По ту сторону двери

Брассфилд оказался крупным городом - большинство домов были сделаны из камня, по мощеным улицам ездили коляски, а жители разительно отличались от работяг и ковбоев, коими кишел С. - встречались щегольски одетые дамы, мужчины в модных сюртуках, с тростями, в витринах магазинов стояли манекены в роскошных платьях, и Юджиния не без испуга поглядывала на толпу людей на улице. Негров тоже было много - помимо рабочих, встречались хорошо одетые, на лошадях, и Эмму это обрадовало: в таком городе никто не запомнит девушку в мужской одежде и неприметную мулатку в стареньком платье. Они без труда нашли вокзал, спросив о его расположении у тощего мальчишки, жевавшего яблоко на углу улицы. Поезд уже стоял на путях. Эмма купила билет, отдала девушке, которая стояла, прижимая к себе узелок с одеждой, и, помолчав, протянула ей руку. - Ну вот, кажется, и все... - Сказала она преувеличенно бодро. - Тебе пора. Юджиния кивнула. Она закусила нижнюю губу, глядя на Эмму снизу вверх. - Я не знаю, как вас с миссис Локсли... с Региной... благодарить, - отозвалась она, пожимая руку Свон. - Пустяки, - Эмма сдвинула шляпу на затылок. - Теперь бы спасти Доминика, но я не могу этого сделать... Юджиния подавленно кивнула. Они ещё немного помолчали, переминаясь с ноги на ногу. - Иди, ты опоздаешь, - Эмма указала на поезд. - И смени имя, чтобы тебя не смогли узнать и запомнить. Постарайся ни с кем не разговаривать в пути. Если что - скажешь, что едешь на место службы к новой хозяйке в Коннектикут. И - береги себя. Потом она ещё немного постояла, глядя на сутолоку вокзала, где суетились носильщики, бегали мальчишки в надежде уворовать булочку с прилавков продавцов съестного, сновали пассажиры и пахло дымом и железной дорогой. Юджиния показалась в окне вагона третьего класса и помахала ей рукой. Эмма приподняла шляпу, развернулась и пошла к выходу из вокзала. Все было кончено. Потом, сев на Фрейю, Эмма поехала в лавку на окраине города, где купила внушительный кусок бекона, бобов, яйца и бутылку виски. Продавец, высоченный рыжий верзила с бельмом на глазу, добродушно поглядывал на то, как она упаковывает еду в мешок. - Слыхали, что в С. произошло? - Вдруг спросил он, почесывая внушительный живот громадной волосатой ручищей. Эмма вскинула голову. - В С.? Нет, а что там случилось? - Говорят, черномазые совсем распоясались... Один из них убил белого, и его поймали. Сейчас он сидит в тюрьме... вздёрнут, должно быть... Эмма изо всех постаралась скрыть нахлынувшие на неё эмоции. Она вскинула мешок на плечо. - А как его звали, не знаете? - Кого? Черномазого? - Нет, белого... Верзила помотал головой. - Нет, но я вам так скажу - за что мы воевали, непонятно. Ну, освободили мы этих обезьян, а теперь они же нас и начнут убивать... И вот ещё что... - Да-да. - Пробормотала Эмма, поворачиваясь к двери. - Спасибо за продукты, мне пора. Она гнала лошадь по полю, надеясь, что отсутствовала не слишком долго: солнце уже клонилось к закату, верхушки деревьев порозовели, но, когда Фрейя вынесла ее на знакомую полянку, ни Регины, ни Ромашки, ни лагеря там не оказалось. Кострище было аккуратно залито водой, мусор убран, все вещи исчезли. Эмма спрыгнула с лошади. Что случилось? Где Регина? Ее вдруг разом обуял смертельный страх и такая же бесконечная ярость. Ее украли? Она сбежала? Что произошло? Внимательно глядя на землю, Эмма обошла кругом их стоянку. По всему было видно, что никто тут не боролся, следы их ног явственно виднелись на траве, но никаких других, похожих на мужские, Эмма не заметила. Костер был ещё тёплым, и выходило так, что Регина просто уехала, бросив ее одну. Неужели она сделала это из-за намерения найти Робина? Неужели не могла подождать ее и просто поговорить? Что вообще в голове у этой женщины, которая сводит ее с ума? Эмма приглушённо выругалась. **** Эрнестина почти не спала этой ночью. Она видела из окна, как помощник шерифа и Бут выносят бесчувственное тело Доминика, как взваливают его на телегу, стонущего от боли, и слезы струились по ее лицу, когда единственный человек, которого она любила, раненый, лежал теперь, как куль с мукой, на куче соломы, чтобы уехать в тюрьму, за которой могло последовать лишь одно... Она всю ночь размышляла над тем, как его спасти, ворочаясь в кровати, и к утру спустилась собранная, свежая, с гладко зачёсанными на лоб волосами, готовая на все, лишь бы вызволить Доминика. Отец сидел в столовой за завтраком - они всегда ели вместе, вот только сегодня, когда она вошла, его хмурый вид не предвещал ничего хорошего. - Доброе утро, отец, - как ни в чем не бывало поздоровалась Эрнестина, усаживаясь на своё обычное место напротив Голда. Он поднял на неё тяжёлый взгляд. Эрнестина приняла из рук Марты, подошедшей к столу, чашку с кофе, затем положила себе пару оладий и намазала их яблочным джемом. - Выйди, - велел отец служанке. Та метнулась к выходу. Голд положил вилку, которой ел, и посмотрел на дочь, безмятежно поглощавшую оладьи. - Где ты вчера была? - Сухо спросил он. Тина подняла глаза. - Я говорила тебе. Голд в ярости стукнул кулаком по столу. - Ты вчера вела себя неприемлемо! Опозорила меня перед этим ублюдком шерифом! Что за спектакль с Магой ты там устроила? Эрнестина молча отпила глоток из чашки. Потом лучезарно улыбнулась. - Отец, я не могла бросить его истекать кровью. Ты же понимаешь... Голд побагровел. - Это ты перевязала его? Ты прикасалась к этому черномазому? - Нет, я поехала за доктором, а Марте поручила обработать рану. Но доктора не оказалось в городе. Лицо отца немного посветлело, хотя подозрение все ещё мелькало в его взгляде. - Ты зря это сделала - Мага убил Дэвида Чарминга. - Откуда ты это знаешь? Голд пожал плечами, скривив тонкие губы. - Я там был... - И ты видел, как он стреляет в Чарминга? Он встал, закуривая сигару, подошёл к окну. - Не видел, но... - Вот видишь! Голд резко обернулся к дочери. - Это неважно, - процедил он. - Уважаемый человек убит. Отец семейства, важный член общества. Кому-то надо за это отвечать. Эрнестина в ужасе смотрела на отца, сдвинув светлые брови. - Неужели вы убьете его, хотя даже не уверены в его виновности? Голд равнодушно пожал плечами. - По мне, все черномазые - убийцы и воры. Да, Магу ждёт петля. Вот только сначала нужно подлечить его и допросить. - А зачем ты вообще ездил в этот негритянский квартал? - Резко спросила Эрнестина. - Чарминг узнал, что Доминик увёз его служанку. Девушку по имени Юджиния. Ее нужно было вернуть. Закрыв лицо руками, Тина наблюдала за отцом сквозь щели в пальцах. Все кончено. Теперь Доминика не спасти, и остаётся надеяться, что Юджиния, Эмма и Регина уйдут так далеко, что отец их не найдёт. - А служанку эту тоже бы следовало наказать... - Задумчиво сказал Голд, прикусывая кончик сигары. Эрнестина отняла руки от лица. - Отец, спаси Магу, - быстро сказала она. - Ты ведь знаешь, он мне жизнь спас. Ты не можешь позволить им убить его! - Почему ты так его защищаешь? - Подозрительно прищурившись, спросил Голд. - Он мог уйти во время войны, но остался и рисковал жизнью ради тебя и твоей дочери! - Эрнестина вскочила, уронив стул. - Разве в тебе нет ни капли благодарности? Голд задумчиво смотрел на неё. - Я давно расплатился с ним за все, - презрительно бросил он.- Не хочешь же ты сказать, что я должен всю жизнь теперь в ноги ему кланяться? - Если я скажу, где Юджиния, ты спасёшь его от петли? - Быстро выпалила Эрнестина, и брови отца поползли вверх. - Что? Что ты хочешь этим сказать? - Обещай, что не дашь им убить его, и я скажу, где Юджиния! Голд усмехнулся. - Да мне плевать, где эта мулатка... она была нужна Дэвиду... А вот ты откуда знаешь, где она? Что тебе ещё известно, моя дорогая? Эрнестина сжала зубы. Она попалась. Глупо и по-детски. Теперь отец вытащит из неё все, что она знает. - Если неважно - ладно, - сказала она и повернулась к двери, намереваясь уйти. Голд догнал ее и схватил за руку. - А ну, говори! Иначе твоему Маге перед петлей переломают все кости. Я ведь все равно выбью из него все, что он знает. Мы ему отрежем его длинный нос, который он совал во все подряд, а ещё... Эрнестина с ужасом смотрела на человека, вырастившего ее - таким взбешённым он ещё не был. Потом овладела собой и постаралась говорить спокойно. - Обещай, что Доминик не умрет. Обещай мне, поклянись! Несколько секунд Голд изучал ее бледное лицо. Потом коротко кивнул. - Обещаю. Мага не умрет. - Юджинию прятали на ферме Локсли. И вот тут произошло нечто ошеломительное - по лицу ее отца разлилась мраморная бледность, а рот приоткрылся. Она никогда не видела его таким потрясённым. - Ах, вот оно что... **** К счастью, Эмма на войне частенько бывала в разведке и умела выслеживать людей: пройдясь по лужайке, она быстро определила, что следы одной лошади вели в обратном направлении - в С. - видимо, туда и отправилась Регина, сдуру решив, что Эмма ее не найдёт. Вскочив в седло, Свон что было мочи погнала Фрейю через лес. Ей повезло. Регина не умела скакать галопом, к тому же плохо ориентировалась, и, когда Эмма вылетела из леса на поле, вдали она увидела небольшую чёрную фигурку, пересекавшую полосу зеленого клевера милях в четырёх от неё. Несомненно, это была Регина, и Эмма, ругаясь самыми последними словами, бросилась в погоню. Она была уже почти рядом, когда женщина заметила ее и попыталась пустить Ромашку в галоп, но Эмма лучше держалась в седле и быстро сократила расстояние между ними. Уже подъезжая, она увидела бледное лицо Регины, ее сжатые губы, и, обогнав Ромашку, перехватила правой рукой поводья. Регина смело взглянула на ее разъярённое лицо, пытаясь удержать испугавшуюся Ромашку, танцующую на месте. - Ты с ума сошла? Что ты творишь, Регина? - Закричала Эмма, дёргая за повод. - А ну слезай немедленно! Регина скрестила руки на груди. - И не подумаю! - Ах, так? Эмма спрыгнула с лошади и остановилась перед ней, держась за стремя. - Что ты задумала? Почему уехала? Регина вздернула подбородок. - Это не твоё дело! - Я жизнью рисковала ради тебя! - Тебя никто не просил! Эмма задыхалась от ярости. Регина же выглядела абсолютно спокойной. - Не просил? - Прошипела Эмма, думая только о том, как бы ей удержаться и не свернуть Регине ее красивую шею. - Меня Робин просил позаботиться о тебе! - А, Робин? - Регина гневно прищурилась. - Хватит уже всюду приплетать Робина! Целовать меня он тоже тебя просил? Эмма перевела дух, пытаясь успокоиться. Она понимала, что внутри Регины живет глубокая непреходящая обида - на весь мир, очевидно, и несмотря на свою злость, она не хотела быть одной из тех, кто докажет Регине, что она права. - Ты сама сказала, - продолжала женщина невозмутимо. - Что ты мне не муж. И незачем тебе со мной возиться! Я всегда решала свои проблемы сама, и в этот раз я тоже что-нибудь придумаю. - Решала сама? Придумаешь? Так же, как ты с Голдом это сделала? Опять ляжешь под него, как в тот раз? Это и есть твой план? Регина вдруг зарычала. Она спустилась с лошади так резко, что Эмма невольно отшатнулась, отступив назад. - А вот это точно не твоё дело, Эмма Свон! Отпусти меня и дай уехать! Эмма покачала головой, глядя в разъярённое и от этого ещё более красивое лицо Регины. - Я никуда тебя не отпущу! - Почему? - Вот почему, - решительно сказала Эмма и, схватив ее за локти, притянула к себе и поцеловала. Поцелуй был болезненным и жёстким - ни грамма нежности, словно Свон ставила своё тавро на губах Регины, словно она метила ее. Когда Эмма оторвалась от губ женщины, Регина с болезненной усмешкой резко, наотмашь, ударила ее по щеке. - Как ты смеешь? - Прошипела она, глядя, как Свон прикладывает ладонь к лицу, накрывая красный отпечаток руки на бледной коже. - Это ничего не изменит, - вдруг сказала Эмма спокойно. - Ты поедешь со мной. Хватит глупить. Тебя ищет Голд и Джонс тоже. Ты не выживешь одна. Регина вздернула плечи. Она изо всех сил пыталась сохранять независимый вид, но Эмма ясно видела, как ей страшно и больно под всей этой напускной решимостью. - Я не скажу тебе, куда поехал Робин. Эмма вдруг легко кивнула и подошла к Фрейе, намереваясь сесть в седло. - И ладно. Я не настаиваю. Мы поедем куда-нибудь, где можно переждать, пока все это уляжется. Регина потрясённо смотрела на неё. Потом тоже влезла на лошадь, откинула волосы назад. - Можно ехать? После неожиданной вспышки ярости Эмма ощущала себя освобождённой и лёгкой. Все вдруг встало на свои места. Раз Регина не хочет искать Робина, они не будут его искать. Главное сейчас - уйти с открытого пространства. Она провела языком по губам, ощутив вкус Регины. - Я знаю место в горах, - вдруг сказала женщина. - Меня отец туда возил. Там бьет горячий источник. Место очень глухое, вряд ли о нем кто-то знает. Мы можем там отдохнуть. Эмма кивнула. - Отлично. Долго до него ехать? - Несколько часов, если поторопимся - успеем до ночи. - Ну и хорошо. Давай вперёд, я за тобой. Регина тронула лошадь. **** Ехать по отрогам гор было приятнее, чем по лесу: то тут, то там открывались чудесные виды, воздух был прохладнее, и пахло лесной свежестью. Лошади без труда преодолевали подъемы и спуски, и Эмма вся сосредоточилась на лицезрении спины ехавшей впереди Регины, которая уверенно вела Ромашку по тропе, петлявшей вдоль горы. Узкая спина Регины говорила ей о том, что между ними опять воцарилось перемирие - хрупкое, как лёд, но достаточно прочное. Они остались вдвоём в мире, где все было против них, но какое-то странное чувство единения не отпускало Эмму - будто даже ярость, которую они разделяли как и страсть, была только средством сплотиться, а не наоборот. Эмма знала, что остаться наедине будет трудно - между ними было слишком много чувств, чтобы их игнорировать, но почему-то мысли о Робине не глодали ее больше так бессердечно. Регина не любила мужа - это было очевидно, и хотя Эмма никогда не была замужем, она понимала, что существует некий негласный закон, по которому женщина способна отдать своё сердце кому-то, если ее муж не может это сердце хранить и беречь. Раз Робин не привязал к себе Регину, раз он не пробудил ее, раз она не познала, что можно захлебываться от страсти в чьих-то объятиях, значит, в этом была вина Робина. Не подозревавшая о ее мыслях Регина обернулась, взглянув на загоревшее за день лицо Свон под полами шляпы. - Долго ещё? - Эмма кивнула на солнце, садящееся на западе. - В темноте ехать сложно. Регина поджала губы. - Сейчас будет перевал, а за ним сразу скалы - там и источник. Мы успеем. Небольшая речушка, текущая туда же, куда направлялись и они, показалась за поворотом. Она извивалась, то сужаясь, то становясь широкой, и спускалась с горы, наполняя воздух веселым журчанием. Они миновали перевал, Эмма оглянулась, пытаясь определить, в какой стороне остался С., но отсюда уже не было видно ничего, кроме поросших лесом гор. От разрежённого воздуха приходилось все время облизывать губы - Регине тоже, и Эмма, подъехав ближе, протянула ей флягу с водой. - Зачем? - Удивилась Регина. - Твои губы сухие... - Эмма слегка смутилась и сунула ей флягу. - Пей. И, не глядя на Регину, поехала вперёд. Кончики ее ушей порозовели. Прошло ещё около часа, солнце село, и пришлось зажечь факел. В темноте переправились через речушку - и в свете луны Эмма вдруг увидела открывшееся перед ними чудо - большую лужайку, поросшую густой травой, а за ней - обступившие ее с трёх сторон скалы, в одной из которых темнел грот. - Нам туда, - Регина указала на грот. - Источник чуть выше. Возле пещеры они расседлали лошадей, сняли с них вещи и пустили пастись. Эмма заносила мешки в грот, а Регина отправилась за хворостом. Вскоре огонь озарил пещеру - она была не меньше пятидесяти футов в длину и с высоким потолком, так что можно было выпрямиться и стоять во весь рост. - Вот это да, - Эмма покачала головой, оглядываясь. - Просто не верится. Тут нас точно не найдут. Регина, возившаяся у мешков, подняла голову. - Мы с папой часто ездили сюда. Он назвал это место по-индейски... Та-бота Лама... Пещера Грёз... - Красиво... - Эмма изучала ее озарённое воспоминаниями лицо. - Ты любила отца? Регина тряхнула головой, словно отгоняя непрошеные мысли. - Да. Любила. А теперь пойдём, я покажу тебе источник. Она выпрямилась, держа в руке охапку одежды и мыло. Эмма вдруг почувствовала, как пересохло у неё в горле. - Ты будешь мыться? - Конечно. Я вся с ног до головы покрыта грязью, - фыркнула Регина. В этом Эмма сомневалась, но спорить не стала. - А мне потом дашь мыло? - Спросила она тихо, и Регина кивнула. Источник оказался за скалой. Нужно было подняться по довольно крутой тропе и продраться через кусты, и вот они стояли у небольшого озерца воды, от которого исходил пар, а вокруг высились горы, и луна озаряла этот укромный уголок в скалах. - Вот это да! - Эмма села и потрогала воду рукой. - Я никогда раньше не мылась в источнике. Регина пожала плечами. Она положила на камень кусок ткани - видимо, собиралась использовать его как полотенце - и свёрнутую в трубку одежду. - Здесь прекрасно, ты права, - сказала она. - А теперь иди. Я быстро помоюсь и позову тебя. Эмма кивнула. Она решительно повернулась и зашагала по тропе, но пройдя несколько шагов вниз, остановилась. Она знала, что Регина не сможет ее увидеть, и так же знала, что должна уйти - но не могла заставить себя сдвинуться с места. Замирая от страха и желания, она осторожно приблизилась к скале, закрывавшей источник, и выглянула из-за неё. Регина уже была в воде, и ее голые плечи блестели в свете луны, а на озарённом луной лице Эмма увидела такое блаженство, что даже если она и хотела уйти до этого - теперь желание видеть Регину в состоянии абсолютного счастья пересилило все прочие чувства. Женщина закрыла глаза, покачиваясь в воде, и видно было, что она полностью расслаблена, ее руки слегка поводили взад-вперёд, будто гладя поверхность источника, а потом она открыла глаза, взяла мыло с камня и слегка привстала. Эмма почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Она нырнула за скалу, пытаясь утихомирить бешено бьющееся сердце, и, проклиная себя, поспешила к лагерю. Но в памяти намертво отпечаталась картина обнажённой груди Регины с блестящими на ней капельками воды. Теперь Эмма сомневалась, что вообще сможет заснуть в эту ночь. Когда освеженная и довольная Регина показалась на пороге грота, Эмма успела пожарить бекон и наломала кусками утреннюю лепешку. При виде сиявшего лица Регины на ее губах появилась слабая улыбка. Регина надела брюки Робина и простую белую рубашку, но выглядела совершенно фантастически - и Эмма немедленно почувствовала себя неуклюжей грязнулей. - Пойду помоюсь, - пробормотала она, кивая на сковороду с беконом. - Ты поешь пока, ладно? Не жди меня. Прошло не меньше часа, прежде чем Свон появилась в пещере. Ее волосы были вымыты и почти высохли, она надела свежую рубашку, и Регина, сидевшая на импровизированной постели, одобрительно хмыкнула, увидев ее. Луна освещала лужайку, вокруг стояла мертвая тишина, и Эмма пожалела, что не может запечатлеть эту первозданную красоту: горы, луна, профиль Регины рядом... Она заметила, что Регина наломала лапника и постелила две лежанки - одну с одной стороны костра, другую - напротив. Подумав, она опустилась рядом с Региной, которая подала ей кусок лепёшки с лежащим на ней беконом. - Юджиния уехала? Все прошло хорошо? - Спросила Регина тихо, пока Эмма жадно впивалась белыми зубами в импровизированный сэндвич. Та кивнула. - Да, все в порядке. Ещё я слышала о Доминике. - И что? - Думаю, плохи его дела... Регина едва заметно вздохнула. Потом они долго сидели в тишине, глядя на лошадей, пасущихся посреди лужайки. Нужно было ложиться спать, но Эмма чувствовала, что Регина тоже ждёт чего-то - возможно, разговора, а возможно, сегодня ей нужно было нечто большее, чем простая беседа у костра с человеком, который уже вошёл в ее плоть и кровь сильнее, чем она могла себе позволить. Она посмотрела на сидящую рядом Регину, на ее задумчивое лицо, на глаза, которые спокойно скользили по ночному пейзажу, а потом внезапно остановились на лице Эммы. - Можно поцеловать тебя? - Нерешительно спросила Свон, внутренне сжимаясь в ожидании отказа. Она уже представила, что сейчас Регина фыркнет, посмотрит так, словно она - пустое место, а затем скажет в своей обычной саркастичной манере - «с чего ты взяла, что я хочу целовать тебя?» Но Регина вдруг осталась с ней, возле неё, и в карих глазах шевельнулось нечто тёплое, словно вопрос был ей приятен, хотя она не улыбнулась, не подалась вперёд, как это делают обычно во время поцелуя, просто слегка опустила ресницы и тихо кивнула. Эмма придвинулась ближе, несмело положила руку ей на плечо, наклонилась, ожидая отклика в ответ, но Регина все так же сидела неподвижно, и в больших темных глазах плясали отблески огня. Ее губы были чуть приоткрыты, и Эмма почувствовала волнующее теплое дыхание, касающееся ее рта. Она призвала на помощь весь свой опыт, нагнулась, скользнула рукой по спине Регины и легонько коснулась языком ее нижней губы. Ничего не произошло. Тогда Эмма придвинулась ближе, прижимая рот к губам Регины и углубляя поцелуй. Она была как мёд, как сладкий, тягучий мёд, и Эмма никогда ещё не чувствовала себя такой возбужденной, никогда ещё от поцелуя у неё так не кружилась голова и не ныло мучительно внизу живота. Регина закинула руки ей на плечи, зарылась пальцами в волосы, Эмма положила ладонь на спину, притягивая женщину к себе, ее уже ощутимо потряхивало от желания, но, даже сходя с ума, она все равно краешком сознания ощущала, что этот поцелуй - третий разделённый ею с Региной, отличается от первых двух, отличается так же, как отличаются нарисованные и настоящие цветы: и те, и другие прекрасны, но у нарисованных цветов нет запаха, к ним нельзя прикоснуться, их нельзя ощутить кожей и взять в руки... Регина будто осторожничала, она целовалась, послушно прижимаясь к Эмме, она закрыла глаза, она касалась девушки, но то ощущение, которое Свон испытывала и в кухне, у стены, и в лесу, никак не приходило. Но, может быть, Регина просто чувствует себя неуверенной? Она ведь никогда не была с женщиной. Эмма вспомнила свой первый раз. Она была неуклюжей, путалась в руках и ногах, и все кончилось слишком быстро... Возможно, ей стоит притормозить, повременить с откровенными ласками, возбудить Регину так, чтобы она выкинула из головы все мысли о том, что она не знает, как ей поступать. Боже, да Эмма была готова упасть ей в ноги и умолять о простом прикосновении, не то что о том, чтобы Регина отдалась ей... Свон прервала поцелуй, отстранилась, обхватила двумя руками щеки Регины, заглядывая в непроницаемые глаза. Ее влажные губы ощущали сбивчивое дыхание женщины. - Все хорошо? - Спросила она тихо, и Регина кивнула, решительно притягивая ее к себе, целуя уже совсем не нежно, а даже как-то агрессивно, будто она хотела, чтобы Эмма быстрее опрокинула ее на одеяло и взяла. - Ты слишком много думаешь, - оторвавшись от ее губ, рассмеялась Регина, и Эмма замерла: было в этом смехе что-то нехорошее, будто одновременно в нем слышались нотки презрения, решимости и... страха... Страх Эмма распознала легко. Но чего можно было бояться? Она поцеловала Регину опять, руками провела по ее спине, ощущая, как нагрелась ткань от тепла костра, взяла за руки, прижимая к себе, языком раскрыла губы, и вдруг Регина порывисто вздохнула и перехватила инициативу - она положила ладони на плечи Эммы и толкнула ее на лежанку, мгновенно оказавшись сверху. Эмма на секунду опешила - она не ожидала подобной решительности от Регины - та оседлала ее бёдра, притягивая к себе, но сквозь эту поспешность проглядывало что-то странное, будто бы Регина куда-то торопилась, и Эмма замерла на мгновение, глядя, как женщина откидывает волосы назад, ловит ее взгляд, а потом начинает расстёгивать пуговицы на своей белой рубашке - быстро, слишком быстро, будто у них не вся ночь впереди, а только несколько мгновений, в которые нужно успеть совокупиться и тут же разбежаться в разные стороны. - Что ты делаешь? - Удивлённо спросила Эмма, все возбуждение которой внезапно испарилось, как дым от костра, подхваченный ветром. Регина подняла голову. Она уже расстегнула рубашку, в вырезе виднелся кружевной корсет и начало груди, и кожа ее в отблесках костра светилась, как янтарь. Она была похожа на богиню любви - вот такая, тяжело дышащая, с языками волос, стекающими на полуобнаженную грудь, с припухшими от поцелуев губами, с тёмными омутами глаз... Только вот это была очень, очень напуганная и странная богиня... - Ты не видишь, что я делаю? - Хрипло и нервно рассмеялась Регина. - Вот уж не думала, что такая опытная женщина, как ты, не распознает... Ее гибкие руки потянулись к Эмме, намереваясь взять ее ладони и положить себе на грудь, но Свон резко отстранилась. - Я вижу, что ты делаешь, - спокойно ответила Эмма, и тон ее был таким, каким говорят с диким, неукрощённым животным. Она опёрлась на вытянутые руки и смотрела на Регину с легким страхом. - Я просто не понимаю, зачем ты это делаешь? На мгновение во взгляде Регины мелькнула злость, а потом она призывно улыбнулась, потянувшись к Эмме. - Я думала, ты хочешь этого, - пробормотала она, и Свон почувствовала, как ловкие пальцы легли на пуговицы ее рубашки, пытаясь расстегнуть их. Это было совсем неправильно. Это было совсем не так, как должно было быть, и Эмма теперь ясно видела - с Региной что-то не то. Ее полные губы улыбались отрешенной улыбкой, но глаза смотрели слишком сумрачно, и весь вид говорил о том, что происходит нечто странное. - Остановись! - Эмма не смогла больше выдержать. Она столкнула Регину с колен и вскочила. Та, сидя на земле, подняла на неё удивленные глаза. - Что не так? - Все! - Тяжело дыша, крикнула Эмма. - Все это! Почему ты, черт возьми, так себя ведёшь? - Как? - Тёмные брови Регины сошлись на переносице. - Разве я не делаю то, чего тебе хочется? Эмма молча смотрела на неё, запустив руку в волосы. - Мне хочется? - Наконец проговорила она. - Почему ты решила, что мне этого хочется? Вот этого... Регина вдруг перестала улыбаться. Ее лицо слегка покраснело, и взгляд она отвела, изучающе глядя на свои руки, лежащие на коленях. Эмма отвернулась и подошла к выходу из грота, подставив разгоряченное лицо ветру. - Ты спасла меня, - глухой голос Регины вдруг долетел до неё, и Эмма застыла на месте. Потом медленно взглянула на женщину. - Что? Регина широко и фальшиво улыбнулась, поводя рукой вокруг. - Ты же спасла меня. Спасла мою жизнь, заботилась обо мне... делала все эти вещи... Эмма, не веря своим ушам, смотрела на неё. Она никогда не думала, что способна испытывать такую боль, какая вдруг разлилась внутри, когда до неё дошёл смысл последних слов Регины. - Ты... - Прерывистым голосом сказала она. - Ты решила, что что-то должна мне за это? Регина молчала. Ее лицо вдруг потеряло всю наигранную страстность, взгляд стал колючим и серьёзным. - Ты подумала расплатиться со мной так? - Заорала Эмма, доведённая до бешенства. Она сделала шаг по направлению к сидящей женщине, и та вдруг отшатнулась, словно разъяренная Свон пугала ее, и поспешно запахнула на груди расстегнутую рубашку. - Ты совершенно меня не поняла, - горько сказала Эмма, подхватила свою куртку и ушла. Через мгновение ее шаги растворились в темноте. Регина осталась сидеть, кусая губы и глядя на догоравшие в костре дрова.