***
Часть 2: Довоенное время. Когда из Альбиона… «нет», — пренебрежительно поправила себя Генриетта, из Реконкисты. Так вот, когда из Реконкисты пришел договор, часть наследной принцессы Генриетты была очень рада. Ведь тогда в бой против мятежников не надо будет посылать её лучшую подругу, а также её Гандалфра. Луизе должно беспокоиться о школе, о своем взрослении, о юношах, платьицах на бал, а уж не об этом хаотичном беспорядке, который сейчас царствовал в Халкегинийской политике. Генриетта уже и так слишком многое взвалила на Луизу; она был уверена, что просьба её лучшей подруге детства сражаться и умереть ради Тристейна переломит что-то внутри. Однако большая её часть была возмущена. Они просят мира и требуют узаконить их, в то время как Уэльс, законный правитель Альбиона, находился постоянно рядом с ней, и зная, что Тристейн — последняя угроза к их независимости? Те же губы, что приказали убить единственного любимого ею человека, с позволения которых погибли сотни невинных людей, вина которых была лишь в лояльности законному правителю, посмели вновь как ни в чем не бывало строить ей улыбочки. Плевать на то, что они нарушили Версальские Соглашения и свершили военное преступление, что совершили переворот и убили короля. Они имели наглость заявиться в Тристейн и просить мира, что, откровенно говоря, просто вывело Генриетту из себя. Но больше бесило то, что она ничего не могла поделать. О да, Генриетта была в ярости ещё и от дерзости того Кромвеля и его соратников. В Тристейне у военной структуры не было особенного авторитета, поскольку существовала лишь небольшая армия и несколько рыцарских орденов. В крайнем случае, конечно, можно было мобилизовать значительную группу гражданских во главе с необстрелянными дворянами и парой юных Магов, которые выросли на дедовских историях о войне. Вот почему, несмотря на раздражение, Генриетта поняла, что должна принять предложение и отнестись к Аль… к Реконкисте серьёзно. В качестве своего первого серьёзного выступления на благо будущего Тристейна (что было своего рода тестом и неким искривленным подобием подготовки), она должна была действовать только в интересах государства, а не так, как велит ей сердце. Именно по этой причине в назначенный день подписания договора, Генриетта сидела в окружении своих самых доверенных советников, а также тихо дымящего трубкой Уэльса. Все они, рассевшись за U-образным столом, смотрели в зеркало, отображающее похожую группу. Магическое зеркало — на самом деле у него было другое название, но Генриетта называла его таким образом с самого детства, а нужное имя вспомнить не могла. Оно было изобретено в Академии Магии Ориц, и было одной из наиболее охраняемых тайн во всей стране, одним из немногих преимуществ Тристейна. На самом деле, известно, что за пределами Академии находились ученые, но количество людей, знавших об этом, не превышало пятидесяти. Причиной, почему Магическое зеркало было революцией в связи, являлось то, что оно помогало общаться людям на большом расстоянии друг от друга в режиме реального времени. Как объяснили самой Генриетте, зеркала, обычно использующиеся в паре, были зачарованы одновременно, и Эффект Фундаментального Резонанса (чем бы он не являлся) обеспечивал безопасное соединение между ними, что позволяло людям переговариваться на дальнем расстоянии. Оценка качества показала устойчивые результаты, никакого искажения изображения и голоса. Теоретически это позволяло реализовать общение по всему континенту, от столицы Тристейна до папского господства в Ромалии. И вот таким образом Генриетта, вся её свита, включая генералов судий и политиков верных Короне, сидели с утра пораньше и ждали, пока на той стороне зажжется искра, которая соединит их зеркала. (Естественно его нужно было держать подальше от высокопоставленных лиц, так как если разгорится драка, то его могут обнаружить). В задней части комнаты стояла Агнес и стерегла выходы (которых было два), а также несколько Мушкетеров и Рыцарей. Впрочем, Рыцари Грифона отсутствовали — после предательства Варда они все ещё находились под следствием. Наконец, когда все уже начали беспокоиться, поверхность зеркала искривилась и засверкала, а потом в нем показалось лицо седого пожилого мужчины, который, наверное, десять лет как вышел на пенсию. За его спиной было убранство каюты корабля, скорее всего, Капитанская рубка. Все присутствующие почувствовали себя так, словно заглядывают в окно. — Адмирал Вильнев, — представила Генриетта. Седой адмирал уважительно кивнул Принцессе, а затем Уэльсу. — Ваше Высочество, Ваше Величество, — губы старика искривились в кривой усмешке. — Антуан. Старый друг, годы и тебя не пощадили? Краем глаза Генриетта увидела улыбку генерала Грамона, сидевшего справа от неё. — Не больше чем тебя, Чарльз. Мои волосы по-прежнему светлы. А вот твои уже серые, а не коричневые. Вильнев поднял руку и запустил пальцы в свои местами седые волосы, затем хмыкнул и вернул её в прежнее положение. — Верно. Вот только я не вижу смысла скрывать свой возраст окрашивающими чарами. — Знаешь ли, существует такая штука, как изящное старение. — Адмирал, — прервала его Генриетта. — дипломатически флот Альбиона уже… прибыл? Уэльс рядом нахмурился и сжал руки в кулаки. Не меняя выражения лица, Генриетта протянула руку и нежно коснулась его руки, затем ободряюще сжала. — Да, — ответил Адмирал Вильнев. Как и все сидящее, он не мог не заметить, каким тоном она произнесла: «Альбион», и как она успокоила Уэльса, но не показали, что заметили эти действия. — Я покинул Ля-Раме сопровождаемый церемониальным салютом. На самом деле… К концу его фразы откуда-то сзади прогремели содрогающие землю выстрелы, и он оглянулся назад, хотя и ничего не увидел. — Это был салют Альбиона. А вот дальше будет… Ещё семь выстрелов, уже гораздо ближе, прогремели во всю, и изображение в зеркале вместе с Адмиралом затряслось. — А вот и наш, — нахмурился Вильнев. — Ну как же мелочно-то, Ля-Раме. Прогремел ещё один взрыв, и Вильнев повернулся к двери. — Это ещё что? — Адмирал Вильнев, что происходит? Взгляд мужчины вернулся обратно к зеркалу. — Простите меня, Ваше Высочество, но я не уверен. Я… КРАК, КРАК… БАМ! Шипящий звук взрыва пороха прогремел словно фейерверк, но настолько близко, что вся каюта содрогнулась, хотя и не так сильно, как до этого. Вильнев оступился и ухватился за стол. — Какого… Вильнев было развернулся чтобы пойти и проверить, что там происходит, но в дверь тут же кто-то постучал. — Адмирал Вильнев! — послышался голос с другой стороны деревянной двери. — У нас тут проблемы, сэр! — Что случилось? — После нашего торжественного салюта один из кораблей противника был потоплен, сэр! Мы думаем, что это было сделано нарочно! Вильнев пошатнулся. — Это были мы? — Нет, сэр! Мы не использовали боевые снаряды для салюта! — Что… они что, получается, свой корабль взорвали?! — Так точно, сэр! — Безумие, — пробормотал один из советников Генриетты. — Уничтожить собственный корабль? Зачем? — Это вовсе не безумие, — сказал Уэльс, крепко сжав кулаки. — Реконкисте и не нужен никакой мир. Бесчестная, очевидная уловка, которая сработает со всем остальным континентом. — При всем уважении, Ваше Величество, — произнёс кто-то. — возможно, вы находитесь под влиянием эмоций? — Следи за своим… — прошипел кто-то ещё. Канонада тем временем вновь начала набирать обороты. Изображение в зеркале вновь задрожало. — Сэр, Альбионский флагман жаждет мести за потопление их корабля! Вильнев крякнул. — Это и было их планом? Всего лишь предлог чтобы объявить войну! На заднем плане тем временем разожглась настоящая пушечная война, изображение тряслось настолько яростно что Генриетта уж забеспокоилась — не затрясется ли их зеркало на этой стороне? Затем прозвучал еще один взрыв, и на это раз гораздо ближе. — Меркатор пошёл ко дну! — прокричал голос вдалеке. — Все пропало! Адмирал Ля-Раме мертв! — Сэр! — в зеркале появился один из моряков. — Я слышал! — выкрикнул Вильнев, встав на ноги. — Отдать приказ флоту! Я принимаю на себя командование! Повернуть к правому борту! Полный вперед! Надо уйти с линии атаки пушек! Генерал Грамон в одно мгновение оказался на ногах. — Чарльз! Вильнев помолчал, а затем обернулся к зеркалу. — Чарльз, ты же не собираешься сражаться?! Это ведь самоубийство! — Антуан… — У Альбиона лучший флот на всем континенте! — кулак генерала Грамона ударился о стол. –Да вы же по всем фронтам в меньшинстве! Вас застали врасплох, разгружайтесь! Да во имя Основателя, отступайте же! Мы… — Ничего подобного, — ответил Вильнев. — Прямо за нами Тарб, на линии огня мирные жители. А самое главное — если мы не выиграем, то хотя бы унесем с собой столько их кораблей сколько сможем. — Но… Фразу прервали десятки удивленных возгласов, а также стук в дверь. — Вражеское подкрепление, сэр! По примерным оценкам три сотни, итого пятьсот двадцать три! Вы нужны нам! — Сейчас! — ответил Вильнев. — Отдать приказ, отступаем за пределы досягаемости их пушек, затем обойдем их с фланга и атакуем с бортовых пушек! Затем он развернулся к зеркалу и мрачно улыбнулся. — Прощай, Антуан. Я всегда ценил нашу с тобой дружбу. — Чарльз! — закричал генерал Грамон, но Вильнева в зеркале уже не было, он исчез за дверью со все продолжающими вспыхивать пушечными огнями. — Чарльз! Несколько долгих мгновений все присутствующие слышали лишь страшные грозные звуки пушек и голос Адмирала Вильнева, отдававшего приказы, слишком невнятные, чтобы разобрать их. Пульс Генриетты ускорился, даже кровь застучала где-то в ушах. Она знала, знала, что произойдет, что Адмирал Вильнев не вернется, но она все равно продолжала надеяться… А затем… Вспышка. Яркий свет заполонил изображение в зеркале, а за ним последовал оглушительный грохот, и такой быстрый, что, казалось, что оба этим события произошли одновременно. На мгновение вся поверхность зеркала засверкала настолько ярко, что стало больно на неё смотреть, затем с содроганием мигнула и вернулась к своему естественному состоянию. Генриетта теперь видела в нем лишь свое собственное пепельно-бледное лицо, а не внутреннее убранство каюты. Наступившая тишина, казалось, продолжалась целую вечность. Казалось, никто не мог понять, чему они только что стали свидетелями. Хватка руки Уэльса на руке Генриетты была словно стальная. Твердая и плотная, она не давала ей захлебнуться в ужасе этих событий, по сути являясь единственным якорем в этом мире. — Что случилось? — тихо спросил кто-то. И это разрушило общую задумчивость. — Что случилось?! — яростно переспросил кто-то ещё. — Ты рехнулся что ли? Реконкиста уничтожила наш дипломатический флот! Неужели так трудно это понять?! Среди остальной группы раздался согласный ропот. — Возможно, это был лишь несчастный случай, недоразумение? Но кое-кто все равно рискнул предложить альтернативно объяснение, которое, к слову, никто не захотел рассматривать. — Несчастный случай?! — громыхнул генерал Грамон, включив громкоговоритель. — Несчастный случай?! Да насколько же вы наивны?! Мой старый друг отдал жизнь в защиту от Реконкисты, а вы думаете, что это просто случайность?! — Да, но он мог просто попытаться сделать ставку на… — Ставку?! — прошипел генерал Грамон, потянувшись за своей палочкой и уже начав произносить какое-то заклинание. — Ах ты неоперившийся невежда…! Мазарин, сидевший между Генриеттой и генералом Грамоном, словно молния вскочил и схватил мужчину за руку. — Достаточно. Не время для драки. — Мазарин…! — закипел Грамон. Но Мазарин не позволил ему протестовать. — Жертва Адмирала, несомненно, была трагичной, да, но мы не должны допустить того, чтобы наши эмоции управляли нашими языками и палочками. Долгие cсекунды генерал Грамон лишь яростно скалился, но после примерно минуты сверления взглядом дыры в голове Мазарина успокоился, оставив на лице лишь хмурый взгляд, и ослабил хватку. Мазарин, почувствовав, что генерал больше не сердится, опустил его руку. — Прошу меня простить, — произнес генерал Грамон. — Я позволил эмоциям взять верх. Мазарин лишь покачал головой. — Ваши чувства и реакция вполне объяснимы, и никто вас не винит. — Конечно, не ты ведь был на прицеле его палочки, — пробормотал кто-то возмущенно, но мужчина проигнорировал это. — Итак, какие у нас варианты? Наши дипломатические возможности сейчас заблокированы? Едва способная поверить своим ушам Генриетта лишь качнула головой. — Нет. Мы могли бы послать птицы с немедленной просьбой о мирных переговорах. — Верно. Надо направить посланника. Нужно озаботиться этим вопросом прежде, чем недопонимание выльется в войну. Реконкиста вот так просто напала на них, и сейчас завоёвывает Тарб, а ещё уничтожила их дипломатический флот, лишенный необходимого вооружения, и людей, не ожидавших боя, а Мазарин ещё хочет договориться? Словно это какое-то недоразумение и все потерянные жизни ничего не стоят? — Вы серьёзно? Все одновременно перестали говорить и повернулись к Генриетте, и только тогда она поняла, что сказала. — И-Итак, — начала она немного дрожащим голосом. — Реконкиста послала ложный запрос о перемирии, воспользовавшись нашей щедростью и доброй волей, и, использовав дипломатическую встречу, устроила засаду, а затем убила сотни людей, которые даже не могли защититься, а мы просто пропустим это мимо ушей и скажем им, что это были лишь недоразумение ради того, чтобы они не заявились в столицу? Мгновение висела оглушительная тишина. Затем заговорил Мазарин. — Ваше Высочество… Но Генриетта тут же перебила его. — Нет, Мазарин! Даже если свадьба провалилась, я вскоре стану королевой! И что же я за королева такая, если позволю хорошим людям умирать, а свои гражданам страдать только лишь потому, что это проще и менее хлопотно, чем сражаться и бороться за их благо? Наполовину не соображая, что делает, она поднялась, опьяненная этой легкостью, которая забивала голову. Неужели вот так и выглядит настоящая храбрость? То, что она сейчас чувствовала, настоящая смелость, а не подделанная зельем, которое повышает уверенность в себе? И чувствовала она себя очень хорошо. Просто невероятно. — Ваше Высочество, — вновь попытался Мазарин, но в тот же момент дверь распахнулась и посыльный, вбежав, протянул конверт, скрепленный королевской печатью Альбиона, которая сейчас была в руках Реконкисты. Агнес, открывшая его, с каждой секундой все больше хмурилась. Когда она закончила читать, её лицо обрамилось тяжелым взглядом и сжатыми в тонкую линию губами. Затем Агнес шагнула к Генриетте, наклонилась и прошептала ей на ухо: «Объявление войны от Альбиона за подписью Кромвеля». На мгновение Принцесса задумалась, но затем приняла письмо и, развернув его, начала читать. Написано оно было будто бы папской Ромалией, уж больно содержание было похоже на религиозное. Это было очень официальное и обширное письмо с подробным описанием жалоб, предъявленных Тристейну среди которых были: укрывательство особо опасного преступника от справедливого правосудия Лорда Кромвеля и суда Святой Республики Альбиона, а также фальсификация мирного договора с целью развязывания войны. После долгого и нудного объяснения, которое продолжалось примерно на две страницы больше, чем нужно, все наконец закончилось объявлением войны и аккуратно выведенной подписью Кромвеля с личной печатью. Разум сидевшей на своем месте Генриетты вдруг озарился мыслью, и она сразу же повернулась к своему верному другу. — Агнес, сколько времени займет диктовка такого письма? — С помощью магии? Пятнадцать минут или, может, полчаса. Ну а вручную — раза в два больше. — А как долго летит посыльная сова из Альбиона в Тарб, а потом сюда не останавливаясь надолго? — Как минимум двадцать минут. Посыльные совы представляли собой особый вид сов, которых выводили при помощи особенной Магии Ветра, позволяющей им двигаться со скорость почти в двадцать раз более быстрой, чем у обычных птиц. Они могли преодолеть расстояние в две сотни миль лишь за четверть часа, двигаясь так быстро, что с земли можно было бы заметить лишь удаляющийся хвост. Но минимальное количество времени, которое нужно для составления письма и доставки его в руки — час. А флот Вильнева был сбит не более пятнадцати или двадцати минут назад. Генриетта увидела осознание на лицах присутствующих, уже начавших возмущаться. Для тех, кто все ещё выглядел задумчиво, она решила наконец подытожить: — Реконкиста, — не беспокоясь назвала она нынешнее имя Альбиона. — не намеревалась заключать мир с нами. Это письмо, — она бросила бумагу на стол. — скорее всего, было написано несколько дней назад в рамках подготовки к различным ухищрениям. Кромвель нас за дурачков считает. Повисло оглушительное молчание. Очевидно, что было совершено предательство, и это омрачило выражение лица каждого из присутствующих, до сих пор питавших надежды на то, что произошедшее в Тарбе оказалось случайностью или ошибкой. Успокаивало Генриетту то, что все до единого они были единодушны в своем мнении по поводу Реконкисты. Может, теперь они перестанут смущаться и займутся делом. — Нужно отправить гонца в Ромалию, послать запрос Его Святейшеству на вынос приговора Реконкисте, — внезапно кто-то предложил. — Да, конечно, — сразу согласился Мазарин. — Возможно, они пришлют Инквизитора чтобы проверить письмо, или даже привлекут Тамплиеров Его Святейшества. Права Реконкисты будут отобраны, если сам Папа осудит их. В то же время нужно послать просьбу о помощи в Германию. Даже если свадьба отменена, они могут оказаться достаточно щедры чтобы оказать помощь. На несколько мгновений Генриетта замерла. Нечто неуютно свернулось в животе. — Вы что, намерены сидеть и ждать помощи? Там же люди умирают! Адмирал Вильнев пожертвовал жизнью чтобы защитить их! — И это, конечно, очень трагично, — стойко произнес Мазарин. — Но у Альбиона превосходство в воздухе и в регулярной армии. Даже если мы скопим столько войск, нам не набрать больше одной или двух тысяч, и нам не выгодно будет бросить все силы на спасение Тарба и умереть там от рук превосходящего нас числом противника. Согласный ропот повторился. Лишь генерал Грамон с кислым выражением лица молчал. — Прекрасно! — сдалась Генриетта. — Отлично! Прячьтесь здесь и ждите помощи от Германии, если вам так хочется. Ждите Папу, чтобы наконец слезть с забора и поставить Реконкисту в тупик! Я отправляюсь в Тарб! Присоединяйтесь ко мне, если в вас осталась хотя капля чести! — Ваше Высочество! — завопили сразу несколько голосов, попытавшись остановить её, но Генриетта уже выскочила за дверь, раздумывая о том, что ей делать. Она собиралась ступить на тропу войны. Ввязаться в бой. Часть её была в ужасе от этого. Но другая её часть, праведная и справедливая, считала, что она поступает правильно, и Бог с Основателем на её стороне. — Ваше Высочество! — бежал за ней Мазарин, а за ним по пятам Уэльс. — Пожалуйста, подождите, Принцесса! Для пожилого человека, который мог бы сгодиться в отцы Королеве Мэриан, или хотя бы в старшие братья, Мазарин был на удивление быстр и, когда он наконец догнал её, то потянулся и сжал её руку на удивление сильной хваткой. — Ваше Высочество, вы не должны делать это. Ваша смелось достойна восхищения, но она не защитит вашу жизнь. — Слишком мало вы в меня верите, Мазарин, — без страха произнесла она. — У нас есть нечто гораздо лучшее, чем армия. — Что? — разинул рот Мазарин. — Агнес, — девушка появилась рядом, как будто там с самого начала и была — вероятнее всего, так и было. — Отправь письмо в Академию. Сообщи Директору Осмонду, что мне срочно нужен фамильяр Луизы Франсуазы. — Конечно, Ваше Высочество. Уэльс, выглядевший совершенно потеряно ко второй части собрания (неужели политика Альбиона всегда была более решительна и прямолинейна?) казалось, на удивление быстро понял то, что она хочет сделать. — Так, — сказал он. — вот что ты хочешь сделать. В какое-то мгновение ты даже напугала меня, Энн. Но Мазарин все равно выступил против. — Ваше Высочество, даже Гандалфр не сможет перевернуть ход подобной битвы. Безумие — думать, что фамильяр, хоть и такой легендарный, сможет победить в одиночку флот Альбиона! (пп: хаха, тут вас ждет сюрприз). Но Генриетта лишь мрачно усмехнулась. — Не в Гандалфра я верю, Мазарин... Конечно же, ходили легенды и слухи о способностях Гандалфра, о его силах, которые в полной мере могли реализовать власть Левой Руки Бога. Церковные учения повествуют о том, что фамильяр Создателя, Его великий Щит, был один словно целая армия. Несравненный воин, который мог уничтожить отряды рыцарей и Магов и выйти из подобного боя невредимым, а ещё то, что святая сила в нем являлась благословением Бримира, превращавшего обычного человека в мессию, в инструмент Воли Основателя. Но времена изменились. Были изобретены и превращены в оружие воздушные корабли. Драконы и мантикоры могли улететь далеко за пределы досягаемости меча. Даже великий Гандалфр не мог позволить обычному воину сражаться с современными боевыми машинами. Сама природа боя сильно изменилась. Именно поэтому Генриетта верила не в Святого фамильяра Гандалфра. –... А в сэра Эмию Широ.***
Часть 3: Мастер. — ПОВТОРИ-КА, ЧТО?! Эхом разнесся голос Кромвеля, заставив различные устройства и побрякушки зазвенеть. — К-как я и сказал, сэр! — воскликнул перепуганный гонец. — По данным нашим агентов в Ля-Рошель, наш флот был уничтожен лучом света! Весь флот и все подкрепление! — Я и в первый раз тебя услышал! — нетерпеливо рявкнул Кромвель. Гонец, юноша достаточно взрослый, чтобы вступить в армию, пискнул. Вероятно, ему не доводилось видеть другого Кромвеля. На виду он всегда спокойный, харизматичный лидер, собравший недовольных и выступивший против Короля Джеймса. Нельзя было винить его в страхе перед таким человеком. Также нельзя было винить его в том, что в тщательно сработанное колесо планов Кромвеля было вставлено целое бревно. Письмо, на которое Кромвель бросил взгляд, очень аккуратно связывало все эти странные, а порой и необъяснимые, отнимавшие возможность создать точку опоры в Тристейне, события. Даже если и так, это его не оправдывало. Ни в чем этом гонец не был виноват, но внутри покачивалось неприятное чувство чести за то, что он смог вывести Кромвеля из себя. — Меня не интересует, что случилось! — взревел Кромвель. — А как вообще? КАК?! Как вообще у Тристейнцев могло оказаться что-то такое? И без нашего ведома! Как?! Как?! — А-а, я-я не… — Конечно же ты не знаешь! — вновь выкрикнул Кромвель. — И никто не знает! А может, кто-нибудь знает?! Почему никто не знал?! Вот это нам нужно знать! Ты так не думаешь?! — Успокойся. Холодный голос взрезал тяжелую атмосферу, словно кинжал шелк. Кромвель резко развернулся, а гонец снова пискнул, увидев, как фигура вышла буквально из тени. Облачена она была во все черное. Лицо её спрятано за темным капюшоном, и Кромвель видел лишь фиолетовые губы, расплывшиеся в улыбке. Появилась она невероятно внезапно, словно бы телепортировалась сюда. Впрочем, может быть она, невидимая, все время стояла за звереющим Кромвелем и тихо смеялась над его глупостью. — Ты. Улыбка становилась все шире и шире, а белые зубки засверкали на свету. — Э-эм… Кромвель резко развернулся к гонцу. — Вон! — заорал он. — Вон! Вон! Вон! Несчастный гонец пискнул вновь и выбежал из канцелярии так быстро, как только мог. После того, как он ушел, Кромвель движением палочки закрыл дверь и создал чары тишины. И только затем он развернулся к своей гостье и спокойно её поприветствовал. — Шеффилд, — произнес он. — Кромвель, — мурлыкнула Шеффилд. — Закончил уже мучать несчастного мальчика? Впрочем, наблюдать за тобой было интересно. Кромвель лишь отмахнулся. — Заявляешься ты как никогда вовремя, — сказал он. — или я говорю с другой марионеткой? Шеффилд никогда лично не встречалась ни с кем. Кромвель не пытался понять ход её мыслей — она ведь даже имя ему свое не сказала! — но все ресурсы, что она ему одолжила, и действия, которые позволяла, отбивали желание спрашивать. Но все равно существовал предел того, что Кромвель мог стерпеть, особенно тогда, когда, возможно, выяснялось то, что она его за нос водила, как дурачка. И почему, кстати, она не рассказала ему о супероружии Тристейна, разбомбившем его флот? — Какой недоверчивый, — проворковала Шеффилд. — Что я такого сделала чтобы заслужить твое недоверие? — У меня нет настроения для игр! — отрезал Кромвель. — Почему ты не сказала мне, что у Тристейна в распоряжении есть оружие?! Улыбочка Шеффилд померкла и исчезла совсем. — Я не всеведуща, — немного недовольно сообщила она. — Есть пределы и моим знаниям. — Ты ещё утверждаешь, что не знала?! — Именно, — мягко ответила она. — Но, боюсь, я его недооценила. Один из моих агентов ошибочно принял его за Короля Артура, который, несомненно, обладает Фантазмом такого уровня разрушения. — Так почему ты не…! — брызнул слюной Кромвель. — Но другой, — прервала она. — сообщил, что Король Артур — всего лишь самозванец. В таком случае я позволила себе недооценить мощь его Небесного Фантазма. Призналась она с неохотой и отвращением, словно сообщила какой-то очень личный секрет, который предпочла бы не выдавать. Это остудило пыл Кромвеля. — Боюсь, это моя вина, Мастер. Добавил другой голос. Кромвель вскочил, вновь обернулся и уставился на облокотившуюся о стену фигуру в древних доспехах, с жиденькими рыжими волосами и в рваном черном плаще, которым были обернуты его плечи. Сверкающий золотой глаз повернулся и наполовину прикрылся, поприветствовав Кромвеля, а затем переместился на Шеффилд, губы которой скривило подобие рыка. — Как всегда любишь прятаться, Персей, — выплюнула Шеффилд имя воина словно проклятие. Персей, однако, лишь развел руками. — Простите, Мастер, — сказал он без сожаления. — Мой долг — ваша защита, и было бы упущением позволить вам путешествовать без охраны. Глаз вернулся обратно к Кромвелю. — Причинение вреда Небесным Фантазмом в любом случае — моя вина. Я предположил, что внешнее сходство с Экскалибуром — это знак малой мощи меча, но тут у нас в дело вступил Последний Фантазм. Шеффилд закусила губу, казалось страстно желая спалить Персея в огне. Кромвель, в этот момент чувствуя себя крайне неуютно, откашлялся. — Да, хорошо, — неловко произнёс он. — полагаю, больше ты таких ошибок не допустишь. Шеффилд вспыхнула, но не хотя признала: — Ну, это хорошо. Кромвель едва не подавился собственно слюной. — Хорошо?! Да весь наш флот… — Да, да, уничтожили, — нетерпеливо прервала Шеффилд. — Но потеряв такой Небесный Фантазм, мы выяснили границы мощи вражеского Фантазма.(пп: НАИВНЫЕ ДУРАЧКИ) — Мы все равно в плюсе, — мрачно высказался Персей. — А++, Анти-Армия. Божественное таинство уровня Магии Богов. Даже Кромвель, не знавший, о чем речь, понял, что речь о чем-то очень мощном. И нечто подобное находится в руках врага? И как вообще победить что-то такое? Но Шеффилд лишь хмыкнула. — Хо? Да ты недооцениваешь меня, Персей. Из-под капюшона Кромвель едва заметил нечто, что должно походить на свечение рун — что было верно. Она так часто называлась своим именем, и приходилось так же часто потакать её капризам, что Кромвель уже и позабыл, что сотрудничает с не с Магом Халкегинии, но легендарным фамильяром Мьодвитниром, Разумом Бога. И, конечно же, Кромвель, изучавший старые писания Бримира, лучше других осознавал возможности этой женщины: например, овладеть любым магическим артефактом лишь коснувшись его и воссоздать любую Магию Халкегинии. Может, поэтому он был так уверен в своем успехе? С таким мощным компаньоном он просто не мог проиграть. — Среди возможностей Мага моего калибра имеются навыки, позволяющие создать что-то чтобы уничтожить что-то. Она повернулась лицом к Кромвелю, и улыбка снова проявилась на её лице. — Действуй по своему плану. Не сдавайся даже если Тристейн вторгнется в Альбион. После того, как фигуры будут расставлены, мы сможем всех их разом уничтожить. И даже Гандалфр никого из них не спасет.(пб: НАИВНЫЕ ДУРАЧКИ[1]) Кромвель ответил ей соответствующей усмешкой, отдающейся радостной волной где-то в животе и склонился в поклоне. — Конечно, миледи. Но когда он выпрямился, ни Шеффилд, ни Персея уже не было.***
Продолжение следует
В конце каждой крупной арки (например, 1–11 Арка «Молитва о Спасении») будет вот такая вот глава, которая покажет вам другие части сюжета и персонажей. Это также облегчит понимание строения мира. И, поскольку эти интерлюдии — не совсем главы, то УЛТ (Уголка Лекций Тосаки) тут не будет. Так дальше… Я как-то задумывался о том, что мы знаем о Халкегинии и о том, как цивилизация должна была развиваться и какой у неё должен быть прогресс. Тогда я считал, что у них уже есть заклинание, которое работает в качестве бинокля, а также какое-нибудь в качестве сонара ну и, конечно же, разделяющее чувства с фамильяром. Ну я и подумал: «Ну а почему бы не существовать какому-нибудь методу для коммуникации на дальних расстояниях?». Ну и, подсмотрев страницу Белоснежки в Халкегинии Онлайн (или это было Фейри — Ложь? Не уверен), я придумал Магическое Зеркало. Обратите внимание на то, что мы начинаем выстраивать более правдоподобный канон для Халкегинии. Ну, смотрите, нелепо же то, что текстильная промышленность развита хорошо, а магическая — не очень (раз они не придумали телефоны). Впрочем, секретность и недоверие между странами породили сокрытие революционных открытий ото всех. Яркий тому пример — Магическое Зеркало, которым пользуется только отдельные представители высокопоставленной знати. Также позвольте кое-что разъяснить: все это дело происходило в финале предыдущей главы. В ранобэ подразумевалось то, что Реконкиста завоевала Тарб за несколько дней, но почему-то Враги лишь отдыхали в палатках на полях. А учитывая то, что флот Тристейна уничтожили, в Тарбе не осталось ни одного Мага, который смог бы сражаться. В Тристейне, конечно, была небольшая регулярная армия, но силы Реконкисты значительно превосходили её и числом, и качеством. Все это уходит к той сцене, в которой Принцесса и Сайто должны были прийти в этот укрепленный военный гарнизон, который рассматривался в качестве передовой базы. Да, ещё доза реализма вам: Принцесса сможет так быстро прибыть в Тарб потому, что это позволяет магия. Существуют же совы, способные летать на скорости звука, единороги, способные скакать как минимум в два раза быстрее породистых лошадей, ну и летающие животные, средняя скорость которых равно орлиной (да, называть это реализмом — тот ещё оксюморон). Ну и, наконец, я буду стараться держаться недельного графика обновлений в твиттере, где буду говорить, что там происходит с главами (пп: вот это поворот). Надеюсь это мне поможет работать честно и по расписанию, а не откладывать все напоследок, как в последние несколько месяцев. Ну и как всегда читайте, комментируйте, наслаждайтесь.От переводчика: Еее, новая арка, ребята! Поздравляю, мы прошли уже одиннадцать огромных глав. Круто же, да? Дальше нас, похоже, ждет интересная такая война, в которой фигурировать будут Мьодвитнир — некая Шеффилд, а ещё Гандалфр — Эмия Широ, у которого за пазухой в ножнах не только Последний Фантазм Гавилэйн, но ещё и чертов бесконечный край клинков) Не думаю, что в Халкегинии или среди призванных имеются люди, способные, как Наная, разрушить UBW точечным ударом. Ну, собственно, что хочу сказать. Спасибо что читаете, комментируете и лайкаете. Это повышает боевой дух, серьёзно :D Мне остается надеяться, что с началом нового учебного года у меня получится работать так же стабильно (лол), как и обычно. У меня все-таки последний год в институте, а там вкр, госы все дела, ну, сами знаете. Так что, не обижайтесь, если проды не будет. Я стараюсь ради вас, но и меня иногда съедает реал. Вот такие дела. Ну и ещё, те, кто, возможно, хочет поинтересоваться о других моих работах, сделаю вам небольшой анонс: Fate/Last Wish — пятая глава скоро будет. Я редактирую её. Fate/Revenant SSS — ничего не известно. Джеймс, бяка. Fate/Revenant Knight — ничего не известно. Джеймс, бяка [2] Prism Mayhem — глава спустя два-три дня после этой. Legacy of Ancients — глава… ну, как редактор сделает. Я не в праве её торопить, таков контракт. Вроде бы все по фейту… А за остальным, если что-то ещё интересует, в личку ко мне, пожалуйста. Я общительный и не кусаюсь. P.S. ах да, опять же, если вы хотите о чем то спросить Джеймса, но не владеете языком в достаточной мере, пишите ваши вопросы мне в личку. Я переведу, отправлю ему, и потом переведу вам обратно. Go ahead~ С уважением, Лентяй, переводчик, фикрайтер, артер, водомес, Джон Малфой.