L'amour et les reves

Озабоченная состоянием леди Винтер Констанция, выждав удобного момента ( в перерыве восторженных благодарностей герцога Бекингема, который все же настоял проводить его к королеве), тут же отправилась разыскать и, если нужно, успокоить подругу. Камеристка Её Величества была настолько погружена в тревожные мысли, что даже не задумывалась, куда идет. А шла она в блистательный бальный зал, причем шла, как и обычно – по кратчайшему пути, через левую галерею Северного крыла. В этом и была её ошибка – будь девушка внимательнее, вспомнила бы, где не более трех четвертей часа назад мушкетеры отбили первого министра Англии у людей кардинала, и, конечно, обошла бы это место третьей дорогой. Но, нет! Наша героиня вся окунулась в раздумья. Из них её вывел вдруг отчаянный рык. Иному слушателю и не поверилось бы, что сиё мог издать человек! Девушка вскинула глаза и ужаснулась: у стены мужчина в бархатном камзоле яростно сжимал горло полуживого гвардейца. Он обернулся на звук шагов. Лицо, перекошенное от злобы, абсолютно сумасшедшие глаза и сам взгляд, огненный, дикий, отчаянный. Поза, ломанная и дрожжаще-порывистая. Господи! Как же трудно было узнать в этом резком, почти утратившем человеческие черты существе мягкого, ловкого, обходительного, преисполненного лоска и обаяния графа Рошфора. Трудно и страшно. Еще страшнее стало, когда этот человек, как тряпку отбросивший бессознательного гвардейца куда-то в сторону, устремился к Констанс. От его взгляда, как огнем опалило. Шаг, два, три, и десяти метров между ними как не бывало. Запоздало понимая, что нужно бежать, спасаться, что-то делать, девушка чувствует, что не может ни двинуться с места, ни отвести взгляд. От страха все внутри замерло. Как в тумане Констанция видит, что её хватают, ощущает сжимающуюся руку на своей шее. Это давление неимоверной силы, подступающее головокружение… И эти глаза. Дикие, невменяемые, ненавидящие. Сжигающие и пугающие безумием… Все поплыло. *** Рошфор почти перестал контролировать себя, когда увидел Констанцию – сознание целиком поглотила ярость. Позабыв о несчастном гвардейце, он двинулся к девушке. Она казалась ему сейчас корнем всех бед. Ведь это она все подстроила. И исчезновение Бекингема, и злобу Ришелье. Она специально хотела избавиться от него, от Рошфора. Только это и двигало ею. Змея! Граф хотел схватить её и бросить в Бастилию, чтоб больше никогда она не помешала планам кардинала, допросить и запереть. Запереть… Хоть подобные мысли и мелькали в его голове, но действий себе не подчиняли. Рошфор не чувствовал, что сам делает. Лишь наполненный чистейшим ужасом, устремленный на него взгляд Констанции чуть отрезвили мужчину и заставили усомниться в своих действиях. Отчего девушка дрожит, не стоит на ногах и граф сам, кажется, вынужден держать её на весу? Почему в её зеленых глазах плещется столь сильный страх? С чего же, в конце концов, фрейлина королевы все еще не попыталась сбежать? И только теперь Рошфор осознал, что, мертвой хваткой вцепившись в девушку, сдавил её горло рукой в бархатной перчатке. Осознание сего факта несколько охладило пыл незадачливого Отелло, и ему пришлось отпустить несчастную Констанс. Девушка, будучи уже еле живой, в сознании решила не оставаться и окончательно лишилась чувств. Рошфор перенес фрейлину королевы в крыло, где располагались покои Его Высокопреосвященства, оставил на кресле в какой-то комнатке, закрыл дверь на ключ и прямиком отправился к кардиналу Ришелье. Беседа закончилась довольно быстро – Его Преосвященство не желал видеть Рошфора и, еле дослушав прерывистые фразы вассала, отправил того восвояси, поручив допрос девушки своему молодому, но подающему надежды протеже: - А с допросом прекрасно справится граф де Вард, очень сведущий в ядах юноша... Вы отправляйтесь с глаз долой, Вас видеть не желаю! Рошфору ничего не оставалось, кроме как удалиться. *** Констанция очнулась от резкого и неприятного запаха, впрочем, хорошо знакомого ей – почти каждый день не одну, так другую фрейлину Анны Австрийской приводили в чувство при помощи нашатыря. В глаза ударил неяркий свет масляной лампы. У кресла, прямо перед девушкой стоял довольно хрупкий молодой человек, брюнет со светло-голубыми глазами. Аккуратная полоска усов над верхней губой и изящные, изнеженные кисти рук не придавали ему грозности или устрашающей уродливости, так свойственной многим кардинальским прихвостням. Более того, незнакомец вызывал симпатию. Во всяком случае, визуально в его облике не было ничего отталкивающего или неприятного. В этой связи, Констанцию удивило отсутствие охраны при неизвестном субъекте и то, что девушка даже не была привязана к стулу. «Быть может, попытаться сбежать? Хотя, дверь, скорее всего, закрыта… Ну, не драться же с ним за ключ!» - подумала камеристка королевы. - Вы, сударыня, пришли в себя… Это радует… - голос молодого человека оказался холоден и сух. – Один гвардеец предлагал окатить вас из ведра. Не хотелось бы портить столь замысловатую прическу… Впрочем, боюсь, если вы не пожелаете сотрудничать с нами, она не понадобится вашему безжизненному телу. Вы понимаете меня? - Вы мне угрожаете? - Нет. Всего лишь, констатирую факт. - Ну и что же вы от меня хотите? – Констанция, конечно же, видела, куда клонит дознаватель. Сейчас ей была куда интересней его личность, а не требования. «Кем же он приходится кардиналу? По поведению да и виду – дворянин. Причем, знатный! Но раньше в Лувре не появлялся, иначе я бы знала – такой неординарный мужчина точно вызвал бы переполох в свете.» - Вы, сударыня, немедленно должны изложить на бумаге историю связи английского министра Бекингема и королевы! – он протянул фрейлине заранее приготовленные бумагу, перо и чернильницу – видимо, решил, что девушка уже сдала позиции. «Ах, нет, сударь! Придется вас разочаровать.» - и Констанция произнесла с достоинством: - Спросите об этом у них самих! - Вы, кажется, не поняли моих намерений… - Писать ничего не буду! Хоть режьте! - Ах, так?! Что ж, я заставлю вас передумать! Щеку Констанции обжег резкий удар. Затем еще и еще. Девушка почувствовала металлический привкус крови во рту. Вот уж чего никак нельзя было ожидать от этого брюнета! А видно, не впервой – рука хорошо поставлена. Но бедная камеристка королевы не считала возможным предать свою благодетельницу даже теперь, хотя в глазах дознавателя полыхнула молния. - Ну, вы осознали серьёзность моих доводов? Упрямое молчание послужило ответом молодому человеку. - Ты об этом пожалеешь, шавка! – процедил мучитель. Подойдя к столу, он взял свежею, еще ни разу не зажженную свечу и поднес её к лампе. Алое пламя обагрило фитиль. Констанция с безнадежной уверенностью догадалась, что произойдет дальше. По коже поползли мурашки – она представила себе, как огонь обжигает её руки. Когда брюнет со свечей в руках был уже в нескольких сантиметрах от девушки, и уста его разошлись в предвкушающей ухмылке, дверь вдруг распахнулась. На пороге стоял запыхавшийся гвардеец. - Граф де Вард?! Спешу доложить вашей светлости, велено караул вы… - Как ты смеешь, щенок!!! Сказал, не беспокоить! – рявкнул дознаватель. Так вот, кто это! Граф де Вард… Интереснейшая фигура. При дворе давно ходили слухи о том, что после унизительнейшего отказа Её Величества расстроенный кардинал разочаровался в прекрасной половине человечества и переменил направление своих предпочтений на сто восемьдесят градусов – пристрастился к юношам. Так вот, именно таинственному графу де Варду приписывали прельщение красного герцога. Хоть Констанция и придерживалась мнения о абсолютно традиционной ориентации Его Преосвященства, даже находила его внешность привлекательной (если не рассматривать всего остального), ей тоже было любопытно поглядеть на этого господина. Все же он был близок к Ришелье, правда, по мнению камеристки, и не в том смысле. Но озаренная внезапным открытием девушка совершенно отвлеклась от разговора меж гвардейцем и нашим брюнетом. - Что значит «атакованы»?! Вы что не могли отразить нападение!!! - буйствовал граф. – Ришелье велел не оставлять следов, при малейшей опасности все уничтожить… Черт! Идите, идите! Мужчина стремительно подошел к столу, открыл бутылку темного стекла, в круглых боках которой играл свет лампы, и налил рубиновой жидкости в хрустальный бокал. Затем, изящным движением кисти сдвинул камень, венчавший перстень на его руке, и стряхнул несколько гранул наполнявшего украшение вещества в вино. Оказавшись у кресла Констанции, сдавил той шею так, что девушка приоткрыла рот, и влил содержимое бокала в горло несчастной. Подержав секунд тридцать Констанс в таком положении, отпустил. И в тот же миг у девушки странно закружилась голова, все поплыло перед глазами. На губах ощущался горьковато-соленый привкус, становилось плохо, очень-очень. Граф де Вард, захватив шляпу, вышел из мрачного помещения, проворчав у порога: - Не оставлять следов, не оставлять следов… Какие уж тут следы! Во всем Париже не сыскать того, что воскресит «этот» след… Да во всей Франции! Тем более за час. Но Констанция уже не слышала этих слов. Будучи почти без сознания, она еле-еле различила смутный силуэт д'Артаньяна, склонившегося над ней. «Мерещится или нет?» - пронеслась мысль в замутненном сознании. - Ах… Шарль! Аххх! – и девушка обмякла в руках мушкетера.