма. - Давай ещё раз. Они тренировались почти два часа, пока не кончились патроны. Регина поняла, как нужно дышать, чтобы ружьё не прыгало в руках, как нужно целиться и упираться ногами в землю. Эмма только одобрительно кивала, когда бутылка сначала разлетелась на части, а потом в ход пошёл белый носовой платок, подвешенный к ветке, и в него Регине тоже удалось попасть. Она раскраснелась, глаза возбужденно блестели, и Эмма с трудом удерживалась, чтобы не обнять ее, когда очередная пуля пригвоздила платок к дереву, а Регина издала торжествующий крик. - Отлично, - улыбнулась Свон, забирая ружьё. - На сегодня все. Этого достаточно, чтобы ты смогла попасть в человека на близком расстоянии. Если вдруг понадобится. Только не пали во все без разбора, береги патроны. Регина молча кивнула. Она уже остыла после своей неожиданной вспышки радости, оправила одежду, посмотрела на небо, ровно и размеренно вздохнула. А потом вдруг задала неожиданный вопрос: - Кто такой небесный сын, Эмма? - Что? - Эмма, подбирающая гильзы с земли, удивлённо обернулась. - Небесный сын? Регина молчала, теребя в руках истерзанный платок. Глаза ее были серьёзны. - Небесный сын? Не знаю... Иисус? - Эмма попыталась пошутить, но, к ее удивлению, Регина не засмеялась. - Я не знаю никакого небесного сына... Кто это? - Ладно... - Женщина отвернулась, подняла со мха шляпу, отряхивая ее. - Неважно. Нам уже пора возвращаться. Эмма зачехлила ружьё и подошла к ней, глядя, как ветерок шевелит выбившуюся из косы прядь волос. - Все в порядке? Регина молчала. Потом медленно повернула голову и взглянула ей в глаза. Всю жизнь Регина боялась подобного. Она привыкла видеть в глазах мужчин похоть, она знала, как ее внешность действует на мужчин - как спичка, поднесённая к соломе - но никогда бы не подумала, что этот эффект может ее обрадовать. Теперь она видела ясно - в глазах Эммы Свон было желание, смешанное с грустью, и впервые Регина почувствовала, что ее это не пугает. Она отвернулась, прерывисто вздохнув, и этот подавленный звук отчётливо прозвучал в чуткой тишине леса. Внезапно Эмма ласково обхватила ее руками сзади, застыла, думая, что ее тут же оттолкнут: но, к удивлению, Регина не сопротивлялась, она вся подалась назад, запрокинула голову, по телу женщины пробежала дрожь, будто она несколько секунд колебалась, делать или нет, а потом сдалась и опустила затылок на плечо Эммы. Руки Свон лежали поперёк ее живота, и мучительно хотелось почувствовать их выше, а Эмме мучительно хотелось передвинуть их выше, но она медлила, ласково поглаживая живот Регины, пока не услышала, как женщина в ее руках задышала чаще, глубже, и тело ее слегка покачнулось, шелковые волосы щекотали Эмме то место, где шея переходит в плечо, и она наклонилась, поцеловала Регину сначала в щеку, потом скользнула губами к уху. Регина запрокинула вверх руку, положила ладонь Эмме на затылок, прижала ее голову, чтобы Эмма касалась ее ещё, целовала ещё, и Эмма с радостью перешла к шее. Из груди Регины вырвался какой-то звук, она закрыла глаза, чтобы удвоить ощущение полнейшего блаженства, которое вызывали у неё прикосновения Свон. Эмма уже смелее исследовала губами нежную кожу шеи, приоткрыла рот, кончиком языка провела от ключицы до уха, и в этот момент Регина повернула голову и поймала ее рот губами. Стон облегчения вырвался из груди Эммы, она ещё сильнее прижала к себе женщину, разворачивая ее, Регина опустила руки ей на плечи, провела ладонями вниз по тёплой фланели рубашки, и это было так непривычно - вместо плоской твёрдой мужской груди она натолкнулась на два упругих тёплых холмика, испуганно отдёрнула руки, а потом тут же вернулась - слишком приятно было ощущать их даже через ткань, и ещё приятнее было слышать, как прервалось дыхание Эммы, когда она почувствовала несмелые касания рук Регины. Все это время они не прекращали целоваться, и если раньше, в той, другой жизни Эмма бы давно содрала с женщины одежду и повалила на землю, то теперь она приказала себе не торопиться - не та обстановка, не то время, вообще все не то... кроме Регины, которая потянула ее за собой, на траву, но Эмма была опытнее ее - лёжа, они ничего бы не увидели и не услышали, и она приказала себе оторваться от желанных губ, оглядеться и сделала два шага назад, садясь на поваленное дерево. Регина последовала за ней, Эмма притянула ее на колени, обхватила за талию, бёдра Регины крепко сжали ее с двух сторон, и вдруг женщина, уже наклонившаяся, чтобы поцеловать, подняла голову и, обхватив щеки Эммы двумя руками, спросила: - Значит, так это и бывает? - Что? - Задыхаясь, ответила Эмма, но смотрела она не в глаза Регины, а на ее рот. - У тебя так со всеми девушками? - В голосе было чуть больше сарказма, чем положено в данной ситуации, и Эмма, улыбнувшись, нежно прикусила ее нижнюю губу: - Не со всеми, поверь. И тут произошло нечто странное. Регина резко отстранилась, спрыгнула с ее колен, двумя руками поправила волосы, заправляя их за уши, и широко улыбнулась: - Хорошо. Теперь идём. Потрясённая Эмма, все ещё сидящая на стволе дерева, все ещё сходящая с ума от желания, сдвинула брови и недоуменно развела руками. Что это? Зажгла огонь и тушит его - так? Немыслимо! Непостижимо! - Но... - Нам пора, Эмма, - Регина, довольная, как лисица в курятнике, надела шляпу, сдвинув ее на один бок, и лукаво улыбнулась. - Или ты забыла, где мы находимся? Эмма рывком поднялась с дерева. Улыбка Регины сказала ей, что та прекрасно понимает причину ее раздражения. Свон пробурчала что-то насчёт невыносимых женщин и пошла вперёд, раздвигая ветки. Регина, все ещё широко улыбаясь, последовала за ней. Было около четырёх часов пополудни.