Одинокий красный.

Сегодня в департаменте тихо и это удивляет всех без исключения, ведь красный жнец уже здесь, а пока все еще ничего не произошло. Может, он уснул? Нет, вон сидит и пишет отчет, который ему дал Уилл. Уилл смотрит на Грелля и думает, не заболел ли он? На нем ни грамма косметики, волосы собраны в высокий хвост и самое главное - НИКАКОГО КРАСНОГО, только волосы и очки. Нервно вздохнув, Уилл решает узнать, что творится с его бывшим напарником. - Грелль, ты себя хорошо чувствуешь? - Да, Уилл, все хорошо. Ты что-то хотел? - Ну вот опять, никаких приставаний и намека на пародию распутной дамы. Где крики: "Я хочу детей!", "Уилл, поцелуй меня!"? Даже скучно как-то... - Нет, ты просто странно себя ведешь. - Разве? Прости, тебе показалось. Ладно, пойду схожу к Себастьяну с графом, они приглашали меня на чай, - никто его не приглашал, его вообще ни разу не приглашали в гости, а уйти надо было, иначе он не выдержит. Он боится, что Уилл возненавидит его еще больше. Он специально перестал притворяться распутной дамой, которая уже год не видела клиентов, его и так уже ненавидели. А это больно, правда больно, настолько, что сердце не просто болит, оно уже состоит из этой боли и слез. Даже если его и не приглашали в гости, то он много раз приглашал, но никто так и не пришел. Он старался сблизиться, хоть немножко, совсем чуть-чуть получить тепла, но ему упорно в нем отказывали. Много раз он спрашивал почему так, но все отвечали одинаково: "У нас дела, прости" или "У меня работа, прости", "Появились неотложные дела, прости" и постоянно это "прости" без грамма сожаления. Одно: "прости" как тысяча: "ненавижу". Уилл не хотел идти в свинарник, где все красного цвета, как он выразился, но он не сказал такого противного "прости". А квартира у Грелля очень чистая и красного там не так уж и много, а точнее, его там вообще нет. Возвращаясь домой, Грелль, как всегда, зашел в магазин купить молока и немного пирожных. О фигуре он не беспокоился, с его нагрузками это не страшно. А вот и любимый дом, ничем не примечательное здание. Но это только снаружи, внутри все менялось, будто заходишь в сказку, но сказку, принадлежащую одному-единственному человеку. Везде преобладали белые, сиреневые и черные цвета, в гостиной большой фиолетовый диван с черными подушками и столик белого цвета. Несколько лиловых ваз с большими растениями стояли на полу. Белоснежный комод, на котором покоилось зеркало в красивой черной раме и белый ковер с длинным ворсом. Как будто это все в небе, на облаке. Комната была самая простая: белоснежная кровать с черными розами, черный ковер на полу, при этом все стены фиолетовые, все с теми же белыми узорами. В кухне тоже все было сиреневое с некоторыми деталями белого. А черное окно почти во всю стену создавало вид светлой и открытой комнаты. На черном пуфике спал белоснежный кот. Улыбнувшись этой картине, Грелль налил молока в миску и ласковым движением руки разбудил кота. Кот раскрыл глаза необычного оттенка, голубого, как небо, но чуточку темней. Это не простой кот, это кот небес. Он бессмертен, так же как и жнец, они вместе с самого детства, он как его лучший друг и рыцарь, не раз спасавший его от одиночества. Грелль, еще немного погладив кота, пошел готовить. Что-что, а готовить он любил, и, надо сказать, у него это получалось весьма удачно. Когда все было готово, в дверь позвонили. - Кто бы это мог быть? - удивленно спросил Грелль кота. Феникс ничего не ответил, то ли из вредности, то ли потому, что не умел, кто их, этих хвостатых, разберет. Кот попросту пошел за хозяином. Вдруг на этого непутевого жреца нападут, кто его защищать-то будет? А кроме него некому больше молока и пирожных приносить. Эх... тяжела доля кота...