— Сколько же сил и терпения надо, чтобы быть учителем?! Верен, после прослушивания краткого курса психологии преподавателя
Эми и Миа возвращались обратно с победоносным видом, словно полководцы, которые разгромили вражескую армию. Алия выразила желание поехать с ними и теперь плелась позади, как пленница, захваченная в бою. Они управились за два часа, включая перелёт в одну, весьма отдалённую страну и поиски Алии — это было удивительно. Удивительно быстро. Поэтому, возвращаясь, надеялись, что застанут там кого-нибудь из учёных. Но ошиблись. На стук никто не отвечал, на звонки в дверь — тоже. Телефон Верен оказался недоступным, остальные упрямо «сбрасывали». Полные самых дурных предчувствий, Эми и Миа брели по небольшой аллее обсаженной деревьями и перебрасывались красноречивыми взглядами. Они не считали, что произошло что-то действительно серьёзное. В сверхсовременном мегаполисе, напичканном системами отслеживания, решительно ничего не могло произойти. Скорее всего, они просто куда-то отправились… зачем-то. Наверное. Оставалось только присесть на лавочку в небольшом скверике и ждать, изредка вновь пытаясь дозвониться до биологов. Не отвечают — как отрезало. Не отвечали вообще, хоть девушки честно подождали некоторое время. Через пять минут не отвечали. Через двадцать тоже. Потом, уже идя к месту остановки экспресса, Эми машинально набрала номер Сифа. И так же машинально хотела сбросить, когда знакомы голос произнёс: «Эми, слушаю, что случилось?» Едва не визжа от радости, Рейл быстро затараторила: — Быстрее езжайте обратно, у нас такое!.. — Очень сильно надеюсь, что это не по поводу какого-нибудь синего слизняка, — хмыкнул Сиф.***
— Нич-чего не понимаю, — в десятый раз повторила Верен. Остальные молчали, только как-то по-разному: Роб словно торжествовал, Лисс заметно тревожился, Сиф думал, Эстелла спала, а Дик порывался что-то спросить, но будто стеснялся. Так уж бывает, что молчанием можно выразить больше, чем словами, и это был именно тот случай. Когда обнаружили «таинственное исчезновение» Эми и Мии, поначалу строили дикие теории. И самой дикой оказалось (по крайней мере, для Верен) предположение, что двое учёных примкнули к тому таинственному обществу, которое изо всех сил старается уничтожить провалы. И уехали на собрание. Его высказал Роб, причём с самым серьёзным видом, а потом недвусмысленно намекнул на то, что считает во всех происшествиях виноватым именно Лисса, Габриэль и Алию. Чтобы доказать обратное, Лисс предложил навестить Сьюго, именно Сьюго — к ней было гораздо легче и быстрее добраться. Но на все позывные девушка не отвечала, повариха из дома аристократки сказала, что Габриэль нет дома, словом, что с ней случилось — было непонятно. Поэтому пришлось ехать обратно, правда, и Лисс, и Роб решили заехать ещё к Алии, но результата это не дало — старшая сестра Маноку сказала, что Алия куда-то уехала, а куда — неизвестно. Роб торжествовал, Верен почти весело улыбалась, Лисс, который так быстро потерял все доказательства своей (и не только) невиновности, заметно забеспокоился. Потом Сифу звонит Эми и сообщает, что они (Раймонд и Рейл) нашли Алию и ищут «своих». А «свои» на звонки не отвечают, вестей от них нет, признаков жизни не подают. Есть с чего начать тревожиться. Словом, получилась интересная история: теперь ни Роб, ни Лисс не могли в полной мере доказать свою правоту, даже имея сколь угодно свидетелей — надо было ещё доказать, что свидетели не правы. Роб и Эстелла уехали по каким-то делам, а биологи после приезда, уже полным составом вновь ввалились в квартиру Лисса. — Во-первых, что за мода — сбегать в самый неподходящий момент?! — начала кипятиться Верен, даже не услышав «Кто бы говорил» от Лисса. Лисс был в самом мрачном расположении духа, и это было видно, что называется, невооружённым взглядом. — На то были важные причины, мы не могли тащить с собою всю толпу! — запротестовала Эми. — Всю! Толпу?! — Да дайте же всё объяснить, — повысила голос блондинка, чуть ли не вскакивая со стула, — мы нашли такое! — Пожалуй, да, — заметил Лисс. — Алия, если ты не хочешь остаться с проломленным черепом, — командир покосился на Верен, — то лучше всё рассказать. Но, конечно, это ещё преждевременно. Телефон Маноку запиликал. «Звонит Габриэль, — шёпотом пояснила рыжеволосая учёная, — позвать её?» Потом ждали Сьюго, которую всё-таки решили вовлечь в объяснения. Габриэль приехала почти сразу и, увидев, кто собрался в в комнате, заметно сникла. «Узнали?» — спросила она, но ответа не поучила. — Да говорите уже! — взвыла Верен. Её ужасно раздражало то, что она ничего не знает, а все вокруг если не знают, то подозревают что-то. Вот сейчас, например, Лисс и эти двое перекидываются красноречивым взглядами, её троица курсантов что-то бурно обсуждает, Дик сидит с видом а-ля «Я здесь самый умный, я всё понял». А она что? А она до сих пор не может ничего выяснить. — Предлагаю сначала выслушать твоих, — кивнул Лисс на Эми, Сифа и Мию. Эми, которая уже привыкла говорить за всех троих, устроилась поудобнее на жёстком стуле. — Мы достаточно давно заметили в поведении Лисса кое-что противоестественное. Казалось, что мы видим двух разных человек, а не одного: один из них вопит и швыряется бумагой в подчинённых, а второй нейтрален и, в общем, рассудителен. На основе этих наблюдений можно было сделать два вывода: либо наш дорогой командир — псих с раздвоением личности, — Лисс недовольно фыркнул: «Как же, как же», — либо он что-то скрывает. И, пытаясь скрыть это «что-то», ведёт себя как демагог, а то и вовсе проявляет параноидальные настроения. Так как я… мы почти уверены, что Деми Лисс не псих, сам собой напрашивается второй вариант. Второе: странные происшествия в провалах, которые, так или иначе, связаны с Алией и Габриэль. «Пропажа» Сьюго, неожиданная находка у Маноку — эта самая книга про провалы, «позорное изгнание» из провалов Алии и Габриэль с неясной формулировкой… — Только вот целей мы ваших не знаем, — встрял Сиф. Лисс отчётливо представлял себе ситуацию — рассказать хоть что-то придётся. Вот только пойдёт ли это на пользу? И докажут ли они, что хотели всего-навсего выяснить, кто же стоит за всеми этими комиссиями, съездами, непонятными решениями отнюдь не в пользу провалов? Да и кому он это рассказывает: двум бывшим подчинённым, истеричному бывшему майору, откровенно ничего не понимающему Дику и курсантам Верен, которые стали не менее истеричными, чем их «опекунша»? — Ну, в общем, что-то такое в ваших выводах есть, — наконец выдохнул он, собираясь с мыслями. Не хотелось сказать лишнего. — Точно могу сейчас сказать лишь одно — мы на стороне провалов. Это подтверждает хотя бы то, что я не выгнал тебя, — тут Лисс посмотрел на Верен, — сразу после твоего «побега» на Землю, хотя очень хотел. То, что провалы созданы искусственно, я знал давно, а вот сын Дублуса, вопреки моим ожиданиям, вообще не имел понятия о делах отца. Поэтому я поехал в экспедицию в провалы с ним, надеясь переубедить. И когда у меня почти получилось, вваливаешься ты, Ана, и начинаешь истерику. Я в ужасе, Дублус-младший удивлён, но не более. Словом, все мои слова пошли насмарку. Но я хотя бы понял, что Алия смогла донести до вас книгу, что она её вообще получила, и то, что вы все тут, в провалах. Это частично соответствовало моему плану. Потом, когда некто в сером, тот, кто попытался привести в действие бур, выбежал наружу, изрядно вами поколоченный, я попытался поймать его — безрезультатно. Зато встретил Дика, который шёл к вам. Но есть одна подробность, о которой даже вы не знаете: в экспедиции был Роб. И мне почему-то кажется, что в нём что-то изменилось с тех пор. Он стал более уверенным и наглым. — Ага, ага, — саркастично заметила Верен, — так мы тебе сразу и поверили. — Пожалуй, — сказал Лисс ледяным голосом, — нам всем пора идти. Всего хорошего. «Мы узнали что-то, но это практически ничего нам не дало, — огорчённо подумала Эми. — Лисс явно подозревает Роба, а тот в свою очередь, наоборот, считает во всём виноватым Лисса». Определённо, все самые дикие версии, если не были опровергнуты, то казались чушью. У развилки курсанты остановились, попрощались с Верен, Габриэль и Алией и замолчали. Зима кончалась, и приход весны был виден во всём. — Надо ехать узнать… — начала было Эми, — кто спонсировал проект. — Кто такой Роб. — Кто такая Ако, — одновременно с Эми выпалили Сиф и Миа. — Здорово, детективы, какие у нас теперь планы? — Я расспрошу Роба, — кратко ответила Миа, разворачиваясь и уходя. — У нашей молчанки приступ бурной деятельности. Ей-ей, это может действительно плохо кончиться, — покачал головой Сиф. — Что, если она заявится к Робу верхом на лунном олене и устроит допрос с пристрастием? — Хватит уже дурачиться! — проворчала Эми. — Давайте действовать. Как вижу, у всех у нас есть план?***
Верен всегда считала себя если не самой умной, то самой быстро соображающей. Вернее, она быстро приспосабливалась к стремительно меняющимся условиям, в то время как у остальных не оставалось шансов. Собственно, благодаря этому она и попала в провалы. Её непоколебимая уверенность в собственной интуиции и в собственном здравом смысле заслоняла все насущные проблемы: отсутствие высшего, что в современном мире считалось дикостью. Софи параллельно с тренировками в провалах закончила колледж, а что она, Верен, сделала для себя, кроме как по счастливой случайности угодила в провалы? В том, что случай был действительно счастливым, она не сомневалась. Наверное, таков уж её характер — никаких сожалений и никакой скуки. А, собственно говоря, в кого она такая? Её родители были достойными уравновешенными людьми. А сестры — отнюдь нет. Их всех раскидало по планете, а самую младшую, Верен, аж занесло на Луну. На постоянную работу. Конечно, это не такое уж потрясающее расстояние — вон, её бывший товарищ улетел к другой звезде. Но он улетел будучи полностью уверенным в завтрашнем дне, зная, что ему не придётся считать копейки в ближайшее время, если вообще когда-нибудь придётся. Добилась ли чего-нибудь она в жизни? Верен резко осадила себя. Она знала, что добилась. Во-первых, она доказала себе и другим, что членом внеземной разведки может быть и женщина, девушка. Во-вторых, её имя вот уже третий год не сходит со страниц научных журналов. В-третьих, она живёт… жила полной жизнью. Она не превратилась в «пресноводную бактерию». Она боялась, что когда-нибудь попадёт в сонный водоём, где волны и ветра так редки! Вода там неизбежно застаивается, зарастает камышом и превращается в болото. А её жизнь похожа на горную реку даже сейчас. Ранее она, наверное, была похожа на лавину или водопад. Нет, она, определённо, ни о чём не жалеет. Ни о том, что выбрала снежные провалы, ни о том, что сбегала. Она не жалела о потерянных друзьях. Она умела отпускать. Только о провалах забыть было сложно. Но она отпустит и их, когда придёт время. А время ещё не пришло. Пусть жалеют другие — она молода и сильна. Жизнь подобна водовороту, который уносит все проблемы и несчастья. Верен хотела жить, как живёт. «Для того, чтобы жить, надо есть!» — почти сказала вслух Верен и, гордо подняв голову, промаршировала к холодильнику, за колбасой.***
«Так и знала, так и знала!» — Эми была готова закричать и, чтобы сдержать этот порыв, побежала. Она хотела скорее прийти к той развилке, интуитивно понимая, что, может быть, её там уже ждут друзья!.. Они не уславливались встретиться там, но это безмолвно подразумевалось. Вот, вот ещё дом, поворот, цветочная клумба… Да, это они. И они ждут её, как Эми и предполагала. — Я кое-что нашла! — крикнула она на бегу друзьям. И вместе с ними, словно по знаку невидимого дирижёра: — Я кое-что знаю!