Я тебя приворожил!

      Это было крайне неожиданно для Франциска. Он, конечно, понял, что если приворот сработал, то поведение Артура может измениться. Но Бонфуа все равно удивился, когда, стоя вместе с Керклендом в очереди на кассе в супермаркете, тот взял его за руку. -Ты чего делаешь? - занервничав, спросил Франциск, но руку выдернуть не пытался. -Мне показалось, что твоя рука слишком тяжелая, и я решил тебе помочь ее держать, - чуть помедлив, несвойственно для него улыбнулся Артур.       "Действие приворота меняет его характер..." - подумал Франциск, сжимая руку англичанина. - "Нравится ли мне это?"       В последнее время Артур стал более покладистым и спокойным. Он больше не реагировал так же резко на выходки Бонфуа, как раньше. Сейчас Франциск мог спокойно сказать что-нибудь пошлое, положить свою ладонь на его колено или задницу, мог приобнять за талию... А реакция Артура на это все: щеки покрывались густым румянцем, и невольно вырывался нервный смешок. В другое бы время он бы набросился на Франциска с кулаками и ругательствами. Сейчас же Артур относился к этому слишком спокойно. Франциск не мог с уверенностью сказать, что ему нравится это.       Но, тем не менее, прикасаться к Артуру и не получать отрицательной реакции было в некотором роде приятно. Ему нравилась близость к нему, которую мог получить сейчас. Можно пользоваться покладистостью Керкленда и не начинать новые ссоры. И от того, что не очень-то и нравится, можно находить выгоду. -К тебе же теперь, да? - спросил Артур, когда они вышли из супермаркета.       Франциск кивнул, и они пошли, все так же держась за руку, по направлению к его дому, болтая о всякой ерунде.

***

      Наконец-то они пришли домой к Франциску. Там они, к огромному облегчению Артура, перестали держаться за руки. Неоднократно он уже проклинал сам себя и этого француза за эту идиотскую идею притворяться, что долбанный приворот сработал. Надоело то, что Бонфуа только и делает, что отпускает в его сторону похотливые шуточки, постоянно лапает и обнимает его, а Артур не может, как минимум, наорать на него. И это безумно раздражает Керкленда и вызывает невероятное желание надрать задницу наглому французу.       Сейчас они будут смотреть фильм, при котором они просто будут есть попкорн из одной тарелки. Хотя Франциску опять может взбрести в голову полапать Артура. Но к этому он уже немного привык и может практически не обращать на это внимание, хотя все равно раздражается. Осталось просто дождаться конца фильма, и потом он сможет пойти домой, туда, где не будет общества этого извращенца.       Бонфуа включил фильм, сел на диван рядом с Артуром и поставил рядом на столик попкорн. В первые десять минут Франциск не предпринял никаких попыток домогательства до Керкленда, и тот позволил себе расслабиться, практически лежа на диване и мгновенно разленившись. Артур протянул руку к тарелке с попкорном, но, не дотянувшись, обессиленно уронил ее.       Франциск, улыбнувшись, взял тарелку в руки, достал из нее один попкорн и поднес его ко рту Артура, произнеся: -Впусти в свой ротик попкорн, - улыбнулся Франциск, пытаясь протолкнуть зерно в рот Керкленду.       Поняв, что Бонфуа не отстанет, Артур приоткрыл рот и позволил Франциску засунуть туда попкорн. После этого француз вновь сунул Артуру в рот зерно попкорна. Оба полностью отвлеклись от фильма. Один думал только о том, как кормить другого, который, в свою очередь, думал только о том, как бы послать первого и не разрушить его мнение о том, что приворот сработал.       Увлекшись своими размышлениями, Артур уже не замечал, как открывал рот, чтобы Франциск кормил его. И поэтому он несколько удивился, когда вместо уже привычного попкорна в его рот попало что-то другое. Опомнившись, Керкленд попытался понять, что произошло. И когда он осознал, что Франциск делает, Артур крайне удивился. Он, конечно, знал, что Бонфуа извращенец, но чтобы полезть к нему целоваться... Этого Керкленд никак не мог ожидать.       На несколько минут обескураженный Артур позволил себе бездействовать. И за это время он понял, что Франциск невероятно хорошо целуется. Слишком хорошо, чтобы попытаться оттолкнуть. Утонув в получаемом удовольствии, Керкленд, полностью перестав думать, начал отвечать на поцелуй. Бонфуа целовал умело, и сразу было видно, что целовался он очень часто. Если бы этот поцелуй произошел в других обстоятельствах, то Артура бы совершенно точно бы взволновал этот факт. А сейчас ему по какой-то причине стало все равно, и он просто позволил Франциску целовать себя, посасывая его губы и блуждать по его рту языком.       Здравый смысл проснулся только тогда, когда поцелуй прекратился, а Франциск в ожидании уставился на него. Поморгав, Артур тоже уставился на него, медленно осознавая, что только что произошло.       "Франциск здорово целуется..." - подумал Керкленд, вглядываясь в его лицо. - "Стоп. Почему я позволил ему целовать себя? Почему не оттолкнул? Почему не пытаюсь прибить его сейчас? Почему это вообще произошло?! Гребаный извращенец! Для чего он это сделал? Черт! Для чего он вообще решил приворожить меня?!"       Спросить прямо Артур не решился. Вместо этого он сделал то, что нужно было сделать с самого начала. Со всей силы толкнув Бонфуа, Керкленд рывком поднялся с дивана и, не сказав ни слова на прощение, выбежал из квартиры француза.       Артуру не давало покоя то, что Франциск в последнее время слишком странно себя ведет. То приворожить пытается, то целует. А дальше что? В постель потащит? И с чем это вообще связано? С тем, что он самый обыкновенный извращенец, которому все равно с кем и когда? Или под этими действиями стоит что-то еще?..