Виски довоенного разлива

      Разбирая рюкзак у себя в кубрике, Анна выложила из него мягкий свёрток, обёрнутый в газету — подарок для скриптора Хейлин. Всё это время Выжившая испытывала чувство вины перед маленькой преданной женщиной, доверившей ей тайну местонахождения Данса вместе с его жизнью. Официальная версия гласила, что синт Данс казнён, и большинство членов Братства отнеслись к этому с пониманием. Но Хейлин. Анна видела, как та избегает их встреч даже на Придвене, старательно обходя стороной все места, где она могла появиться. Анна видела то разочарование, что поселилось во взгляде скриптора, особенно огорчавшее Выжившую. Лучше бы та злилась открыто, чем вот так, поверив и смирившись, отводила взгляд.       Старейшина Мэксон, в кои веки пребывавший в отменно хорошем расположении духа, дал своим людям возможность отдохнуть и отпраздновать два события одновременно — победу над Институтом и новый год. Прошлый, для Анны, новый год она встречала в довоенном Бостоне, при запечённой индюшке, красиво упакованных подарках и с шампанским, которое так любила. Следующий новый год, двести лет спустя, на ужин в Бостоне подавали тот же отвратительный виски, что употреблял Мэксон, и пиво, сваренное из бритвозлака, а на жаркое, вместо румяной сочной индюшки, на этот раз было суховатое браминье мясо с тошкой.       С упаковкой подарка Анна возилась долго. Пыталась найти в руинах магазинов целлофан, который, по идее, должен был просуществовать ещё лет двести, но, увы, не вышло. Всё давно превратилось в хлам. Бостонская газета, относительно чистая, старательно разглаженная и перетянутая ленточкой из нещадно порванного, для этого случая, подола белого халата. Выглядело всё относительно свежо, и Анна с удовлетворением прижала подарок к груди. Будь что будет, но Хейлин заслужила право знать, что Данс жив.       Она разыскала Хейлин в казарме, Риз сидел рядом, ждал, пока напарница зашнурует ботинки. Анна приложила палец к губам, умоляюще сдвинув брови. Одними губами попросила: «оставь нас». Риз скрипнул матрацем, с сомнением покосившись на Хейлин, но встал. Вышел, пренебрежительно задев Анну плечом.       — Скриптор Хейлин, — окликнула Анна девушку, и сердце её сжалось от того, как та замерла в неудобной позе.       Хейлин разогнулась, не глядя на Выжившую:       — Да, паладин.       — Хейлин, — Анна старалась говорить как можно мягче, — у меня для тебя подарок, обещай мне хотя бы взглянуть на него.       Скриптор села ровно, и Анна увидела, как трясется у неё челюсть, то ли от негодования, то ли от обиды: на тонком выразительном лице Хейлин всё сменялось слишком быстро.       — Паладин, — сухо и сдержанно заговорила девушка и Анна поняла, что та едва сдерживается, — вам лучше уйти.       — Пожалуйста, — Анна согласна была терпеть любое обращение, — просто посмотри. Потом всё мне выскажешь, что посчитаешь нужным.       Анна положила свёрток на колени Хейлин и отошла к двери, приперев её плечом, чтоб никто не вошёл и не потревожил их. Хейлин сжала ладонями бумагу, прорвала пальцем в газете дыру, машинально отогнула край и, словно не веря, пригладила кусочек обратно. Потом потянула за ленту, развязывая до смешного корявенький бант упаковки. Аккуратно разогнула одну сторону, потом, чуть замерев, вторую и едва слышно ахнула.       Анна сжала кулаки, стараясь унять дрожь в руках.       — Только один, — Хейлин погладила пальцами ткань свёрнутого платья, будто это было живое существо, — человек, — она сглотнула, тряхнув головой, — знал, что мне очень хотелось иметь такое платье.       Хейлин подняла глаза на замершую у порога Выжившую, та кивнула.       — Но, как это возможно? — И без того большие глаза скриптора стали просто огромными, а в них задрожали в свете тусклых ламп навернувшиеся слёзы. — Он тебе рассказал, да? Когда? — Она требовательно встала с кровати, прижав к груди нежно-розовую ткань. — Когда был жив?       Хейлин плакала, разрываясь между надеждой на желаемое и действительностью, которую знала.       Анна кивнула:       — Да, сказал, ты поймёшь, и мне не придётся ничего объяснять. Еле нашли у торговцев твой размер.       Анна прикрыла рот ладонью, понимая, что сама сейчас разрыдается, глядя на скриптора.       Хейлин шагнула ближе к Выжившей и обхватила её так, чтоб их шёпот никто не мог услышать.       — Скажи мне это, скажи.       — Два дня назад, — Анна сжала Хейлин в ответ. — Мы купили это платье два дня назад.       Конечно, они столкнулись со Старейшиной у столовой — две нарядные весёлые леди и хмурый, несмотря на праздник, Мэксон. Хейлин вытянулась в струнку перед угрюмой дублёнкой, но стереть с лица счастливое выражение не смогла. Анна внутренне приготовилась взять огонь на себя, но тоже улыбалась, не таясь.       Мэксон смерил женщин взглядом, словно прикидывал что-то в уме, потом кивнул скриптору.       — Хейлин, свободна, хорошего праздника, — и повернулся к паладину, усердно кусавшей губу, чтоб хоть как-то стереть улыбку, согласно напряжённому моменту.       Дождавшись, пока Хейлин отойдёт, Старейшина прищурился на Анну:       — Сказала ей, да?       Паладин только вздохнула в ответ:       — Ничего от тебя не скроешь.       Теперь уже вздохнул Мэксон.       — Я был бы никудышным старейшиной, если бы не знал, что творится с моими людьми и чего от них можно ждать. Вы пару месяцев даже не смотрели друг на друга, а тут вместе, нарядные, — он окинул взглядом блестящее платье Смит, задержавшись взглядом на декольте, — сияете, словно два светящихся гуля на мою голову.       Анна пыталась понять, шутит он или всерьёз собирается её отчитывать, но кроме щетины и сухих губ Артура увидеть ничего не могла.       Мэксон заложил руки за спину, покачался с пятки на носок, размышляя.       — Придётся отослать её в Цитадель, — протянул он, наслаждаясь тем, как вытянулось в тревоге лицо Анны. — Или в разведку, подальше, чтоб она не растрепала никому.       — Она никому не скажет, — перебила Выжившая, уже не на шутку опасаясь за судьбу скриптора. — И вообще это я виновата, — заторопилась она, — я рассказала.       — Ты нарушила мой приказ, — разгневался Мэксон, надвигаясь на Анну. — Я говорил тебе, что буду спрашивать вдвойне строже?       — Да, сэр, — в отчаянии выдавила из себя Анна, теряясь окончательно и зачем-то прикрывая глаза. Вот и закончился праздник, не начавшись.       — Я понять не могу, за кого ты меня принимаешь? — неожиданно спокойным тоном у самого уха произнёс голос Мэксона, от которого в очередной раз по спине несчастной Анны побежали мурашки. Она открыла глаза и снизу взглянула на Старейшину, снова увидев лишь подбородок и щёку, в отрастающей щетине. Прислонилась виском к этой роскоши и вздохнула.       — Паладин Данс давно рекомендовал её к повышению, — Артур сжал плечи Анны пальцами, отрывая от себя, — и я ценю его профессиональное мнение, несмотря ни на что. Хотел объявить сегодня, теперь даже не знаю.       Тон у Мэксона в конце вышел таким издевательским, что Анна невольно надула губы, пока Старейшина выглядывал что-то на её лице. Почему-то он всегда оказывался старше, чем она думала о нем.