Асмодей

      Асмодей оказался хорошим пророком, и все свершилось так, как он предсказывал: не сумев одержать быструю победу в ущелье, Вельзевул прибег к оружию более цивилизованному и изощренному – политике. Прекрасно понимая, что с возвращением истинного короля Преисподней его власть зашатается в своих еще не окрепших устоях и по мановению руки Люцифера может рассыпаться прахом, демон не скупился на посулы и подкуп, не теряя времени даром. Как результат – его послы под белым флагом явились в самое сердце ополчения, пытаясь договориться или отравить разум там, где сила не имела власти.       Аудиенция происходила под сводами небесного шатра Люцифера, получившего свое название благодаря испещренному звездами куполу, на вершине которого сиял огромный лунный диск, освещавший внутреннее убранство лучше, чем сотня свечей. Князь Преисподней восседал на огромном кресле, подножие которого было обито резной костью и золоченой жестью; позади него стояли Лилит и Азазель, Асмодей же расположился чуть в стороне, с любопытством глядя на прибывающих послов, вынужденных ступать по полу, устланному знаменами, захваченными в предыдущих битвах. К слову, почти никто из прибывающих не вызывал у демона блуда одобрения. Баал казался слишком высокомерным, Мерезин — чересчур раздражающим, Ариох явно оделся в лучшую свою одежду, которая тем не менее поражала сочетанием убогости и вычурности — а это говорило об отсутствии чувства меры. Роскошь, не уместная для Ада. При каждом из них находилась свита, в которую, помимо достаточно слабых магов, входили молодые воины – амбициозные чертята, мечтающие даже ценой собственной жизни стать частью чего-то великого. У одного — двое воинов, у другого — четверо, а были и такие, кто привез с собой по пятнадцать-двадцать бесов. Оных Асмодей презирал всеми силами своей черной души: слабые, едва прикоснувшиеся к власти, они уже успели взрастить в своих душах амбиции высшей аристократии Ада, пытаясь уподобиться ей если не могуществом, то хотя бы внешней роскошью, в чем явно перегнули палку.       Следом за этим пестрым, лишенным всякого вкуса сборищем обреченных на смерть посланников, явно не представлявших всю обреченность данного им поручения, наконец вошла та, что поистине заслуживала внимания. Облаченная в зеленое, расшитое золотой вышивкой платье с грациозной легкостью в шатер впорхнула Барбело. Огромный, еще не успевший затянуться шрам, расчертил ее по-ангельски прекрасное лицо, но несмотря на это, лик ее продолжал пробуждать в душах восхищение, а в нечестивых сердцах – страсть и похоть. Метнув с сторону Асмодея томный многозначительный взгляд небесных глаз, демоница склонилась перед Люцифером, вставая подле остальных посланников, бросавших в сторону обезображенного владыки любопытные взоры.       Замыкал процессию Астарот, пожалуй, самый осторожный и самый благоразумный из всех посланников. Он приехал один, словно бы желая бросить вызов чрезмерной пышности собственных союзников. Было очевидно, что рыцарь, привыкший вести переговоры с равными себе, презирал новых сторонников Вельзевула ничуть не меньше, чем сам Асмодей, но был вынужден ради победы мириться с текущим положением дел, собственно, как и все остальные.       Астарот был высок ростом, широк в плечах — статью сходен с Асмодеем, но обладал более жесткими чертами лица. Взгляд его, глубокий, спокойный, но разящий, словно стрела, был сокрыт тенью длинных ресниц, заставляя трепетать слабые сердца. Воистину, многие женщины и демоницы поддались коварству этих прекрасных глаз! Но «кротость» демона была весьма обманчива. На самом деле он свирепый и неукротимый воин, и горе тому, кто встретится с ним в бою! Мускулы его играли на руках при каждом движении, широкие плечи были гордо развернуты, лицо лишено всяких эмоций. Упругим шагом шествовал он по живому коридору, между воинами, между пиками, по ковру захваченных знамен, не обращая внимания на перешептывания вокруг, держась при этом так, словно никогда не могло родиться и тени страха в его душе. – Приветствую тебя, дух зла и повелитель теней, Вельзевул прислал нас к тебе, – едва склонив голову перед бывшим властелином, произнес Астарот, с не меньшим интересом, чем остальные, разглядывая увечья на лице некогда прекраснейшего из архангелов. Определенно, Вельзевул был прав, Люцифер сумел заполучить могущество Матери, а потому время его близилось к исходу, будучи одновременно союзником и главным врагом. От того, как сегодня лягут карты зависела судьба всех миров. С одной стороны было очевидно, что долго удерживать подобную силу Люцифер будет не в состоянии, нужно только дождаться того мгновения, когда змей пожрет сам себя; с другой – промедление могло вызвать новый бунт и расколоть армию Вельзевула. Ах, время, время — всегдашний враг заговорщиков и друг настоящей силы. Оно всегда разоблачает ложь, неся победу истине. Но на чьей стороне была сила теперь? Астарот нахмурил брови, пытаясь впитать в себя часть той энергии, что туманом окружала темного владыку. – «Время его стремительно убывает», – произнес он сам себе, – «выходит, Люцифер всеми силами будет стараться приблизить момент решающей битвы, чтобы успеть сбросить с себя силу Матери до того, как она уничтожит его. О, Вельзевул – о, старый лис, избрал верную тактику: отсидеться за высокими стенами»… – И что же он велел передать тебе? – спокойным, но величественным голосом произнес Люцифер, обратив на бывшего друга голубые, как небо, глаза. Властелин поднялся с трона, и свита, что стояла подле него, двинулась вперед, окружив его кольцом. – Я буду говорить с Асмодеем и теми, кто пошел вслед за ним, – прижав к груди магическое кольцо, окружившее его и прильнувшую к нему Барбело магическим полем, произнес Астарот. По рядам пробежался обеспокоенный шепот и десятки глаз обратились на Люцифера, желая понять сможет ли Владыка снести подобное оскорбление. Однако тысячелетия, проведенные в Геенне, видимо заставили его смирить былую гордыню. Вновь опустившись в кресло, он повелительным жестом подозвал Астарота ближе. – Что ж, говори, ежели есть что сказать. – Асмодей, князь блуда и хранитель времени, Владыка Вельзевул ценит верность превыше всего, а потому готов в мудрости своей подарить прощение тебе и тем, кто пошел вслед за тобой дабы поддержать Темнейшего князя. Помня прошлые заслуги рыцарей и всех, кто находился у них во служении, Владыка готов раскрыть для вас врата на Землю, где вы сможете основать новое царство бессмертных, оставив в Преисподней свою силу. В качестве возмещения ущерба каждому из вас бессрочно будет даровано право на души, в количестве равном тому, что Вы ежегодно получали при былой власти. – Щедро, – усмехнулся Люцифер, обводя взглядом ряды собравшихся. Было очевидно, что это заявление ядом разлилось в разумах присутствующих. Если раньше многие из них шли в бой, желая вернуть утраченное достояние, то теперь к праву бескровной капитуляции они получили от Вельзевула внушительный довесок. Здесь было над чем задуматься. Веками демоны рвались на Землю, желая покинуть проклятые владения, и сдерживала их лишь власть Люцифера, теперь же мечта могла стать былью. И лишь немногие понимали скорбные последствия этого решения. Хрупкий мир, заключенный с небесами, держался лишь стараниями темного владыки, которые рассыплются прахом в тот миг, когда нога первого демона ступит на Землю с целью ее колонизации. Тогда вся мощь небес обрушится на тех, кто отважится презреть запреты и Вельзевул расправится с бунтовщиками рукой самого Создателя, а дальше… дальше будет столь желанная его сердцу война. – И почему, по-твоему, мы должны согласиться? –поинтересовался Асмодей. – Потому что у вас нет иного выбора, иначе Азраэль пожнет каждого из вас. Ее тень уже нависла над вами. Пора делать выбор. – Тень смерти – еще не смерть, – спокойно произнес князь похоти. – Но ее предтеча, – возразил Астарот. – Знайте, она рядом… реет в сумеречной мгле, пряча свой лик до роковой минуты… Я же предлагаю Вам жизнь! – демон обвел взглядом толпу, оценивая эффект от собственных слов. Подняв над головой заключенные в золото свитки, он продолжил, – Здесь у меня грамоты о помиловании, приняв которые, вы сможете беспрепятственно пройти сквозь портал на Землю через врата Черного замка. Для Вас закончится война и начнется новая жизнь вдалеке от адского пламени. Подходите, берите… – Замолчи, – взревел Асмодей, нанеся удар клинком, который встретившись с магическим щитом, запел скорбную песнь, отлетев в сторону. Астарот был прекрасным колдуном: лучшим из всех. Его магия находилась за гранью, которую Асмодей не мог переступить, а Люцифер и не пытался, сохраняя силы для предстоящей битвы. – Долго это не продлится, твоя сила иссякнет! – добавил он. – А долго и не нужно! – равнодушно развел руками посол. – Демоны Ада, слушайте меня: в каждом призыве вашего господина звучит клич о свободе, а значит, он милостью своей подобно Господу дарует вам свободу выбора. Не он, а вы властны решать сражаться вам на войне или уйти в мир, жить или умереть. Если в их словах есть хотя бы частичка правды, он позволит вам сделать этот выбор. – Не слушайте его, – вмешался в разговор Асмодей. – На Земле Вас ждет только смерть. Небеса не позволят ни одному падшему подняться. – Небеса оставили тот мир. Люди погрязли в распрях, грехе и низменных страстях. Где были небеса, когда мы войнами раздирали Землю на части? Где были небеса, когда наслав чуму, мы пожинали тысячи невинных жизней? Где небеса сейчас?! Они оставили всех… А Люцифер… быть может вы страшитесь его гнева? Ну так для этого он должен сначала победить, но время играет против него. Мать вскоре потребует силу назад, и что тогда останется? – Если у нас не хватит сил победить, то хватит гордости не покориться, – выступая вперед, произнес Азазель, сомкнув кулак на рукояти меча.       Меж демонами в шатре прошелся шепот, который быстро утих, оставив после себя мучительные сомнения. Они переглядывались друг с другом, пытаясь найти в глазах соратников отражение собственных желаний, дожидаясь того смельчака, который первым отважится озвучить мысль, не дававшую покоя каждому. Пока, наконец, Ипос – командующий тридцатью шестью легионами духов не выступил вперед. – Я принимаю твое предложение, – протягивая руку за грамотой, произнес он. – Встань на место, иначе до Черного замка ты не доберешься! – прошипел Асмодей, преграждая ему путь. – Нет, не нужно, – к разочарованию Астарота произнес Люцифер. Ах, если бы… если бы Люцифер приказал убить смельчака на месте все было бы куда проще. Подобно Вельзевулу он настроил бы против себя демонов, подорвав свой авторитет, но он был мудрее. Он позволил им выбирать, и каждый, кто отважится его предать, должен был выйти из шатра с клеймом позора под его пристальным взглядом. – Лучше предатель в ином мире, чем в собственном тылу.       Все замолчали, исподлобья глядя на тех, кто стоял рядом. Пока из рядов сторонников Люцифера не выступил Абигор, а за ним Гамор и еще несколько командующих. Под ехидную ухмылку Астарота они получали грамоты о помиловании, беспрепятственно покидая шатер Темного Владыки. – Вы властны забрать с собой свои войска, – вослед им кричал Астарот, не скрывая торжества на лице. А Люцифер молчал… мысленно подписывая смертный приговор каждому, кто предателем покидал его обитель.       И вновь тишина накрыла шатер, опустевший до половины. Скольких воинов они потеряли после дипломатической интриги Вельзевула? Десять тысяч? Двадцать? Об этом даже думать не хотелось, как не хотелось думать о том, какие сомнения раздирают ряды оставшихся. По своей природе демоны были разрозненны и собрать их вместе могла лишь взаимная выгода, но что можно было им посулить тогда, когда враг любезно соглашался даровать больше? – Асмодей, помня о вашей тысячелетней дружбе, Владыка Вельзевул готов даровать тебе больше времени для раздумий, – спокойно произнес он. – Здесь не о чем думать! – И все же, не спеши отказываться. В знак своего высочайшего расположения он посылает тебе подарок, – протянув Асмодею шелковый платок, проговорил Астарот. – Как смеешь ты, – оттолкнув его руку, прорычал Асмодей, но закончить угрозу, которая вертелась у него на языке так и не успел, ибо платок с металлическим звоном упал на пол шатра, открыв взгляду завернутый в тончайший шелк изумрудный перстень. Второй раз за последние несколько минут Астарот просиял победоносной улыбкой с превосходством глядя на Асмодея, который от неожиданности, казалось, потерял дар речи. Подняв взгляд на Люцифера, он будто бы негласно вопрошал, нет, скорее упрекал: «ты же говорил, что все в порядке?», но ответом ему было такое же немое удивление. Князь Тьмы понятия не имел о том, как девчонка попала в руки Вельзевула, свято веря в то, что нет в Аду более безопасного для нее места, чем Сумеречный храм, но судьба, очевидно, поступила иначе. – Великий дар, – усмехнулся Асмодей, подбирая с пола собственный перстень. – Как? – Страсть женщин безрассудна. Она толкает их в сети пагубных эмоций, заставляя разум уступить место чувству. Тут-то их и настигает холодный расчет, – подавая демону золотой тубус с посланием, произнес Астарот.       С жадностью вырвав из рук врага свиток, Асмодей пробежался взглядом по черным завиткам чернил, запечатлевших на бумаге приговор. Напряженное молчание сменилось перешептыванием. Оставшиеся, кто с осуждением, кто с нескрываемым негодованием смотрел на князя блуда, который, казалось, застыл где-то во времени, обратившись с неподвижную статую. Ни один мускул не дрогнул на его лице, грудь не вздымалась при дыхании, и лишь взгляд, наполненный нескрываемым гневом горел жаждой возмездия. Мгновением спустя лист в его руке запылал алым пламенем и пеплом осыпался к ногам. – Она готова была отдать за тебя жизнь, – не скрывая ехидства в голосе, отозвался Астарот, – но мне больше интересно, что ради нее сделаешь ты? – Останусь верным себе, – стараясь придать голосу ледяной тон, коим всегда говорил Абаддон, произнес Асмодей. В то, что Вельзевул позволит ему невредимым покинуть проклятые земли, демон решительно не верил, а потому благоразумно рассудил, что лучшей защитой для Авроры, если она еще жива, будет его полное равнодушие. Сложное решение, ибо в сознании кипела самая настоящая война. Чувство и долг внутри него слились в борьбе непримиримой: быть верным клятве иль отречься той, что вырвала его из омута вечной скорби. И что не избери – всюду душевные терзания. А он-то и не думал, что его закостеневшая душа еще способна на такое. – Все мы приносим жертвы ради победы, но знай, никто не будет воровать у меня безнаказанно. Мы еще встретимся, – надевая на палец изумрудный перстень, что расположился по соседству с ониксовым кольцом Сатаны, прошипел Асмодей.       Едва холодный металл кольца коснулся его кожи, перед глазами пронеслись образы последних дней. Всё, начиная с того момента, как демон вручил своей подопечной магический артефакт. Теперь уже в более ярких красках он увидел шабаш и последовавший за ним разгром; долгую дорогу в Париж; ураган, пронесшийся по стольному граду; ритуал в Сумеречном храме и события произошедшие после. В одночасье собственные слова встали у него поперек горла, а чувство вины неподъемным грузом упало на плечи.       Асмодей про себя выругался и это ж надо… неужто совесть стучится в запертые двери его души. В конце-то концов ему какое до того дело? Ну кинулась девчонка ему на помощь, так это и не он вовсе был. За глупость и непослушание надо платить. Да и вообще, не по статусу господину о судьбе рабыни печалиться. Но почему-то легче от этого умозаключения не стало. И кто из них, скажите на милость, другому после такого хозяин: он ей или она ему? Может, и впрямь она колдунья, раз сумела его разум своими сетями опутать? А может и что-то большее украсть сумела.       Собственно, Люцифер тоже хорош. Ведь не случайно Асмодей ее подальше сослал, так Дьявол рассудил иначе, мол мертвым место в мире загробном. И как на зло, все напасти разом: только начинает казаться, что сумел вырваться из этой трясины, так рука судьбы тебя снова с головой окунает в этот омут. А он-то, Асмодей, считал себя если не всесильным, то уж властелином собственной жизни, на деле же оказался не многим лучше обычных смертных. – О, в этом я ни капли не сомневаюсь, брат! – процедил Астарот, прерывая череду его мыслей. В тот же миг яркая вспышка осветила шатер, ослепив присутствующих, когда же свет угас, внутри остались только поредевшие сторонники Люцифера, преисполненные гневом и недоверием по отношению друг к другу. – Что было в этом письме? – высокомерно поинтересовалась Лилит, подходя к тому, с кем когда-то давно делила ложе. Страсть их хоть и не была наполнена тем огнем, что пылал в глазах Асмодея при виде Барбело, но было в ней нечто манящее своей непредсказуемостью, напоенное похотливым безумием и сводящее с ума. Но не одно безумие не могло длиться вечно, пожар потух так же быстро, как и разгорелся, оставив в пепелище чувств лишь взаимные упреки и затаенную обиду, которая выбиралась на поверхность при каждом удобном случае. И сейчас был один из них. – Мир рухнет в тот момент, когда я сочту нужным отчитываться перед тобой, – с тем же ядом в голосе, ответил он. – И все же тебе придется держать ответ, ибо я не пойду в бой вслед за тем, кто может воткнуть мне нож в спину из-за смертной девки, – не унималась Лилит. – Смерть стала для нее залогом вечной жизни, она давно ушла из того мира, – равнодушно заметил Асмодей, – Я разве давал повод усомниться в моих решениях? – Ты даешь этот повод сейчас, утаивая то, что было написано в этом письме. – Ничего из того, что имело бы значимость для предстоящего сражения или могло бы повлиять на мой выбор! – Тем более не вижу в том большой тайны! – Да, – поддержал ее Бельфегор, – Лилит права. Мы оказались на корабле в шторм, и мне бы хотелось быть уверенным в том, что ты не заберешь себе единственную шлюпку, пока мы будем бороться со стихией! – Да… да, – со всех сторон послышались одобрительные голоса. – Неужели вы оскорбите меня предположением в том, что я могу предпочесть рабыню своему долгу? – взревел Асмодей, теряя контроль. – Достаточно! – поднимаясь с трона, произнес Люцифер, оборвав все пререкания. – Неужели Вы не видите, что они именно этого и добиваются. Нас и так осталось немного, а вы начинаете рвать друг другу глотки. Лилит, прибереги свою свирепость для битвы. – Мой Властелин, – с негодованием начала демоница, но Люцифер одним лишь взглядом усмирил ее пыл. – Достаточно. В одном Астарот прав – времени у нас мало, поэтому всех военноначальников я попрошу вернуться к своим войскам и подсчитать наши потери после минувшего визита «послов». Доклад о настроениях в армии жду в течение часа, – под его суровым взором демоны начали молча покидать шатер, бросая в сторону князя блуда презрительные взгляды. – А ты, Асмодей, останься! – удержав его под локоть, добавил Люцифер. – Мессир, я… – Что было в этом письме? – после того, как полог шатра закрылся за последним демоном, поинтересовался Люцифер. – Неужели и Вы придерживаетесь того же мнения, что они? – Отнюдь, просто я не желаю, чтобы ты шел в битву с сомнениями, ибо сомнения могут погубить тебя и всю нашу затею. – Насчет этого можете не беспокоиться, Владыка. Вельзевул отобрал у меня дом, титул, должность и теперь он забрал… – Женщину, – с долей иронии заметил Люцифер. В голосе его, к удивлению Асмодея, не прозвучало ни упрека, ни осуждения, скорее горькое понимание и сочувствие. – Именно поэтому я хочу быть уверенным в том, что когда на чаше весов окажется ее жизнь и твой долг ты выберешь последнее. – Можете в этом не сомневаться, – отозвался Асмодей. – Так ли это? Нужно быть слепцом, чтобы не понять того, что твое отношение к ней вышло за рамки привычной игры. Тебе не хуже меня известно, что это запретная связь, ибо подобные нам обручены с болью и повенчаны со смертью. О нашем одиночестве воспевает скорбную песнь хор тысячелетий – то залог равновесия и гармонии между мирами. Так повелось испокон веков и так будет вечность. Во имя тебя же самого тебе придется сделать выбор. Надеюсь, мы друг друга поняли? – Поняли, мой Властелин, – склонив голову, произнес Асмодей. – Выходит, осталось дело за малым – пробраться в Черный замок и убить Вельзевула. – Ну с первым проблем не будет! – доставая из-под плаща несколько свитков с помилованием, усмехнулся князь блуда. – Украл? – беря из его рук три грамоты, поинтересовался Люцифер. – В тот момент, когда Астарот передавал перстень! – Ох, не тот грех я тебе определил, кто бы мог подумать, что из тебя получится такой ладный вор, – Люцифер залился таким искренним смехом, что Лилит, вошедшая с докладом застыла на месте, недоверчиво переводя взгляд с повелителя на Асмодея. «Видимо мир этот вконец рассудком повредился, если эти двое находят повод для радости в тот момент, когда смерть стоит на пороге, а войско в смятении», – пронеслось у нее в голове. – Говори, – взмахнул рукой князь Преисподней. – Владыка, предатели забрали свои войска, – понурив голову, произнесла демоница. – И что у нас в сухом остатке? – Ровно половина, мессир! – Что ж, могло быть хуже, – усаживаясь в кресло, произнес Люцифер. – Все и так плохо, – буркнула она. – Мессир, произошедшее пошатнет Ваш авторитет. – А ты думаешь, если бы я приказал их убить, этого бы не произошло? – риторически заметил он. – Столетиями мы разжигали войны в мире людей не только для того, чтобы заполучить души павших, но и для того, чтобы научиться не совершать их ошибок. Миром правят те, кто правит толпой, а толпа – это стихия: ни один мудрый правитель не решится ей противостоять, ибо рано или поздно она сметет все на своем пути. Я же хочу заручиться их поддержкой, и лишать их свободы или убивать – не самый лучший способ добиться цели. Я покараю предателей, когда придет черед, не сомневайся. – Но Повелитель, наши войска поредели, а воины Вельзевула преградили путь в ущелье. – Скажи, – устало заметил Люцифер, потирая переносицу, – мы сейчас можем это как-то изменить? – Нет! – Тогда переживать об этом бессмысленно! Позови ко мне Азазеля и Бельфегора. Если все пойдет по плану этой битвы и вовсе может не быть. – Будет исполнено, мессир, – склонившись, проговорила Лилит, бросив на Асмодея гневный взгляд. Поразительно, сколь долгой могла быть женская память и мстительным задетое самолюбие. Сколько забытых случаев могло прийти на ум после того, как заглянешь в темные закоулки сознания. Асмодей не разумел в полной мере, отчего так взыграла ненависть демоницы. То ли перстень, врученный Астаротом пробудил в ее душе лютую ревность, ибо по отношению к ней рыцарь Ада никогда не проявлял подобного беспокойства, то ли просто память воскресила нелицеприятные воспоминания, которые нашли отражение в нынешних поступках, хотя с тех пор минуло уже не одно столетие. Разбираться в этом Асмодей не желал, но в одном Лилит была права – идти с бой с тем, кому не доверяешь было рискованно, а ей он не доверял. И раз уж имя женщины – «непостоянство», что уж говорить о демонице, мечущейся между верностью и страхом. – Она не должна знать ни о чем, впрочем, как и остальные, – после ухода демоницы хмыкнул Асмодей. – Чем меньше им известно о нашем предприятии, тем спокойнее они будут. Наше отсутствие в лагере не должно быть воспринято, как бегство. – Согласен, – кивнул Владыка. – Но они и не узнают. К сожалению дела обстоят так, что под личиной Люцифера и Асмодея мы не сможем незамеченными пробраться в Черный замок, а неожиданность – наше главное оружие. – Владыка, я не совсем… – но Люцифер в ответ лишь поднес палец к изувеченным губам, призывая к тишине.       В одночасье князь Преисподней провел ладонью перед лицом своего соратника, огромный бриллиант сверкнул на его пальце серебристым сиянием, и Асмодей почувствовал, как его внутренности стало скручивать, как будто чья-то невидимая рука ухватила их и попыталась вырвать из оков бренной оболочки. От желудка до пальцев на руках и ногах распространялось сильное жжение, перед глазами встала поволока едкого тумана, дышать стало невозможно. Демон скрючился пополам, задыхаясь упав на колени. Жар внутри него становился невыносимым. Теперь-то он понял, что испытывают грешники в подземных камерах его пещеры… что испытывала Аврора, когда Дэлеб бросила ее на раскаленные плиты. Ему чудилось, что кожа у него запузырилась и стала плавиться, словно горячий воск, а потом стянулась и затвердела, словно карнавальная маска. И началось! — прямо на глазах руки его стали худеть, пальцы вытянулись, ногтевые пластины пожелтели, отросли и закрутились, словно кошачьи коготки, а костяшки пальцев раздулись, как у древнего старца. Покалывание на голове возвестило о том, что превращение еще не закончено: густые черные волосы осыпались на пол и их сменили длинные белокурые пряди, спутанные в колтуны, плечи его болезненно сжались, спина прогнулась, грудь сузилась, да так, что послышался звук ломающихся костей. Асмодей болезненно застонал, рухнув на пол. Доспехи стали ему непривычно велики, демон ощутил себя узником, заключенным в стальную бочку. Превращение закончилось также внезапно, как началось. Асмодей лежал, распластавшись на холодном полу, в висках ощущалась неприятная пульсация, а конечности дрожали от слабости. С трудом перевернувшись на бок, он попытался подняться, но первая попытка оказалась неудачной. Боевая амуниция была так тяжела, что стала для ослабевшего тела неподъемным грузом. Воткнув меч в расщелину между досок, он использовал его как опору, чтобы наконец встать на ноги, и подошел к наполированной столешнице из черного камня, что стояла по правую руку от трона. – Да ты верно шутишь? – проскрежетал Асмодей, не узнавая ни собственного голоса, ни отражения. – Напротив, я серьезен, как никогда. В Аду истина такова, мой друг: чем более убого мы выглядим, тем меньше привлечем к себе внимание тех, кто выслеживает Асмодея или Люцифера.       Демон вновь вгляделся в зеркальную гладь, откуда на него пялилось существо весьма неприглядное: обладающее человеческими чертами, но лишенное человечности. Громадная голова была укрыта нечесаной гривой светлых волос; подковообразный рот скрывал ряды гнилых зубов; увесистый квадратный подбородок оброс щетиной; огромный горб между лопаток, и другой, уравновешивающий его, — на груди. Поразительно, как столь хрупкое тело могло нести такую тяжкую ношу. И лишь глаза глубокого зеленого оттенка сохранили знакомое до боли выражение. – Перебор, – прошептал Асмодей, качая головой. – Надеюсь не придется умирать в этой тушке, а то ведь стыда не оберешься, – уже улыбнувшись, добавил он. – Еще один повод выжить! А вот доспехи – это лишнее, – столь же невозмутимо добавил Люцифер, взмахом руки обращая их в некое подобие монашеской рясы из грубой холщовой ткани. – И заключительный аккорд, – взяв руки ангельский меч, он обратил его в деревянную клюку, подавая товарищу. – Большей глупости еще не делал… – Очень в этом сомневаюсь, – усмехнулся Люцифер. – Уж поверь. – Выходит, все еще впереди. Зайди за ширму, – услышав тяжелую поступь стражника, произнес он. – Не нужно им видеть то, чего они не в состоянии понять. – Асмодей повиновался, хотя все его существо восставало против того, что происходило. Он был воином, а не шпионом, и одна лишь мысль о том, что придется красться в ночи, подобно вору, чтобы забрать своё, заставляла гнев закипать в его груди. – Мой властелин, – входя в палатку, проговорил один из караульных, – командующие явились по Вашему приказанию! – Пусть войдут! Только Азазель и Бельфегор. – Будет исполнено, мессир. – Секундой спустя полог шатра вновь приподнялся и тяжелым шагом, облаченные в боевые доспехи, внутрь вошли два рослых демона. – Вы желали нас видеть, Владыка? – Да, – кивнул Люцифер, без всяких пояснений отодвигая ширму, за которой скрывался Асмодей. – Что за… – протянул Азазель, но поймав на себе взгляд повелителя, поспешно замолчал. – Ситуация сейчас такова, – начал властитель, – что мы не сможем незамеченными проникнуть в Черный замок в истинном обличии, не скрывая магией подлинные силы, но выход есть всегда. – Люцифер протянул Азазелю грамоту. – Мы присоединимся к свите одного из тех демонов, что получили сегодня помилование и пройдем в замок, а дальше найдем Вельзевула и убьем. Только обезглавив его армию, мы сможем победить. Люцифер взмахнул рукой и Азазель, почувствовав как его окутывают магические сети, скривился от боли, со стороны напоминающей предсмертную агонию. Все тело его разбухло, глаза помутнели, над правой бровью выросла огромная бородавка, нависавшая над веком, ровные прежде зубы превратились некое подобие наскоро выстроенного частокола, а волосы выпали, оставив лишь обтянутый кожей череп. В целом, существо получилось не менее отвратное, чем в первый раз. – Бельфегор, ты единственный, кто во время визита Астарота не усомнился в своем решении и в своей присяге, а потому тебе править балом, действуй согласно плану. Если мы потерпим поражение… – Мы продолжим бой, мессир! До последнего вздоха! – До последнего вздоха! – хором отозвались Асмодей и Азазель. – Бельфегор, никто не должен знать ни о нашем плане, ни о том, что нас нет в лагере. Если удача нам улыбнется, то мы закончим до того, как они предпримут очередную попытку нападения. Если нет – как жребий ляжет. – Я все исполню, – отозвался командующий. Люцифер одобрительно кивнул. – Пора и мне приодеться для представления, – усмехнулся он, на мгновение застыв против собственного отражения в столешнице, – хотя куда уж…       Он прошел за ширму и секундой спустя явился уже в облике скрюченного старика с длинной бородой, достигавшей колен. Левую половину его лица обезобразил огромный ожог, лишивший глаз века, отчего тот едва ли не выпадал из глазницы, крепкое тело его усохло, кожа обвисла, руки исхудали настолько, что видны были вздувшиеся синие вены. Существо получилось настолько хрупким, что едва ли в нем можно было распознать поверженного с небес архангела и предводителя падшего воинства. Перевернув алмазный перстень камнем внутрь ладони, он облачился в белый саван, вконец напоминая неприкаянного призрака. – Время не ждет, нам придется догонять, – подзывая к себе своих спутников, произнес он. Когда падшая троица встала рядом, они больше напоминали уродливое мужское воплощение мойр – держательниц жизненных нитей, чем демонический отряд мстителей.       Постепенно непроглядный туман начал заволакивать все вокруг, и вскоре Бельфегор оказался отрезан от остальных несуществующей белой стеной. Маятник Хроноса будто остановился, лишив демона ощущения времени и пространства. Внезапно по левую руку от него в бешеном вихре закружились миллионы маленьких льдинок, разгоняя туман. Холод стал нестерпимым, но вскоре поволока рассеялась и появилась вполне отчетливая картинка пустого шатра.

***

      Аврора пришла в себя от боли, которая растекалась по всему телу. Пронзительный холод впитывался в кости, сковывая несчастную по рукам и ногам, и только безымянный палец, с которого Вельзевул с силой сорвал кольцо, горел огнем. Но что с ней произошло после этого? Память упорно отказывалась помогать ей восстанавливать ход событий. Сделав над собой усилие, она смогла раскрыть глаза.       Очевидно, что ее тюрьмой стала огромная, но мрачная опочивальня, а постелью – влажные плиты черного мрамора. Превозмогая боль, она огляделась по сторонам. Высокие стрельчатые своды, поддерживаемые массивными колоннами с коринфскими капителями, расстелились над головой подобно небесному куполу; невероятных размеров люстра, украшенная кованным орнаментом, будто корона, венчала потолок. И греческие скульптуры божеств и чудовищ… десятки скульптур, расставленных по всему периметру покоев. При других обстоятельствах Аврора наверняка подивилась искусной работе каменщиков и скульпторов, сумевших сделать из камня произведение искусства. Чуть поодаль находился поистине исполинский камин, в котором завораживающе пылал огонь, но как Аврора ни старалась, не могла уловить от него даже толи́ки тепла. Против тяжелой двери, где в камне были высечены орнаменты, находилось огромное арочное окно-витраж, сквозь которое струился слабый свет, должно быть день близился к своему завершению, а может, наоборот. Сложно было сказать.       В дальнем углу зала она увидела остов огромной кровати, укрытой тяжелым балдахином червленого бархата, перед которым стояла резная деревянная перегородка, условно отделявшая спальню от остального пространства, коим, судя по обилию книг, расположившихся на многоэтажных стеллажах, был кабинет. В целом, обитель Люцифера составляла поразительный контраст с покоями Асмодея, где единственными книгами были украденные у других рыцарей учетные записи.       Аврора попыталась подняться, но не смогла, снова рухнув на пол. Ноги ее не слушались, руки затекли. Девушка закрыла глаза, пытаясь понять что же с ней произошло, но мозаика никак не хотела складываться в единое полотно, казалось, что вместе с кольцом Вельзевул отнял у нее и воспоминания. «Кольцо!» – сердце ее «упало» от страха. Инстинктивно поднеся руку к воспаленным от слез глазам, девушка уставилась на ожог, что бороздкой окружил ее палец. Только сейчас она заметила, что на внутренней стороне перстня была какая-то надпись на латыни. Слова, отпечатанные на коже, читались плохо, но после некоторых усилий, Аврора смогла разобрать короткую надпись: «пройдет и это». Что ж, очень философски, жаль только разум ее не мог найти утешения в столь глубокой мысли.       Приподнявшись на руках, девушка с ужасом разглядела собственное тело, на котором клочьями висело платье. Кожа ее покрылась кровяной коростой, ссадинами и царапинами. Должно быть ее избили, ну что же, по крайней мере, она старалась сопротивляться. А точнее хотела верить в то, что отважилась на это.       Ползком добравшись до двери, Аврора попыталась ее отпереть, но створки будто держала какая-то невидимая сила. Она пыталась стучать, звать на помощь, но все были глухи к ее мольбам, но хуже всего была лишающая надежды неизвестность. Что станется с ней? Кто одержал победу в войне падших? Где сейчас Асмодей?       Помимо этого Аврора отчаянно мерзла, холодный сквозняк, гуляющий по полу, буквально вымораживал саму ее суть. Из последних сил она добралась до камина, поднося к огню дрожащие руки, но пламя не излучало тепла, будучи отгороженным от девушки какой-то магической стеной, даря свой свет из потустороннего мира. Скорбно, очень скорбно, даже огонь был узником в этих проклятых стенах. Она сжалась в комок, пытаясь согреться, но холод проникал даже сквозь теплый плащ. Раны болели, трудно было дышать. Похоже, у нее сломано ребро, ну да это ничего – не таких пыток она натерпелась в Аду, переживет и это. Но боль была не единственной ее напастью, вслед за ней пришел и мучительный голод. Сосущее чувство в животе ее не покидало, внутренности буквально скручивались, напевая урчащий мотив, доводивший до безумия. Силы стремительно покидали тело, она даже не могла подползти к небольшому углублению в каменной плите, где скопилось немного воды. А пить хотелось! Пить нужно! Нужно добраться! Нужно жить! С трудом, но она смогла дотянуться до живительной влаги, с жадностью припав к ней пересохшими потрескавшимися губами. Кто бы мог подумать, что от одного лишь глотка смрадной жидкости она сможет испытать такое чувство блаженства. Аврора облизала губы, прислонившись к холодной стене. Бодрствование постепенно сменилось сном, сквозь который в ее сознание начал прорываться слабый писк. Крыса?! Нет, не может быть, скорее какая-то ее ужасная адская копия. Несчастная распахнула глаза, глядя на мерзкую тварь, сплошь покрытую багряной чешуей. Размером она действительно не превышала крысу, хотя формой больше напоминала маленькую ящерку с огненными глазами и жестким чешуйчатым воротником вокруг шеи.       Что ж, эта гостья была знакома Авроре еще со времен своей первой пятилетки в Аду, когда эти зверьки заживо пожиравшие плоть грешников, часто наведывались к ней в камеру. Девушка попыталась шевельнуть ногой, тварь, видимо испугавшись, нырнула в небольшую щель с другой стороны камина, плотоядно выглядывая из-за угла. «Нет, пока животина одна, напасть она не отважится», – мысленно успокоила себя Аврора, а время тянулось. В помощь этой мелкой падальщице действительно набежали десятки помощниц, которые теперь суетились у ее ног. Жалкие твари, как стервятники, они ждали того момента, когда грешница потеряет последние силы, чтобы наброситься на нее и заживо обглодать – изощренная пытка, медленная смерть и мучительное возрождение. Очередная кара для несчастной души.       Сколько времени прошло? Минута? Час? День? Вечность? Вскоре темнота окутала ее, Аврора сидела на полу уже не ощущая холода, конечности ее онемели, а твари осмелели настолько, что тыкались ей в ноги, своими отвратительными хвостами задевая тело. Девушка попыталась отогнать их, но сил даже на то, чтобы поднять руку уже не было, ощущение слабости было схоже с холодным поцелуем Абаддон, высасывающим из нее жизненную энергию, но кто подпитывался ей теперь?       Вдруг дверь с шумом распахнулась, ударяясь створками о каменные стены. От неожиданности Аврора вздрогнула, вспыхнувший в комнате свет ударил в глаза, на мгновение лишив ее зрения, она сомкнула веки. Когда же вновь открыла их, перед своим лицом увидела исказившееся в усмешке лицо Вельзевула. – Ну что, красавица, нравятся ли тебе мои новые покои? Ты здесь уже почти сутки. Надеюсь эти мелкие твари еще не искусали тебя заживо? Хочу лично полюбоваться на эту картину. Тебе наверное хочется пить? – Вельзевул взмахнул рукой, и в одночасье на столе подле него появился хрустальный штоф с прозрачной, словно слеза, водой. Налив немного в чашу, он посмаковал живительную влагу, ловя на себе жадный взгляд Авроры, а потом просто сбросил графин на пол. Содержимое растеклось по поверхности, и девушка, умирая от жажды инстинктивно кинулась к воде, но получила сильный удар в живот. – Э, нет, милая, в Аду грешники должны страдать, а ты упустила шанс на облегчение собственной доли в тот момент, когда решила бежать. И все ради чего? Неужто ради Асмодея? Какая завидная преданность, а вот он открестится от тебя при первой возможности!       Аврора подняла на демона покрасневшие глаза, но ничего не ответила. Да и что в том толку? Правду он говорит или ложь – не имеет значения! Поддержать этот разговор – это доставить ему удовольствие. Нет, этого он от нее не дождется. – Так и будешь молчать? Не уж-то эти твари тебе язык отгрызли? – Вельзевул притянул девушку к себе, издевательски приподняв верхнюю губу, – да нет же – на месте! – Будь ты проклят, – прошипела она. – Мы все прокляты, милая, иначе бы не были здесь! – Что Вам нужно от меня? – О, признаюсь, я и сам еще не определился с ответом. Сначала я забрал тебя, чтобы позлить Асмодея, теперь же я хочу закончить то, на что у него не хватило духу. – Я… я не понимаю… – Ты стала его вызовом самому себе, вызовом прогнившим небесам. По странному стечению обстоятельств ему достался бриллиант чистой души, очернив который он бы доказал небожителям превосходство тьмы над светом. Но прошли годы, а ты все еще здесь и все еще сияешь! Как такое может быть? Ты забрала жизни, пусть и не своими руками, но ангелы либо ослепли и оглохли, либо сознательно не засчитали тебе этот грешок. И мне до жути интересно… почему? Почему ты здесь, Аврора д’Эневер? – Потому что это мой выбор! – убирая его руку от своего лица, прошипела девушка. – Моя судьба была решена в тот момент, когда я кровью подписала дьявольский контракт. – Если бы все было так просто, – кружа вокруг нее, словно падальщик, произнес он. – Ты должна была оказаться здесь не потому, что продала душу; ты должна была попасть сюда потому, что ты носительница некоего предназначения. Какого? Почему бросив тебя сюда, небеса не отреклись от тебя? Я никогда не поверю в то, что твою роль во всей этой заварушке определила цепочка случайностей. Забавно, не правда ли: тобой хотели владеть многие рыцари… Абаддон, Левиафан, я сам, но досталась ты именно Асмодею – единственному из демонов, кто способен увидеть в душах нечто большее, чем банальную пищу или разменную монету. И вот к чему все это привело… слишком велика во всем этом твоя роль. Ты все еще будешь называть это случайностью? О, нет, я бы скорее назвал это божественным промыслом. – Вы ошибаетесь! Если Бог есть, он явно не со мной! – О, поверь, он есть, правда сюда старается не заглядывать, – подавив приступ смеха, ответил Вельзевул. Девушка отшатнулась назад, но демон перехватил ее запястье. – Я докопаюсь до истины, можешь в этом не сомневаться. – Копать придется долго, ибо она не известна даже мне. – Ответом ей стала звонкая пощечина, заставившая девушку рухнуть к его ногам. – Твоя дерзость перестала меня забавлять. – Ну так убейте меня, направьте на пустошь. – Не раньше, чем ты увидишь… чем они увидят, – указав пальцем ввысь, промолвил он, – что сделали неправильную ставку. – Мессир, – буквально ворвавшись в покои, прокричал один из стражников. – Как смеешь ты врываться в мои покои без позволения? – перехватив у демона копье и сбив древком вестника с ног, прошипел Вельзевул. – Владыка, я… пришел сообщить… – Что ты мямлишь? – с раздражением убирая острие от его лица, процедил демон. – Что еще за головная боль? Неужели враг решил сдаться, раз ты осмелился побеспокоить меня в такой час, надеясь невредимым покинуть эти покои? – Нет, мессир, но… но мы захватили пленника… в библиотеке…       Вельзевул бросил короткий взгляд на Аврору, в чьих глазах вспыхнула надежда, перемешанная со страхом. Она ждала Асмодея, но в то же время боялась увидеть его, скованным по рукам и ногам, ведь это бы означало конец всему. – Веди, – позволяя караульному встать на ноги, произнес Вельзевул.       Снаружи послышался топот, лязг оружия, какая-то неразборчивая брань, потом двери вновь распахнулись, и стражники втащили в опочивальню Люцифера Дандалиона. Приняв человеческое обличье, он буквально висел на копьях, просунутых ему под мышки. Остановившись в нескольких метрах от Вельзевула, караульные отступили на шаг, бросив пленника к ногам повелителя. – Что вы искали в библиотеке? – приподнимая мыском сапога лицо узника, проговорил Вельзевул. – Всегда питал слабость к черной магии. Не думал, что библиотека Люцифера закрыта для высших демонов. – Звучало это как-то не так. Вроде и вызов был в его тоне, но не хватало ему жесткости, и покорность страшной доле, в которой однако слышалось нежелание расставаться с жизнью. Чего Дандалион никогда не умел — так это изъясняться дипломатично и заговаривать зубы. Складно — получалось при случае, а вот лицемерно вежливо — никогда, да и пороху в дерзости своей идти до конца с теми, кто был сильнее, у него явно не хватало. Оттого и получалось как-то неуверенно.       Вельзевулу не понравился тон, которым говорил демон. Одно дело выслушивать подобное от равных себе, коих он сейчас не признавал, и совсем другое от тех, кого, несмотря на заслуги перед Люцифером, он раньше в упор не замечал. Высокомерие, пожалуй, было главной чертой нового властелина. Брови его сдвинулись, а на лице изобразился высочайший гнев. Правда, получилось у него не очень правдоподобно, потому как мысли его были больше заняты предметом их библиотечных поисков, чем желанием распять наглеца, заживо содрав кожу, так и не узнав истины. – Что вы искали? – ухватив пленника за волосы, повторил демон. – Способ тебя изжить, узурпатор! – каким-то чудом сумев вырваться из его хватки, Дандалион отскочил в сторону, сбив Аврору с ног. Она вскрикнула от боли, пронзившей правую руку, но придавленная весом споткнувшегося пленника, не смогла подняться. Секундой спустя мужчина застонал, обдав ее огненным дыханием, и тонкая струйка крови вырвалась у него изо рта, заливая ее лицо. Паника охватила сердце несчастной. Трепыхаясь под грузом обмякшего тела, она с ужасом смотрела как в некогда ясных, пусть и демонических глазах, угасала жизнь. Его рука на мгновение коснулась ее ладони, а потом безвольно упала на холодный пол. – Владыка, при нем нашли это! – доставая из под плаща увесистый гримуар, произнес стражник, пока двое остальных стаскивали с Авроры умирающее тело. – А… вот что вы задумали? Освободить Азраэль, – выхватив книгу, проговорил Вельзевул, подходя к камину. – Ну что ж, да будет вам известно, что оборотного заклинания не существует, – прошептав какое-то заклятие, он снял с огня магические оковы. Пламя неудержимой стихией вырвалось на свободу, обдав Аврору своим жаром и пожирая пожелтевшие страницы. – Этого не может быть! – с ужасом прохрипел Дандалион, захлебываясь в собственной крови. Его взор на мгновение застыл на камине, – печать Творца непоколебима! – Ничто не вечно! – усмехнулся он. – Бросьте его к остальным, пусть подыхает той смертью, которую заслужил. И призовите Азраэль – скоро для нее будет работа. – Они придут за тобой! – В таком случае я буду их ждать. – Унесите это, – пнув ногой обмякшее тело, проговорил Вельзевул, повернувшись к напуганной до смерти Авроре. – Вскоре точно так же отсюда вынесут и тело Асмодея, не сомневайся. – Ухватив павшего за ноги, с отвратительным лязгом доспехов о каменные плиты, его выволокли из опочивальни, оставляя по всему пути четкую кровавую дорожку. – Мессир, – вновь врываясь в покои, проговорил стражник. – Да что еще? – с нескрываемым раздражением прокричал демон. – Владыка Астарот вернулся из лагеря, сказал, что желает с Вами переговорить. – Передайте, что я приму его в зале совета. – Так точно. – А с тобой, – приподнимая Аврору за подбородок, прошептал он, почти вплотную придвигаясь к ней, – мы продолжим чуть позже. Ну а это, чтобы у тебя больше не возникло желания убежать. Раз уж ты нашла в себе силы подняться, – он взмахнул рукой, и девушка почувствовала, как ее ногу сковывает стальная цепь, закрепленная у каминной стены. – Дождись меня!       Казалось несколько часов прошло с тех пор, как Вельзевул покинул покои, а Аврора так и сидела на полу, завороженно глядя на кровавые разводы. Вспоминая, какой смертью погиб Дандалион, она вдруг испытала совершенно новую, невиданную доселе душевную боль — безумную, чудовищную муку, что пронзила все её существо.Это было страшнее любого физического страдания, ибо впервые она видела смерть так близко. Вряд ли именно гибель демона повергла девушку в такое уныние — она не питала особых симпатий к нему, впрочем, как и к остальным членам падшей братии. Но ведь то, чему она сейчас стала свидетельницей, может произойти и с Асмодеем.       Прикосновение к ней холодных лапок демонических «крыс», выбравшихся из своих укрытий и ползающих у нее по ногам, заставило девушку взвизгнуть, прервав череду тяжких дум. Только сейчас она вспомнила, что во всей этой неразберихе Дандалион сумел впихнуть в ее руку небольшой клочок бумаги. Поспешно развернув лист, она облегченно выдохнула. «Вот она – цена жизни», – про себя проговорила она, рассматривая старую страницу, на вершине которой красовался фигурный вензель «РЛ». Аврора никогда не была сильна в алхимии, но вот надпись эта всплыла в памяти, будто клеймо из прошлой жизни. – «Где же? Где же я тебя видела?» Ответ пришел сам собой, явив пред мысленным взором картину занятий по богословию в городской школе. – «Раймонд Луллий», – инициалы раскаявшегося алхимика.       В церковных кругах ходили легенды о том, как этот человек отрекся от пагубного пути, посвятив жизнь искуплению и служению Господу. То был невиданный для церкви того времени акт прощения, ибо ученые, подобные ему, обычно заканчивали жизнь на эшафоте или костре. Столетиями люди считали, что его труды канули в небытие, но видимо в этом мире ничего не пропадает бесследно. Потерянный когда-то след старых рукописей нашелся в крупнейшей библиотеке черных искусств – библиотеке самого Дьявола.       Скользнув глазами дальше, Аврора прочитала выведенный витиеватым почерком эпиграф: «Все можно обратить, если пройти по тому же пути», а дальше перечень ингредиентов и текст самого заклинания на латыни: «Te noc invoco mortem. Te in mea potestate de fige. Mune et an aeternum». – Я призываю Смерть в эту ночь. Я закрепляю её своей властью. Дабы защитить навсегда, – с трудом перевела она. Латынь, будь она проклята. Ведь единственной латынью, которую она знала, был язык каждодневных молитв. Благо хоть заклинание было простое для перевода. Правда какой в том толк: заклинание-то на призыв оков, а не на снятие. Гримуар пожрал огонь, а Вельзевул сказал, что магия необратима. Выходит, зря Дандалион отдал свою жизнь за никчемный клочок бумаги.       Скользнув взглядом дальше, она прочитала список ингредиентов: перо архангела, дыхание дракона, рубиновая пыльца, настойка аконита, терновая ветвь, святая вода, кровь демона, сера, серебро, запретный плод и чистая жертва. Да, поистине гремучая смесь, Аврора невольно перекрестилась, позабыв о том, что здесь за подобную дерзость можно получить добрый десяток плетей, а разум по прежнему продолжал прокручивать перед мысленным взором текст заклятия. «Обратить, все можно обратить», – треклятая фраза из эпиграфа так и крутилась в ее голове. – «Все можно обратить, если пройти по тому же пути». Но по какому пути? Ох, был бы здесь Лионель. Магия была его стихией, а алхимия – жизнью. Он-то наверняка бы нашел выход из этого замкнутого круга.       Аврора громко сглотнула, стиснула зубы, и прислонилась затылком к стене. Холод от камня немного остудил ее пылающую голову, даже в висках перестало стрелять. Она не успокоилась, но попыталась рассуждать здраво.       Дандалион сумел обхитрить Вельзевула, заставив его сжечь книгу, из которой на тот момент уже было изъято нужное заклинание. Понимая, что смерть дышит ему в спину, он принял единственно возможное в данных обстоятельствах решение – спровоцировал драку, чтобы незаметно передать страницу Авроре, надеясь на то, что Асмодей рано или поздно явится в замок, а она доживет до того момента, чтобы передать заклятие ему. Казалось, план безукоризненный, если бы не одно «но» - заклинание было не то! И эта головоломка никак не укладывалась в ее голове. Постепенно в этих раздумьях мысли ее смешались, реальность уступила место призрачным химерам и усталость взяла верх. Девушка провалилась в удушающие объятия тревожного сна.       Сновидение было темное и вязкое, пахнущее удушающим запахом тлетворной курительной смеси, кровью и смрадом парижских улиц, а еще тем особым крепким, кружащим голову запахом его тела. Она почувствовала, как ее обхватили сильные руки, которые сперва заключали в нежные объятия, а потом стискивали до боли в ребрах. Сон не имел лица, кричал ей множеством голосов, хлестал по щекам, но среди всех этих голосов выделялся один-единственный – детский плачь… Такой родной и такой далекий. И сердце ее разрывалось от отчаяния. Но вдруг тьма рассеялась и перед собой она увидела белоснежную колыбель и… младенца. Она сделала шаг вперед, но стоявшая подле нее колыбель не приблизилась. Тогда она сделала еще один шаг, и еще… но колыбель осталась на прежнем месте, и как Аврора ни старалась, она не могла ее догнать. Ее безумный крик тонул в плаче младенца, но вдруг это стремительное бегство оборвалось, детская кроватка застыла на месте, озаренная небесным сиянием, а потом вспыхнула огнем и на ее глазах обратилась в прах.       Аврора резко открыла глаза, как сумасшедшая, озираясь по сторонам. – Кошмар – это всего лишь бессвязный кошмар, – говорила она сама себе, но плач младенца до сих пор звучал в ее ушах. Она попыталась подняться, но силы оставили ее, позволяя химерам утащить ее за грань реальности, где не было ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Где властвовала лишь всепоглощающая пустота. А где-то в отголосках сознания до сих пор звучала фраза: «Все можно обратить, если пройти по тому же пути».

***

      Выйти в ночь оказалось прекрасным решением, магический туман смешался с туманом «природным», скрывая троицу от посторонних глаз. Использовать волшебство для того, чтобы перемещаться было рискованно, ведь враги могли почувствовать те энергетические нити, что следуют за магами по пятам, а потому двигаться приходилось по старинке. Им удалось преодолеть львиную часть пути, когда на дорогах еще никого не было. С первыми же лучами восходящей Венеры путники нагнали медленно продвигающийся вперед караван «помилованных» предателей. Были здесь и демоны, и черти, и совсем еще слабые бесы – все они рвались к новой жизни на Земле, понимая, что разразившаяся меж высшими эшелонами власти рознь неизменно приведет их к печальному итогу.       Разумно предположив что, если кто-то и обратит сейчас своё внимание на дорогу, то заметит в первую очередь караван, а не одинокую троицу беглецов, идущую на приличном расстоянии позади него, путники решили смешаться с толпой, заняв место в задних рядах. Имеющиеся в караване маги один раз ими явно заинтересовались, бросая на незнакомцев испытующие взгляды, но это внимание не задержалось, ведь по их сугубо личному убеждению несколько оборванцев не представляли для находящихся под эгидой Вельзевула никакой опасности.       Венера постепенно клонилась к закату, до конечной точки – подножия горы оставалось идти ещё часа три, на вершине скалы уже маячили темные башни и острые шпили Черного замка. Асмодею даже казалось, что во всей этой черноте он сумел разглядеть тусклый свет, прорывавшийся из опочивальни Люцифера. Ах, будь у него сейчас возможность оседлать Нифелима, он бы покрыл это расстояние за считанные минуты. Но… увы… Хотя, если уж говорить откровенно, дела их были не так и плохи. По сути, оставалось только преодолеть арку привратника, находящуюся у самого подножия Проклятой горы, а она, как известно, по ночам закрывалась.       Караван увеличил свою скорость, стремясь успеть до конечной цели прежде наступления темноты. Тамошних демонов Люцифер вполне понимал, лучше ночевать лежа на телеге под открытым небом перед закрытыми воротами Черного замка, нежели посреди бесплодной пустыни, некогда принадлежавшей Асмодею, ибо каждый из присутствующих знал: несмотря на то, что они получили высочайшую подачку Вельзевула, здесь, во мраке ночи предателей может настигнуть справедливое возмездие. Но как ни торопились многочисленные беглецы, поспать сегодня в безопасности им явно не судьба.       Расположившись поодаль от основного каравана, путники позволили себе сделать небольшую передышку. Поистине, будучи королем, сложно было притворяться обычным. Проделать такой путь пешком, не прибегая к помощи магии или мифических существ, оказалось тяжелым испытанием не только для ног, но и для высочайшего самолюбия. Оглядев с расстояния огни каравана, Асмодей блаженно откинулся на холодный камень. – Мы не можем позволить им пройти сквозь портал, – спокойно заметил он. – Это будет означать новую войну, в которой не победить. – Но и задержать их мы не сможем! – равнодушно заметил Люцифер, усаживаясь подле него. – Вельзевул не может не понимать всей опасности этой затеи, – вмешался Азазель. – О, поверь, он понимает! И делает это сознательно. Его не тревожит война с небесами, ведь он свято верит в то, что запечатанные магией Тьмы порталы смогут уберечь его от небесных гостей. Он мечтает о закрытом царстве, которое не сможет покинуть ни один из его приспешников, о захвате Чистилища, а Земля… она его ни капли не волнует, впрочем, как и скорбная участь тех, кто в глупости своей мечтает обрести там новую жизнь. Мир смертных неприкосновенен – это непреложный закон. Ни мы, ни ангелы не имеем права там задерживаться. Пока что мы можем только воевать, а восстанавливать руины начнем после. – Если, конечно, для нас будет «после», – хмыкнул Асмодей. – Сомнение – удел человека, – презрительно заметил Люцифер, пристально глядя на сидящего подле него рыцаря, будто пытаясь разглядеть его потаенные мысли. – Удел мыслящего существа, мессир. Когда мы перестаем сомневаться, уверенность начинает нас ослеплять. Ни это ли произошло с тем, кого мы сейчас пытаемся низвергнуть?       Люцифер промолчал, скривившись в улыбке. Изувеченный уголок его рта свела судорога, но он не обращал не нее внимания, погрузившись в те же мысли, что не так давно терзали Вельзевула. Вопреки собственной природе Асмодей и Аврора не только смогли найти общий язык, но и изменить друг друга. Он сделал ее смелее, увереннее, против воли позволив расцвести затаенным внутри нее достоинствам, она же смягчила его нрав, не дав горячности взять верх над здравым смыслом. Привыкший видеть во всем высшую цель, Люцифер не мог поверить в случайность этого запретного союза. – Уничтожить зло невозможно, его можно покорить любовью, – неожиданно для самого себя прошептал он. И эта мысль стала для него настоящим откровением. Вот она – суть божественного замысла. Вот она надежда и путь к спасению, посланная Создателем. Но разве это возможно после стольких веков? И нужно ли? – Простите, мессир… – протянул Азазель, не понимая этой брошенной невзначай фразы. – Они прощупывают почву, – прошипел он, поднимаясь на ноги, – но я не позволю им совать нос в дела моего царства. Ад принадлежит мне… мне! И я не отдам его. – Владыка, мы не совсем понимаем… – начал Асмодей, но Люцифер воззрился на него, как безумный. – Я никогда, слышишь, никогда, – он вцепился в его руку, обжигая кожу своими прикосновениями, – не позволю небесам вмешиваться в мои дела. После стольких веков мне не нужно их прощение, брошенное в Ад, будто подачка. И тебе оно не нужно! И ему! – он указал на ничего непонимающего Азазеля, который в очередной раз убедился в том, что когда речь заходила о небесах, о Господе, о его милосердии, в душе рассудительного Люцифера вспыхивала безумная гордыня и почти детская обида на Отца, заставляя последнего заходиться в неконтролируемой злобе. – Мессир… – Нет, – простирая руки к небесам, прокричал он, – слышишь меня, Отец, этого не будет никогда! – а после разразился безумным смехом. – Тише, нас могут услышать, – практически затыкая ему рот, прошипел Асмодей, повалив Люцифера на землю. – Пусть слышат и знают, что не позволю этому свершиться! – он ухватил князя блуда за подбородок. – Никогда! Нам не нужно их милосердие!       Хотя их и отделяло от основного каравана добрая сотня метров, и закрывала небольшая возвышенность, через которую переваливалась дорога, их голоса были услышаны. Да только предпринять предатели ничего не успели, поскольку сильный ментальный удар пришелся в самое сердце их лагеря, породив панику. Кто-то из сильных магов Вельзевула решил таким банальным образом уничтожить «помилованных» одним ударом, и уже среди горы трупов отыскать желаемое. Однако, если верить ушам, это у них не получилось в должной мере, ибо звуки боя на холодном оружии очень сложно с чем-то спутать. По правде, злополучной троице сейчас бы стоило уйти, скрыться за дальними скалами, обойдя лагерь широким кругом, но любопытство пересилило осторожность. Украдкой они поднялись на вершину холма, забыв о только что произошедшем споре, наблюдая за местом битвы, расстелившимся у подножия.       Несмотря на уполовиненный ментальным ударом состав, войска помилованных предателей ещё держались, хотя наседающих на них воинов было вдвое больше. – Знамена Левиафана, – прошептал Азазель, прижимаясь к земле, чтобы его не заметили.       В отрядах рыцаря были и маги Астарота, их можно было узнать по серым накидкам с изображением синего сигила. Прикрываясь щитами пехоты они поочерёдно кидали в поредевших и напуганных защитников какие-то яркие сгустки энергии, а вот магическое прикрытие предателей обеспечивали лишь трое, отражая удары из последних сил. Остальные маги лежали чуть поодаль, а из-под их тел на дорогу уже вытекала вязкая багряная лужа. Опытному взгляду было очевидно, что долго продержаться этому разрозненному сопротивлению не дано. Оставшиеся колдуны не смогут долго сдерживать отряды врага, ничуть не уступающие им по своим талантам. Вон, некоторые уже попадали на колени, обхватив руками голову – жалкое зрелище. Нападающие, похоже, решили повторить свой ментальный удар, сосредоточившись только на них. Сейчас они их убьют, а потом легко задавят остальных защитников лагеря, сумевших выдержать первую магическую атаку. Собственно, те сейчас тоже времени зря не теряли, пытаясь суетно достать колдунов Астарота, расстреливая их из луков, да только толку в том не было.       Будь у них талантливый командир – был бы и шанс, а так – легкая добыча. Возмездие, коего они так боялись. Им бы по уму разделить войска, чтобы часть пехоты могла отойти в сторону и попытаться ударить с фланга, тогда будет какой-то шанс достать магов, да разве неорганизованное полчище способно принимать такие решения. И куда, куда спрашивается запропастился Ипос? Должно быть в страхе бежал с первыми ударами. – Нужно уходить, – прошептал Люцифер, сползая вниз по склону.       Идея срезать окружной путь по прямой, оказалась далеко не самой удачной. Сначала беглецам пришлось влезть в большой и глубокий овраг, где находился Тихий лес. Обычно по этим запутанным тропинам блуждали объятые огнем грешники, которые так ужаснули Аврору, пока Лоа тащила ее из тюрьмы на невольничий рынок. Теперь же здесь господствовала лишь тишина. Привычные стоны не услаждали слух, поскольку голодные демоны уже не чтили былых законов, растащив и пожрав грешные души. Так что теперь действительно создавалось ощущение, что Ад опустел и повинность на этой проклятой земле несут лишь демоны. Выбравшись из леса, они были вынуждены пробираться сквозь заросшие терновыми кустарниками поля, оставляя на ветвях клоками висящую одежду, а на коже глубокие порезы. Когда-то Люцифер придумал эту пытку забавы ради, вспоминая о знаменитом терновом венке, кто бы знал, что придется испытать ее на собственной шкуре. В результате они подошли к еще закрытой на ночь арке привратника, дожидаясь восхода Венеры. Что ж, по крайней мере они смогли утаить от врага свою силу и пройти путь незамеченными. Оставалось дело за малым – пробраться во дворец. – Подождем, – заходя в небольшую пещеру у подножия, произнес Владыка – Зачем ему это? – усаживаясь на камень, произнес Азазель. – Вельзевулу? – Чтобы не терять авторитет, он посулил им новую жизнь, но что значат его посулы после такого? Да и какая в том выгода? – продолжил он. – Ему были нужны не они, а мы, – спокойно ответил Люцифер. – Нас предали! – Но кроме нас и Бельфегора никто об этом не знал. – То-то и оно, – покачал головой Темный Владыка. – Нет, что-то тут не вяжется, – задумчиво произнес Асмодей, сквозь амбразуру окна наблюдая за открывшемся пейзажем. – Ты о чем? – Если бы Бельфегор нас предал, разве бы он не сдал Вельзевулу ущелье Скорби? Едва ли у него хватит ума в одиночку в угоду собственной корысти бросить ему вызов. Но он не сдал позиции. – Но если предатель не он, то кто? – Вопрос… – потирая лоб, ответил Асмодей. – Сейчас главное пробраться в замок, – прервал их разговор Люцифер. – Если они знают, что мы сменили облик, значит грамоты нам бесполезны. Астарот защитил замок заклинаниями, они хоть и не помешают нам, но возвестят обо всех случаях использования магии. Переместившись, мы утратим элемент неожиданности. Выходит, остается только одно… – Люцифер устремил взгляд куда-то вдаль, будто смотря сквозь каменные стены. – По этому тракту проходит путь из Чистилища. Учитывая текущее положение дел, нужды армии и внутренних гарнизонов замка, повозки с душами должны проходить по этому маршруту чаще обычного. Мы займем место в одной из них, – благо долго ждать им не пришлось. Через несколько часов на дороге показался небольшой обоз из пяти телег, охраняемый двадцатью вооруженными воинами. – Нужно только их отвлечь. – Это предоставьте мне, – усмехнулся Рыжий, – вам нужно будет только улучить момент и постараться не шуметь. – Что ты собираешься делать? – хватая его под локоть, проговорил Асмодей. – Импровизировать. Они ищут троих!       Азазель натянул капюшон, стянул с пальца янтарный перстень, заменив его на похожий, спрятал руки в широкие рукава и выступил вперед, начав подниматься по серпантину в гору, намеренно тормозя обозы. – Дорогу, – вырываясь вперед, прокричал один из всадников, неся над головой знамя Вельзевула, но Азазель остался на месте. – Я сказал, прочь с дороги! – поравнявшись с рыцарем, демон остановился. – Ты что оглох? Замок закрыт! – Мессир обещал прощение! – дрожащей толстой рукой подняв над головой грамоту, проговорил он. – Ты один из лагеря? – Да, Владыка, – опустив голову, продолжил он. – Второй раз за последние сутки ты бежишь с поля боя, – отпихнув его ногой, прошипел воин. – Мессир даровал помилование! Даровал! – как заведенный, повторял Азазель. – Что здесь такое? – раздался мелодичный голос за их спиной и, возвышаясь на белоснежном кошмаре, будто восседая на троне, к ним подъехала демоница. – Беженец, госпожа, – ответил воин. – Насколько мне известно, никто не спасся после ночной вылазки, сними капюшон, – властным тоном произнесла Барбело. Азазель повиновался. Некоторое время все стояли молча, а потом демоница поднесла острие копья к его лицу, приподнимая подбородок, глядя в глаза незнакомца. – Знаешь, а ведь маг мага всегда распознает, – с грацией светской дамы она провела ладонью перед его лицом, гранатовый перстень сверкнул в полумраке, рассеивая чары. – Ты….       Закончить фразу она не успела, Азазель, перехватив древко копья, с силой потянул его на себя сваливая Барбело с кошмара, с молниеносной скоростью атакуя подоспевшего ей на помощь всадника. Серебряное острие копья вонзилось ему в левый глаз, показавшись на затылке. Возник переполох: демоны, что посмелее рвались в бой; другие, напротив, отступали, наталкиваясь друг на друга – прекрасная мишень. Вот уже пятеро из двадцати стражей поверженными лежали у его ног, а Азазель, поддавшись боевому безумию, продолжал косить их, будто косарь пшеницу. Да, что не говори, а воином он был превосходным. Его копье, как молния, мелькало то тут, то там, неся смерть каждому, кто осмелится встать на его пути. Один он стоил доброй сотни. – Сети, тащите сети, – каким-то чудом сумев добраться до своего кошмара, кричала Барбело, метнув в сторону Азазеля сгусток энергии, который он, впрочем, смог без труда отразить. Продолжая кровавое побоище. – Ну что же… как угодно. Tebillius mortem! – демоница подняла вверх руку, яркая вспышка осветила небеса и молния, пройдя сквозь ее тело, ударила бунтовщика в спину. Потеряв остатки сил, рыцарь Преисподней пал на колени, придавленный неподъемным грузом серебряной сети. – Один есть, где еще двое? – Скоро придут по твою душу, не сомневайся, – прохрипел он. – Обыщите здесь все. Найдите их! – вскричала Барбело, стягивая с его безымянного пальца перстень. – Это тебе больше не понадобится. – Напрасно тратишь силы – их здесь нет! – И где же они? – Даже если б знал – не сказал бы! – О, ты заговоришь, поверь. Тебе лучше меня известно, как Астарот ведет допросы. – Я щекотки не боюсь. – Госпожа, здесь никого нет! Мы обыскали каждый дюйм! – Хорошо. Надо ехать, гони во весь опор. Не к добру все это. А этого остряка привяжите к моему кошмару, посмотрим, останется ли у него желание шутить, когда мы достигнем вершины. – С радостью, – ухмыльнулся воин, только Барбело смерила его таким суровым взглядом, что улыбка в мгновение сползла с его лица. Руки Азазеля связали длинной веревкой, вручив всаднице свободный конец, который та незамедлительно привязала к луке седла. – Пошла, – стегнув кошмара, прошипела демоница, устремившись вверх.       Как не быстр был Азазель, но кошмар оказался быстрее, да и Барбело не старалась придерживать спесивого жеребца, очевидно пытаясь сорвать на пленнике затаенную злобу. К несчастью, сил его хватило лишь до собственной резиденции, которая находилась лишь в середине злополучной горы. Никогда еще этот подъем не казался ему столь длинным. Споткнувшись о камень, он не сумел удержать равновесие, рухнув за землю, да так и не поднялся. Злобная бестия протащила его волоком до пещеры Асмодея. Собственно, она протянула бы и дальше, если бы по пути ей не встретился дозорный отряд Вельзевула. – Госпожа, мы заметили, что у подножия горы было применено сильное заклятие. Посланы, чтобы проверить… – Вы позорно опоздали, – горделиво вскинув голову, произнесла она. – Доложите повелителю, что я захватила Азазеля. – Воин брезгливо взглянул на окровавленного демона, который наконец получил возможность подняться на ноги. – Ведите его в замок! – А без тебя бы я никогда до этого не додумалась, – с сарказмом проговорила она.       Весь подъем занял у них добрую половину дня, к тому времени, когда последняя телега пересекла ворота Черного замка, Венера уже по-хозяйски расположилась на середине небосклона. Подхватив окровавленного пленника, который уже не мог не только сопротивляться, но и стоять на ногах, под руки, два огромных демона, в жилах коих, судя по всему, текла кровь великанов, потащили его через парадный зал в узкий коридор, что вел в темницу.       Миновав сводчатый проход, стражи спустились в подземелье. Катакомбы Черного замка представляли собой настоящий лабиринт одинаковых камер, где единственными узниками были не грешные души, а коренные обитатели проклятых земель. Здесь столетиями влачили жалкое существование те, кого Люцифер не посчитал нужным вознаградить смертью. Правда теперь правила игры изменились – изменились и постояльцы смрадных казематов. Место мятежников, нарушивших заветы Темного Властелина заняли его сторонники. Видимо, и для него самого местечко уже было уготовлено.       Пройдя по тоннелю, стены коего усеяли многочисленные наросты, которые становились все более массивными по мере их продвижения вглубь, они опустились на добрый десяток этажей вниз. И чем ниже они спускались, тем сильнее вокруг них сгущался омерзительный смрад. Он пропитал все: воздух, одежду, казалось, даже отравил мысли, заставляя тошнотворный ком подступить к горлу. Из-за нескончаемых процессов разложения здесь витала влажная зеленоватая поволока, а сгустки серы стекали по стенам на пол.       Петляя по этим нескончаемым лабиринтам, Азазель погрузился в мрачное оцепенение, нервно покручивая в руке сохраненный перстень. Он словно покорился темной воле, безропотно спускаясь в недра подземелий, приняв то состояние отрешенности, когда ничего из происходящего вокруг уже не имело значения: ни попытки сопротивления, ни насмешки врагов. Несколько минут спустя перед ним встала массивная серебряная решетка, за которой находилась небольшая камера. С четырех сторон решетки Азазель успел разглядеть старинные амулеты, что обеспечивали дополнительную защиту для стражи, создавая стену чистой энергии, преодолеть которую узники были не в состоянии.       Мельком он оглядел таких знакомых ему заключенных. Заняв единственное место на каменной лежаке, сидел Абаддон, будто на прикроватную скамью, закинув ноги на тело почившего Дандалиона. В противоположном углу камеры на голом полу, находясь на грани между безумием и панической атакой сидела Астарта. Азазель усмехнулся. Интересно, что пугает ее больше – заключение в камере или ее сокамерник. – Ба, – насмешливо добавил Абаддон, – неужели в наших рядах прибыло?! Никак это наш спаситель? – Зря ёрничаешь, – прошипел Азазель, пока стражник открывал замок, а Барбело прикрывала его со спины магическим щитом. Когда до его слуха донесся заветный щелчок, реакция его сработала молниеносно. Свидетели данного действия никогда бы не поверили в то, что минутой раньше этого воина буквально принесли сюда на руках. Определенно лицедеем Азазель был прекрасным, роль умирающего и сломленного удалась. А дальше… Как говорится: «око за око», отбросив Барбело в сторону ударом молнии, он уничтожил один из амулетов, давая возможность узникам выбраться из темницы. Стражник, что стоял к нему ближе всех попытался набросить на бунтовщика сеть, но что пара демонов могла сделать против рыцарей Ада?       Мгновением спустя захрустели кости. Своего соперника Абаддон разорвал в клочья голыми руками, и теперь его оторванная голова с противным шлепком упала на каменные плиты и покатилась вниз по лестнице, а черная душа стала пищей изголодавшегося демона. Азазель в этом отношении, что не говори, был куда гуманней, подарив противнику быструю смерть. – Где Люцифер? – спешно спросил Абаддон, подбирая с пола вражеский меч. – Все хорошо, – отозвался он, затаскивая бездыханное тело Барбело в камеру. – Убей ты ее, – брезгливо заметил князь гнева, – мерзкая подстилка… – Приговор ей вынесет Владыка. Нужно идти… Не успели они сделать и шага, как медленные хлопки эхом разнеслись по тоннелям, а сверху послышались тяжелые шаги. На стене заиграл сначала желтоватый свет факела, а потом появилась огромная танцующая тень, которая по мере спуска воина становилась все меньше. Беглецы замерли, затаив дыхание и секунда этого ожидания, казалось, растянулась на целую жизнь. – Браво! – прозвучал высокомерный, но в то же время мелодичный мужской голос. – Браво! Браво! Браво! – подхватило эхо. – Астарот, – совсем тихо прошептала Астарта, делая попытку вырваться вперед, но Абаддон ухватил ее за запястье, притянув к себе. – Я пришел допрашивать пленника, а тут такое побоище, – ногой он отпихнул шлем, лежащий на последней ступени, перешагивая через тело разорванного в клочья стража. – Жаль только, что усилия ваши были напрасны. Вам придется вернуться назад. – А ты заставь нас, – прорычал Абаддон. – Всенепременно!       Встав против них, демон выставил перед собой руки, отгораживаясь от противников магической стеной. И колдовство это было настолько сильным, что даже глаза его зажглись ярко-алым сиянием, а по венам на лице заструился красный свет. Азазель, встав против него, попытался оказать сопротивление, но как только его рука коснулась сгустка энергии, он издал такой душераздирающий крик, что даже эхо не отважилось его повторить. Астарот сделал шаг им навстречу, и вместе с ним подвинулась стена. Потом еще один и так до тех пор, пока узники не уперлись в серебряную решетку. – Астарот, послушай, мы еще можем… – прохрипела Астарта, пытаясь противостоять ему, но без кольца, направляющего ее силу, она лишь усугубила их положение. – Мы? – надменно переспросил он. – Нет никаких нас… больше нет. – Твоя сила – моя сила, – проговорила демоница. – Нас соединила Матерь. – Это уже не имеет значения. Пусть наша сила едина, но своей ты уже никогда не воспользуешься. За свое предательство ты будешь обречена до скончания веков гнить в этой темнице. – Она отступила к камере, впрочем, как и ее товарищи по несчастью, которые не в силах были противиться столь мощной магии. – Я больше не вернусь в эту клетку, – прошипел Абаддон. – Тогда ты умрешь, – напирая на них, отозвался Астарот. – Возможно, но тебя я прихвачу с собой. Раз ваши силы едины, половину я заберу, – повернувшись к Астарте, он нанес ей такой удар в грудь, что проломил кости, вырвав все внутренности. Демоница, захлебнувшись собственной кровью, опустилась на колени, взгляд ее помутнел и жизнь покинула тело, а Астарот, соединенный с ней ментальной связью ощутил такую дикую боль, что был уже не в состоянии поддерживать магическую стену. Голова просто раскалывались, будто сотни маленьких существ разрывали его мозг изнутри. Колдовство рухнуло, а вместе с ним рухнула и последняя надежда. Один мощный удар и голова величайшего мага всех времен слетела с плеч, навеки запечатлев гримасу невыносимого страдания на его лице. – Как ты узнал? – проговорил Азазель, задумчиво глядя на бездыханное тело Астарты, что стала им пусть и не верной союзницей, но помощницей в этой войне. – Желая приумножить свою силу, он связал себя с ней перед алтарем Тьмы. Потом он возжелал власть больше, чем ее, но эта связь не оборвалась. Логично предположить, чтобы ослабить его магию, нужно лишить жизни его половинку. – Но ты же ведь не был уверен в том, что это сработает. – Что ж, в этом случае ее смерть оказалась бы напрасной, – равнодушно пожал плечами Абаддон, отирая окровавленный меч обрывками ее платья. – Впрочем, я изначально не планировал оставлять ее в живых. Сначала она должна была стать разменной монетой, а потом – щитом. Что поделать – это война.       Князь гнева был прав. Это война. «Война» – самое страшное слово во всех трех мирах, означающее смерть и упадок всему. Она была кровожадна и ненасытна, требуя на свой алтарь все новых и новых жертв. А Абаддон был воплощением войны – ее лицом, если угодно. А потому от него не приходилось ждать милосердия. Однако то удовольствие, что отражалось на его лике в момент, когда он жесточайшим образом отнимал жизнь, заставляло нервный холодок пробегать даже по спине такого могущественного демона и опытного бойца, как Азазель. – Нужно идти, – отпихнув ногой коченеющее тело Астарота и за волосы подняв его голову, проговорил он. – Мир сам по себе не наступит. – Не тебе говорить о мире, брат. – И ты прав. Что же, тогда продолжим эту войну. С этой стороны темницы она кажется гораздо более интересной. Нужно освободить остальных – сейчас понадобится любая помощь.       Поднявшись тем же путем, они выбрались в большую галерею, ведущую в покои Люцифера. Стражи было не много, а точнее не много было тех, кто отваживался бросить вызов рыцарям, убившим правую руку нового господина. Фортуна была изменчива, постоянно играя с чашей весов. Если еще вчера победа Вельзевула не вызывала ни у кого сомнений, то сейчас все находились в мучительном ожидании, не спеша вступать в битву до того, как будет ясен победитель.

***

      Жертва Азазеля напрасной не оказалась. Пользуясь замешательством врага во время боя, Люцифер и Асмодей смогли спрятаться в одной из телег и беспрепятственно попасть в Черный замок. Спонтанный план оказался безупречен: энергия душ прекрасно маскировала магический ореол демонов, который могла почувствовать Барбело; изрядно потрепав предателей, дабы создать иллюзию отчаянного сопротивления, Азазель сдался, чтобы проложить себе путь в темницу и освободить союзников; отряды, напоенные успехом от пленения мятежного рыцаря, ослабили бдительность. Впервые можно было говорить о том, что удача им улыбнулась.       Выбравшись из своего укрытия, они поднялись вверх по хитроумно устроенным и известным, пожалуй, только Люциферу тоннелям, пока не вышли в одну из галерей, что вела к тронному залу, где ныне царила гробовая тишина. Зал, который всегда был заполнен десятками просителей, сотнями душ, рыцарями совета ныне пустовал. Лишь одинокие стражники, выстроившиеся вдоль стен, молчаливо ожидали момента смены караула. – Видимо корона оказалась слишком тяжелой, – усмехнулся Люцифер, – он едва ее примерил, а уже уклоняется от своих обязанностей. Что ж, если здесь его нет, остаются зал совета и покои. – Хотите разделиться? – Да. Я проверю зал… – Тогда я – покои. – В библиотеку, – видя огонек, мелькнувший в его глазах, проговорил Люцифер. – Вельзевул – это мое бремя. Я взрастил его силу, мне ее и отбирать. Ты говорил, что приказал Дандалиону найти заклинание, освобождающее Азраэль. – Да, мессир. – Так где же оно? – Асмодей замолчал. Судя по взгляду Люцифера, мысли боевого соратника для него тайной не были. Да… Владыка не знал того, что было написано в том письме – не мог знать, но в проницательности князю тьмы отказать было сложно. – Мы должны заполучить заклинание до того, как в списке Азраэль появятся наши имена. Если, конечно, они там еще не появились. – Да, – согласился Асмодей, направляясь к библиотеке. Люцифер был прав, Везьзевулу ничего не стоило натравить на них Ангела Смерти. И все бы закончилась раньше, чем началось. Пожалуй, за такое развитие событий стоило благодарить извечные грехи: гордыню, тщеславие, высокомерие и уверенность в себе. Вельзевул считал, что сможет победить собственными силами, а Азраэль была его вторым планом и способом обогащения. За это стоило сказать спасибо. К тому же, прибегни он к помощи смерти, другие демоны сочли бы его трусом.       Пройдя по узкому ответвленному тоннелю никем незамеченный Асмодей проскользнул в библиотеку с заднего хода. Лицом к лицу столкнувшись с очередным разочарованием – искать здесь было уже нечего. Перевернутые стеллажи, растерзанные книги и мертвые тела союзников усеяли мраморный пол; остатки некогда самой большой библиотеки черной магии догорали в камине, обращаясь в прах вместе с надеждой. – Вот, Дьявол! – прошипел он, возвращаясь в коридор. Нужно было двигаться, едва ли их визит сможет долго оставаться незамеченным. Остановиться, значит, умереть… ну или угодить в серебряную клетку вместе с остальными, что было стократ хуже смерти. Но куда ему идти? В зал совета или же… С одной стороны прямого запрета Люцифер не давал, хотя недовольство высказал вполне определенное; с другой – опочивальня находилась как раз по пути в зал, едва ли что-то изменится оттого, что он на минутку туда заглянет. К тому же, велика вероятность того, что и сам Вельзевул сейчас находится там. В этом случае, проверив кабинет, Люцифер явится туда сам. Логика налицо.       Путь по знакомым тоннелям занял не больше пяти минут, хотя самому Асмодею показалось, что он затерялся в лабиринтах времени. Нервы натянулись до предела, как струна виолы. Благо высшие, а точнее низшие силы позволили ему выпустить свой пыл на небольшом отряде стражников, заступающих на караул. Спустившись на этаж по винтовой лестнице, он вышел в небольшую галерею, проходя по кровавой дорожке под пристальным взглядом античных статуй, должно быть не так давно по этому коридору из опочивальни протащили мертвое тело. – Стой, кто идет? – сурово раздалось из темноты. У караульного, приставленного к дверям «королевской» опочивальни оказался неплохой слух. – С донесением к мессиру, – выходя на свет, ответил Асмодей. Среди караульных магов явно не было, едва ли кто-то из них сможет распознать в тщедушном демоне с личиной горбуна рыцаря, за которым охотится бо́льшая половина Ада. – Владыки здесь нет! – прохрипел он. – Убирайся отсюда. – Это даже к лучшему! – Остановись, иначе… – ухватившись за меч, начал воин, давясь собственными словами. В мгновение в коридоре стало так холодно, что лед выступил на стенах, расползаясь по полу. Стражник отступил на несколько шагов, но смертоносный холодок уже дарил его ногам ледяные поцелуи, буквально вмораживая в пол. За маленьким окошком, выходившим во двор, вспыхнуло пламя. Вот оно – защитное заклятие. Он применил магию и теперь все выходы из замка запечатаны. Собственно, он и не думал скрываться в этих тоннелях вечность. Зачем искать того, кто жаждет твоей смерти? Интересно, сколько времени понадобится Вельзевулу на то, чтобы его отыскать?       Тем временем страж, черпая силы в своем ужасе, сбросил с себя оцепенение, обнажил саблю и бросился на Асмодея, обратившись в ледяную глыбу в нескольких шагах от него. Второй караульный по всей видимости оказался менее отчаянным, в страхе вбежав в опочивальню и заперев за собой дверь. Князь блуда довольно усмехнулся. За этими нескончаемыми заботами он уже начал забывать это сладостное ощущение внушённого кому-то ужаса.       Пронзительный девичий крик, донесший до его ушей эхо чужой боли, мигом убрал с его лица улыбку. – «Жива», – пронеслось в голове. Мановением руки он распахнул дверь, раздался громовой грохот, и Асмодей медленно вошел в опочивальню.       Легкий полумрак приятно ласкал глаз, а вот картина кровавой бойни, от которой он уже начал порядком уставать, напротив отразилась на лице брезгливой гримасой. Кругом царила разруха: перевернутая мебель, прогоревшие свечи, кровавые лужи на полу. Но вокруг никого. На миг взгляд его замер на камине первородного огня, книгах разбросанных на столе. И… удар. Лезвие меча скользнуло в опасной близости от его уха, едва не отрубив. Пользуясь секундным замешательством Асмодея этот трусливый молодчик видимо всерьез вознамерился его убить. Да, страх перед смертью придает смелости даже самому малодушному зверю.       Князь плотского порока фыркнул и отшатнулся в сторону, прижался к стене, готовясь к прыжку, но тут же был вынужден уйти в сторону, уклоняясь от очередного удара. Противник плясал вокруг него, пытаясь подловить на неточности, но это ему явно не удавалось. Асмодей был слишком опытен. Играл с жертвой, в бою предпочитая холодную сталь магии. Он издевался, дразнил, позволяя приблизиться к себе, выматывал силы, готовый в любой момент убить. Но долго этому продлиться было не дано, когда враг истощил весь арсенал своих боевых уловок, Асмодей выхватил из-за пазухи кинжал, перехватив руку противника во время выпада. Остро наточенное лезвие скользнуло по ребрам, без проблем пройдя сквозь нагрудник из вареной кожи. Рыцарь быстро отступил, а его жертва застыла на месте.       Несколько секунд стражник не чувствовал боли. Что-то теплое щекотало его кожу, скатываясь по ноге вниз. И только увидев на полу капли вязкой винного цвета жидкости, он понял весь ужас происходящего. А еще через мгновение мука исказила его физиономию – пришла боль. Боль такая сильная, что хотелось кататься по полу и выть во весь голос. Асмодей ликовал, смакуя этот момент, как бокал хорошей настойки. Ноги стража подкосились, не выдержав веса тела, меч со звоном упал, и он замертво упал к ногам победителя.       Лязг железа, громом прозвучавший в тишине, заставил демона обернуться. Там, в самой глубине покоев подле камина виднелась массивная цепь. Но где была узница? Подойдя ближе, он заглянул за перевернутый стол, где от страха сжавшись в комок сидела Аврора. Асмодей смерил ее взглядом. Она была все та же, лишь изодранное в клочья одеяние, слой пыли и запекшейся крови на теле были свидетелями ее приключений. – Нет, пожалуйста, умоляю… пощадите, не надо, – вжимаясь в столешницу лепетала она, увидев уродливую тень, нависшую над ней. Удивительно, проведя столько времени в Аду, она все еще надеялась на то, что души́ демона может коснуться свет милосердия. Ну что за наивная глупость? В былые времена Асмодей бы приказал бросить ее в кипящий котел за такие недозволительные слова, оскорбляющие падших, но теперь эта вера почему-то пробуждала в нем чувства иного толка, родственные скорее уважению и пониманию. – Аврора, – присев на одно колено, произнес он, коснувшись ладонями ее щек. – Нет, не трогайте… не смейте! – от страха она зажмурилась, пытаясь вырваться, но столешница, которую она сделала своей защитницей, ныне преграждала ей путь. – Аврора, посмотри на меня, – более сурово проговорил он, но девушка будто отгородилась от него и от всего мира. – Не трогайте… оставьте! – он с силой сжал ее руку, девушка открыла глаза и печать ужаса застыла на ее лице. Не узнала. Она не узнала его за этой безобразной маской. Но секундой спустя губы ее дрогнули, и слезы потекли из глаз. – Повелитель, – едва слышно шепнула она.       Только одно существо во всем мире могло обладать такими глубокими изумрудными глазами. Можно было надеть на него любую личину, но пока она видела эти глаза, Аврора знала – это он. Поддавшись инстинкту, девушка прильнула к его груди, и Асмодей, к собственному удивлению, ответил ей тем же, зарывшись лицом в темные локоны. Они не виделись всего несколько дней, но прожили за это время несколько жизней: умирали и возрождались из пепла; томились в неизвестности, страдали, надеялись и теряли надежду, прошли сквозь смерть, чтобы встретиться на перекрестке междумирья. – Нужно уходить, – он зажал в кулаке цепь, с силой рванув ее на себя, кольца на его руке сверкнули, цепь засияла цветом раскаленного железа и рассыпалась. Демон подхватил девушку под руку, но Аврора будто вросла в каменные плиты. – Что? – нетерпеливо зашипел он. Женщины… нельзя с ними связываться. Непредсказуемые зверьки, когда надо торопиться они медлят, когда нужно подождать – лезут на рожон. Под его пристальным взглядом Аврора разжала ладонь, в которой напитавшись потом, кровью и еще невесть какой грязью Преисподней, лежал скомканный листок. – Что это? – То, за что Дандалион отдал жизнь! – проговорила она.       На миг на его лице отразилось восхищение. С выбором он не ошибся, и кто бы мог подумать, что столь хрупкое и незначительное на первый взгляд создание сможет сыграть едва ли не главную роль в величайшем спектакле всех времен. Выхватив страницу, Асмодей погрузился в чтение. Латынь он, судя по всему, знал прекрасно. Оно-то, в общем, и не удивительно, должен же демон понимать язык, на котором его будут пытаться изгонять. – «Te noc invoco mortem. Te in mea potestate de fige. Mune et an aeternum», – прочитал Асмодей. – Судя по всему он отдал свою жизнь напрасно. Это заклинание создает оковы, а не разрушает их. – Владыка Вельзевул сказал, что заклятие необратимо. – Этого не может быть. Тебе известно, где гримуар? – Он сжег его. Но если это ничего не значит, почему Дандалион заплатил за своей жизнью. –Асмодей еще раз перечитал заклятие. – «Все можно обратить, если пройти по тому же пути», – произнес он. – Мне кажется – это и есть ключ. Дандалион понял это и передал мне, надеясь, что мы сумеем его расшифровать. – Ключ… ключ, – раздраженно повторял он. – Дьявол дери этих алхимиков с их вечными загадками. – Загадка – это своего рода защита от недалекого ума и злого умысла. – Защищать надо было само заклятие, а не способ все исправить, – шикнул он. Аврора невольно улыбнулась, в сотый раз повторяя злополучную фразу эпиграфа. – А что если… там есть невидимое послание… в смертной жизни, чтобы скрыть от правительства некоторые операции, мы молоком делали пометки между строк. Мне нужен огонь.       Асмодей щелкнул пальцами, разжимая кулак. Прямо в ладони алым цветом распустился пламенный цветок. Его огненные лепестки трепетали при малейшем движении воздуха. Аврора некоторое время держала страницу над пламенем, а потом поднесла к свету. Постепенно между строк начали появляться стрелочки, поднимаясь от нижней строчки к верхней, а на самой вершине опять появилась все так же надпись: – «Все можно обратить, если пройти по тому же пути». – Это не может быть случайностью, – проговорила она. – Это все чушь. Блажь выжившего из ума старика, чью душу пожрали адские гончие, – с раздражением прошипел он. – Очень недальновидно с вашей стороны, теперь мы не сможем узнать у него истину. – Ах, простите, миледи, – с сарказмом, пропитывая каждое свое слово ядом, прошипел он. – Как-то не предусмотрели такой исход. У нас же тут курорт для грешников. И мы должны их холить и лелеять. – Нет, вы подумайте, только что он ей душу спас… хотя, положим, он спасал не душу вовсе, а собственные вложения. В эту ложь верить было приятнее, чем в наличие чувств. И вот она благодарность! Экая дерзость. Впрочем, Аврора и сама прекрасно поняла свою оплошность, прикусив язык. Все что-то вычитывала и высчитывала, пытаясь магию на математические формулы разложить. В сотый раз прокручивая в руках страницу, перевернув ее тыльной стороной. – Поняла! – вскричала она, вцепившись в руку Асмодея, чтобы не упасть, столь неожиданным и в то же время простым оказалось это решение. – Все ясно, как божий день. – От одного лишь упоминания о Боге Асмодей скривился так, будто его заставили целиком проглотить лимон. – Неужели и тут без него не обошлось?!       Аврора подняла на него янтарный взгляд. И это ж надо, помянуть имя Божье в этих стенах – для демона, будто пощечина. – Мой властелин, простите… – Говори, – оборвал он ее. Не время было до церемоний, приличий и наказаний. Сейчас он, видимо, был готов смирить свой гордый нрав, дабы получить ответ. – «Все можно обратить, если пройти по тому же пути» – это не загадка. Это рецепт. – Он все еще смотрел на нее непонимающим взглядом. Собственно, оно и можно было понять. Ему подобные были колдунами по рождению, им не нужны были магические книги и заклятия, чтобы вызывать бурю, возводить и разрушать города, читать людские сердца. Это все люди… люди со своей вечной тягой к изобретательству, богатству и бессмертию пытались взять под контроль силу им неподвластную. Это они пытались найти способ закупорить смерть, остановить время, обуздать высшие силы. Это они писали заклинания. Писали для себя. И то, что было очевидно человеку – демону сложно понять. – Чтобы обратить заклинание мы должны смешать все ингредиенты в обратном порядке, т.е. пройти в точности по тому же пути. Мы должны прочитать заклинание задом наперед. Это же так просто… – Асмодей не ответил, просто пробежал взглядом по списку ингредиентов для заклинания. – Нет… в текущих обстоятельствах это невыразимо сложно! – демон поднял руку, и в опочивальне поднялся ураганный ветер, захлопнувший массивную дверь, кровать задрожала и с мерзким скрежетом начала двигаться вперед, загромождая проход, рядом с ней встали стулья, столы боевая амуниция и статуи, лишь многочисленные стеллажи с книгами остались на месте. – Эти баррикады смогут нас защитить? – Да, – кивнул он, рисуя на стенах какие-то непонятные ей знаки, – секунд на тридцать.       Встав посреди освободившегося зала, огнем он очертил круг вокруг себя. Пламя поднялось такое высокое, что демон скрылся за его стеной, а когда оно угасло, на каменных плитах чернели выжженные символы. – Это магический круг. В центре него будет вершиться ритуал. – Но ингредиенты… – проговорила она. Асмодей взял в руку листок. – Сложно, – поднимая с пола поднос, произнес он, ставя на возвышение в центре круга. С лязгом вынув из ножен стилет, Асмодей резко, в три движения полоснул руку кончиком ножа, вырезая на коже неизвестную Авроре руну. Потекла кровь, отвратительной лужей разливаясь по плоской поверхности. – Там в ящике, – он кивнул в сторону небольшой тумбы, которая ныне подпирала дверь. – Возьми святую воду, серебро и терновую ветвь. – Аврора метнулась к тумбочке, доставая нужные ингредиенты. – Но откуда здесь это? – А как по-твоему Люцифер наказывает тех, кто впал в немилость? – при этих словах еще не до конца зашившие раны на спине, нанесенные божественным бичом, болезненно заныли. Асмодей выплеснул на поднос святую воду, которая буквально вскипела, смешавшись с кровью демона. Теперь понятно откуда взялось выражение о том, что кровь вскипела в венах. Видимо то же происходило с демонами, когда их обливали святой водой. Следом на поднос легла поломанная терновая ветвь. Асмодей взял в левую руку наконечник кнута. Священный металл обжог кожу, испуская едкий дымок, на лице демона отразилась гримаса боли, в руке запылал огонь – миг и тонкая струйка расплавленного серебра коснулась кипящего зелья, причудливой кляксой растекаясь по блюду. – Дальше – настойка аконита и сера. – Этого добра здесь хоть отбавляй, – усмехнулся демон, перетягивая обожженную руку клочком материи. – Собери пару унций.       Пока Аврора кропотливо отскабливала со стен серный налет, Асмодей достал небольшой графин с янтарной жидкостью, наливая полный бокал, который сразу же наполовину осушил, вторую половину выливая на поднос, а следом высыпая серу. – Рубиновая пыль! – прочитала Аврора, вопросительно глядя на демона. Лицо его исказилось в горькой усмешке и на стол лег стилет искусной работы. Ни без усилий сумев вытащить огромный рубин из навершия, Асмодей несколько раз ударил по нему рукоятью меча. Камень раскололся на несколько осколков, которые демон раздробил в труху, ссыпав на поднос. – Но где нам достать дыхание дракона, владыка? Нифелим, – она понурила голову, не зная стоит ли сейчас говорить демону о том, что его питомец мертв. Едва ли где-то по близости есть еще один летающий змей. – Дыхание дракона – это огонь! – он щелкнул пальцами и зелье вспыхнуло черным пламенем. – Перо архангела. – А вот это действительно проблема, такой святости тут не водится, – прислонившись к стене, он сполз вниз, обхватив голову руками. На несколько минут, несколько драгоценных минут воцарилась тишина. – Хотя… – демон подскочил так, будто седалищем ему были раскаленные угли, и подскочил к кровати, срывая полог. – Люцифер когда-то был архангелом, он единственный из нас, кто сумел сохранить здесь крылья, – объяснил Асмодей, видя недоумение на лице Авроры. Перерыв всю кровать, он сумел найти под матрасом черное, как смоль, перо. Пусть в нем и не осталось былой святости, но за неимением большего и оно было на вес золота. Перо опустилось в темноватое вязкое варево. – Остался только запретный плод. – Яблоко, – Асмодей иронично усмехнулся, – единственный ингредиент, который без проблем можно достать в мире людей, для нас недоступен. – А чистая жертва? – Дань Смерти, – пояснил Асмодей. – Добровольное и чистосердечное подношение собственной жизни. Что ж, эта партия проиграна.       Аврора опустилась на пол подле него. Столько усилий и все прахом из-за того, что они не смогли найти самое обычное яблоко – запретный плод и плод раздора. Сторонники Люцифера ценою собственных жизней старались освободить Азраэль потому, что сомневались в победе своего господина, зная, что Ангел Смерти отомстит тому, кто ее пленил, и теперь все эти надежды, все положенные на достижение этой цели жизни оказались напрасны. Из-за яблока. О, Господи! Это был конец, и Аврора читала мрачную решимость в глазах Асмодея. Он знал, что расправившись с Люцифером, Вельзевул придет за ним. И все кончится – не будет бессмертия души, для них откроется небытие. Негде скрыться, некуда бежать!       Аврора закусила разбитую губу, пытаясь решиться на разговор. Боязно… стыдно. Но с другой стороны, чего ей страшится, если через несколько минут все оборвется?! Она украдкой взглянула на Асмодея и по телу разлилось приятное томление. Кто бы мог подумать, что холод его глаз будет согревать ее душу в такой момент. Полная раздумий тишина повисла в воздухе, но ненадолго. – Владыка, в том моя великая беда и счастье, – наконец отважилась она. – Даже сейчас моё сердце велит мне находиться подле вас. Как и моя душа, оно целиком принадлежит вам: не потому что сорок лет назад я кровью подписала дьявольский контракт, а потому, что помимо воли оно так решило. Вам и распоряжаться им по своему усмотрению. Мне… хорошо и спокойно рядом с Вами, – последнее предложение далось девушке с трудом, ведь грешникам не положено испытывать радость, тем более в Преисподней и уж точно не положено говорить об этом с демонами. – Вы сделали меня рабыней, и я служу вам как умею… верой и правдой, не жалея души. – Женская ручка нежно сжалась на его ладони, словно бы не желая терять тепло прикосновения. Аврора опустила голову и сомкнула веки, готовясь произнести слова, жившие в ней все это время, и позволившие не погибнуть и не сойти с ума на протяжении долгих лет. – Я люблю вас, Владыка, – едва слышно прошептала она, сгорая от стыда, втайне умоляя неведомые силы украсть эти слова, но в тоже время, надеясь, что демон услышит их.       Асмодей услышал, смерив девушку взглядом. Другой демон, находись на его месте сейчас бы, опечалился. И действительно – гляди, какие трепетные речи девчонка говорит! Чему же тут радоваться? Ужель тому, что хорошую жизнь ей устроил? Но себе оправдание Асмодей все же нашел – специально на радость Авроре он ничего и никогда не делал. По крайней мере, ему так казалось... По крайней мере, до сего момента... И как вообще такое произойти могло? Словно проснувшись и осознав, где и с кем он находится, понял демон, что царившему здесь безобразию нет никакого оправдания. Нет, никогда он не понимал этой предсмертной тяги людей к откровениям подобного рода. Все же, даже такому эксперту в делах сердечных, как он, зачастую было сложно понять, чего хотят женщины. Особенно этот самый ужасный их тип, к которому, судя по ее взгляду, относилась мадам д’Эневер. Но стоило ли только Аврору винить в подобном? Ведь неспроста же девушка сейчас рассыпается в столь оскорбительных для демонского слуха словах? Значит, сам не досмотрел. Сам и виноват, раз пригрел девицу на своей груди. И главное, глупцом-то его назвать было нельзя. Понимал он многое, а видел и того больше, а потому не заметить изменения, год за годом происходившие с Авророй, не мог. Вот и слова ее теперешние, что сорвались с губ исключительно благодаря создавшимся вокруг обстоятельствам, вне сомнения, нарушили его собственное равновесие, но новостью не были. Хотя одно дело знать о столь деликатном факте, но совершенно другое – услышать его. А девчонка-то сидит и смотрит на него во все глаза, будто ответа ждет. Скажите на милость, и какое ей собственно сейчас дело до его слов, через несколько минут их вообще в живых уже не будет. «Ах, малышка Рори... столько лет подле демона живешь, а так и не уяснила», – подумалось ему.       Любовь – чувство разрушительное для падших, ведь не от любви они появились в мире (родители их такие добиблейские распри устраивали, что сотвори они мир в этот период – не пережил бы он ту войну), не от любви демоны питались, и не в ней видели свое предназначение. И вот тебе, как обухом по голове, девушка, готовая любить, терпеть и страдать. И все это ради него. Положим, страдать осталось ей не долго, но все же. Ведь полно в ней этого любовного безумия. И чего она ждет сейчас? Асмодей открыл было рот, чтобы сказать очередную подлость, отшутиться, съехидничать или сообщить, что ничего нового ему не сказали. Да так и не проронил не слова. Тьма Всемогущая, это ж надо было такому случиться, чтоб князю блуда сказать нечего было. Он-то привык своим красноречием блистать.       В душе Асмодей даже обругал себя, здраво рассудив, что молчание его происходит из-за неуместности возможных ответов, а точнее из-за банального нежелания обидеть Аврору. Ведь она ради него своей жизни не пожалела, не предала, не продала, а когда как не в войну ценить подобные качества? В общем, сошелся он на старой, как мир, истине: раз уж не в состоянии счастья подарить – то хотя бы не делай хуже. До тошноты человечная мысль – совершенно недопустимо для демона. Он в гневе своем так и закашлялся. Вот он треклятый закон подлости: сейчас был как раз тот момент, когда кто-то должен был ворваться в покои и прервать эту неловкую паузу. Но нет же, нелегкая видимо унесла и Люцифера, и Вельзевула в другом направлении. – «Бес тебя забери», – подумал демон. Всего три слова, но в них, видимо, он вложил весь смысл своих чувств к рабыне, будь она неладна. Кто ж тот бес, что должен ее забрать? Видимо, сам он и есть, ибо не готов был эту душу кому-то отдать. Возможно оттого, что свыкся. Возможно оттого, что полюбил. А кто ее, разницу-то, разберет?       И вот он, долгожданный удар в дверь. Где ж он был всего пару минут назад. И рад бы был Асмодей не слышать этих слов, так теперь их из сознания не выжечь. Так и крутился этот дрожащий голосок в памяти, ведь произнесенное всегда обладает некой магией, не зря всякая высшая сила предостерегает людей – мол «будьте осторожны с произнесенным». Асмодей поднялся. – Владыка, – все еще не выпуская его руки, произнесла Аврора, со слезами на глазах глядя на него. – Это запретный союз, – сознательно уводя глаза, произнес он, вставая против входа. Не должен воин с тяжелой душой идти на смерть, уж лучше оборвать все сразу, да и не мог больше вынести ее измученного янтарного взгляда, который только и молил о том, чтобы им дали еще немного времени понадеяться. Но у них не было времени, впрочем, надежды тоже. Еще один удар и баррикады с треском разлетелись, дверь слетела с петель и на пороге показался Вельзевул. Судя по виду его лучезарные доспехи прошли боевое крещение и теперь сплошь был покрыт сколами, вмятинами и свежей кровью. – Ба, какие гости! Да еще и в маскарадных костюмах, – Вельзевул расплылся в издевательской улыбке. – А я все думал, куда ты запропастился? – Тебя, я смотрю, тоже прилично разукрасили, – с не меньшей желчью в голосе произнес Асмодей. Проведя рукой перед лицом, он сбросил с себя чары, точно так же, как проснувшийся человек сбрасывает с себя завесу сна. Уродливый горбун ушел безвозвратно и на его месте стоял высокий темноволосый мужчина, облаченный в боевые доспехи. Меч его сверкнул в свете факелов, а потом и вовсе запылал священным огнем серафимов. – Давно я не видел тебя с этим мечом, ужель решил вспомнить ангельское прошлое? – Вельзевул метнул в сторону Авроры, которая до сих пор сидела в каком-то оцепенении, надменный взгляд. – Хотя это неудивительно… уйди с дороги. – Это вряд ли…       Вельзевул последовал примеру своего противника, обнажил меч и высокомерно отсалютовал ему. Что ж, добрый десяток минут у него действительно есть, едва ли Люцифер сможет раньше преодолеть его магические ловушки. Можно размяться.       Бойцы начали кружить по опочивальне, меняя стойки и позиции. Никто из них не спешил нападать первым, что говорило о высочайшем боевом навыке. Асмодей знал, что в битве равных по силам противников нападающий сразу теряет свое преимущество, если не успеет присмотреться к своему врагу и не изучит его манеру ведения боя. А дарования Вельзевула в деле ратном были ему практически неизвестны, ибо он, как и Астарот, предпочитал элегантную магию грубой силе. Так, в напряженной тишине, они кружили друг против друга несколько минут, и внезапно оба, одновременно, перешли в наступление. Звон мечей огласил опочивальню, десятки искр рассыпались по сторонам при каждом ударе. Это было великолепное зрелище. Мечи мелькали с неуловимой для глаз скоростью. Противники явно были достойны друг друга, и никто не собирался уступать.       Отступив на несколько шагов, Асмодей сбросил с себя тяжелый плащ и отстегнул чешуйчатые ламеллярные рукава, ибо они, будучи прекрасным украшением парадных доспехов и защитой, сильно отягощали в реальном бою. Пожалуй, стоило поблагодарить Вельзевула за то, что предоставил ему такую возможность.       Внезапно князь чревоугодия издал устрашающий клич с явной целью отвлечь соперника, занес меч над головой, пытаясь нанести сокрушительный удар. Асмодей отшатнулся, отразив атаку по касательной, повернулся, и поймав своего врага на движении вперед, ударил его локтем в челюсть, а затем, свершив полный поворот, нанес еще один удар. Противник успел отшатнуться, но языки ангельского пламени на мече оставили отвратительный ожог на его щеке. Взбешенный Вельзевул резко обернулся лицом к Асмодею, сплевывая на землю сгусток крови, и прошипел: – Да, мечник ты куда лучший, чем я – признаю. Придется сменить тактику. И раз уж тебе так хочется поиграть, я весь к твоим услугам. – Он занес над собой руку, по пальцам его заструилась магия, яркая вспышка озарила комнату, и Асмодей подвергся сокрушительному ментальному удару. Сияющий щит отразил этот удар, но мгновение спустя волшебные баррикады рухнули, и демон отлетел в сторону, впечатавшись в стену. – Владыка, – прошептала Аврора, бросившись к нему, но Вельзевул ухватил ее за запястье. – Видишь, милая, я говорил, что ты станешь свидетельницей моего триумфа. Вставай, мы еще не закончили, – глядя на Асмодея, пытающегося подняться, прошипел он, обнажив кинжал. – Надеюсь, ты не возражаешь? – Асмодей вытер тыльной стороной обожженной ладони пот со лба и вынул из ножен свой стилет. – Я тоже люблю двуручный бой, – улыбнулся демон.       В ход пошли кинжалы, и каким-то чудом бойцам удавалось блокировать ими удары мечей. События развивались стремительно. Они одновременно сделали ложные выпады мечами, одновременно блокировали их кинжалами – это была вершина ратного мастерства, настоящий танец смерти.       Как завороженная Аврора наблюдала за Асмодеем. Когда он взмахивал руками, передвигаясь с места на место, парируя и нанося удары, мощные мускулы напрягались и как живые ходили под его кожей. В каждом его движении читалась сила и смертоносная грация. Поистине, ангелы, даже падшие были безупречны, еще сохранилась на их ликах та божественная печать, что заставляла сердце трепетать в груди от одного лишь взгляда на них. А Асмодей в ее глазах служил истинным воплощением мужественности и был сложен почти, как Бог. И приговор этого «бога» до сих пор звучал у нее в голове. «Это запретный союз», – повторяла она заливаясь слезами. – Обреченная, безнадежная любовь, которая прекрасным цветком распустилась там, где ее не должно было быть. И вот итог: эти простые слова разбили её чувства, её надежды и желания – разбили ее сердце на мелкие осколки. А что собственно она ждала? Любви от демона? Нет, Преисподняя устроена иначе – ни демоны, ни их рабыни не имеют права на высокие чувства. А она осмелилась полюбить, вкусить запретный плод этого недозволенного союза, украла частичку счастья и вот оно – возмездие . Ее наказали горькой неразделенной любовью – еще одна пытка, самая ужасная из всех. – О, боги, вот оно, – прошептала она, пытаясь найти во всей этой разрухе заветный листок. – Куда же он подевался?       А битва продолжалась. Вельзевул попробовал мечом подсечь ноги противника, но Асмодей был настороже и вовремя перескочил через сияющее лезвие. Но не успели ноги его коснуться пола, как соперник по инерции врезался плечом ему прямо в живот, повалив вниз. – Нет! – прокричала Аврора, но крик ее потонул в металлическом скрежете. Ударившись о магический щит, меч Вельзевула задрожал прямо в руках, а следом пришла мощная ментальная вспышка, демон отлетел от поверженного противника на несколько метров, оглядываясь по сторонам. – О, Люцифер, ты как раз вовремя... успел к собственной казни! Вижу ты с собой привел зрителей, – он бросил презрительный взгляд на троицу воинов, стоявших за его спиной. – Азазель, Абаддон, Аластор, не ожидал увидеть вас так скоро, тем более не в кандалах. – Астарот мертв, – бросая к ногам Вельзевула голову поверженного демона, произнес Абаддон. – Советую сдаться, тогда тебе будет дарована быстрая смерть. Как и Мамону и Левиафану, которые как в воду канули. Трусливую же ты себе подобрал свиту. Но ничего, мы и их отыщем. – Где-то убыло – где-то прибыло, – равнодушно отбросив голову бывшего союзника в сторону, проговорил Вельзевул. – Рад, что вы все собрались здесь – не придется вас искать. Азраэль!       По комнате начал клубиться ледяной туман, Аврора почувствовала, как тревога и страх начали порабощать все ее существо. Вот они – скорбные предвестники Смерти. Люцифер не стал дожидаться пока холодной поступью в опочивальню войдет та, которую не сможет победить даже сам Создатель. Собрав все силы, что были дарованы ему Тьмой, он нанес удар. Огненный шар, напоминающий хвостатую комету, черпающую силы от его кольца, вырвался наружу, встречаясь с силой не менее грозной. Стена воды преградила ему путь, рванувшись вверх сотнями полупрозрачных столбов. Казалось, будто в огромных покоях внезапно забило множество фонтанов. Вода встретилась с пламенем, и клубы белого пара в одночасье заполонили комнату, скрывая сражающихся. Сколько длилось это противостояние сказать не мог никто, время будто остановилось, а участники этих событий – перенеслись в другую реальность. Вскоре в тумане вспыхнуло расплывчатое пламя, а потом еще одна вспышка, и еще одна. Это рыцари, соединив силу своих колец решили помочь своему господину, который уже явно дошел до своего предела.       Удар мощного взрыва сотряс опочивальню. Волна нестерпимого жара обрушилась на то место, где посланное Люцифером заклятие обрушилось на врага. Ослепительная, яркая вспышка чистейшего солнечного света пронзила ледяную гладь, в которую обратилась вода, разбив ее на осколки, высвободив неведомую силу, что отбросила рыцарей на несколько метров назад.       Аврора, нашедшая укрытие в магическом круге, так и не поняла, что послужило причиной яркой вспышки. Кто победил? Кто проиграл? Сквозь эту туманную завесу, соединившую в себе серную пыль, водяной пар и едкий дым было решительно ничего не видно. Лицо ей обожгло горячей волной. Девушка даже хотела закричать, но побоялась, что жар проникнет в нее и выжжет все нутро. – Владыка, – откашливаясь, проговорила она, но никто не ответил.       Сознание вернулось не сразу. Боль раздирала все тело. Но боль – это хорошо. Если больно, значит, еще живо. Асмодей отёр кровь с разбитой губы. Было нестерпимо жарко, стальная кираса сильно давила на грудь, а перед глазами роились черные точки. Полученные раны и ответные заклинания истощили его силы. Он судорожно вдохнул в себя воздух, тут же закашлявшись. Дышать было сложно. – Стихай, – прошептал он, собираясь с силами, чтобы развеять туман. Люцифер, находящийся ближе всего к эпицентру взрыва с разбитой головой лежал подле него, но судя по всему был жив. Абаддон, тяжело дышал, оперевшись на меч, но был невредим, как и Азазель безуспешно пытавшийся подняться, однако тяжелая кольчуга делала эти попытки по-черепашьи неуклюжими. Аластор, стоявший позади всех, и в ментальном бою в общем-то участия не принимавший, уже стоял на ногах, помогая Азазелю. – Что ж, приятно осознавать, что это не последний мой бой, – усмехнулся Абаддон, вставая подле потрепанных и истекающих кровью товарищей. Да так и застыл, увидев перед собой холодный взгляд Азраэль. – Вот, дьявол, я что опять мертв? – Нет пока, – отозвался Люцифер. – Она ждет приказа. – Словно живая, но недвижная статуя Смерть стояла перед ними, в одной скованной руке держа меч, в другой косу, ибо даже в смерти каждый должен был получать по заслугам. – Но если она до сих пор скована, значит, он еще жив? – осмелился предположить Аластор. – Быть не может. Мы обрушили на него всю силу Матери.       Подняв меч, Асмодей сделал несколько шагов вперед, мимоходом встретившись с взглядом Авроры. Девушка была напугана, лихорадочно прижимая к себе поднос с зельем, но была цела. И то удача. В том месте, где сила магического удара достигала своего апогея все еще стоял столб пара, обжигающий лицо. Ноги его не желали идти вперед, будто налившись свинцом, но инстинкт вел демона против воли. Он сделал несколько шагов к белоснежной завесе. Кругом все шипело и булькало от испаряющейся влаги. Когда до цели оставалось несколько метров белесая стена неожиданно спала, являя Асмодею результат их магической атаки.       Дыра, выдолбленная в полу магическим ударом, сначала заставила демона отшатнуться. Но потом среди руин, грязных луж и пепла он увидел поднимающуюся фигуру. Глаза его расширились от ужаса. Золотые доспехи Вельзевула все еще сияли в неровном свете огня, хотя его величественный плащ изрядно потрепался в битве, лицо «нового мессира» исказилось в победоносной улыбке, прочитав недоумение на лике врага. – Он жив, – пятясь назад, произнес Асмодей. – Конечно жив, – одним прыжком преодолев расстояние в несколько этажей, проговорил Вельзевул. – Не для того я тысячелетиями готовился к этой битве, чтобы так умереть. Что ж, весьма внушительный удар, теперь мой черед.       Он взметнул руки над головой и первородный пламень вырвался из камина, окружив его стеной, которую не могла разрушить никакая магия, ибо огонь этот – искра сотворения мира – непобедимая сила поглощающая энергию. – Невозможно! – проговорил Азазель, пятясь назад. – Как? – Ты мог сорвать мою печать, но первородное пламя хранила еще и печать Господа, лишь ангельская рука могла снять ее, – проговорил Люцифер. – Никто на небесах не пошел бы на такое. – На небесах – да, но ангелы есть даже в Аду!       Вельзевул взглянул на Асмодея, зажав ладонь в кулак. В тот же миг демона скрутило так, что он упал на колени, издав душераздирающий стон. Казалось не только тело его, но и душу раздирают на части невидимые чудовища, голубоватое сияние зажглось в его груди, поднимаясь по горлу и тонкими петельками дымка, вырываясь изо рта, обратилась в серебровласого ангела. – Нуриэль, – задыхаясь, прошипел князь блуда, схватившись за грудь. – Будь ты проклят мерзавец, как тебе это удалось? – О, мой друг, все гениальное просто. Ты так неистово хотел обвинить Абаддон в воровстве душ, что сделал множество ошибок. Уже когда ты решил собрать всех рыцарей на карточный вечер я понимал, что ты задумал неладное. Знал я и о том, что незадолго до этого ты побывал в Чистилище, ведь уже тогда на страже врат стояла моя Азраэль. Так что не сложно было сложить мозаику. Я сумел отловить твоего зверька, когда он явился ко мне за учетными книгами. А дальше передо мной встал вопрос: убить его или же подарить то, чего он жаждет больше всего. Но его смерть не принесла бы мне никакой выгоды, напротив, преждевременно раскрыла все карты. А вот жизнь… это был уникальный шпион, сумевший проникнуть не в дом врага, но в его душу. Мы заключили сделку. – Ты подложил книги. Вот отчего они были подозрительно идеальны… Но как тебе удалось сокрыть от меня свои мысли и намерения? – глядя на Нуриэля, произнес Асмодей. – О, это опять же не его заслуга, а моя магия: после каждого визита наш друг забывал о наших разговорах, являясь на мой зов, пока ты спал. Он оберегал тебя, пока его жизнь была неразрывно связана с твоей, но это в прошлом. Сейчас по сути он не помнит ничего из того, но я все же выполню свои условия сделки. – Это он предал нас? Он сообщил тебе о перевоплощении, и ты напал на караван? – Асмодей буквально испепелял своего противника взглядом. – Каюсь, – усмехнулся демон. – Что ты ему посулил? – А о чем может мечтать ангел, заточенный в Аду? О свободе, о небесах, о прощении, искуплении и спасении. – Но ты не властен вернуть его обратно. Ему больше нет там места, – проговорил Люцифер. – Я могу многое, – произнес Вельзевул, доставая небольшой флакон с ангельской благодатью. Нуриэль сделал несколько шагов вперед, но Асмодей остановил его. – Дьявол не может подарить спасение – это ложь. – Я могу подарить ему независимость, собственное тело и возможность покинуть Ад после тысячелетий заточения в твоей тушке. – Нуриэль вырвался из хватки Асмодея, переступая через стену первородного огня. – Прими это в дар за твои заслуги, – Вельзевул протянул ангелу флакон с благодатью, другой рукой всадив ему кинжал в сердце. Нуриэль захрипел, кровь брызнула у него изо рта, а сосуд со звоном упал на пол. – Твой хозяин был прав – Дьявол не прощает, а ты не явился на мой зов перед битвой у Ахерона, не потрудился сообщить об их трюке с переодеванием. Этого я не забуду. – Сделав глубокий вдох, Вельзевул втянул в себя его душу, бросив иссушенное тело к ногам. – Теперь ваш черед. Азраэль, забери их!       Он одновременно поднял руки вверх и стена первородного пламени двинулась вперед, заставляя рыцарей отступать. Ни одна их ментальная атака не могла увенчаться успехом, ибо огонь поглощал энергию, обращая ее против нападающих. Все что им оставалось, это из последних сил сдерживать пламя, но продлиться долго это не могло.       Первым огонь пожрал Аластора – единственного, кто не мог защитить себя магическим щитом. Издав крик, демон запылал подобно факелу, а кожа его пузырилась и обугливалась до тех пор, пока не обратилась в прах. Тем временем Азраэль, пройдя сквозь магический щит, остановилась против Азазеля. – Никто не может победить Смерть, – тихо произнесла она. Очи ее сияли, словно звездная ночь, гипнотизируя и лишая воли. Казалось, демон перестал осознавать себя, почти ангельская улыбка осветила его лицо, глаза сомкнулись, и Азраэль коснулась его губ. Поцелуй был нежный, почти невинный, несущий бесконечную негу. Но стоило им разомкнуть уста, Азазель замертво рухнул к ее ногам под безумный смех Вельзевула. – Очень благородно! – проскрежетал он. – Какая прекрасная кончина. – Смерть может быть милосердна, – ответила Азраэль, обратив свой взгляд на Абаддон. – Э, нет милая, – усмехнулся князь гнева. – Второй раз я не куплюсь на твои очаровательные глазки и нежные поцелуи. – Значит, умрешь от ее меча! – крикнул Вельзевул. – «Munretea na te enum. Egif ed etatsetop aem ni et», – громом над всеми возвысился голос Авроры, заставивший душу Асмодея сжаться от мучительной тревоги. Она разгадала последние компоненты необходимые для заклятия, догадался и он. И собственные слова, подаренные ей вместо прощания, теперь разъедали его изнутри. Не яблоко нужно было положить в дар Смерти, замысел был более жесток и изощрен, ибо запретным плодом стала ее любовь к Асмодею, а чистой жертвой – бессмертная душа. Даже после того, как демон отверг ее, она не обозлилась, не возненавидела, не возжелала мести – она положила единственное, что у нее осталось на жертвенник Азраэль ради того, чтобы жил он. Но разве достоин он был этой жертвы? – «Metrom ocovni con et», – закончила она, выплескивая зелье в открытое пламя. – Я освобождаю тебя! – проговорила Аврора. – Азраэль, убей ее, – скомандовал Вельзевул. – Бесполезная жертва, девочка. У тебя нет такой власти.       Ангел смерти отступила от Абаддон, взглянув на свою неудавшуюся спасительницу. Но Аврора оказалась смелее, чем виделась сначала. Она не отступила, подобно Азазелю, напротив, неотрывно смотрела в глаза Азраэль. И не было в этом взгляде страха, скорее немая мольба. Но молила она не о спасении своей души, даже сейчас она просила за тех, кто был не достоин этого. Великодушие во всем своем величии.       Асмодей застыл. За свою жизнь он получил все, что могла дать ему вечность, но ныне чувствовал себя потерявшимся, отклонившись от знакомого пути. Мир растерял все, чем пленял когда-то. Он стал пустым. И ему открылась та истина, которую можно узреть лишь перед ликом смерти. В момент исчезло все — мнение окружающих, гордость, ненависть, законы, страх поражения. Осталось лишь то, что было действительно важно. Как никогда отчетливо он понял, что в этот момент готов отказаться от могущества и бессмертия, чтобы не позволить Азраэль утащить душу Авроры в небытие. А вместе с этой истиной явилась и другая, которую, находясь в постоянных метаниях между чувством и долгом, он не мог разуметь. У Авроры действительно не было власти освободить Азраэль, ибо в жертвенности ее душа не знала себе равных, а «чистая жертва» должна была быть исключительной. Ее должен был возложить на алтарь тот, кто от природы не склонен к благодеянию.       С ловкостью, которой сложно было ожидать от закованного в сталь и израненного существа Асмодей вскочил в центр магического круга, выталкивая Аврору за пределы ореола прямо перед носом Смерти. — «Munretea na te enum. Egif ed etatsetop aem ni et. Metrom ocovni con et», – прочитав заклятие задом наперед, он прильнул к губам Азраэль до того, как окружающие смогли осмыслить происходящее. В тот же миг демон почувствовал, как потяжелели его веки, а силы начали покидать тело. Не было ни боли, ни страха была лишь приятная темнота, в которую погружаешься в преддверии сна. Лицо его побледнело из под кожи выглянули почти черные вены, ноги подкосились, и он начал оседать. – Властью своей освобождаю….       Закончить Асмодей не успел, ибо жизнь покинула тело, а до слуха, будто откуда-то издали донесся знакомый девичий голосок. Маятник времён остановился. Все правильно. Так и должно было быть. В ту секунду не было раскаяния, только ни с чем не сравнимое чувство свободы. Будто с небес, преодолев земную твердь и магические стены, в замок ворвался золотистый столб света, укрыв Азраэль, послышался заветный щелчок, и оковы с отвратительным лязгом упали на камень. Она пошатнулась, но все же устояла на ногах. – Свободна, – проговорила Азраэль, отирая запястья. Ее холодный взгляд лег на недавнего тюремщика, и приговор ему был подписан. – Нет! – закричал Вельзевул. Триумф в его глазах сменился страхом. Он попятился назад, но бежать ему было некуда. И даже первородное пламя не могло стать ему защитой. Смерть нельзя было победить, от нее нельзя было спрятаться. И в этот раз смерть не явила милосердия, сначала наполнив его разум безумием и невыносимой болью. Демон попятился, теряя контроль над пламенем, падая на колени. Заключив огонь в тисках своей магии, Азраэль заставила его обступить Вельзевула со всех сторон, медленно убивая собственным жаром, заставляя демона корчиться от невыразимой муки в объятиях первородной стихии. Когда же эта игра ей наскучила, она оборвала его часы, но то был не поцелуй, дарящий приятную истому и покой, то была коса – хранившая боль и позор до самого последнего мгновения. Мертвое тело распласталось на полу в луже черной крови, а душа отлетела на пустошь, где долгие годы ее будет пожирать первородная стихия.       Азраэль оглядела лежавшую в руинах опочивальню. Воистину, такое зрелище можно увидеть не каждое тысячелетие. Давно она не пожинала такую богатую жатву. Четыре рыцаря Ада за один присест: Астарот, Асмодей, Вельзевул и Азазель. – Ты свободна и должна покинуть мой замок, – проговорил Люцифер, поднимая с пола страницу с заклинанием. – Больше никогда и никто не посмеет надеть на тебя оковы. – Страница вспыхнула в его руках, под слоем пепла хороня страшное знание. – Да будет так, – вложив в ножны меч судьбы, Азраэль направилась к выходу, бросив мимолетный взгляд на девушку, проливающую горькие слезы над телом возлюбленного. Застывшее время начало оттаивать. История двинулась дальше, изменив предначертанный путь. Этот бой не должен был завершиться победой Люцифера, уж кто-кто, а Смерть знала это наперёд, однако произошло то, чего не сумела предвидеть всевидящая судьба. Кто бы мог подумать: чистая жертва, – она усмехнулась, рассматривая Асмодея. – Бог любит троицу, – проговорила она, повернувшись к Люциферу, не обращая внимания на то, как передернуло его лицо при упоминании о Всевышнем. – И я заберу троих, – она зажала в ладони кулон, который едва вспыхнув, выпустил темный клубящийся дымок души. – Истинная жертва всегда бывает вознаграждена. Жизнь за свободу – я возвращаю долг. – Дым закружил над мертвым телом. Неожиданно, напугав Аврору до полусмерти, Асмодей раскрыл глаза и сделал вдох, вбирая в себя дар Азраэль. – И все же, Смерти не место в моей обители! – выступая вперед, произнес Люцифер. – Уходи. – Азраэль ничего не ответила, растворяясь в сероватой дымке. Закон сей непреложен – смерти не место среди живых.       Подняв свой меч, Люцифер вышел на балкон, который в этот момент осветило предрассветное сияние Венеры. Воздух наполнил его легкие, а глаза воззрились куда-то вдаль. Несколько секунд он молчал, а потом лезвие его меча сверкнуло в золотых лучах, перерубив знамена Вельзевула. Бесформенным тряпьем они упали на площадь перед невольничьим рынком. И голос, подхваченный ветром, на всю Преисподнюю возвестил об окончании войны. – Вельзевул пал!